Мама говорит:
– Вот я и не знаю, где мы.
И стала спрашивать у одного дяди, как нам дальше ехать. Дядя маме рассказал. И мы с мамой сели в трамвай. И мама сказала, что мы сейчас поедем смотреть диких зверей.
А я спросил:
– А они нас не заедят?
Все кругом засмеялись, и одна тётя незнакомая сказала:
– Они в клетках сидят в железных. Они не могут выскочить. Там есть маленькие лошадки. Попроси маму, она тебя покатает.
Мы в трамвае не очень долго ехали. Нам сказали, что нам скоро выходить.
Мы пошли вперёд, чтобы выходить. И все нас спрашивали:
– Вы у зоосада выходите?
Это потому, что они тоже хотели выходить. А если мы не выходим, так чтобы их вперёд пустить. Там, в трамвае, очень много народу было. И надо пропускать, кому выходить. Нам надо было выходить, и нас пропускали. Один дядя даже сказал:
– Давайте, гражданка, я вам мальчика вынесу.
И он меня вынес. Мама сказала «спасибо» и взяла меня за руку. И мы пошли в зоосад. Там стенка. И на стенке стоят звери. Только они не живые, а сделанные. И надо брать билет. Там в стенке окошечки, и в окошечки дают билеты.
А потом надо идти в ворота. А там дальше сад.
Мама стала всех спрашивать:
– Где слоны? Где слоны?
А я сказал маме:
– Почему слоны?
Мама сказала:
– А вот потому. Иди скорей.
А там была вода. Прямо целый пруд. И там плавали птицы. И по берегу ходила одна птица. На маленьких ножках и очень толстая. У ней клюв очень большой. И под всем клювом кожа висит, как мешок.
Я закричал:
– Ой, кто это? Кто это?
Мама сказала:
– Не знаю, идём. Это птица.
А один мальчик проходил и сказал:
– Это пеликан. Он клювом рыбу ловит и в этот мешок под клювом складывает. А потом ест.
Я маму спросил:
– Правда, пеликан?
Мама сказала:
– Правда, правда! Идём.
А потом я не захотел идти, потому что очень скоро и потому что я за решёткой увидал очень большую птицу.
И я стал кричать:
– Мама, вон какая птица!
И я стал показывать на эту птицу. У ней на клюве, на конце, – крючок. А на лапах – очень острые когти. Она коричневая и немного чёрная. И я тянул маму, чтоб к ней идти. Мы совсем близко подошли.
Эта птица сидела на большом камне и лапами держала сырое мясо. Она клювом отрывала кусочки и потом на всех глядела и ела мясо. Она очень сердито глядела. И все говорили, что это орёл. И что это самая главная птица. Потому что она всякую птицу может победить и заклевать. И что она маленького барашка может унести и даже маленького мальчика унесёт. И две такие птицы могут даже большого человека забить. Они только сырое мясо и едят. Они хлеба не станут есть. Они очень высоко летают и сверху смотрят, кого им заклевать. И всяких птичек хватают, и зайчиков тоже. А этот мальчик, который раньше нам встретился, там тоже стоял, и он про орла много рассказывал. Он сказал, что про всех зверей знает, потому что он в зоосаде учится. Их много, таких мальчиков и девочек.
Они за зверями тоже смотрят. И они про зверей всё знают. А мама ему сказала:
– Ты в школе учишься, а не в зоосаде.
А он сказал, что он в школе учится всему, а про зверей в зоосаде учится.
Вдруг я услыхал, как один дядя закричал:
– Вон он, дикобраз! Вон, вон, гляди!
Я сказал немножко громко:
– Мама, вон кричат «дикобраз». Хочу дикобраза!
А мама сказала:
– Это вот про тебя кричат. Ты скандалишь, ты и есть дикобраз-безобраз.
А я сказал:
– Мама, все туда смотрят, в клетку. Пойдём.
А потом стал говорить:
– Пожалуйста! Пожалуйста! Пожалуйста!
