4 Сон

Спустя неделю на «Орионе» состоялась официальная вечеринка, которую капитан Джоши организовал в преддверии основной части путешествия.

К этому моменту корабль уже летел со скоростью более ста тысяч километров в час, и «Орион» удалился от Земли, пролетел по орбите Луны и преодолел значительное расстояние до Марса. Реорганизация корабля успешно завершилась проведением необходимых наладок, и он стремительно приближался к точке первого Прыжка.

Капитан Джоши стоял перед всеми в белой парадной форме, возле него на экране транслировалось изображение люка технического обслуживания на внешнем корпусе. На глазах у собравшихся один из гизмо – крупных бортовых роботов-ремонтников – покинул корабль, держа в руках небольшую бутылку шампанского. Он разбил её о внешнюю обшивку, и жидкость испарилась в космическое пространство, а небо вспыхнуло восхитительным многоцветьем, когда сотни крохотных микросателлитов-фейерверков замерцали в лазерном световом представлении.

Из толпы собравшихся вышел мужчина и кивнул капитану. На нём тоже была белая форма, хотя выглядел он в ней, как показалось Бет, намного лучше, чем капитан Джоши. Он был моложе и немного ниже ростом, с высокими скулами и тёмно-карими, почти чёрными глазами, с чётким квиффом тёмных волос и аккуратно подровненной щетиной. Мужчина с улыбкой смотрел на световое шоу.

– Кто этот человек рядом с капитаном? – спросила Бет.

Её мама подняла голову.

– А, это капитан Кир, – сказала она. – Он капитан «Перепелятника», нашего корабля-разведчика. Он будет приглядывать за нами весь полёт. – Она покосилась на Бет. – Красавчик, правда? – заметила она ехидно.

– Ну ма-а-ам, – промямлила Бет. Ох уж эти её вечные дурацкие шуточки! Бет почувствовала, что краснеет, и опустила голову, так что лишь через несколько мгновений заметила, что кто-то стоит рядом с ними.

– Добрый вечер, лейтенант Маккей, – раздался властный голос.

Бет подняла глаза.

Капитан Джоши был очень высоким мужчиной, а его сияющая лысина делала его как будто ещё выше. У него был длинный с небольшой горбинкой нос и густые брови. Он вежливо улыбался, хотя в его позе явно читалось, что он предпочёл бы оказаться под вражеским обстрелом, а не на вечеринке. Рядом с ним стоял капитан Кир, одну руку он сунул в карман, в другой держал бокал шампанского.

– Добрый вечер, капитаны, – сказала мама Бет. – Позвольте, я представлю вам своего мужа… Дуглас. А это моя дочь Бет.

Капитаны и папа Бет обменялись вежливыми кивками. Капитан Джоши принялся расспрашивать его о ферме, а Кир повернулся к Бет.

– Привет, – сказал он. – Я – Генри.

– Привет, – сказала она.

Он и вправду был очень симпатичным, подумала она, и выглядел, пожалуй, слишком молодым для капитана, однако держался с улыбкой и уверенностью и казался одновременно расслабленным и готовым ринуться в бой. В отличие от большинства взрослых, которые, скользнув взглядом по детям, начинали искать собеседника поинтереснее, он смотрел прямо на Бет – как будто его на самом деле интересовало, что она думает.

От неожиданности она совершенно не нашлась, что сказать. И кашлянула.

– Так, значит… Вы капитан? – выдавила она. Внутренний голос у неё в голове так и взвыл от стыда. «Глупее ничего не смогла придумать?» Но он, кажется, ничего не имел против.

– Я просто овеянный славой лётчик, – сказал он, пожав плечами. – «Перепелятник» – разведывательный корабль, рассчитанный на одного человека. Сущий кроха. Так что я капитан экипажа из одного себя. Но костюмчик вроде ничего, вот я и решил примерить его. – Он раскинул руки и замер в позе. – Что думаешь?

Она улыбнулась.

– Модненько.

– Да, ну что ж, благодарю. – Он улыбнулся в ответ. У него был калифорнийский акцент, и говорил он с весёлой самоиронией.

– Похоже, у вас опасная работа, – сказала Бет. – Мама когда-то была разведчиком в армии. Она иногда рассказывает довольно страшные истории.

Но Кир покачал головой.

– Обычно это скука смертная. На большинстве заданий самое сложное, что мне приходилось делать, это не спать! Не верь ей – сама знаешь, нельзя верить ничему из того, что говорят взрослые.

Девочка улыбнулась:

– Даже вы?

Кир рассмеялся:

– О, особенно я!

Капитан Джоши повернулся к ним.

