Скажите, пожалуйста, сколько полных лет вашему подростку?
(ответ запишите)
Это очень важный вопрос, потому что в зависимости от фазы подросткового возраста проблемы с учебой в школе могут возникать по разным причинам.
Например, младшими подростками принято считать детей 11–13 лет. Как раз в это время они из начальной школы переходят в среднюю, прощаются с первым учителем. Теперь учителей будет много, предметов – тоже. Чаще всего меняется состав класса, иногда – и сама школа.
Старший подростковый возраст наступает в 14–17 лет, и можно сказать, что с 13 до 14 лет – некий переходный период, когда вообще не разобраться, это еще младший или уже старший подросток. У ребенка может совсем не быть мозгов, но вполне отросли невероятный гонор, смелость и самостоятельность. У родителей в этот период цветет и колосится тревожность, «пахнет жареным». Кажется, что если прямо сейчас не взяться за воспитание как следует, то всем хана.
Обычно то, что я сейчас описал, происходит с пятого по седьмой класс. Как назло, совпадая с тем самым моментом, когда подростки ложатся на диван и говорят: «Ничего не хочу!»
В старшем подростковом возрасте, казалось бы, уже и кое-какие мозги есть, и мышление, и цели, но теперь проблема в другом. С восьмого класса детей со всех сторон начинают долбить: «Определись, кем ты хочешь быть! Куда будешь поступать? Выбери предметы, выбери профиль, выбери, что будешь сдавать на ЕГЭ, ОГЭ… ЕГЭ! ОГЭ! ЕГЭ! Готовься, страшно, ужасно, все умрут. Это – самое главное в твоей жизни, почему ты ни черта не делаешь?!»
И вот, во-первых, подросток чувствует возрастающее давление. Во-вторых, его никак не тянет учиться, потому что очень хочется с кем-нибудь встречаться, болтать, целоваться и все такое прочее. В-третьих, по-прежнему высока потребность в друзьях. И чем дольше не наступает определенность, тем сильнее напряжение, тем выше тревога. О какой мотивации тут может идти речь?
Понимаете теперь, почему первым делом я узнаю, сколько ребенку лет?
Если речь про младший подростковый возраст, то дополнительно я спрашиваю, наступили ли признаки полового созревания. Начали ли развиваться первичные и вторичные половые признаки, установился ли цикл (у девочек), потому что от этого тоже зависит степень гормонального взрыва.
А может быть, мы пока что имеем дело не с подростком – то есть процесс пубертата как таковой еще не начался. Значит, поведение ребенка обусловлено не биологией или психофизиологией. Важная мысль на самом-то деле! Даже если дитя конфликтует, сопротивляется, спорит и скандалит, с высокой вероятностью это – история поведенческая, темпераментальная, характерологическая, но не связанная с половым созреванием.
Если вдруг ваш восьмилетка внезапно начал вести себя как подросток, то имеет смысл поразмышлять и поисследовать, что в его жизни изменилось: в школе, в ваших отношениях, в дружеском кругу, а может, просто в самочувствии?
С одной стороны, я согласен с психологом Екатериной Мурашовой, которая достаточно четко и однозначно говорит, что лет до одиннадцати все детские проблемы – индикатор того, как себя ведут родители, какая система выстроена и что происходит в семье, в школе. Ребенок в данном случае – только маркер.
С другой, современные дети вполне могут вести себя так, что мы путаем их с подростками. Происходит это из-за общей современной детоцентричности общества, более гуманистического, чем раньше, подхода в воспитании. Родители гораздо серьезнее подкованы в психологии, но свои границы по-прежнему выставляют не очень четко.
Если мы активно спрашиваем мнение ребенка, выслушиваем, внимательны к каждой его потребности, то почему мы удивляемся, когда в семь-восемь лет он заявляет об этих потребностях и ставит себя в приоритет? Просто получается, что теперь его желания противоречат нашим интересам? Может быть, дело вообще не в нем.
Не надо бояться и записывать всех скандальных и орущих младших школьников в подростки. Ранний пубертат на самом деле – крайне редкое явление.