И мы пошли к этой клетке. И вовсе не про меня дядя говорил, что дикобраз, а там, в клетке, сидел дикобраз. Из него растут, прямо как прутья, такие иголки. Они острые. Его ни за что нельзя погладить. А впереди у него мордочка. И носик кругленький. И на мордочке иголок нет, а волосики.
Мама на дощечке про него прочитала. Мама сказала, что он живёт в жарких странах.
В клетке у дикобраза был домик, и там, в домике, другой дикобраз лежал.
А потом дядя, который кричал про дикобраза, говорил, что эти колючки очень могут колоть. Он сказал, что сам видал дикобраза. Он хотел его поймать. А дикобраз побежал скорей к ямке и совсем голову в ямке спрятал. А колючки все на дядю выставил, и его никак взять дядя не мог, потому что колючки очень острые и они во все стороны торчат.
А когда мы с мамой дикобраза смотрели, он колючек не выставлял, а их все назад держал. Он совсем небольшой. Он как маленькая собачка. У него мордочка очень добрая.
Я маму спросил:
– Мама, дикобраз хороший?
Мама сказала:
– Ну, вот сам видишь, какой.
А я сказал:
– Хороший, хороший!
Мама сказала, что надо скорей к слонам, и мы пошли.
Мама опять стала всех спрашивать:
– Где слоны?
Нам сказали, чтобы мы дальше шли. А дальше был заборчик, а за заборчиком бегала маленькая лошадка. Она совсем маленькая. Это детская лошадка. Эта лошадка возила повозочку. Повозочка очень маленькая. И в повозке сидели две девочки маленькие и ещё мальчик, немножко побольше.
Мальчик вожжи держал и правил. Я стал радоваться и стал в ладоши хлопать и кричать:
– Ай, ай, какая лошадка!
И я кричал, что хочу на этой лошадке ехать. А потом ещё пробежала лошадка, тоже с повозочкой. Только у этой лошадки уши были очень длинные.
Я стал кричать:
– Какая смешная!
Мама сказала, что это я смешной. Потому что это не лошадка, а ослик. У них всегда уши длинные. И хвост у них не из волос, а как верёвка, только на конце кисточка из волос.
И эти ослик и лошадка бегали кругом за заборчиком. И возили мальчиков и девочек. А у лошадки и ослика ещё звоночки были прицеплены. Лошадка бежала и звонила. Я стал маму просить, чтоб покататься непременно на этой лошадке.
Мама сказала:
– Я не знаю. Может быть, не пустят.
А тут один дядя стоял. Он сказал:
– Это для всех детей. И надо купить билет.
И сказал:
– Идёмте, идёмте. Я вас провожу.
И даже взял меня за руку.
Мама сказала:
– Ах, я не знаю. Я очень спешу!
А мы уже пришли, где можно к лошадкам пройти. И там стоял дядя, и он билеты давал. И там этот ослик стоял. И дядя, который билеты давал, говорит:
– Ну, давай я тебя посажу.
А я сказал:
– Не надо меня сажать. Я на ослике не хочу. Я хочу на маленькой лошадке.
А он сказал:
– Ну, тогда жди.
А лошадка мимо нас проехала и опять поехала вокруг. Потому что это ещё те девочки катались. Я смотрел, как лошадка ножками бежит. Она прямо как игрушечная. И головка у ней тоже маленькая.
Пусть папа мне такую подарит, я её очень любить буду. Я бы с ней вместе спал, и она бы по комнате у меня ходила. Я бы её гладил. Я бы ей всё есть давал. Я бы её целовал. И я бы на неё верхом сел и поехал бы с саблей. Тогда бы все мальчики боялись меня.
Я всё смотрел на лошадку, как она к нам подбегала. А когда она до нас добежала, мальчик, который правил, сказал лошадке «тпру», и она стала.
Девочки стали вылезать, и мне мама сказала, чтоб я садился. А я сказал, что хочу сначала погладить лошадку.
Она была как раз с меня ростом. И я её по спине погладил. А она головой стала трясти. И я ей немножко шею погладил.
