Мы ехали уже довольно долго, и если я правильно поняла, то вернулись на прежнее направление: мама завернула два раза направо. Было ощущение, что она стремится в определенное место, но я даже представить не могла – в какое?!
Долгое время ехали молча. Видимо, переводили дыхание и восстанавливались от пережитого стресса, а потом не могли остановиться с разговорами обо всем на свете. Дэйтон, конечно, расспрашивал про прошлое и про мамины способности (мы ведь даже не знали, что она умеет водить машину). А я беспрестанно таращилась в окно: дома мелькали быстро, а мне хотелось рассмотреть побольше деталей, тем более, что теперь – в машине – я чувствовала себя защищенной.
Из всего услышанного я поняла, что мама сразу обратила внимание, что водитель оставил ключи в машине (если бы не оставил, то мы бы тихо пробрались сквозь здание, в котором сидели, и выбрались с другой стороны).
Дэйтон все радовался и не переставал повторять, что мы теперь похожи на «долбанных» безопасников – ему уж очень нравилось это сочетание.
Мама снова дала жару, но больше всего удивило то, что она все еще умела улыбаться и по-детски радоваться. Такие стороны своей родительницы я не знала до настоящего момента.
– А сколько мы сможем ехать? – забеспокоился Дэйтон.
– Думаю, что часов десять точно, судя по горючему. – ответила мама. – Будем ехать, пока оно не кончится. Дальше снова пойдем пешком. Можете пока перекусить, а мне достаньте воды, пожалуйста.
Пока Дэйтон придумывал шутки на тему того, что раньше все воровали друг у друга машины, мама рассказывала, что в одной семье могло быть несколько машин: у каждого члена семьи. И у нее с отцом была машина, которую подарили наши бабушка с дедушкой за два года до Катастрофы.
Кажется, воспоминания из прошлого давались ей не особо легко. Иногда она говорила с ностальгией, а иногда с такой осязаемой печалью, что хотелось попросить ее замолчать.
Разумным решением стало обещание мамы – научить нас водить эту штуку, что невероятно обрадовало брата. Он даже усидеть на месте спокойно не мог, елозил как ребенок в ожидании подарка.
Между тем, снаружи стало просторней: дорога стала шире, машин и мусора на ней – поменьше. Вид за окном сменился с высоких зданий-офисов, как назвала их мама, на частные домики, у каждого из которых был свой разломанный забор, лужайки с высокой травой, на которых что только не валялось.
Сами дома были разрушены: они выглядели еще хуже, чем те, которые мы миновали сразу после Сферы. По этим домам ясно понималось, что их грабили и громили не раз, и не два. Но что самое интересное, так это дома с заколоченными окнами и закрытыми дверьми. Примерно каждые пять или десять минут я видела их то с левой, то с правой стороны. Некоторые из них были больше, чем тот, в котором мы ночевали; некоторые – совсем маленькие одноэтажные, но все они были полностью закрыты со всех сторон, и чаще всего, на их лужайках валялось меньше мусора, чем на остальных.
– А почему так много заколоченных домов? А все остальные полностью разгромлены? – спросила я, нарушив вновь устоявшуюся тишину.
– Я думала, что уже никто из вас не спросит, – вздохнула мама. – Дети, вам очень срочно нужно стать более … наблюдательными, что ли. Сейчас я понимаю, что это наша с отцом вина, что мы не научили вас вовремя, когда был шанс, но сейчас вам необходимо очень быстро адаптироваться именно в этой среде. Запомните, здесь практически все хотят вас убить: одни за тем, чтобы съесть; другие – чтобы отобрать все, что у вас имеется. Самое важное для вас – это всегда оставаться на чеку, всегда быть готовым к опасности. Если можете украсть авто – крадите. Если можете кого-то… убить… прежде чем убили вас, то убейте. Только так!
Ладно, это не совсем то, что я ожидала услышать на свой вопрос, но мама по-прежнему удивляла своими высказываниями. Убивать людей?! Серьезно?! Дэйтон заговорил первым:
– Мне кажется, ты преувеличиваешь! Мы уже вторые сутки в этом «дичайшем» месте, – съязвил он. – И не встретили ни одного мутанта, во-первых! Во-вторых, мы случайно наткнулись на каких-то тупоголовых «собирателей урожая», и лихо угнали их машину, даже особо не напрягаясь. В-третьих… – он сделал многозначительную паузу, осмотрев все вокруг и указав рукой по направлению его взгляда. – Здесь не так уж и страшно, мам! Солнышко светит, зелень всякая растет, куча заколоченных домов, чтобы ночевать в них. Черт, да мне здесь нравится больше чем в Сфере, я клянусь! – восторженно вскрикнул он напоследок.
Мама устало вздохнула, а я непроизвольно улыбнулась. Несмотря на сарказмы, я знала, что он абсолютно серьезен. А ведь на самом деле он только что сказал, что тут ему нравится.
– Дэйтон, Лекса! Вы смелые, я знаю это, как и то, что вы можете за себя постоять, но не нужно недооценивать опасность этого мира. Знаете, какой день был, когда первые люди превратились в монстров?! Один из самых прекрасных…
Мы с Дэйтоном переглянулись. О начале Катастрофы мы знали из уроков истории, но не из рассказов родителей. Странно, конечно, но мы не имели понятия, как это было у них.