Вопрос «Сколько лет ребенку?» нужен еще и затем, чтобы понять, не угодило ли ваше чадо в возрастную мотивационную яму, которая сказывается на всем, не только на учебе. Если угодило, то это вполне физиологично и даже нормально, пусть вам и Министерству просвещения так не кажется.
Почему и как она возникает, можно прочесть подробнее в разделе «Переход в среднюю и старшую школу».
Родители допускают определенную ошибку: когда дети начинают выглядеть и вести себя как взрослые (или просто наглеть), внутри себя они начинают считать их взрослыми и относиться к их мышлению и видению мира как к взрослому.
Несмотря на внешний вид, вторичные и первичные половые признаки, хамство и попытки свалить из дома, подростки все еще не являются взрослыми на уровне психофизиологии.
За деятельность, планирование, прогнозирование, контроль отвечают лобные доли мозга. Они развиваются достаточно долго и заканчивают формироваться последними. В младшем подростковом возрасте они все еще в процессе созревания, и это развитие завершается в лучшем случае к концу старшей школы, а вообще – к 20 годам.
Именно от работы лобных долей зависит та долгосрочная мотивация, на которую мы очень рассчитываем. Когда мы объясняем ребенку, как важно учиться, чтобы потом поступить в вуз (через 5–7 лет), найти работу (через 10–12 лет), пахать-пахать-пахать и стать начальником (через 20 лет), выйти на пенсию и получать нормально (через 50 лет)…
…Мы говорим просто в воздух.
Дети очень умные, но дело вообще не в понимании. Просто для них наши прогнозы на пять лет вперед – абстрактные вещи, параллельная вселенная. Они не могут переложить их на свой личный опыт точно так же, как прохождение через стены или дыхание огнем. Подробно обсудить это с родителями, а потом пересказать – да, но примерить на себя и совместить со своей текущей деятельностью – нет.
Именно небыстрое развитие лобных долей не дает подросткам быть стратегами, ориентироваться на долгосрочные задачи, смотреть в перспективу. Тактика – вот их уровень.
Эти же лобные доли отвечают за связь нашей текущей деятельности и будущих результатов. Взрослый может себе сказать: «Если я каждый день буду делать зарядку, то через десять лет у меня не будет болеть спина», – и то, это не всегда работает! Мы, верящие в пользу зарядки, сидим на диване, а подростки-то еще и не верят.
К незрелости лобных долей добавляется лимбическая система, отвечающая за эмоции, – она гиперактивна и дает серьезные сложности с саморегуляцией.
Казалось бы, не понимаешь, зачем нужна школа, – просто поверь родителю и сиди фигачь уроки. Но подростки не могут! Ни сидеть, ни учиться, ни поверить родителю, потому что он уже не такая значимая фигура, ни с интересом относиться к скучной деятельности. Их настроение мотает, как флюгер в шторм.
Физиология в этот период действительно рулит, управляет всем этим кораблем под названием «Подросток». И когда этап очередных возрастных изменений накладывается на изменения в школьной жизни, можно ожидать кризиса.
Вырастающие мальчишки и девчонки начинают разрушать все связанное с детством, и прежде всего – директивный, командный детско-родительский стиль взаимодействия. Стратегия, при помощи которой вы до этого помогали учиться, организовывали (или контролировали) учебу, перестает работать, вызывает напряжение и агрессию, вплоть до конфликтов.
Они поменяли статус и требуют другого отношения. Им необходимо отделиться от родителей. Они ориентированы на себя и сверстников, а не на авторитет взрослых. Поэтому воспринимать себя как главного регулятора учебы подростка – несколько оптимистично, ибо задача его психики – сделать так, чтобы вы перестали быть главным в его жизни. Подростки постарше ориентированы на рефлексию и свой внутренний мир – все что угодно, кроме вас и учебы.
Это не те задачи, которые они сами себе придумали, а те, на которые их психика толкает изнутри. Если на этом поле у них нет успеха или они его не чувствуют, то возникает очень мощное напряжение, куда сливается вся энергия. Подросток, у которого сложности с общением в классе, с признанием, больше ни о чем другом думать не может, и ресурса ни на что другое у него нет.