А мальчик, который правил, мне крикнул:
– Не бойся, она не кусает!
И я лошадке мордочку погладил.
Мама сказала, что у ней была собака больше, чем эта лошадка. А дядя, который билеты давал, сказал, что это пони и что она, хоть и такая маленькая, всё равно очень сильная и ей уже много лет.
Потом этот дядя посадил меня в повозку на скамеечку. А напротив посадил одну девочку. И мама мне всё говорила, чтоб я держался.
Мы поехали, лошадка затопала, и звоночки зазвонили. А эта девочка так обрадовалась, что закричала очень тоненько. И я тоже закричал, потому что это очень хорошо – как мы поехали. И все на нас из-за заборчика смотрели. И как девочка кричит, смотрели.
И мы проехали мимо мамы, и я ей рукой махал. Она мне кричала:
– Держись, Алёшка! Держись!
А мальчик, который правил, сказал:
– Она и большого человека везти может. Она очень сильная.
И что это ничего, что она, как собака, ростом.
И мы ещё раз мимо мамы проехали. А девочка не стала кричать, а взяла меня за руку, и мы стали руки качать и говорить:
– И! И! И!
И мы теперь приехали к моей маме, и к девочкиной маме, и где этот человек с билетами. И нас с повозки сняли. Я ещё хотел лошадку погладить, а мама сказала, что нужно скорей.
И мы пошли. А я вдруг увидел опять решётку. Очень большую и очень высокую. Там стояло дерево, только без листьев, и на нём живые мишки.
И я закричал:
– Мама, мишки!
Мама сказала:
– Потом.
А я сказал:
– Не потом! Не потом!
И стал маму тянуть, где мишки, и стал кричать:
– Мама, пойдём! Мама, пойдём!
И все стали на нас глядеть. Мама сказала:
– Фу, какой скандальный!
И сказала, что так мы никогда до слонов не дойдём. А она всё-таки пошла со мной, где медведики. Они были маленькие, как собачки, потому что они ещё дети.
Они лазили по этому дереву, которое у них стояло. Они на дереве играли и кусались. Только не в самом деле, а немножко. И один хотел другого вниз стянуть. Он его лапой хватал за ногу. А на лапах у них когти, чёрные и длинные. А сами мишки коричневые, совсем как мой мишка.
Они очень скоро лазят по дереву. Они когтями прямо как кошки цепляются.
А потом я увидал там ещё двух мишек. Они тоже хотели на дерево лезть, а те мишки их не пускали и очень смешно кусались. И все смеялись.
И мама тоже смеялась.
А один мишка побежал, и я стал смотреть, почему он побежал. А там были две серенькие обезьянки. Они совсем как человечки. Только на них серая шерсть, как на кошках. А на лице шерсти нету. И на ушках тоже. Только лица у них, как у старушек. Это мишка к ним бежал, чтоб их лапой достать. А они вскочили на решётку и полезли наверх.
Они ручками и ножками хватались за решётку – у них на ножках пальчики, как на руках. Они в кулак их могут зажать. И всё, что захотят, они ногой могут хватать.
Потому им так ловко лазить: как на четырёх руках. Мишка потянулся по решётке и не мог достать. А я испугался, что он за ними полезет и их закусает. Он по той решётке не мог полезть, потому что тоненькая. А он по толстой полез. Он очень хорошо полез. Он тоже и руками и ногами лез. И потом вбок лез. Только он так скоро не может, как обезьянки.
Я всё думал, что обезьянки, может быть, человечки, и сказал маме:
– Они, может быть, немножечко человечки?
А мама сказала:
– Не говори глупостей! Это просто мартышки такие.
И потом вдруг туда пришёл тот самый мальчик, который нам про орла рассказывал. И все мишки к нему побежали.
Я хотел ещё на мишек смотреть, а мама сказала:
– Ну, идём к слонам. Так мы никогда не дойдём.
Мама очень скоро пошла. И вдруг она сама сказала:
– Ах, какая!