– А, Бет, – сказал он. – Добрый вечер. Я о тебе уже наслышан. Я так понимаю, ты уже познакомилась с моим сыном?

У Бет разом пересохло во рту. Кир приподнял одну бровь.

– Эм…

Капитан слегка подался к ней и обезоруживающе поднял руки.

– Корабль показал мне запись того случая, – сказал он. – Чтобы встать на защиту друзей требуется мужество. Но… твоя мать наверняка не раз говорила тебе, что храбрость ничто без дисциплины, верно? – Он выпрямился. – Как я понимаю, ты будешь посещать занятия по командной подготовке. Я уверен, что мой сын будет чрезвычайно рад увидеть тебя там. – Он улыбнулся им немного рассеянной улыбкой, словно бы мысленно уже перейдя к новой задаче, кивнул всем троим и повернулся к следующему столику. Поворачиваясь, чтобы уйти, капитан Кир подмигнул Бет.

Бет, красная как помидор, не сводила глаз со своей тарелки. А когда она подняла голову, оказалось, что мама смотрит на неё с непривычным оценивающим выражением на лице. И неужто она улыбалась?

– Ну что ж, – сказал папа Бет. – Прошла всего одна неделя, а капитан уже знает тебя по имени. Ты определённо на пути к успеху! Твоё здоровье! – Он поднял свой бокал и ухмыльнулся, и Бет невольно хихикнула.

* * *

Торжественный «запуск» «Ориона» состоялся, и они были готовы сделать свой первый большой шаг сквозь космическое пространство. Недельный разгон придал кораблю громадную скорость: сейчас «Орион» мог облететь вокруг Земли за двадцать минут. Но Эос, крохотная звёздочка, к которой они направлялись, находилась на расстоянии двадцати шести световых лет – в сотнях миллионов, миллиардов километров[2]. Потребовалось бы почти триста тысяч лет, чтобы достичь её, путешествуя обычным способом.

Именно поэтому они должны были совершить Прыжок.

– Это выглядит примерно так, – объясняла ей мама много месяцев тому назад, когда они ещё были на Земле. Они как раз обедали, и мама взяла пальцами два конца скатерти.

– Как далеко друг от друга эти углы?

Бет пожала плечами.

– Полметра?

– Допустим. А теперь представь, что мы можем сделать вот так… – Она подняла скатерть и соединила углы так, чтобы они соприкасались.

– А теперь как далеко?

– Но… – Бет нахмурилась. – Но разве можно так делать с пространством? Что тогда будет со всеми… кто там живёт?

– Это очень любопытная вещь, – сказала мама. – Пространство уже такое. Мы воображаем себе космос как огромный объём, в котором можно двигаться вперёд, назад, вверх, вниз, налево, направо, но на самом деле он скорее… как моток бечёвки. Он кажется вполне твёрдым, но на самом деле представляет собой одну длинную-предлинную нить, намотанную на саму себя петля за петлёй. Когда мы прыгаем, мы перескакиваем с одного витка на другой.

Бет посмотрела на скатерть.

– Что, правда?

Её мама засмеялась.

– Ну… если честно, то нет, всё несколько сложнее. Давай скажем так: вселенная на редкость парадоксальная штука, и иногда мы можем делать на редкость парадоксальные вещи, притворяясь, что всё вполне логично. Некоторые понимают, в чём тут дело, но, честно говоря, не я, детка.

– Ох. Так а почему нам нужно спать?

– Ну… как выяснилось, это даже слишком парадоксально. Прыжок что-то делает с нашим сознанием. Оно делается всё всмятку. Любое существо сложнее пескожила[3] впадает в кому и больше не просыпается. То же самое происходит с компьютерами – электрические схемы сгорают, а процессоры сбоят. Просто невозможно пережить Прыжок, сохранив разум – Так что… – Она пожала плечами. – Мы жульничаем. Мы создаём копию своего сознания – всего, что мы знаем, всего, что делает нас самими собой. И корабль тоже дублирует свою память. Затем мы уходим в сон, а корабль берёт курс на Прыжок и уходит в спящий режим… и пробуждается через секундный интервал. Он запускается, загружает свою резервную копию, затем загружает наши резервные копии, и тогда мы пробуждаемся и – бац! – мы продвинулись примерно на двести миллиардов километров!

– Серьёзно?

Мама кивнула.

– Серьёзно. Только, разумеется, всё немного сложнее, чем я рассказала. Сделать так, чтобы компьютер вышел из спящего режима, это заковыристая задачка.

– Но… получается, что корабль знает все наши мысли?

