Хотелось бы мне сказать, что на второй неделе учебы между мной и мистером Ни-за-что-не-называй-меня-настоящим-именем чудесным образом завязались крепкие узы дружбы, но и на следующем занятии мы не нашли, что сказать друг другу. Скотту повезло, что мы не пересекались на других лекциях и семинарах по писательскому мастерству. В конце концов, я училась на третьем курсе, а он ходил на базовые предметы, потому что много лет назад бросил учебу после первого семестра. Так что мы встречались только на занятиях по эмоциональному интеллекту, да и там упорно друг друга не замечали. Мой дурацкий пульс больше не учащался, когда мы оказывались вместе в аудитории, но все же, когда мы внезапно пересекались в коридорах, мое сердце начинало биться сильнее.
В странной ситуации я оказалась. Днем я сидела со Скоттом Плаймутом в аудитории, а вечером, словно в бреду, писала про него фанфик. А он обо всем этом и понятия не имел. Но зато, преодолев трудности первых глав, я на удивление быстро втянулась в работу над рукописью. Сперва мне ненадолго показалось, что я уже переросла свою одержимость, но – сюрприз-сюрприз! – пока нет. Все-таки я безгранично благодарна судьбе за то, что Скотт появился в моей жизни именно сейчас. Лучшего вдохновения для «Притворяясь» и придумать нельзя. Не то чтобы я собиралась ему это рассказать, ведь он по-прежнему придерживался тактики взаимного игнора. Я писала свои тексты, он свои, и, пока другие встречались в кафе, чтобы устроить мозговой штурм или прокомментировать работы друг друга, я свои первые задания отправляла прямиком профессору Коннелу.
Конечно, я немного расстроилась, потому что мне всегда нравилась командная работа, разбирать тексты одногруппников и получать от них обратную связь. Признаюсь, мне каждый раз было страшно давать почитать свои тексты, тем самым впуская человека в самые глубины своей души, но оно того стоило. Ведь только так я могла развиваться, и меня бесило, что именно на этом курсе я оказалась предоставлена сама себе.
Я не удостоила Скотта взглядом, когда он вошел в аудиторию. Я сосредоточенно смотрела в свой ноутбук, хаотично кликая на даты в календаре. Боковым зрением я уловила, что Скотт шел по центру аудитории. Я сидела на третьем ряду у окна. Достаточно далеко от того места на задних партах, где он сидел в прошлый раз. По крайней мере, мне так казалось.
Я оцепенела, когда рядом со мной отодвинули стул.
– Доброе утро, – не глядя на меня сказал Скотт. Возможно, так даже лучше.
Упорно продолжая смотреть вперед, я пробормотала короткое «Привет».
Что это значит? Зачем он сел рядом? В чем я на этот раз провинилась? Он снова хочет поискать в моем телефоне тайно сделанные снимки? Придурок.
– Как дела?
Я в растерянности повернулась в его сторону. Он как раз доставал телефон из кармана своей джинсовки с меховым воротником. Заметив, что я смотрю, он быстро перевел на меня взгляд.
– Тебе не обязательно это делать, – не раздумывая, выпалила я. – Сидеть тут со мной и беседовать.
– Других мест не было, – прошипел он.
Не успела я возразить, как в аудиторию вошел профессор Коннел.
– Всем доброе утро! – Он, как обычно, излучал энергию, сметавшую все на своем пути. Такое раннее утро не может быть добрым, но сегодня я была рада, что профессор спас меня от необходимости общаться со Скоттом.
Скотт откинулся на стуле и вытянул ноги под партой. Когда он начал снимать куртку, я почувствовала этот сводящий с ума запах. Ладно-ладно, будто это не ты сидела часами, фантазируя, как он мог бы пахнуть. Конечно, в жизни его запах был гораздо приятней. Терпко, но не слишком, его запах был именно таким, какой мне трудно описать словами в фанфике. Свежий аромат леса, мха, дурацкого мужского геля для душа и, конечно, моря – почему бы и нет.
Я тихонько усмехнулась и как болванчик покачала головой, упорно продолжая смотреть вперед. Взгляд Скотта обжигал мою щеку, но мне было все равно. Пусть он считает меня сумасшедшей. Может, в следующий раз придет пораньше, чтобы найти другое свободное место.
Соседство с ним будоражило. Я совершенно не могла сосредоточиться, хотя очень ждала этого занятия. В качестве первой домашней работы нам задали описать эмоции, не используя глаголов «испытывать» и «ощущать». Show, don’t tell – «Показывай, а не рассказывай» – золотое правило для тех, кто хочет заставить читателей по-настоящему что-то почувствовать. До сегодняшнего дня я ловила себя на мысли, что ленюсь передавать переживания героев через слова и поступки, а вместо этого просто описываю их.