И стала. А это была за решёткой лошадь. И я думал, что на ней одеяло нашито. Потому что на ней жёлтые и чёрные полоски. А мама сказала, что никакое не одеяло, а это у ней шерсть сама так растёт. И сказала, что это зебра. Мама даже сказала:
– Ай, надо им дать поесть!
Их там две было. А они вовсе не хотели есть. Они даже на нас не смотрели. А я на них смотрел. И я потому смотрел, что они очень красивые. У них волосы стоят на шее, как щётка.
А мама вдруг сказала:
– Ах, да! Слоны!
Только мама забыла, куда идти.
Тут была скамейка. И мама вдруг села и сказала:
– Ты не устал?
Потом сказала:
– Что ж ты бледный какой? Ты, может, есть хочешь?
Я сказал, что хочу. Мама стала всех спрашивать, где буфет. И все стали показывать, куда идти. Мы очень немного шли и увидели веранду. И пошли на эту веранду. А там стояли столики и стулья. И там сидели, и ели, и пили чай.
Мы с мамой тоже сели у столика. И потом пришла тётя в белом фартуке, и мама сказала:
– Дайте ребёнку стакан молока и, если можно, яичницу.
А маме чтоб сосиски дали.
Я сказал, что я тоже лучше сосиски буду. А мама сказала, чтоб я не капризничал. И мне принесли молока и яичницу. И ещё мама спросила булочек. Я всё ел и слышал, как звонят звоночки, потому что это лошадка бегала и возила детей кататься. А я уже катался и знаю.
А потом около нас сели две тёти и сказали, чтоб им дали мороженого. А я стал маме говорить тихонько, что я тоже хочу мороженого. А мама сказала, что у меня живот будет болеть. А я сказал, что «не будет, не будет». И стал очень просить и хотел плакать.
Мама сказала:
– Фу, какой! Я с тобой больше никуда не пойду.
И сказала тёте в фартуке, чтоб дала мне мороженого. И мне дали. Маме тоже дали мороженого. Я всё своё съел. А мама всё мяла ложечкой, и у ней растаяло.
Мама скорей заплатила деньги и сказала:
– Ну, пойдём домой. С тобой прямо невозможно.
Мы опять на трамвае ехали.
И вдруг трамвай остановился, и все стали смотреть в окно. Я тоже стал смотреть. А мама меня держала и говорила, что я хочу упасть. Ну да, как раз упасть! Ничего не упасть, а там впереди, прямо по улице, шли мальчики и девочки. Они шли, как красноармейцы. Они в белых рубашках, и у них красные галстуки у всех на шее. И ещё в трубы трубили очень громко.
Все стали говорить:
– Пионеры идут! Пионеры идут!
А потом они флаг несли. Это мальчик один нёс, а около него шли девочка и мальчик. И у них были ружья. А потом немножко никто не шёл, и вдруг пошла музыка.
Я закричал:
– Мальчики играют! Мальчики играют!
А они очень хорошо играли. Только они были не в белых рубашках, а в синих. А потом опять пошли мальчики и девочки в синем. Они тоже шли, как красноармейцы. И у них тоже были красные галстуки на шее. А мама взяла и потянула меня с окна, потому что сказала, что я выпаду. А какой-то дядя стал вместо меня смотреть и загородил всё окно.
А потом трамвай пошёл. И мы приехали в нашу гостиницу.
А у меня немножко живот болел. Только я маме ничего не сказал, потому что я боялся, что мама не возьмёт меня в зоосад ещё раз.
Мама говорила:
– Вот видишь, как с тобой! Вот слонов и не видали.
А я сказал:
– А мы ещё пойдём.
Мама сказала:
– С таким скандальным мальчиком я не хочу ходить.
И пошла напускать в ванну воду.
А когда я ложился спать, я просил маму, чтоб она дала мне мишку спать со мной. И я стал мишкой ходить по постели, как те мишки в зоосаде. И тоже делал, чтоб он лазил.
А мама сказала:
– Теперь спать не будешь. Тебе нельзя в зоосад ходить.