– Это был потрясающий солнечный день, всеобщий праздник мира в стране. Люди раньше очень любили праздники, и в это время людей на улицах, в магазинах и ресторанах было намного больше, чем в другие дни. Я настолько хорошо помню тот день… У нас с вашим отцом были планы на него: мы собирались встретиться с друзьями и рассказать о том, что я была в положении. До этого момента все как-то не удавалось, и мне ужасно хотелось побыстрее сообщить об этом всему миру. Настолько я была счастлива…
Она замолчала. С заднего сидения я видела лишь ее профиль, но все равно заметила, что она сглотнула слезы, не позволяя им политься из глаз. Мы не торопили ее – если она хотела продолжить, то пусть сделает это сама.
– А потом все упали… Они просто упали… Вот мы идем и здороваемся, стараясь показать всем, что у нас есть маленький милый секрет, а все люди, окружающие нас, падают на землю. Самое ужасное в тот момент было – это звуки хруста костей. Где-то сразу начинала расползаться кровь. Где-то люди лежали в таких неестественных позах, что даже взглянуть было страшно. Я даже передать вам не могу, какой ужас был у меня внутри… Майкл потрогал шею у самого ближайшего к нам мужчины. Ему не надо было говорить – я поняла, что он мертв. Я почему-то точно была в этом уверена еще до того, как Майкл повернулся ко мне. Затем повсюду, прям со всех сторон, стали раздаваться взрывы и грохот сталкивающихся автомобилей. Где-то далеко были слышны пронзительные крики женщины. Во многих местах стал подыматься дым. Где-то что-то падало, врезалось, взрывалось. Было очевидно, что не все упали. В конце улицы был человек – он пытался поднять кого-то с асфальта. И в другой стороне улицы около книжного магазина была маленькая девочка – она тянула руку женщины, плакала и просила ее встать. Я так хорошо помню бедняжку, будто это было вчера. На дороге лежало примерно две сотни тел… от кафе, в котором мы только что сидели, до конца аллеи.
Мама замолчала, а я чувствовала тяжкую грусть. Хоть Дэйтон сидел неподвижно и расслабленно, я знала, что он ощущал то же, что и я… мы как близнецы, только разного возраста.
Слезинка появилась на мамином лице, которую она сразу же вытерла пальцами, не дав ей докатиться даже до половины щеки. Она сделала это очень быстро, будто не хотела, чтобы мы смогли заметить это проявление чувств на ее лице.
– Майкл всегда был умным, он очень быстро соображал… Даже когда решал сложные задачки по математике, – она вымученно улыбнулась. – Всегда был первым и решительным. И тогда он каким-то образом понял, что должно произойти что-то плохое, и потащил меня в сторону нашего дома, до которого было минут десять.
Мы всегда знали, как это началось. Нам рассказывали в школе и даже ролик показывали, где человек перелистывал картинки из прошлого. Но мы ни разу не слышали, как это было у наших родителей. Ведь они выжили сами, и два года выживали без Сферы. Наши родители стали одними из шестисот тысяч выживших в Сфере. На Земле жило семь миллиардов людей, а потом остались только шестьсот тысяч, по крайней мере, тех, про кого точно было известно. И мои родители были одними из них. Были слухи, что Сфера связалась с другими выжившими из других стран: из Африки вроде, Китая. А в России были две большие Сферы, только они назывались у них по-другому. Но никто не знал, правда это или нет.
– Мы оббегали тела, перепрыгивали через них. Я помню, что не проронила ни слова, просто держала его за руку и бежала. И когда я уже видела наш дом, тогда это и случилось…
Мама замолчала, чтобы объехать большую сильно обгоревшую машину. Затем, снова набрав скорость, продолжила:
– Они стали двигаться. Все, кто упал замертво, стали шевелиться и вставать. Они издавали ТАКИЕ звуки и поднимались. Я подумала, что Майкл ошибся, и что они живы. Но когда наклонилась, чтобы помочь пожилому мужчине, ваш отец схватил меня в охапку и потащил к нашему дому. – она глубоко вздохнула. – Я сначала не поняла, но потом увидела глаза этого пожилого человека… О, Боже, сейчас я надеюсь, они все сдохли: или вымерли, или их всех убили! Потому что сам Дьявол смотрел на меня через эти глаза. Они были полностью залиты кровью с прозрачной пеленой. В них не было жизни! В них не было рассудка! Все, что я увидела в этом взгляде, который поймал именно меня, это пустоту и кошмарную тьму, которая засасывала внутрь.
Я уже не хотела, чтобы мама продолжала. Я совсем не так себе это представляла. Я думала, что все было не так страшно.
