Глава третья
– Скажи, ради всего святого, что ты тут делаешь? – Я бросаю ручки тележки, смахиваю с лица волосы и упираю руки в боки. – Ты с ума сошел?
– Ты не пришла. Я думал, мы договорились о встрече.
Он рывком отталкивается от дерева и направляется в мою сторону. Несмотря на свою хромоту, парень довольно быстро приближается ко мне. И вот он уже стоит прямо передо мной, и я заглядываю в его веселое лицо.
– Я же сказала: приду, если смогу.
Рен вскидывает бровь.
– То есть я впустую потратил утро, дожидаясь тебя в условленном тайном месте? Мне казалось, что у нас были определенные обязательства друг перед другом.
– Я бы не сказала, что таверна Мака – тайное место. И официально заявляю, что скорее утоплюсь в озере, чем обзаведусь обязательствами перед тобой, Маррен Росс.
– Ах! – хватается он за сердце.
Я закатываю глаза.
– Серьезно, что ты здесь делаешь? Я просила тебя не подниматься на гору. Обещала же, что сама к тебе спущусь.
Он окидывает меня оценивающим взглядом.
– Все так. А потом ты не пришла. Может, и не давала железных гарантий, но раньше ты всегда приходила, если был уговор. Поэтому я начал беспокоиться. – Он кисло улыбается мне. – Могла бы постараться и изобразить хоть немного благодарности. Я тут почти километр в гору взбирался, а потом еще шесть намотал вокруг озера, чтобы убедиться, что ты жива.
Помимо воли я бросаю взгляд на его больную ногу, и он это замечает. Мы оба краснеем.
– Ну… спасибо тебе, – бормочу себе под нос, пряча глаза. – Я в порядке. Просто нужно заменить одну из сетей. – Я медлю. – Тебе лучше уйти. Ты же знаешь, что мой отец не любит, когда деревенские поднимаются сюда и суют нос в его дела.
Рен смеется.
– Мне совершенно неинтересны дела твоего па. Я пришел к тебе. К тому же, знаешь, как я тебя нашел? Он сам подсказал мне, где тебя искать.
На секунду я теряю дар речи. Тревога сжимает пальцы на моем горле.
– Ты ходил в дом? В мой дом? Ты с ним разговаривал? – с трудом выдавливаю из себя. – Рен, ты вообще слушаешь, что я тебе говорю?
– Да, каждое слово. Но иногда я предпочитаю игнорировать услышанное. Я называю это свободой выбора.
– Серьезно…
Рен протягивает навстречу руки, чтобы успокоить меня.
– Кажется, он не был против. И предложил мне чаю.
У меня отвисает челюсть.
– Я ответил, что тороплюсь и, может, в следующий раз, – ухмыляется Рен, демонстрируя заостренные резцы, из-за которых становится немного похожим на волка. Я же просто отворачиваюсь, пытаясь совладать с собой.
У Рена есть и другие волчьи черты: острые скулы, настороженный взгляд. Он поджарый, осторожный и всегда немного растрепанный. И, главное, к нему нельзя поворачиваться спиной, потому что ты и глазом моргнуть не успеешь, как этот парень уже будет дышать тебе в затылок. Словно доказывая правоту подобных наблюдений, рука Рена ложится ко мне на плечо. Стоило мне отвлечься, и он подобрался ближе.
– Не злись, – заискивающе уговаривает он, притягивая меня к себе. Его слишком длинные волосы щекочут мне ухо. – Он и вправду не показался мне рассерженным.
Я отталкиваю парня и скрещиваю руки на груди.
– Как ты это понял?
– Я знаю, как выглядят рассерженные мужики. Ты же видела, какие типы ухлестывают за моей ма.
Его голос дрогнул, но выражение лица все такое же веселое: уголки губ приподняты вверх, вокруг глаз собрались морщинки, из-за которых он выглядит старше своих семнадцати лет.
– Давай помогу? – Он кивком указывает на тележку за моей спиной. – Заглажу свою вину за то, что потревожил тебя.
– Ты разве не должен быть на работе? – спрашиваю я.
– Ночная смена. До конца дня я в твоем распоряжении. – Он двусмысленно ухмыляется.
– Прекрати.
Рен лениво пожимает плечами.
– Я серьезно. Позволь мне помочь.
Я нехотя киваю. Вдвоем мы справимся быстрее, да и мой па все равно уже знает, что он здесь. Так что можно извлечь из этого пользу.
– Ладно. Видишь там, у берега, столбы? – Я показываю на них пальцем. – Сверху и снизу сети есть петли. Оба края нужно закрепить на столбах. Положим сеть на берег, пока будем этим заниматься. Ты начинай отсюда, а я пойду в другой конец. Встретимся посередине.