– Нет. Но ты размышляешь правильно. Люди думали, что это может быть так, но разум уж слишком сложная вещь. Корабль не может ни считать состояние твоего ума, ни изменить его. Он может только сохранить его в своей памяти и передать обратно. Это престранно, однако работает, и Прыжок ещё ни разу не срывался.

Потом они заговорили об Эос Пять, их новом доме, и о том, что придётся оставить в старой жизни, и Бет больше не вспоминала о Прыжке.

А теперь время пришло. Дети погружались в сон первыми, затем второстепенные члены экипажа, затем основной состав. Совершив Прыжок, они будут пробуждены в обратном порядке – ключевые члены экипажа, второстепенные и, наконец, дети.

Так что теперь Бет с другими детьми стояла в грузовом отсеке, наполненном капсулами для сна, и готовилась залезть внутрь. С каждым ребёнком был один взрослый; с Бет была её мама. Бет подумала, что другие ребята выглядят несколько растерянными – все, кроме Лорин, которую приходилось буквально держать за руки, чтобы она не трогала панель управления своей капсулы.

Голограмма Корабля выплыла на середину помещения, и по его сигналу все забрались в свои капсулы. Капсулы были удобные; в каждой лежал ортопедический матрас и подушка.

Мама Бет заглянула сверху.

– Всё хорошо?

– Ага.

Корабль сказал:

– Прыжок займёт менее чем ноль целых пять сотых секунды, однако ваше пробуждение будет отложено до тех пор, пока экипаж не удостоверится, что всё в порядке. Пробудившись, вы можете испытать чувство дезориентации; это нормально и быстро пройдёт. Когда вы будете готовы, пожалуйста, сообщите своему опекуну.

Бет посмотрела на маму и выставила большой палец, мол, всё в порядке. Через несколько секунд стенки капсулы поднялись, а затем сдвинулись и сомкнулись над ней.

И Бет Маккей исчезла.

* * *

Темно, хоть глаза выколи. Света нет и не было никогда. Не существовало даже памяти о свете. Не было ничего.

Затем… что-то появилось.

Мысль?

Идея, которая прежде была чем-то.

Чувство. Стук… тук… тук…

Это было что-то знакомое. Это было… сердцебиение.

Нечто в темноте слушало это сердцебиение довольно долго. Затем оно подумало: я жива. Чёрная темнота сделалась красноватым свечением, но видеть по-прежнему было нечего. А ещё был еле уловимый, словно прозрачный звук, шедший внутрь… наружу… внутрь…

Дыхание. Я жива. Есть кто-то, кем я была.

– Бет?

Это было нечто новое. Звук, однако на этот раз он шёл снаружи, а не составлял часть её самой.

Слово выплыло из глубин: мама.

И вдруг Бет Маккей вспомнила, кто она такая, и где она, и почему, и что она делала. Она лежала в капсуле для сна, в который их погрузили, но теперь она просыпалась, и мама ждала её, а красноватое свечение – это, должно быть, свет за её закрытыми веками. Она проснулась.

Бет попыталась открыть глаза. По-прежнему было темно.

Она попробовала снова, но ничего не произошло. «Это от сна глаза склеились», – подумала девочка. Она хотела поднять руки и протереть их, но не смогла.

Она не могла пошевелиться.

Бет пыталась опять и опять. Ничего не происходило. Её охватила паника. Она чувствовала и слышала, как ускоряется сердцебиение: тук-тук, тук-тук, тук-тук… – дыхание её тоже участилось, но больше ничего не происходило.

«Я замурована! – попыталась крикнуть она, но не издала ни звука. – Я не могу пошевелиться! Помогите! Мама! Помоги мне!»

Тук-тук-тук-тук-тук…

– Бет? Бет, если ты меня слышишь, расслабься. – Мамин голос пролился на неё подобно прохладной воде, мягкий и нежный. – Тебе может быть трудно двигаться. Это нормально, всё хорошо. Расслабься. Слушай мой голос. Ты в капсуле, и мы завершили Прыжок. Твои воспоминания вернулись, но тебе трудно восстановить связь с нервной системой. Твой разум скоро со всем разберётся. Не спеши.

Тук-тук-тук, тук-тук, тук-тук, тук, тук, тук… тук… тук…

Постепенно Бет успокоилась. Она поняла, что ощущает что-то на своей руке – поглаживание. Нервные окончания на её коже посылали сигнал, и её мозг подхватывал их. Она сконцентрировалась на этой мысли, на коротеньких незаметных волосках на своей руке, расслабилась…

…и открыла глаза.

Над ней нависло улыбающееся лицо мамы. Далеко не сразу, но Бет сумела улыбнуться в ответ.