Я мишку спрятал под одеяло и потихоньку с ним кусался. А потом заснул.
А когда я встал и потом когда чай пил, вдруг мама говорит:
– Не копайся! Кончай скорей. Мы сейчас едем.
Мама стала надевать шляпу, и мы очень скоро пошли. Мама сказала, что мы прямо едем слонов смотреть. И мы поехали в зоосад.
А в зоосаде мама взяла меня за руку и сказала:
– Если ты будешь скандалить, я моментально вернусь назад. Так и знай.
И мы очень скоро пошли. Я даже бежал, потому что мама очень скоро шла.
И мы пришли, где слоны.
Я увидал, что там земля идёт немножко вверх. И там стоит очень большой слон.
Он как неживой. Он сначала ничего не делал, так что я думал, что правда неживой. А он живой. Он хоботом стал крутить. Это у него из головы идёт хобот. И хобот до самой земли доходит. И он хоботом как угодно может крутить. И крючком загибать. И как угодно. Он набирал в хобот с земли пыль, и потом всю пыль выдувал себе на спину. И живот тоже обдувал пылью.
Я всё говорил:
– Почему?
А мне сказали, что это он для того, чтоб его никакие блохи не кусали.
У него волос нет, а прямо толстая кожа. И вся кожа в складках. А на голове у него большие уши. Уши такие большие, прямо во всю голову. И он ими трясёт и хлопает. А глазки совсем маленькие.
И все говорили, что он очень сильный и может хоботом автомобиль перевернуть. А если очень рассердится, ему ничего не стоит человека убить.
Он может хоботом человека за ногу схватить и о землю хлопнуть. Только он очень добрый.
А слон стоял, стоял да вдруг пошёл к нам. Он вниз к нам пошёл. А я немножко испугался. Вдруг он к нам придёт и начнёт нас всех хоботом убивать!
А он тихонько шёл. Ноги у него очень толстые, прямо как столбы. И на ногах пальцы, а не видно, а только одни ногти очень коротенькие.
И я думал, что это у него копыта маленькие торчат из ноги. А это ногти.
Он такой ногой может кого угодно стоптать.
И я стал бояться. И сказал маме тихонько:
– Я боюсь. Чего он сюда идёт?
А один дядя услыхал, как я говорю, и сказал громко:
– Он боится, что слон на нас идёт! Ха-ха-ха!
И все стали показывать, что там кругом сделана дорожка. А она каменная.
И она вся в гвоздях. Там гвозди острым кверху стоят. Слон через неё перейти не может, потому что он себе ногу поколет. И он до нас не дойдёт.
Меня поставили на заборчик, чтоб я увидал, как сделана эта дорожка. И я тогда увидал, что там внизу, за этой дорожкой, есть вода. И слон пошёл прямо к этой воде. Я думал, что он пить хочет, а он не пить. Он купаться хотел. Он в эту воду совсем залез. Так что только голова одна наверху была. И спина немножко.
А потом он стал хоботом набирать воду и её выливать себе на спину.
Прямо как пожарные пожар заливают. А потом я увидел, что ещё слон идёт.
Только он меньше этого. И мне сказали, что он небольшой, что он ещё мальчик.
И у него рядом с хоботом два белых зуба вперёд торчат.
Я сказал:
– Ай, зубы какие!
А все стали смеяться и мне кричать:
– Это клыки! Это клыки!
А я сказал:
– А почему у большого нет?
Никто ничего не говорил, только один дядя сказал, что тот слон – мама.
И что «вот у твоей мамы усов нет, так и у той слонихи клыков нет». У слоних клыков не бывает. А эта слониха взяла набрала воды в хобот да как дунет на нас водой! Так все и побежали.
Все очень смеялись, и я тоже.
Потом прибежал дядя, который за слонами смотрит. Слониха прямо в него водой пустила, а дядя на неё кричал:
– Не балуй!
А потом маленький слон пошёл наверх. А там было большое корыто. В корыте была вода. Он стал набирать воду в хобот, а потом хобот в рот загибал и туда эту воду выдувал. Он так много раз сделал. И тогда напился.