Парень скидывает с плеча свою сумку и аккуратно пристраивает ее под деревом, пока я складываю арисэд и развешиваю его на ручках тележки. Рен помогает мне донести сеть до берега и развернуть ее. Мы начинаем закреплять ее на столбах. Занимаемся мы этим молча, споро поднимая и привязывая, потом снова. Работая синхронно, вскоре мы уже подтягиваем центральную часть сети к последнему столбу.
Рен все это время не отстает от меня, работает с той же скоростью, и – что меня немного раздражает – он, кажется, даже не устал. На моей блузе под мышками и на спине расползлись пятна пота, и не нужно смотреть в зеркало, чтобы понять, что лицо у меня ярко-красного цвета. А парень выглядит так, будто только что проснулся от освежающего дневного сна; на его щеках нет ни капли румянца. Видимо, работа на лесопилке помогает оставаться в хорошей физической форме.
Рен выпрямляется и смахивает волосы с глаз.
– Тебе нужно подстричься, – замечаю я.
– Предлагаешь свои услуги?
– Ага, иди сюда, – соглашаюсь, доставая из кармана небольшой складной ножик.
Парень смеется, зачесывает волосы назад рукой и кивает в сторону сети.
– Теперь в воду? – интересуется он.
Мы подтаскиваем ее за нижнюю часть к озеру, и я замечаю ухмылку Рена.
– Трус, – ворчу себе под нос. На воде появляются пузыри из-за того, что сеть начинает тонуть. Когда ее верхняя часть все еще лежит на поверхности, они исчезают.
Несколько секунд мы тяжело дышим и смотрим на озеро.
– Тут мелко, – говорит Рен, указывая на уровень воды. – Смотри, по этой мели можно дойти до самой горы.
Он кивает вправо, где среди болотистой почвы проглядывает дно озера, образуя топкую тропинку, ведущую к горе. Вдоль тропинки тянется темная полоса, отмечающая прежний уровень воды. Теперь граница озера располагается намного ниже, и от этого парень хмурится.
– Ты говорила своему па… – начинает он.
– Конечно, говорила, – перебиваю Рена. Я сообщила отцу еще до того, как уровень воды упал до верхней отметки на столбах. Они как раз служат для измерения глубины. – К тому же он не слепой. – Я подбородком указываю на ближайший столб. На нем виднеются три зарубки, демонстрируя, насколько обмелело озеро. – Он и сам это видит.
Я смотрю на эти отметки, и у меня что-то сжимается в животе. Отец видит, что происходит, я это знаю, но он ничего с этим не делает. А ему следовало бы. Это его работа. Это единственная причина, почему нас еще не выгнали из деревни.
Мой отец – наевфуиль, или смотритель озера. Представители семьи Дуглас присматривали за озером еще с тех пор, как Ормскола представляла собой четыре тростниковые хижины, обмазанные глиной и имеющие претензии на величие. Это было за несколько сотен лет до землетрясения и слияния озер. Для отца это не просто работа, это его призвание, его священный долг – следить за озером, понимать его состояние, заботиться о нем, оберегать его. Предупреждать жителей деревни, когда что-то идет не так. Но, как мне кажется, предупреждать родитель никого не собирается.
И это большая проблема, потому что в последнее время все в Ормсколе вращается вокруг одного – бумажной лесопилки Стюартов. А она работает за счет воды, которая поступает из нашего озера.
– Твой отец не беспокоится по этому поводу? – интересуется Рен, словно читая мои мысли. – Очевидно же, что это не сулит ничего хорошего для лесопилки. И ты знаешь, что Джайлзу это не понравится.
Я отвечаю парню сердитым взглядом, потому что мне прекрасно известно, что бывает, когда Джайлзу Стюарту что-то не нравится. Перейди дорогу этому человеку и вдруг обнаружишь, что у тебя или у твоих родственников сократились часы работы на лесопилке, или что люди престали покупать молоко и яйца на твоей ферме, или что посетители прекратили заглядывать в твою таверну. Куда бы он ни пошел, все следуют за ним с единственной целью – оставаться на его стороне. В Ормсколе становится очень неуютно, если ты в плохих отношениях с Джайлзом Стюартом. Я сужу по собственному опыту. И ни я, ни кто-либо другой ничего не может с этим поделать.
Ормскола – небольшое поселение, и тут не нужен мэр. Мы даже священника и почтальона раз или два за год видим. Однако это не остановило Джайлза в его намерении стать здесь властителем и хозяином. И кто осмелится пойти против человека, который владеет лесопилкой и платит всем за работу на ней?
Разве что я и мой па. Отец и Джайлз издавна друг друга недолюбливают. Так что если Стюарт выяснит, что от него скрывают такую серьезную проблему, он придет за нами. Небо мне свидетель, он уже давно ждет повода.
