В её руку легла маленькая плоская коробочка. Тёмно-синяя, украшенная изящным узором. Вайолет повернула шкатулку, и серебристая вязь блеснула в лучах света. На крышке – потускневшая золотая печать с надписью: «Оптика по рецептам». С одной стороны крышку удерживал миниатюрный магнит, с другой – скрепляла ржавая пружина.
Вайолет нажала на рычажок и медленно откинула крышку. Внутри на тёмно-синей бархатной подушке горделиво покоились очки.
Оправа простая и не золочёная, в отличие от тех очков, что она получила от Арчеров; похоже, эта – из грубо обработанной древесины. Линзы круглые и прозрачные, без розового напыления. Дужки, разделённые на крошечные сегменты, на вид достаточно гибкие, чтобы удобно держаться за ушами.
На внутренней поверхности крышки, в самом центре красовалась потемневшая от времени накладка с надписью: «Оптика по рецептам от производителей Уикхем-террас, дом 135». Где это – Уикхем-террас? Вайолет не встречала в Идеале места с таким названием.
Она сняла свои золочёные очки и надела вместо них деревянные.
Неожиданно, но в них она видела. Линзы оказались как раз подходящими. Она взялась рассматривать шторы, как вдруг заметила фигуру.
– Эй! – крикнула она и сорвала очки с носа.
Комнату сразу наполнил туман, и Вайолет стала шарить возле себя в поисках уже привычных золочёных очков.
– Ты меня увидела?
Вайолет вцепилась в одеяло и быстро закуталась с головой. Но одеяло вырвалось из её пальцев и полетело на пол.
– Ты меня увидела? – повторил голос.
– Я не видела, нет! – Вайолет дрожала от возбуждения. – Я ничего не видела! И сейчас я ни с кем не говорю, это моё воображение!
– Ты видела! Видела меня! – голос ликовал. – Я стоял за занавеской, и ты меня видела!
Раздались шаги: кто-то подбежал к кровати. Вайолет вдруг зашаталась из стороны в сторону, как будто кто-то прыгал на её матрасе.
– Очки, это точно очки! – снова заговорил голос.
Кровать перестала раскачиваться; раздался глухой удар. Потом Вайолет снова услышала шаги: кто-то пробежал по комнате.
– Вот. Надень.
Кто-то раскрыл ладонь Вайолет и вложил в неё деревянные очки.
– Обещаю, я не причиню тебе вреда.
Этот мальчишеский голос она уже слышала. И он казался искренним.
Она медленно поднесла очки к лицу и заправила дужки за уши. Не открывая глаз.
– Пожалуйста, – произнёс голос.
Ветерок овеял её лицо, как будто кто-то взмахнул рукой. И она осторожно открыла глаза.
Перед её кроватью стоял мальчик и неистово размахивал руками. Он смотрел прямо на неё. Ему было лет двенадцать, может, тринадцать. С головы до ног он был одет во всё чёрное. Пряди жгучих чёрных волос он заправлял за уши. Белое лицо было усыпано мелкими веснушками, их особенно много скопилось вокруг носа. Глубокие тёмно-синие глаза, почти чёрные, как ночное небо. И было в них что-то, что тревожило Вайолет.
– Ага, ты меня видишь! – воскликнул мальчик и высоко подпрыгнул.
Его лицо озарила такая улыбка, что Вайолет не могла не улыбнуться в ответ. Сверкнули его зубы, великолепные зубы, как будто он в жизни не ел конфет. Ещё ни у кого она не видела настолько заразительной улыбки.
Они молча смотрели друг на друга, и комнату заполнила неловкость. Вайолет отчаянно старалась не покраснеть и подыскать подходящие слова.
– Меня зовут Мальчик, – заговорил наконец незнакомец, нарушая тишину.
– Я Вайолет, – ответила девочка и пожала протянутую руку. – Тебя в самом деле так и зовут – Просто Мальчик?
Он кивнул.
– Да.
– Это же не имя.
– Отчего же, имя. Меня всегда звали Мальчиком, как тебя звали Вайолет.
– Ну, а как к тебе обращаются твои родители? У тебя должно быть имя. Том, например, или Дара[4]. У себя дома я знала разных мальчиков, и у всех были настоящие имена, никого не звали «Мальчик».
Мальчик улыбнулся.
– У меня нет родителей.
– Ого!
Снова наступила пауза, и Вайолет, не зная, что ответить, повторила то, что взрослые говорили при ней на похоронах:
– Сочувствую твоей утрате.
Мальчик рассмеялся.
– Я их не терял. У меня их просто не было.
– Так не бывает, – возразила Вайолет. – Родители у всех есть.
– Мне без них только лучше. Стоит посмотреть, как твои с тобой обращаются.
– Эгей! – возмутилась Вайолет. – Не смей так отзываться о моих родителях. Лучше них на свете никого нет!
– Так отчего же ты столько часов тут плакала? И не спорь, я тебя видел.
Вайолет отвернулась и промолчала.
– Вайолет, я не хотел тебя расстраивать, – сказал Мальчик. – Я давно за тобой наблюдаю, поэтому знаю, что твои родители меняются.
– Это как?
– Ну вот так – меняются. На них влияет это место, и на других тоже. Через какое-то время все становятся иными.
– Что ты хочешь этим сказать? – переспросила Вайолет, хотя, пожалуй, подозревала, чтó он имеет в виду.
– Я помню тех, кто приезжал в Идеал, и они все были нормальными до того, как здесь поселились, – объяснил Мальчик. – Сначала они меня видели, я даже разговаривал с одним человеком. А через день или два люди слепнут, приобретают очки и начинают меняться. Иначе одеваются, делают новую причёску, даже походка у них становится другой, и манера говорить. Они делаются похожими на всех остальных в городе.