– Майкл затащил меня на лестницу и захлопнул дверь. Встряхнув меня, он пообещал, что все будет хорошо, и что мы сейчас должны быстро бежать наверх, на третий этаж в нашу квартиру. Я помню, что кивнула и побежала вслед за ним. На втором этаже мы столкнулись с Тэдом, нашим соседом, но он даже не шелохнулся. Он стоял на одной из ступенек, преграждая нам путь, и под ногами у него было немного крови, а глаза были точно такие же, как у пожилого человека на улице. Он смотрел на нас, и тогда я увидела голод в его глазах. У него было рассечено лицо вот здесь, – мама показала пальцем на бровь и провела вниз до самого подбородка. – Но он этого даже не замечал. Кровь залилась ему в правый глаз, но он даже не пытался моргать. Он вообще не моргал. И когда он кинулся на нас с невероятной скоростью, я лишь подумала, что не хочу никогда в жизни иметь такие глаза. Но ваш отец оттолкнул меня в сторону, перевалил Тэда через себя, и пока тот летел, мы уже бежали по ступеням в нашу квартиру. Пока Тэд вставал – а делал он это быстро – мы все же успели добежать до третьего этажа, открыть квартиру и забежать внутрь. В тот момент, когда Майкл хлопнул дверь и повернул защелку, в нее грохнул сильный толчок с другой стороны. Тэд побарабанил в дверь несколько секунд, затем просто скребся, а потом наступила тишина.
За время этого рассказа, кажется, я постарела на год и ни разу не вздохнула. Я была просто в шоке. Скулы Дэйтона дергались от того, что челюсти терлись друг об друга. Мама же, напротив, была абсолютно спокойна: все также держала руль, все также смотрела вперед, периодически объезжая разные препятствия на дороге, и продолжала говорить:
– Мы просидели дома шесть дней, пока еда не кончилась, и не выключились свет и вода в кране. Все это время мы ждали военных, армию, спасательные машины, объявление по телевизору, который проработал всего десять часов с момента начала конца, или по радио, которое нам в шутку подарили друзья на новоселье. Радио, кстати, продолжало работать все шесть дней, хоть и с большими помехами. По нему сообщали, что это происходит повсюду, буквально на каждом клочке земли. Также сообщались некоторые места сбора выживших, или кто-то кого-то искал. А мы все сидели дома и смотрели в окна. В первый день, то, что творилось на улице, это сложно представить или пересказать… Каждый, кто не упал и находился на улице, был съеден заживо. Повсюду раздавались глухие крики, а мы наблюдали за этим, но ничего не могли сделать. Эти твари быстро бегали, и они вообще не тормозили: они просто врезались в жертву и рвали ее. И сразу же кусали, жрали, глотали, чавкали, облизывались. Меня рвало, наверное, раз десять, прежде чем я смогла спокойнее смотреть в окно. Потом криков стало меньше. Мутанты будто замирали, оживали, снова замирали, снова двигались. Это было хаотично и не поддавалось логике. Но если на улице появлялся какой-то человек, который где-то отсиживался до этого, то все ближайшие мутанты сразу неслись с бешеной скоростью в его сторону. Они сжирали его за несколько секунд. Но так было первые три дня. Потом люди перестали появляться на улице. На четвертый день эти твари стали не спеша уходить, в сторону далеких звуков выстрелов или взрывов. Видимо, они поняли, что тут уже людей не осталось, и стоит попытать счастье в другом месте. Они сделали это практически разом и все вместе. Вот почему мы стали наблюдать за ними потом и поняли, что у них есть стадный инстинкт. На шестой день улица опустела полностью, – мама глубоко вздохнула, потирая затылок. – Улица стала выглядеть прямо как сейчас, только без зарослей… и повсюду на асфальте была запекшаяся кровь.
Самым страшным осознанием после маминого рассказа было то, что я была вместе с ней тогда: у мамы в животе. Я уже жила, в каком то смысле. И если бы отец не оказался таким сообразительным, то я бы не родилась. Брат тоже.
Одна мысль о том, что Дэйтона могло не быть на этом свете, и меня резануло по сердцу. Я абсолютно не представляла своего существования без этого человека. Мама с папой – это одно, но мой брат стал второй половинкой меня. Я места себе не находила, когда он заболел. А когда врач сказал, что у мамы кончилась лицензия на получение медицинской помощи, а после добавил, что пневмония сама не пройдет, и скорее всего, через пару недель, Дэйтон умрет… тогда я могла думать только о том, где достать эти священные лекарства. Лицензию мы купить не могли, даже можно было и не думать о ней. Но я не могла сидеть, сложа руки – я бы лучше сама умерла.
Сейчас он выглядел лучше: глаза почти здоровы, и смуглый цвет лица вернулся, а то он казался бледным как молоко. Ему, конечно, не мешало бы надеть чистую одежду, а то футболка совсем стала грязная от кустов, травы, машины. Я, скорее всего, выгляжу не чище, но мне было плевать.
– Это, наверное, не совсем то, что ты ожидала услышать на свой вопрос, Лекса? – неожиданно спросила меня мама.
– Что?
– Ты спросила, почему заколоченные дома повторяются снова и снова?!
Ох, я и совсем забыла про этот вопрос.
– Эм, ну если у тебя есть ответ…
– Заколачивание дверей стало неким негласным ритуалом после начала мутации. Мы с Майклом встретили небольшую группу людей… Это были хорошие люди… И они попросили нас всегда закрывать за собой двери. Они просили об этом всех, кто встречался им на пути. Потом и мы стали делать так. Они верили, что такие дома хоть когда-нибудь смогут спасти чью-то жизнь. Ведь мутанты не открывают двери.