– Я хочу, чтобы вы потренировали этот принцип в паре. Сядьте вместе и выпишите эмоции, о которых вы хотите рассказать, а потом опишите их своим партнерам. Но не называйте эмоции! Например, чтобы передать раздражение, вы можете говорить все, кроме слов «я раздражен». – Профессор Коннел ухмыльнулся, услышав, как некоторые студенты начали громко вздыхать. – Знаю-знаю, упражнение коварное, но оно отлично покажет вам, сколько возможностей выражения дает нам наш язык. У вас десять минут.
В аудитории начали активно двигать стулья, некоторые студенты вышли, чтобы поработать в тишине, лишь мы со Скоттом сидели без движения. Не глядя на него, я открыла ноутбук.
– Что ты там делаешь?
Я взглянула на него:
– Выполняю задание.
– Я думал, мы вместе должны его делать?
– А я думала, мне нужно оставить тебя в покое.
Возможно, мне просто показалось, но он слегка вздрогнул. Но потом голос Скотта снова обрел твердость.
– Да, действительно, не помешало бы.
С секунду я сидела, уставившись на него, а потом, покачав головой, вновь отвернулась к ноутбуку. Да что не так с этим парнем?! Больше всего мне сейчас хотелось встать и пересесть, но это выглядело бы слишком странно. Поэтому следующие шесть минут я сидела, гипнотизируя мигающий курсор в пустом документе. Скотт достал телефон и тоже игнорировал меня. Детский сад. Когда я машинально бросила взгляд поверх экрана ноутбука, то случайно увидела растерянное лицо профессора Коннела. Он сидел за своим столом и внимательно нас изучал.
Кровь тут же ударила мне в лицо. Профессор слегка наклонил голову и вопрошающе приподнял бровь. Мне хотелось провалиться сквозь землю! Но я только пожала плечами. Профессор Коннел поднялся с места и подошел к нам. Заметив это, Скотт отреагировал так, будто ему все равно.
– У вас проблемы с заданием? – спросил профессор Коннел, подойдя к нашему столу.
Меня так и подмывало дать ему дерзкий ответ и объяснить, что дело не во мне, но тут Скотт, не поднимая глаз, произнес:
– Нет, сэр.
– Я правильно понимаю, что вы чудесным образом справились с заданием, прибегнув к навыкам телепатии?
Если бы я не была так зла на тупое поведение Скотта, то сейчас бы рассмеялась.
– Нет, – Скотт поднял взгляд. – Просто каждый из нас занимается своим делом.
– Мистер Плаймут, я понимаю, что вы можете сомневаться в целесообразности упражнения, но, поверьте, несколько поколений студентов до вас считали его чрезвычайно полезным.
– Может, пора бы уже сменить подход на более современный, – пробормотал Скотт, и у меня округлились глаза.
Он серьезно? Да как он смеет так разговаривать с профессором?!
Профессор Коннел не отреагировал на эту реплику. Вместо этого он, глядя Скотту в глаза, спросил:
– Какие у вас ожидания от этого курса?
– Без понятия. Сам задаюсь этим вопросом. Я думал, меня тут научат облекать чувства в слова.
– А как вы хотите этому научиться, если не воспринимаете всерьез задания?
– Я воспринимаю их всерьез.
– К сожалению, я этого пока не замечаю. По сравнению с одногруппниками, которые работают в паре и достигли большого прогресса уже в первых текстах, ваши работы значительно слабее.
– Что?! – Я так заверещала, что сама испугалась и прикусила губу, когда профессор Коннел и Скотт одновременно повернули головы в мою сторону. Мне хотелось закрыть себе рот ладонью.
В глазах Скотта на секунду промелькнуло новое выражение, но он взял себя в руки прежде, чем я успела понять, что это было.
Профессор Коннел разглядывал нас с серьезным лицом.
– Вы оба талантливы, и у вас хорошее чувство языка. И мне очень больно видеть, что вы не используете свои возможности. На мой курс каждый год претендует гораздо больше людей, чем я могу принять. Возможно, в следующем году мне стоит пересмотреть критерии приема.
Я перестала дышать, потому что голос профессора с каждым словом звучал все жестче. Что происходит? Он же знает, что я просила заменить мне партнера, но все равно одинаково обвиняет нас со Скоттом в том, что мы мало стараемся. Это нечестно.
Но прежде чем я успела возразить, профессор Коннел уже отвернулся. Я открыла рот, но не смогла ничего сказать и просто смотрела, как он уходит. Пока я растерянно глядела на Скотта, в моих венах закипала ярость. Я уже готова была высказать ему все, что я о нем думаю, в выражениях, за которые мне потом стало бы стыдно, но тут профессор Коннел прокашлялся:
– Итак, все готовы? – Этот вопрос заглушил шум голосов. Я с трудом могла спокойно сидеть рядом со Скоттом, пока остальные занимали места. Остаток занятия пролетел перед глазами как кинопленка. До меня лишь отрывками доходили рассказы одногруппников о трудностях при выполнении упражнения и следующее задание профессора Коннела.
