Сталинградская битва, наверное, – самая известная битва Второй мировой войны. Это сражение повернуло ее ход. До Сталинграда вермахт практически не знал поражений, после него – не знал побед. Наоборот, если Красная Армия до Сталинграда почти что не одерживала побед (за исключением битвы под Москвой), то после Сталинграда она не знала поражений. Для западных союзников таким поворотным пунктом стала битва при Эль-Аламейне, разворачивавшаяся параллельно со Сталинградской битвой, но многократно уступавшая ей по масштабу. До нее западные союзники выиграли одну только воздушную битву за Британию, а после Эль-Аламейна уже не знали поражений. Многим тогда советская победа под Сталинградом казалась чудом. Ведь до этого немцы неизменно били Красную Армию и гнали ее от границы до Москвы, Ленинграда и Кавказа, причем темпы продвижений вермахта, особенно танковых и моторизованных дивизий, часто были выше темпов продвижения германских войск во время кампаний в Польше и Франции. Но в России против Германии работал важнейший фактор пространства, равно как и практическая неограниченность людских ресурсов Советского Союза. Численность населения СССР в середине 1941 года – более 200 млн. – человек в 2,5 раза превышала суммарную численность населения Польши и Франции. Но настоящим сюрпризом для немцев стало то, как Сталин использовал свои людские ресурсы. Германская разведка накануне войны довольно точно определила численность Красной Армии и количество более или менее обученных резервистов (хотя уровень их подготовки был неизмеримо ниже уровня подготовки германских резервистов). Но немецкие генералы никак не предполагали, что Сталин будет бросать в бой необученное пополнение, едва научив его ходить строем и не всегда даже обучив стрельбе из винтовки, тогда как в Германии новобранцев и резервистов обучали до полугода, прежде чем послать в бой. Как правило, красноармейцы не умели совершать маневры на поле боя в составе подразделений и вообще не умели вести бой в составе подразделений.
Подавляющее большинство к тому же не умело прицельно стрелять. Их командиры не умели наладить взаимодействие с артиллерией, танками и авиацией, а также провести рекогносцировку поля боя и разведку неприятельских позиций. При этом в СССР под ружье было поставлено подавляющее большинство мужчин призывного возраста, а также около миллиона женщин. Немцы лишь в очень небольшой степени использовали в промышленности женский труд и вообще не использовали труд немецких детей, тогда как в Советском Союзе в годы войны большинство рабочих в промышленности составляли женщины и дети. Кроме того, почти две трети жителей СССР были крестьянами, и среди них на фронт призывались практически все, кто мог держать в руках оружие. И если в Германии вплоть до 1943 года сохранялось довольно значительное промышленное производство товаров для гражданского населения, то в Советском Союзе такое производство было практически полностью прекращено с началом Великой Отечественной войны.
Катастрофическая нехватка рук в советском сельском хозяйстве привела к тому, что на неоккупированной территории голод был гораздо суровее, чем на территориях, оккупированных Германией и ее союзниками, и нередки были случаи людоедства и трупоедства. В Германии сельские жители составляли лишь одну треть населения, а среди горожан процент призывников был гораздо меньше за счет бронирования занятых в военной промышленности и в государственных учреждениях. Конечно, дефицит рабочей силы в тылу германское правительство частично возмещало за счет привлечения к принудительному труду миллионов военнопленных и рабочих из оккупированных стран. В СССР вплоть до конца войны пленных было мало, и в плен они попадали в таком состоянии, что работать по большей части не могли. Но зато в распоряжении Сталина, благодаря поставкам по ленд-лизу, была американская и британская промышленность, производившая для СССР не только вооружение и боевую технику, но и многие виды сырья, а также продукции, направленной на обеспечение транспорта и военного производства, что позволяло не развивать соответствующие производства в Советском Союзе. И вклад американской и британской промышленности в советские военные усилия был неизмеримо больше, чем вклад военнопленных и «остарбайтеров», равно как и других иностранных рабочих в военную экономику Рейха. Все это еще более увеличивало советское преимущество над Германией по людским ресурсам, привлеченным в армию.
Поскольку вермахт по боеспособности значительно превосходил Красную Армию, то советские потери были во много раз больше немецких. За всю войну соотношение потерь убитыми и умершими, с учетом потерь германских союзников, составило примерно 10:1 в пользу германской стороны. Для большинства же месяцев 1942 года соотношение безвозвратных потерь, в том числе за счет большого числа пленных, было еще хуже для Красной Армии, составляя 20–25:1.