Это было невероятно гениально, в каком-то смысле, но я не высказала своего восхищения вслух.
– Видимо, эта традиция распространялась по всем выжившим двадцать лет, и теперь этих домов стало много. Это обнадеживает. Может, в этом мире остались не только ублюдки и убийцы. – мама поджала губы в слабой улыбке, и мы продолжили ехать вперед и вперед, все дальше от Сферы.
Спустя полчаса выехали из города. Дома пропали вовсе, и появились густые зеленые леса. Я в жизни не видела столько деревьев и листьев. И все было зеленое и колыхалось от ветра. Выглядело потрясающе. Когда нам показывали картинки городских парков, я и не думала, что вживую это выглядит так! Это ведь настоящая природа, как и было задумано! И природа была прекрасна!
.............................
Сама не заметила, как заснула в машине, пока мы ехали. Дэйтон, видимо, тоже уснул, так как была полная тишина. Я как бы дремала, но слышала гул мотора. Мне одновременно снился какой-то сон с деревьями, и вместе с ним я слышала мамин шепот: «Господи, я не молилась тебе двадцать два года, но, пожалуйста… Пожалуйста! Помоги нам, и сохрани жизни!» С этими словами я окончательно погрузилась в сон, где я бегала вместе с Дэйтоном среди деревьев.
.............................
Проснувшись, я поняла, что мы стояли на месте. Машина заглушена, а вокруг полнейшая тишина и темнота. Вероятно, поздний вечер или ночь.
Во сне я развалилась на всем заднем сидении, а Дэйтон мирно посапывал на переднем пассажирском.
Спина ныла после неудобного сна, но мне было не до нее, так как я поняла, что мамы в машине нет. Вокруг тишина и темнота, а ее нигде не видно.
Все, что было понятно, так это, что справа и слева высокие и густые деревья. Мы на узкой дороге, которая довольно неплохо сохранилась.
Дэйтон мгновенно проснулся после моего толчка, и, оглядевшись, спросил:
– Что? Что случилось? Где мама?
– Я только проснулась. Я не знаю. Не вижу ее, а ты?
Он потер глаза костяшками пальцев и пошарил по сторонам, выпрямившись на сидении. Мамы нигде не было. Просто прекрасно! Что же теперь делать? Посмотрев вниз под руль, я обнаружила ключи в замке, а значит, мама должна быть недалеко.
– Дэйтон, надо выйти!
– Ты лучше сиди, а я пойду посмотрю.
– Но…
– Никаких но! Сиди!
Дэйтон открыл дверь и вышел, не забыв взять со своего сидения металлическую трубу. Если он ожидал, что я действительно буду сидеть в машине, то это не про меня. Если сдохнуть, то вместе – ужасный девиз, но какой есть!
Открыв свою дверь, я тоже схватила палку и направилась к нему, когда он уже сделал третий шаг в сторону леса. Дэйтон обернулся и закатил глаза – я не могла этого видеть, но точно знала, что он это сделал.
Пахло лесом: древесиной, листьями, землей и чистым воздухом. Гнилой запах перестал нас преследовать, как только мы выехали из города. И мне казалось, что я слышала нечто похожее на птицу. Мы редко их видели или слышали, но звук я помнила. Наверно, в лесу их было больше, чем в Сфере.
Больше всего меня поразил воздух. Им хотелось надышаться – настолько он был свежий и чистый.
Но вся эта романтическая природа не смягчала чувство полнейшего хаоса. Мне было интересно, мог ли человек постоянно находиться в таком стрессовом состоянии, постоянно бояться. Уверена, что это не свойственно человеческой натуре.
Поравнявшись с Дэйтоном, я пыталась вглядеться в ближайшие деревья. Еще пару шагов, и мы бы коснулись первых из них, но пока не решались сойти с очищенной кромки леса. Ни звука, кроме далекой птицы в лесу.
Дэйтон достал из-за пояса фонарик и включил его. Черт, а вот я свой забыла. Какая же идиотка! Он покосился на меня с упреком, а я невинно пожала плечами. Мне нужно было вернуться в машину за фонариком. Без него от меня никакого толку. Я даже ничего не видела прямо перед носом.
Я прошептала ему, что сейчас вернусь. Он кивнул и направил луч света прямо в глубину леса, оставаясь за его пределами. Добежав до машины, я нашла фонарик на полу за водительским сидением и мысленно отругала себя, что разбрасываю вещи.
Фонарик сначала включился, потом погас, потом поморгал и снова выключился. Захлопнув дверь машины, я постучала фонариком об бедро – он снова включился и погас. На секунду противоположная сторона леса сверкнула от моего света, а потом снова окунулась во тьму. Я подняла фонарь повыше и сильнее ударила его другой рукой – он снова зажегся, чуть-чуть помигал слабым светом, а затем снова погас. Но этих вспышек оказалось достаточно для того, чтобы я увидела силуэт на другой стороне дороги прямо в деревьях на краю.
Там стоял человек…
– Дэйтон?! – шепнула я и сделала шаг назад.
… или мутант…
– Дэй?! – позвала громче и сделала еще шаг.
Ужас сковал лодыжки.
– Брат?! – всхлип вырвался вместе с отчаянием.