Это его водой так поят. Ему в это корыто воду наливают. А я спросил, что ему есть дают. И все знали, что он ест. Все сказали, что он сено ест, что он ест картошку, и морковку ест, и сахар. А мяса он не ест. И он очень смирный.
А мама сказала:
– Смирный, смирный, а мне всё платье забрызгал!
Мама взяла меня за руку и повела. Мама говорила:
– Надо, чтобы платье просохло. Я не хочу ходить чучелой. Сядем тут, на солнце.
Мама села на скамейку и сказала, чтоб я тоже сел и не пылил, потому что к мокрому платью пыль прилипает.
И вдруг подошёл мальчик и сказал:
– Здравствуйте!
А это – тот мальчик, который про птицу орла рассказывал.
Я тоже сказал:
– Здравствуй!
А мама ничего не сказала.
Мальчик спросил:
– Что, устали?
А я сказал, что не устали, а что это мама платье сушит.
Мальчик спросил маму:
– Можно, я с ним пойду, ему обезьян покажу?
А мама говорит:
– Не могу я пускать ребёнка с неизвестным мальчишкой.
А мальчик говорит:
– Я известный. Меня все здесь знают. Я – Петя.
Я сказал:
– Мама, он – Петя.
Мама сказала:
– Хоть Петя, хоть рас-Петя, а никуда ты не пойдёшь. И сиди, пожалуйста, на месте.
А Петя взял и сел ко мне на скамейку. Он сказал, что мама, наверное, оттого такая сердитая, что её слоны вымочили. А это они не нарочно. Это они так играют: водой на всех брызгают. А слоны умные. Их научают, и они всякую работу делают: и брёвна таскают, и землю копают, и воду носят. Они даже гулять с детьми вместо няньки ходят. И смотрят, чтобы детей никто не обидел.
На слонах даже на охоту ездят. Сядут охотники ему на спину с ружьями, слон их везёт. А они сверху в самых диких зверей стреляют. Даже тигров стреляют.
А тигр очень страшный. И его здесь, в зоосаде, можно будет посмотреть.
Я сказал маме:
– Идём! Я хочу тигра смотреть.
А мама сказала, что она мокрая никуда не пойдёт.
Мама очень сердилась на слонов, что они её забрызгали.
Петя меня спросил, как меня зовут. Я сказал, что Алёшей и что ещё зовут Почемучкой – за то, что я всё спрашиваю: «Почему?» А я Пете не сказал «почему», а спросил про тигра – может ли он людей покусать.
Петя сказал, что не может, потому что тигр в клетке сидит железной. А то он не только людей, а лошадь может съесть. Даже быка может съесть.
Медведь на что сильный, а и медведя тигр тоже заест.
А я сказал:
– Как же его в клетку загнали, если он всех может заесть?
А Петя засмеялся и говорит:
– Они не здесь, они далеко живут. Их звероловы ловят. Они их в сети ловят. И очень боятся, когда их ловят. Тигр только и ест что сырое мясо.
А я сказал:
– Орёл тоже сырое мясо ест.
А Петя говорит:
– Все такие, кто без сырого мяса не может, – это всё хищники.
А я сказал:
– Хичники?
А Петя сказал:
– Не хичники, а хищники.
Я сказал:
– Ну да, которые сильные и кусачие. Они всех едят.
А Петя сказал:
– Это не то что сильный. Вот бык какой сильный, а он никого не ест. Он только траву ест.
А потом Петя закричал:
– Ну да! А слон? Он всех сильней. А он вот мяса ни крошки есть не станет.
Мама сказала:
– И что за глупости! Собака мясо ест, а совсем не хищник.
А Петя сказал:
– Нет хищник. И собака хищник, и волк хищник, и лиса хищник, и кошка тоже хищник.
Мама казала:
– Сам ты хищник!
А Петя сказал:
– Я не хищник, потому что у меня зубы не такие. У хищника все зубы острые, и он зубами траву не может тереть, а я могу. И корешки всякие могу тереть. И зёрна могу перетереть. А у хищника зубы, как пила.