Германия по советскому пути, резко ухудшавшему качество личного состава вермахта, пойти не могла. Тогда германские солдаты по качеству приблизились бы к советским, соответственно и соотношение потерь с Красной Армией, особенно без возвратных, стало бы менее благоприятным для германской армии, а абсолютная величина германских потерь значительно возросла, что привело бы даже к более раннему истощению людских ресурсов Германии, не только не ускорив, а скорее замедлив процесс истощения людских ресурсов Советского Союза.
Если в Германии величина призыва на военную службу определялась способностью как следует обучить и вооружить призывников, то в СССР такие ограничители практически не действовали и призывались все, способные держать в руках оружие, включая значительную часть женщин, независимо от возможностей их обучить и вооружить.
Данное обстоятельство делало войну со стороны Советского Союза особенно кровавой, что в полной мере проявилось и в ходе Сталинградской битвы.
Но для реализации своего перевеса в людях Сталину необходимо было пространство. А поскольку немцы продвигались быстро, требовалась достаточно большая по протяженности территория, чтобы немецкие войска истощили свои силы. И тут на помощь Сталину пришла география. По мере продвижения по территории СССР с запада на восток фронт наступления значительно расширился. Особенно резко такое расширение происходило на юге, за Ростовом. А немецкий план войны на Востоке на 1942 год как раз и предусматривал нанесение главного удара на юге, причем в двух расходящихся направлениях – на Сталинград и Кавказ. В случае, если Красная Армия не развалится под натиском врага и у нее хватит ресурсов, чтобы его остановить, открывалась перспектива серьезного истощения вермахта. А при растяжении линии фронта неизбежно должны были образовываться большие выступы, в которых, в случае советского контрнаступления, могли бы попасть в окружение значительные группировки немецких и союзных им войск, подобно тому, как это произошло с двумя советскими армиями в Белостокском выступе вскоре после нападения Германии на Советский Союз.
Вероятно, если бы Гитлер в 42-м отказался от похода на юг, а после разгрома советских войск под Харьковом и в Крыму в мае предпринял бы генеральное наступление с Ржевско-Вяземского плацдарма, ему бы, учитывая охватывающее положение немецких войск, наверняка удалось окружить и уничтожить значительные силы Западного и Калининского фронтов. Тогда, вероятно, военная карьера Жукова, Конева а возможно и Василевского была бы окончена, зато Тимошенко и Малиновский, возможно, сыграли бы в последующих сражениях более значительную роль. И, даже если бы немцы не взяли Москву, они бы сократили линию фронта. На юге же они могли ограничиться захватом Ростова и Таманского полуострова. В этом случае вермахт избежал бы катастрофы подобной Сталинградской, и война бы затянулась, возможно, на несколько месяцев. А тогда она, скорее всего, закончилась бы американской атомной бомбардировкой Германии.
Разгром 6-й немецкой армии в Сталинграде был воспринят во всем мире как настоящее чудо. В СССР Сталинградскую битву стали воспринимать как главную битву Великой Отечественной войны. Она отразилась в песнях, стихах, романах, кинофильмах. Можно вспомнить самую честную книгу о Сталинграде – «В окопах Сталинграда» Виктора Некрасова, дилогию Василия Гроссмана «За правое дело» и «Жизнь и судьба», а также «Горячий снег» Юрия Бондарева. Из советских фильмов наиболее значительны «Великий перелом», снятый Фридрихом Эрмлером в 1945 году, «Сталинградская битва», выпущенная режиссером Владимиром Петровым в 1949 году, в год сталинского юбилея, «Сталинград» Юрия Озерова, снятый в 1989 году. Разумеется, в фильмах, снятых при жизни Сталина, он выставлялся главным творцом Сталинградской победы. В то же время во всех указанных фильмах удалось передать эпический размах сражения, героизм советских солдат и их жертвы ради победы. Да и немцы, сражавшиеся в Сталинграде, были даны отнюдь не карикатурно, с уважением к их мужеству, тогда как Гитлер и его окружение представлены в чисто сатирических тонах. Роман же Гроссмана во второй своей книге стал одним из первых художественных произведений, где советский и нацистский тоталитарные режимы были показаны как тождественные. В фильме Юрия Озерова, снятом на исходе перестройки, Сталин критикуется за репрессии, но в целом Сталинградская битва дана по советским канонам.
Между тем, сегодня благодаря публикациям мемуаров и прежде секретных документов мы знаем о Сталинградском сражении, да и об истории Второй мировой войны больше, чем еще 20 лет назад. И это знание заставляет предположить, что на самом деле перелом в войне в пользу Советского Союза и других стран Антигитлеровской коалиции произошел несколько раньше, чем дивизии Паулюса оказались в огненном кольце. И даже если бы им удалось оттуда вырваться, это не изменило бы существенным образом ни сроки окончания войны, ни ее исход.