– Что? – он был прямо за мной.
Я указала ему пальцем в ту сторону, не отводя взгляд.
– Там! Там кто-то стоит!
Луч его фонаря моментально стрельнул в ту сторону и начал шарить по ближайшим деревьям, но там уже никого не было. Никакого силуэта. Я начала судорожно стучать фонариком, и он, наконец, загорелся. Я, как сумасшедшая, крутилась вокруг себя и обсмотрела все, что попало под свет.
Дэйтон беспокойно пялился на меня. Он верил мне, я знала! Он не думал, что мне это померещилось. Хотя лучше пусть мне это померещилось…
Когда за нами резко зашевелились кусты, мы одновременно с братом развернулись в ту сторону. Надо сказать, выглядели мы нелепо: в левой руке – фонарь, в правой – труба и палка. Сердце стучало так, что оглушало.
Это была всего лишь мама.
Она остановилась сразу, как вышла из леса, и озадаченно глядела на нас.
– Что-то случилось?
– Нет… – соврал Дэйтон. – Мы просто потеряли тебя. Куда ты ходила?
– Вы должны были сидеть в машине!
– Мам! – Дэйтон взбесился. – Мы волновались за тебя. Ты должна была разбудить нас, прежде чем уйти гулять по лесу ночью.
Она кивнула:
– Да, ты прав, сын! Извини! – для всех снова стало открытием, что мама умела извиняться. – В машину. – скомандовала она.
Дважды повторять не надо. Мы уже были около нее, открыли двери, залезли и захлопнули их на замок. Хватит с меня ночных приключений! Не уверена, насколько машина могла защитить нас, но в ней было гораздо спокойнее.
– Сейчас мы поедем через лес. Этот внедорожник должен справиться, если ехать медленно. Я ходила посмотреть, можно ли там проехать на машине, чтобы не идти ночью пешком, и почти уверена, что можно. Тем более, мы не можем оставить ее здесь. Бензин еще есть, она нам пригодится. – на последней фразе она повернула ключ, и мотор разразился громким ревом.
Мы тронулись с места и медленно съехали в лес. Там как раз было расстояние между деревьями, чтоб мы могли проехать. Нас трясло и кидало из стороны в сторону, как только мы съехали с дороги, но машина двигалась, хоть и медленно.
– Не сочти мой вопрос бестактным, но куда мы едем, мамуль? – спросил Дэйтон.
– В наш бывший дом. До него минут тридцать.
Мы переглянулись с Дэйтоном.
– Что? Какого черта? Какой еще дом, мам? – брат уже злился от такого количества неизвестного и непонятного вокруг.
Мама постоянно крутила руль то в одну сторону, то в другую, вглядываясь вперед. Она что-то щелкнула слева, и света от фар будто стало гораздо больше, и теперь все освещалось шире и выше, как от большого фонаря.
– Мои родители подарили нам машину, а родители Майкла – домик. Мы очень хотели небольшой дом, где-то в глуши, подальше от городской суеты, грязного воздуха и дорог. Когда ваши бабушка и дедушка узнали, что у них скоро будет внук или внучка, они купили нам этот домик. Мы были в нем только несколько раз.
– Хорошо! У нас есть как бы свой дом. Это хорошо! – подытожил Дэйтон. – Но разве к нему нет обычной дороги? Вы к нему через лес пробирались?
Брата напрягала лесная поездка во тьме, и я его прекрасно понимала: все вокруг выглядело, мягко говоря, зловеще. Из-за кочек, на которых машину постоянно потрясывало, свет от фар менял угол. И от этого мерещились разные силуэты – они как будто двигались по деревьям, по земле. Конечно, это просто игра света и тени, но, черт возьми, все это дерьмо окончательно подпортило мои нервы.
Я бы никогда не сказала вслух, но я была бы счастлива проснуться в Сфере прямо сейчас.
– Сын, прошло двадцать два года! Раньше здесь была проселочная дорога. Ее только собирались закладывать асфальтом, но не успели. За двадцать лет она полностью заросла деревьями. Вон там слева деревья чуть-чуть ниже, чем справа. – она показала влево рукой. – Как раз там и была узкая дорога к нашему дому.
Посмотрев туда, куда она показала, я заметила, что стволы тех деревьев тоньше, и они не такие высокие, как соседние.
– Все ясно! – успокоился Дэйтон, изучив доказательства маминых слов. – Нам это на руку! Была бы дорога, то этот дом было бы легко найти. Может, есть вероятность, что он и не разгромлен до основания.
Мама повернулась к нему и улыбнулась, прежде чем снова вернуться к дороге. Вероятно, он высказал то, на что она надеялась, вызвав материнскую гордость за догадливого сына.
Пока мы молча пробирались сквозь деревья, я вспоминала силуэт у деревьев, который увидела во вспышках фонарика. От одного воспоминания в горле пересохло. Скорее всего, мне померещилось. Ну, кто это мог быть?! Человек там быть не мог, иначе он бы сам подошел или окликнул нас. Мутанты, вероятно, сразу же кидаются на людей, а не прячутся в кустах. Кивнула своей собственной логике. Мне померещилось, по-другому и быть не могло.