Мама сказала Пете, что он сам пила. И потом сказала:
– Ну, пойдём. Где твои хищники?
А я сказал, чтоб тигра идти смотреть.
И мы пошли с Петей. И я услыхал, как очень громко кричит какой-то зверь. И я Петю взял за руку, чтоб держаться. А Петя сказал:
– Не бойся, это лев. Он в клетке – и не выскочит.
И вдруг я увидел большую клетку, а в ней ходил зверь, и у него волосы были до половины, как у Инзола. А сзади коротенькая шерсть. Только он очень большой и жёлтый, а не чёрный. И он очень сердито смотрел.
А все кругом стояли и не боялись, потому что он в клетке.
Я тихонько Петю спросил:
– Петя, это он?
А Петя сказал:
– Ты думаешь, тигр? Это лев. Он тоже хищник.
А у льва лапа на конце очень широкая, и там, на пальцах, когти.
Петя сказал, что лев как ударит быка лапой, так и убьёт. Он прыгает очень хорошо. Он так и наскакивает прыжком. Напрыгнет и заест. Его тоже сюда привезли. Он живёт там, где всегда жарко. Он жару любит. Его на зиму в дом переводят, а то он зимой совсем замёрзнет.
Мама сказала:
– Ну, посмотрел льва, и идём дальше.
И мы пошли к другой клетке.
А там, я думал, что ничего нет. А Петя меня поднял и посадил на забор.
Там из толстого бревна загородка стоит. Это – чтоб не подходили к зверям, чтоб звери лапой не цапали. А когда меня Петя посадил наверх, я увидел, что в клетке есть зверь, только он лежал. И я думал, что это не зверь, а только кожа от него. Потому что прямо как ковёр.
И этот зверь весь в полосках. Жёлтых и чёрных. И зверь очень длинный. А голова у него, как у кошки. Только очень большая.
И Петя мне сказал:
– Вот это – он.
А это «он» и есть тигр.
А там около клетки ходил человек с метёлкой.
Он в клетку сунул метёлку и стал немножко мести. А тигр вдруг голову поднял и посмотрел. И на меня посмотрел. Он страшней, чем лев. А потом тигр встал на лапы. Я боялся, что он будет что-нибудь делать. А он стал тянуться, как кошка, потому что он спал. И потом зевнул.
Петя мне крикнул:
– Гляди, гляди, зубы!
А у тигра очень большие зубы. Прямо громадные. Они – как у меня пальцы, и ещё больше. Они белые и на конце острые.
А потом тигр стал ходить.
Он лапами не стучал, и я думал, что он кого-то ищет. А он никого не искал.
Петя сказал, что тигры всегда так ходят. Это – чтоб потихоньку подойти, чтоб не слыхали.
Он так вот подойдёт, а потом сразу прыгнет.
А потом тигр подошёл к самой решётке, открыл рот да как сделает «кха!», так даже дяди большие немного назад отошли.
Мама сказала:
– Фу, какой противный!
А он не противный, а очень страшный. Он, наверное, укусить хотел и сердился, что не может. Оттого и сделал «кха». Это он пугал.
А Петя говорит мне:
– Что, Алёшка, испугался?
Я сказал, что испугался, только немножко.
Мама сказала, что она хочет медведя посмотреть.
Мы пошли к медведю. Около него очень много людей стояло, и все говорили:
– Что, мишка? Жарко, мишка?
И кричали, чтоб он в воду лез.
Петя стал меня вперёд толкать, где видно. А мама боялась, что медведь может меня зацепить.
И мама говорила:
– Мальчик! Мальчик! Как тебя? Куда ты его пихаешь?
И один дядя, красноармеец, взял меня на руки, засмеялся и сказал:
– Гляди, вот он, мишка.
А там, в клетке, мишка ходил мимо решётки и на всех глядел. Он на собаку похож. Только он толстый. А глазки совсем маленькие, чёрненькие. И когти большие, как у тех медвежат. Он совсем не страшный.