– Я знаю, – прошептала Вайолет. – Моя мама очень изменилась с тех пор, как мы переехали. Я больше не могу с ней разговаривать.
– Это розовые очки, – твёрдо сказал Мальчик. – Они каким-то образом изменяют действительность.
– Что это значит? Я же без них не вижу.
– Без них ты как раз видишь. Ты видишь то, что есть, только смутно. Сними эти очки.
Вайолет всё ещё сидела в деревянных очках. Она взглянула на Мальчика, но не шевельнулась.
– Поверь мне, – попросил он.
Она медленно сняла очки и сжала их в руке. Перед глазами у неё стояла туманная темнота.
– А теперь? Вот это ты видишь?
Перед ней проплыло что-то крупное и непрозрачное. Вайолет видела этот предмет, хотя и очень смутно. Она кивнула:
– Да. Ты провёл у меня перед глазами рукой или ещё чем-то.
– Вот! – подтвердил Мальчик. – И без очков ты можешь меня разглядеть. Реальность доступна тебе, хоть и в очень неясной форме. А теперь надень золотые.
Он сунул золочёные очки ей в руку. Вайолет надела их и почувствовала, как дужки неудобно легли за ушами.
Она огляделась. Мальчик пропал. Вайолет подалась вперёд, заглянула под кровать, потом встала, проверила платяной шкаф, но своего собеседника нигде не увидела. Какая-то ерунда; он как будто растворился в воздухе.
Очки в деревянной оправе всё так же лежали на кровати. Вайолет забралась на матрас, сняла золочёные очки и надела деревянные.
– Вот видишь? – Мальчик внезапно появился на том самом месте, где стоял до того. – Я ведь исчез, верно?
– Как же я тебя сейчас вижу? – голова у Вайолет пошла кругом.
– Тебе помогают деревянные очки, – объяснил мальчик. – Я не знаю, как они устроены, но они действуют, и этого для меня достаточно. Невидимкой быть непросто.
– Но почему ты становишься невидимым? Почему без этих очков я тебя не замечаю?
– Спроси что полегче, – гость вздохнул. – Я надеялся узнать об этом у твоего отца. Я приходил сюда в тот вечер, когда вы приехали, чтобы попросить его помочь мне и моим друзьям. Я слышал, он приехал, чтобы лечить слепоту. Вот я и подумал: может быть, он поймёт, почему мы невидимы. Но здесь были Арчеры, и я не хотел, чтобы они сочли твоих родителей сумасшедшими.
– Да, мои родители действительно сошли с ума, – полушёпотом призналась Вайолет, глядя на простыню.
Мальчик улыбнулся, словно знал, о чём она говорит. Может быть, этот мальчик станет ей другом.
– Представь, если бы твой отец заговорил со мной, а Арчеры видели бы один только воздух, он немедленно потерял бы работу, – продолжал Мальчик. – Поэтому я долго дожидался, пока они уйдут, но было уже совсем поздно, и я побоялся, что меня поймают. Я вернулся сюда рано утром на следующий день, но твой отец уже ослеп. Как и вы все.
– Но ты всё-таки следил за мной, – заметила Вайолет. – Я слышала тебя. В бутике кто-то ловил тебя, да?
– Это был Дозорный, – со вздохом пояснил Мальчик. – Они не пускают нас в Идеал.
– Что за Дозорный?
– Дозорные охраняют Идеал и не дают таким, как я, перебираться в город через стену, – ответил гость.
– Через стену?
– Ну да, Вайолет. Мою землю от твоей отделяет стена.
– И всё-таки ты выбрался? – изумилась Вайолет.
– Я хотел передать тебе эту вещь, – он указал на очки.
– Почему именно мне?
– Потому что ты – другая, – Мальчик улыбнулся. – Ты не изменилась.
– Но что я могу сделать? Я не учёный. Я ничего не понимаю в очках, не знаю, почему ты невидимый. Кто ты и откуда, мне тоже неизвестно. Я даже об Идеале мало что знаю, – в полной растерянности призналась Вайолет.
– Пускай ты не знаешь, но ты рассказала бы отцу, показала бы ему деревянные очки и передала бы ему мою историю. Тогда он, возможно, сумел бы нам помочь, – настаивал Мальчик.
– Но я не знаю твоей истории. Я ничего о тебе не знаю, – выкрикнула Вайолет и ударила по матрасу кулаком.
Мальчик опустил глаза. Наступило молчание.
– Прости, – Вайолет чуть покраснела. – Я бы с радостью тебе помогла, но папа уехал на конференцию глазных врачей. По крайней мере, так Арчеры сказали маме.
– А ты в этом, кажется, не уверена.
– Да. То есть, не знаю. Я думаю, он сказал бы мне, если бы собрался уехать.
– Вот тебе и родители, – хмыкнул Мальчик.
– Это не мои родители! – заявила Вайолет. – Я тебе уже говорила, мои родители очень хорошие. Точнее, были, пока мы не переехали сюда.
И снова воцарилась тишина. Мальчик вздохнул:
– Знаешь, мы невидимы так давно, что можем и ещё немного подождать. Это не страшно.
– Кто это – мы? – спросила Вайолет, не зная, хочет ли услышать ответ.
– Идём, я тебе покажу, – сказал Мальчик, взял её за руку и стащил с кровати. – Покажу, где я живу!
– А нельзя подождать до утра?
– Нельзя. Это нужно сделать ночью. Днём на улицы выходят Дозорные.
– Где они патрулируют?
– Увидишь, – Мальчик улыбнулся.