Мама рассказала нам про ориентиры, по которым нужно следовать, чтобы найти лесной домик. Особо ничего сложного: от Сферы по северной дороге до бывшего города Чарльтона (так, оказывается, назывался город, в котором мама с папой жили до Катастрофы). От него еще сохранились указатели, поэтому мама без труда вспомнила дорогу. Через шестьдесят километров с границы города будут три дорожных знака: первый – большой с пожеланием хорошей дороги; знак скоростного ограничения «пятьдесят километров»; и третий – знак сужения дороги. Как сказала мама, она поэтому не хотела нас обнадеживать заранее. Боялась, что этих знаков уже нет, и она не сможет найти дорогу. Но все три оказались на месте, хоть и изрядно выцветшие за двадцать лет. Наконец, после трех указателей необходимо проехать еще один километр и свернуть в лес.
Мама еще некоторое время пыталась на словах объяснить, как выглядят эти дорожные знаки, а потом заставила нас повторить весь план движения. Дэйтон повторил все без запинки, а я, естественно, запуталась в знаках, на что мама сразу же выдала мне тираду о том, какая я невнимательная и безответственная.
Успокоившись, она рассказала, что это наш отец придумал эти подсказки для нее. Оказывается, мама абсолютно не могла запомнить дорогу к их домику, когда они его купили, и папа написал ей это объяснение на бумаге и засунул в бардачок машины. Дэйтон не забыл восхититься изобретательностью отца:
– Это было гениально… особенно учитывая наше положение сейчас. – сказал он. – Кстати, мы не смотрели, что есть тут в бардачке. – и он открыл бардачок. – Вот это же, черт возьми, да! – воскликнул он после секундного шуршания внутри.
И брат достал оттуда пистолет: настоящий, черный, гладкий пистолет. Вот это находка как раз вовремя – это точно. Мы все обрадовались. Даже атмосфера заметно разрядилась.
– Мам, ты умеешь им пользоваться? – спросил Дэйтон, щупая пистолет со всех сторон.
– Да, умею, и вас научу! А пока лучше положи его поверх сумки.
Дэйтон сделал, как она сказала, хоть и с большой неохотой. Приобретение пистолета явно вдохновило нашу команду. Не я одна чувствовала себя увереннее и смелее. Да, он был один, а нас трое, но из нас все равно только мама умела обращаться с оружием, поэтому я не переживала.
– А Чарльтон, – спросил Дэйтон. – Это город, в котором Сфера находится?
– Нет, но он недалеко. Мы проехали окраину Чарльтона, пока вы спали.
– А тебе не хотелось заглянуть туда? Это же твой родной город? – спросила я.
– Господи, да вы как близнецы, перенимаете слова друг друга! – вздохнула мама. – Я не знаю, Лекса! Наверное, хотелось и не хотелось одновременно. Этот город напоминает мне о Майкле больше, чем что-либо еще.
Мама так скучала по папе, что все, связанное с ним, давалось болезненно. Каково же будет ей войти в их общий домик?! Но у нас не было выбора. Либо мы доберемся до домика и засядем в нем, либо заночуем в машине, прямо в этом лесу во мраке. При последнем варианте мне сразу же захотелось застрелиться… ведь теперь и возможность такая была.
.............................
Мистер Уокер опоздал к назначенной встрече в главный кабинет Президента, чем уже успел подпортить предвкушение от своего появления. Тем более что направлялся он туда отнюдь не с хорошими новостями.
Полковник Паркер уже был в кабинете и нервно постукивал указательными пальцами друг о друга, пока Президент изучал материалы дела и ожидал последнего приглашенного участника совещания.
– Прошу прощения, господа! – выдохнул мистер Уокер, ворвавшись в кабинет.
– Наконец-то! – сказал Президент и жестом пригласил начальника по безопасности присесть на соседний роскошный стул, подобранный в тон к темному деревянному столу. – Надеюсь, Вы с хорошими новостями, мистер Уокер.
– Увы, сэр! Мы с Паркером обыскали все вокруг и обнаружили лишь следы беженцев. Они вышли через обнаруженный нами выход за старой церковью, затем ночевали в заброшенном доме. На северной дороге они угнали машину у отряда Гроджтауна, а дальнейшее их направление отследить не удалось.
– Что за отряд Гроджтауна? – удивился Президент.
– Головорезы Блэка, сэр, из северной части.
– А они не рассказали, как две девушки и мальчишка смогли угнать машину у профессиональных охотников?
– Нет, сэр! Все, что мы от них услышали, так это нескончаемый поток ругательств.
– Понятно! Это дело Блэка, а не мое. Скажите, мистер Паркер, как же вы так успешно отследили их место ночлега и передвижение, но до сих пор не поймали их?
– Сэр, мы изначально пошли неверным путем, поэтому отстали на несколько шагов. О той самой дыре в стене было неизвестно, и мы ушли к восточному проходу, тем самым дав фору преступникам. А ночлег обнаружили ищейки, которые вывели нас потом на охотников.
– Как бы слаженно вы не работали, итог выходит один: сейчас вы не в курсе, где они?
– Нет, сэр, но мы работаем! – судорожно сглотнул полковник.
– Старый адрес есть? – спросил Президент, ни к кому конкретно не обращаясь.