– Летом он планирует расширять производство. Если уровень воды в озере опустится ниже… – Рен смотрит на меня вопросительно.
– С каких это пор ты печешься о Джайлзе Стюарте? – быстро спрашиваю я. Рен не болтлив, но если он при ком-то упомянет, даже мимоходом, об уровне воды и это дойдет до Джайлза, тот тут же примчится сюда, чтобы самому убедиться. А я не могу этого позволить. Не сейчас. – Вот уж не думала, что тебе нравится работать. Уверена, ты будешь только счастлив, если лесопилка ненадолго закроется.
Лицо Рена мрачнеет.
– Да, хорошо же ты меня знаешь, – произносит он с надрывом в голосе. – Мне лишь бы целый день дурака валять. Я лентяй и работы боюсь, как и все, подобные мне.
– Что? Я не это имела в виду… Рен…
Парень отходит к дереву, аккуратно присаживается рядом со своей сумкой и открывает ее. Его губы сжаты в нитку, а я стою и смотрю на него в недоумении.
Дело в том, что я действительно хорошо знаю Рена. И прекрасно понимаю, каково это, когда у каждого есть предвзятое мнение на твой счет. Я дочь Лаклана Дугласа, человека, которого все презирают, потому что так сказал Джайлз Стюарт. Меня же не любят и не доверяют мне за компанию. А Рен, также известный как Маррен Росс, – падкий на женщин сакс, не признающий авторитетов.
Я и Рен, мы как гнилые яблоки, упавшие прямо к корням дерева, на котором выросли.
До сих пор я даже не подозревала, что его это беспокоит.
– Я просто пошутила, – мягко проговариваю. – Я знаю, что ты не… я знаю тебя.
Парень достает из сумки фляжку с водой и делает долгий глоток, потом протягивает ее мне, избегая смотреть в глаза.
Я расцениваю это как знак того, что он меня простил, усаживаюсь рядом и беру фляжку, радуясь холодной и чистой воде. Когда он достает сверток с сэндвичами и молча протягивает один, мне хочется обнять Рена.
Несмотря на ужасное чувство голода, я стараюсь как следует распробовать угощение. Тонкие кусочки мяса ягненка с соусом из красной смородины лежат меж двух увесистых ломтей хрустящего хлеба, намазанных таким толстым слоем соленого масла, что на нем остаются отпечатки моих зубов. Я радостно жую, и мы с Реном передаем друг другу его фляжку, запивая куски хлеба, пока вода не заканчивается, а от сэндвичей не остаются одни крошки.
– Это было прекрасно, – замечаю я, когда мы заканчиваем трапезу. – Спасибо, что поделился.
Рен улыбается.
– Не за что. Я специально их приготовил.
Ну-ну. Скорее всего, он стащил их у какого-нибудь зеваки.
Я смотрю на сумку, в которую Рен снова запускает руку и достает оттуда кусок фруктового пирога. Он разламывает его надвое и большую часть предлагает мне.
– Ты принес мне мои вещи? – спрашиваю, принимая пирог.
Парень смотрит вдаль на озеро и задумчиво жует свой кусок.
– Я не смог, – проглотив, отвечает он, искоса поглядывая на меня. – Видимо, тебе придется прийти завтра в деревню.
На секунду мне кажется, что Рен снова шутит, ведь зачем-то он полез на гору со своей больной ногой. Какой в этом смысл, если не взял то, о чем я просила? Однако он не улыбается, не подмигивает, а просто продолжает смотреть на тихую гладь воды. И я понимаю, что парень говорит серьезно.
– Понятно. – Пытаясь скрыть недоумение и разочарование, я быстро обдумываю, что нужно будет сделать в течение следующей пары дней, прежде чем приедет почтовая телега. – Ничего страшного. Правда, не уверена насчет завтра. Посмотрим. – Посмотрим на настроение моего отца. – Ты можешь подержать их у себя, пока я не приду за ними?
Он улыбается.
– Если только кто-то другой первым их не заберет. Я шучу! – добавляет он, заметив выражение моего лица. – Они твои. Я достал их специально для тебя. Думаю, будет справедливо, если ты расскажешь, зачем они тебе.
Я пожимаю плечами.
– Я думала, это и так понятно.
– Конечно. Но для чего они?
Я устала от этого разговора, потому что мы ведем его уже далеко не в первый раз.
– Рен, я тебе не скажу. Ни сегодня, ни завтра. Никогда. Так что перестань спрашивать.
Он смотрит на меня испепеляющим взглядом, но я не сдаюсь. Я прекрасно умею хранить секреты. Рен моргает и снова переводит взор на озеро.
– Собирается туман, – сообщает он, и я вижу, что парень прав.
Клубы тумана оседают у прибрежных зарослей камыша, отчего те приобретают немного размытые очертания. Рыба плещется у поверхности, и по воде идет рябь. В то же время температура будто бы падает, и я потираю руки, внезапно ощутив холод.