Последние минуты до конца семинара тянулись мучительно долго, но зато моя ярость не успела выветриться. Напротив! Чем дольше я тихо сидела, сохраняя самообладание вместо того, чтобы выплеснуть из себя злость, тем сильнее во мне вскипали эмоции. Когда профессор Коннел объявил об окончании занятия и Скотт поднялся с места, даже не удостоив меня взглядом, я взорвалась.
Небрежно бросив ноутбук и тетрадь в сумку, я задела плечом сразу троих одногруппников, пытаясь догнать Скотта. Если он думал, что после своих детских выходок так легко от меня отделается, то он заблуждается, причем довольно серьезно.
– Скотт! – Мой голос прозвучал очень резко, и мне было плевать, что я на весь коридор прокричала его настоящее имя. Если он думал, что может мне указывать, как его называть, то сейчас его ждет неприятный сюрприз. Не помню, когда я в последний раз была в такой ярости, что все тело трясло. Скотт, услышав мой крик, резко затормозил и повернулся ко мне. Не успел он открыть рот, как я схватила его за плечо и толкнула в угол.
– Что, черт возьми, с тобой не так? – прошипела я, и мне показалось, что он действительно меня испугался. Но не прошло и секунды, как в его взгляде вновь появилась надменность, которая так меня злила.
– Ты еще не устала от этого вопроса? – с насмешкой спросил Скотт, и мне тут же захотелось потрясти его, а потом размазать по стенке.
– Не устану, пока ты не уймешь свое тупое эго, черт возьми! – Я уже не следила за словами. Не важно, кто нас услышит и что могут подумать. Это уже не имело значения, потому что я и так с трудом сдерживалась, чтобы на него не наорать. Вместо этого я фыркнула и отпустила его. Скотт слегка отпрянул и прислонился к стене, словно я только что дала ему пощечину. – Ты сам взгляни на себя! Когда ты успел так измениться? Где тот парень, на которого все равнялись? Или все это время ты просто притворялся, чтобы продавать свои тупые пластинки?
– Ты меня не знаешь, – сквозь зубы процедил Скотт, и в его взгляде впервые мелькнуло что-то, заставившее меня прерваться на полуслове. Как будто мои слова действительно его задели.
Я невесело усмехнулась:
– К счастью, нет! Я не стала бы тратить на тебя половину своей юности, если бы знала, какой ты на самом деле кретин! – Его взгляд потемнел, а глаза превратились в узкие щелочки. Но я не дала ему ответить. – И поверь мне, мальчик, у меня нет ни малейшего желания сейчас с тобой разговаривать. Уж я найду, чем заняться, вместо того чтобы слушать, как ты мешаешь меня с грязью. Честно, для меня загадка, почему такой парень, как Сэм, вообще может с тобой дружить. Но знаешь, мне все равно. Одно дело, когда тебе тут ничего не нравится, и совсем другое – если по твоей вине у меня за этот курс будет плохая оценка. Мне это важно, понял? Ты себе такого и представить не можешь, но некоторые люди учатся не просто для удовольствия, они воспринимают это всерьез, потому что им потом выплачивать огромный кредит за обучение. Так что либо не усложняй мне жизнь, либо катись к черту!
Когда я умолкла, в ушах еще пульсировала жгучая ярость. Скотт стоял передо мной словно истукан. Моя грудь тяжело вздымалась, и мы секунду стояли, уставившись друг на друга. Испуганно, но одновременно без страха. Возможно, я себе это нафантазировала, но мне показалось, что он задумчиво меня разглядывает. Это продлилось лишь долю секунды, а затем это незнакомое мне выражение на его лице исчезло, синие глаза Скотта снова похолодели.
До меня начали доноситься звуки из коридора и голоса студентов, устремившихся в соседнюю аудиторию. На секунду я запаниковала. Я громко говорила? А вдруг нас кто-то услышал?
Да и пусть слушают. Мне все равно.
– Ладно, – откашлялся Скотт, глядя на меня, и в его голос вернулась твердость. – Пришли мне свой дурацкий текст, если тебе это так важно.
Я усмехнулась. Сначала у меня даже не нашлось слов. Пока я недоуменно качала головой, с лица Скотта сошло заносчивое выражение. Кажется, он сам понял, что зашел слишком далеко.
Я покрепче схватилась за ремешок сумки.
– Да пошел ты! – ответила я, сама не понимая, как мне удалось произнести это так спокойно. Я быстро скользнула по нему взглядом. Я наорала на гребаного Скотта Плаймута в коридоре университета, и мне абсолютно все равно. Я выдавила презрительную улыбку, развернулась и ушла, оставив его стоять в одиночестве.