– Да, Чарльтон, проверяем, сэр! – ответил мистер Уокер.
– Машину описали?
– Конечно, сэр! – ответил полковник.
– Что с охотниками?
– Наши люди отвезли их в Гроджтаун, дальнейшие действия Блэка – неизвестны!
– Предупредите его, что если он найдет семью Ройс раньше, он должен будет передать их мне… за любую устраивающую его цену!
– Есть, сэр!
Президент встал, собрал свои бумаги и направился к выходу. Ему не нужно было ничего говорить более. Мистер Уокер и полковник Паркер прекрасно знали, как облажались. Единственное, о чем сейчас каждый из них думал, так это, куда Лекса Ройс могла направляться.
.............................
Остаток пути мы ехали в тишине. Каждый думал о чем-то своем и не считал нужным поделиться своими мыслями вслух. Когда мама затормозила, а потом остановилась, я не сразу поняла почему. Вокруг была такая же беспросветная тьма и деревья с пугающей тенью.
Вглядевшись вглубь леса, я увидела силуэт, отличающийся от деревьев. Это был дом. Двухэтажный небольшой дом с расчищенной лужайкой перед ним.
Мама оставила фары включенными: они давали немного света на угол дома. Затем она взяла пистолет, что-то пощелкала и вышла из машины, держа в руках его и фонарик. Мы последовали за ней со своим многообещающим оружием.
На улице было очень тихо. После постоянного гудения мотора и тряски на лесных кочках, казалось, что слишком тихо. Лишь какая-то птица недалеко «ухала» в свой воображаемый такт.
А пахло так, как в деревообрабатывающей мастерской, куда мы с Дэйтоном несколько раз приходили к папе. Он работал там, когда мы жили в Сфере. Туда никого не пускали, но несколько раз папе удавалось провести нас и показать свою мастерскую. И что я действительно хорошо запомнила, так это запах… Запах разных деревьев, смолы, влажной древесины. Тогда этот запах показался мне странным, но сейчас я считала, что природа совершенна в своей деятельности.
Мы водили своими фонариками влево, вправо, назад и на дом, пока подходили ближе. С виду он был очень даже спокойный. Но все окна на первом этаже были заколочены деревянными досками, а на втором – целые застекленные. Это значит, что люди здесь побывали. Передняя дверь была закрыта, и мама сказала, что есть еще одна с задней стороны дома.
– Я сейчас дойду до другой двери, а вы пока подождите здесь. Наблюдайте за лесом и прислушивайтесь. Вдруг изнутри дома что-то послышится. – прошептала мама.
– А почему бы не зайти здесь и не проверить вторую дверь изнутри? – спросила я, так как мне не хотелось, чтобы она куда-то уходила.
– Потому что если задняя дверь открыта, здесь кто-то может быть. Выбив эту дверь, мы привлечем его внимание. Легче будет войти через уже открытую и разобраться с жильцами. – объяснила мама, раздражаясь на глупые, по ее мнению, вопросы.
Мы с Дэйтоном остались ждать около передней двери. Мама пошла к другой. В такой тишине ее шаги по траве были грохотом, или это мое воображение разыгралось?!
Я пыталась найти более-менее широкую щель между забитыми досками на окне, через которую можно что-то увидеть, если направить фонарь. Но это было то же самое, что и вглядываться в темный подвал – абсолютно ничего не видно. Бросив эту затею, я присоединилась к Дэйтону, который наблюдал за деревьями вокруг.
Иногда ветки тряслись от ветра, или может каких-то птиц или зверьков, но каждый раз сердце учащалось, а воздух будто становился разреженным. Я понимала, что это мои страхи, но не могла успокоиться. Я бы хотела быть как Дэйтон – всегда бесстрашный и с издевками!
Казалось, что прошло много минут, когда вдруг дверь позади нас щелкнула и открылась. Я отпрыгнула от нее с визгом, который непроизвольно вырвался из меня, а Дэйтон так резко развернулся с трубой наготове, что не сразу нашел баланс и чуть не грохнулся прям на ступеньки. В дверном проеме появилась мама с фонариком, направленным вниз.
– Спокойно! – шепнула она с еле заметной улыбкой. – Это всего лишь я… и еще живая!
Переглянувшись с братом, мы оба выдохнули и опустили свое «оружие». Мама сбегала в машину, чтобы выключить фары и закрыть ее. И мы вошли в тихий мрак дома.
Мама беззвучно закрыла за нами дверь и прошептала, что мельком осмотрела лишь первый этаж, пока шла к передней двери за нами. Задняя дверь была закрыта, но не на замок. И добавила, что надо все тщательно исследовать.
Кивнув в знак согласия, мы распространились по дому со своими лучиками света и самобытным оружием. Мама поднялась на второй этаж, а мы продолжили ее исследования первого.
Направившись в правую сторону от лестницы через арку, я оказалась на предполагаемой кухне. Это была просторная комната с круглым столом, двумя стульями со спинками, тумбочками и ящиками. У нас в Сфере никогда не было кухни, но по наличию раковины и такого количества шкафчиков, я была уверена, что это именно кухня.