– Знаешь, могла бы мне и рассказать. – Рен не сводит глаз с воды, его голос звучит беззаботно. Однако меня не проведешь. А он продолжает: – Ты можешь мне доверять.
– Проблема не в доверии. Просто это не твое дело, – спокойно отвечаю я, поднимаясь на ноги. – Вставай, тебе еще нужно на работу. И нам лучше не оставаться на горе после того, как стемнеет. Мы с па думаем, что сеть порвала бешеная луга. Не стоит нам здесь задерживаться.
Я подаю парню руку, но он не обращает на мой жест никакого внимания и неуклюже поднимается, опираясь всем весом на левую ногу.
Прежде чем уйти, я еще раз проверяю уровень воды и с ужасом отмечаю, что за те несколько часов, что мы были здесь, он снова упал на целых два с половиной сантиметра. Я поворачиваюсь на восток, в сторону деревни. И хоть ее и не видно отсюда, я живо представляю себе лесопилку у реки, ее без устали крутящееся колесо, которое засасывает озерную воду. Бревна размалывают в волокнистую массу, и целые бочки воды во время этого процесса превращаются в пар. Озеро становится облаком.
Я решаю, что мне придется снова поговорить с отцом. Нужно что-то делать.
– Смотри, – Рен указывает на виднеющееся сквозь дымку тумана место у склона горы, до которого обычно нельзя дойти, – видишь дыру? Готов поспорить, она ведет к хаткам выдр.
– Норам, – шепотом поправляю я, – выдры живут в норах.
Я смотрю в точку, куда указывает его палец, и щурю глаза, пытаясь лучше рассмотреть. Прямо над поверхностью озера виднеется темное отверстие в горном склоне.
– Она слишком большая для норы, – говорю я.
– Из-за того, что уровень воды упал, теперь ее размывают волны. Выдрам это не нравится. Скорее всего, они испортили вашу сеть. В знак протеста.
Я издаю смешок, а потом замолкаю и замираю. Выдры – пугливые создания. Всю свою жизнь я прожила у озера и не видела ни одной выдры, хотя несколько раз натыкалась на их следы. И я точно никогда не видела, чтобы вода опускалась так низко и открывала вход в их нору, если это действительно она.
– Или… – голос Рена становится напряженным и зловещим, – возможно, сеть порвал обитающий в озере монстр. Ужасное, древнее чудище, восставшее из глубин, чтобы обрушить свою месть на Ормсколу.
– Может, – соглашаюсь я, не сдерживая улыбки. Здесь есть только один монстр, и живет он вовсе не в озере. Однако я молчу, и Рен тоже молчит.
Туман сгущается, солнце опускается ниже по небосводу.
– Пойдем, – командую я.
Снова надеваю арисэд и отправляюсь в путь, волоча за собой тележку.
На обратной дороге мы почти не разговариваем, каждый погрузившись в свои мысли. Время от времени кто-то из нас замечает и показывает другому сокола или рыбу. До самого подножия горы за нами по пятам движется туман.
– Ты сможешь дойти до деревни в одиночку? – интересуюсь я, когда мы подходим к развилке. Одна дорога приведет его в Ормсколу, а другая, идущая в противоположном направлении, доставит меня домой.
Рен выразительно смотрит на меня.
– Если я скажу «нет», ты предложишь проводить меня? Или пригласишь в гости? – Я никак не реагирую, и он улыбается. – Со мной все будет в порядке. А как насчет тебя?
В ответ я приподнимаю подол верхней юбки и демонстрирую кобуру. В ней один из парных кремниевых пистолетов моего отца. Еще у него есть ружья, которые мне брать запрещено. Пистолет заряжен, остается только взвести курок. Мне не хотелось бы возиться с порохом и пулями, если бы на меня нападала луга. К счастью, я хороший стрелок. И на всякий случай в кармане у меня лежит складной нож.
Рен не удивляется, увидев пистолет. Да и с чего бы ему удивляться, учитывая, что я попросила его достать для меня.
– Значит, для этого тебе нужны были пули? – интересуется он, прищурив глаза. – Они будут для него слишком маленькими.
Кажется, мы стали называть вещи своими именами. Я медленно расправляю блузу.
– Это не твоя забота.
Кажется, Рен хочет сказать что-то еще, но только разводит руками в стороны, отворачивается и медленно шагает вниз по тропе, ведущей в Ормсколу. Я наблюдаю за парнем, пока тот не скрывается за поворотом. Последнее, что вижу, – это его волосы, лучами заходящего солнца окрашенные в красный. Затем я отправляюсь к сараям, одной рукой таща за собой тележку, а другую держа на пистолете. Чуть позже я возвращаюсь домой.