Я сказал дяде-красноармейцу:
– Его, может быть, погладить можно?
А дядя-красноармеец сказал:
– Что ты, что ты, дружок? А вдруг он лапой цапнет? Он шутя цапнет, а без руки останешься. Он корову лапой ударит – весь бок вырвет. Вот он какой!
Он в лесу самый сильный зверь, дружок.
Этот дядя мне всё говорил: «Дружок, дружок».
А мама вдруг сказала:
– Ах, где это Алёшка?
А Петя сказал:
– Вот он где сидит.
Мама подошла и сказала красноармейцу:
– Что вы, что вы! Вам, может быть, тяжело?
А дядя-красноармеец сказал:
– Пустяки, гражданка. Пусть медведя посмотрит.
И крикнул:
– А ну, мишка, в воду!
И все стали кричать:
– В воду! В воду! Пошёл в воду!
Сзади мишки была вода. У него в полу как ванна, только большая. Он взял и влез туда. Только одна голова наверху была. И он глаза закрывал, потому что ему очень жарко было.
Мама сказала:
– Косолапый мишка.
А дядя-красноармеец сказал:
– Хороший косолапый! От него на лошади не ускачешь. И на всякое дерево залезет, как обезьяна.
И я сказал, что я видал, как маленькие мишки на решётку залезли, да ещё по решётке вбок ходили.
И я тоже сказал:
– Вовсе не косолапый.
А мама вдруг говорит:
– Ну, знаешь, довольно! Пойдем-ка.
Меня дядя спустил, и мы пошли. Мама всех спрашивала, где обезьяны. И нам рукой махали, куда идти.
Мама меня спросила: может быть, я есть хочу. Я сказал, что не хочу, а она всё равно повела меня, где молоко пьют. Там домик стоит, можно молоко пить. И мама там мне пирожное купила. Я очень скоро съел, потому что хотел к обезьянам.
А когда мы пришли к обезьянам, то я думал, что там, в клетке, чёрный человек сидит. А это не человек, а такая большая обезьяна. Она называется орангутанг, и она не чёрная, а рыжая.
Она сидела на стуле, у ней был столик. И к ней пришла одна тётя и принесла ей чашку и ещё молочник.
Тётя налила ей из молочника в чашку, чтоб она выпила. А сама стала смотреть, как она будет пить.
Обезьяна взяла чашку и стала пить из чашки.
А потом тётя отошла немножко и отвернулась. И все стали смеяться, потому что обезьяна взяла молочник и прямо из молочника всё выпила. Тётя увидала и бранила обезьяну за это.
А обезьяна полезла потом наверх по верёвке. Там верёвка очень толстая была.
Висела с самого верха.
Обезьяна на самый верх по верёвке залезла и стала там верёвку отвязывать. Она сначала рукой отвязывала.
А потом стала ногой отвязывать, потому что у неё на ногах тоже руки. И она ими всё может делать. И всё равно не отвязала.
Она потом по верёвке вниз полезла, так я видел, как она ногами хваталась. Ногами в кулак верёвку зажимала. У неё лицо очень смешное, потому что у неё нос очень маленький, а рот шаром вперёд идёт. А кругом лица волосы, как будто всё борода.
Мама сказала:
– Идём отсюда, там интересней.
А там была клетка, и в этой клетке были маленькие обезьянки. Они по всей клетке прыгали. Они так прыгали, что прямо через всю клетку. Я думал, что они летают. А это они не летают, а прыгают. Это они так играли, потому что одна обезьянка убегала, а другая её ловила. И другие тоже так играли. Их очень много было. И они кричали.
А я знал, какие это обезьянки: это макаки.
И все смеялись, потому что они весёлые и очень шалят. А потом я видел, как одна макака ручками всё волосики расправляла у другой макаки. А та ей давала голову, чтоб она скребла.
И все говорили: это она блох ищет.
А потом две макаки стали драться. Они ладошками дерутся. Только одна потом упрыгнула на решётку и ускакала.