По сравнению с прошлым домом, где мы ночевали, здесь было больше мебели, и все стояло достаточно удобно. Нигде ничего не валялось, ничего не хрустело под ногами. Я провела пальцем по столу – небольшая пыль на моем пальце меня и порадовала и насторожила. Насторожила, потому что пыли было слишком мало, чтобы утверждать о полном отсутствии уборки: этот стол протирали несколько дней назад, максимум неделю. И обрадовало по той же причине, что ее протирали не вчера, значит, здесь вероятно никого не было, кроме нас в данный момент. Надо будет потом рассказать свою теорию маме. Может, она одобрит и перестанет считать меня никчемной идиоткой.
Что-то скрипнуло в соседней комнате через коридор. Выглянув туда, я обнаружила Дэйтона, копающегося в старом шкафу. В свете его фонарика я увидела вещи, которые там висели. Это было уже интересней: остались они от наших родителей, или это вещи тех, кто пыль протирал недавно?
В кухне была одна узкая дверь, которую я не проверила, и где можно было бы удачно спрятаться. Я пошла к ней, подняла повыше палку, и задержав дыхание, резко распахнула ее.
Никого и ничего интересного: это было что-то типа комнатки для всяких бытовых хозяйственных вещей. Тут стояли ведра, швабры, какие-то тряпки, губки, контейнеры и фартуки. Все эти приборы напомнили мне о моей прошлой работе в Сфере – я была уборщицей в школе. Закрыв кладовку, я пообещала себе, что перестану трястись перед каждой новой дверью. Черт, да я быстрее от сердечного приступа сдохну, чем от мутанта, если не возьму себя в руки.
Возвратившись к Дэйтону, я попала в комнату больше кухни и с большим количеством мебели. Это была гостиная, я уверена. Здесь был диван, два кресла и шкаф, в котором копался Дэйтон. Также здесь стоял маленький столик, и опять же все было в полном порядке и будто на своем уютном месте.
Возникло стыдливое ощущение, будто я подглядываю в щелку на чью-то такую идеальную древнюю жизнь. Мне ужасно хотелось жить здесь, в этой гостиной.
Самое интересное, что я заметила и на кухне и здесь, так это занавески на забитых окнах: они были заколочены с уличной стороны, но шторы с внутренней – не тронуты. Тот, кто заколачивал доски, явно ценил домашнюю атмосферу.
Подойдя к Дэйтону, который стоял около следующей двери, мы оба приготовились открыть ее. Кивнув мне, брат поднял трубу и резко дернул дверь на себя, но оттуда на нас не набросились жуткие монстры… или люди.
Мы вместе прошли в следующую комнату, предназначение которой было мне непонятно. Она оказалась в три раза меньше, чем гостиная, с небольшим диваном, ковром на полу, картинами на стенах, и прямоугольным темным комодом. По бокам комода стояли две высокие лампы на ножках.
Зачем была нужна эта комната – неясно, но осматривать в ней было нечего: все как на ладони. Правда, была еще одна дверь, которая по расположению должна была вернуть нас в коридор рядом с лестницей. Эту дверь мы открыли уже не так боязливо.
Обнаружив и проверив за лестницей маленькую темную и совершенно пустую комнату (видимо, это раньше была ванная), мы закончили с первым этажом. Увидели также заднюю дверь, через которую вошла мама, и которую Дэйтон прижал комодом из последней непонятной комнаты.
В тот момент, когда мы подошли к лестнице, оттуда уже спускалась мама. Обыскивая все комнаты на первом этаже, я не слышала ни звука со второго: ни шагов мамы, ни ее шуршаний, или открывания каких-то дверей. Вывод только один: нам только учиться и учиться всему тому, что она уже умеет.
– Проверили первый? – спросила мама.
– Да, никого! – отчитался Дэйтон.
День был действительно долгим, поэтому нет ничего удивительного в том, что мы выдохлись. Скинув все наши сумки в гостиной, мы надежно заблокировали обе входные двери так, чтобы только мы могли открыть их изнутри. Приготовили спальные места – здесь было намного комфортнее, чем в прошлом доме: диван чище и мягче, да еще и кресло раскладывалось. Просто маленький рай!
При осмотре кухонных ящиков мама нашла свечи и зажгла их спичками, которые тоже нашла там.
После всех приготовлений и баррикад, мы чувствовали себя значительно лучше: почти в безопасности. При двух горящих свечках мы уселись на диван, открыли контейнеры с едой и одну бутылку воды и наслаждались тишиной. Осталось еще два контейнера и две бутылки. Дэйтон не забыл принять еще одну таблетку от пневмонии.
Закончив с приемом пищи, мы сбегали на улицу по нашим маленьким нуждам, покараулив друг друга, и затем устроились на ночлег: мама – в раскладном кресле, мы с Дэйтоном – на диване. Перед тем, как задуть свечи, мама произнесла:
– Здесь кто-то был совсем недавно, и он может сюда вернуться. Окна на втором этаже не заколочены, но все со стеклами и закрытыми защелками, но если вдруг проснетесь ночью от какого-то звука, сразу будите меня. Остальное – завтра. Все понятно?
– Да, спокойной ночи! – сказала я.
– Да, мам! Спокойной ночи! – повторил брат.
– Спокойной ночи, дети!
Я мгновенно погрузилась в сон.