– Андрей Савельевич? Что скажете?
Услышав свое имя, слегка напрягся, так как встретился с вопросительным взглядом не только владельца баритона, который вывел меня из задумчивости, но и остальных коллег. Они сидели за огромным столом в комнате для переговоров и все как один на меня уставились. Повисла неловкая пауза, так как все ожидали моего ответа, только я понятия не имел, что говорить. Высокий мужчина в светло-сером костюме стоял возле доски с какими-то надписями, графиками и диаграммами и теребил в руках слегка подрагивающую указку. Над его верхней губой выступили капли пота, уверен, это приносило ему жуткий дискомфорт, только смахнуть их или промокнуть салфеткой не мог, так как стоял на виду у всех и ждал моего вердикта. Переминаясь с ног на ногу.
Волновался. Еще бы. Ведь от моего ответа зависит, получат они деньги или нет. Поиски инвестора – дело непростое. На протяжении всех двадцати минут, пока он с воодушевлением рассказывал о проекте и о том, как нам повезет, если мы вложим в него деньги, я наблюдал за этим белым воротничком, как за актером немого кино. Да, именно немого. Потому что ни черта не слышал. Ни слова. Смотрел на его шевелящиеся губы, размахивающие руки, как меняется мимика, но думал совсем о другом. Нервно стуча пальцами по столу, поглядывал на телефон, который, как назло, упорно молчал. И мне казалось, у меня у самого над верхней губой капли пота выступают. «Черт! Она же уже должна была выйти оттуда. Сорок минут прошло. Что там происходит? Если что-то сорвется… Дьявол, нет! Не сорвется. НЕ сорвется, потому что Я так хочу! Не сорвется, потому что МНЕ так нужно!» На аргумент, конечно, не особо тянуло, но эта внушаемая самому себе уверенность помогала держаться сейчас. Потому что мне давно хотелось послать нахрен всех этих людей и остаться одному. И с каждой минутой это желание усиливалось. Но я лишь руки со стола убрал, чтобы не видно было, как они в кулаки сжимаются от желания разгромить здесь все к чертям. Послать нахрен потенциальных партнеров и заняться ЕЮ. НАМИ. Пальцем ее тронет ублюдок Ахмед – я с него мясо ложечкой сковыривать буду. Вот что мне сейчас было важно. Внутри все переворачивалось от мысли, что происходит в эти самые минуты в той злосчастной больнице. «Почему, бл…, они не звонят?»
– Эм, возможно, у вас есть какие-то вопросы, Андрей Савельевич? – теперь дрожала не только его указка, но и голос.
– Нет, спасибо, мне все ясно. Но вы понимаете, такие решения не принимаются мгновенно. Мы сообщим вам наш окончательный ответ в течение недели…
– Да, конечно, но если вдруг у вас возникнут вопросы, то…
– Не возникнут! – ответ прозвучал более, чем жестко. – До встречи. Вас проводит наш секретарь.
Когда наконец-то чертов кабинет стал пустым, я схватил в руки телефон с намерением позвонить Людмиле Ивановне, но в последний момент остановился. Она может сейчас быть не одна. Ахмед мог дать указания своим шакалам не оставлять Лексу ни на секунду, плевать, даже если она в уборную соберется. От этого долбаного ублюдка можно ожидать чего угодно. Угомонись, Граф! Испортить можешь все, и тогда все усилия псу под хвост пойдут. Садись и жди! Хватит с тебя пролетов!
Бл.., я похож на сумасшедшего. На психа, который разговаривает с самим собой. Дожил! Только давно ничего не мог с собой поделать. Если раньше каждый день по инерции проживал, то сейчас заставлял себя делать то, что должен. Дела, встречи, сделки, переговоры. Чтобы не развалилось все, что от отца досталось. Империя Воронов. Черная, кровавая, алчная, но это наша жизнь. К чему сантименты, когда то, чего мы достигли, было не только нашим рабством, но и свободой.
Хотя осточертело все до ужаса, и внутри кавардак. Руки ни к чему не лежат, мысли друг за друга цепляются, заставляют бежать постоянно куда-то, чтобы не останавливаться ни на секунду. Иначе наизнанку выворачивает от тревоги, тоски и ядовитой ярости. Только от себя не сбежишь. Чем сильнее хватался за свой кусок счастья, тем больше оно из рук моих ускользало и тем желаннее становилось. Такое, без которого уже нихрена жить не хочется. Вкус ощутил и все – зависимостью по телу растеклось, требуя немедленно еще. Скучал по ней безумно. Веки прикрывал – и ее видел. Глаза-омуты, которые в саму душу смотрят, а в зрачках – грусть. И мне хочется целовать их, слезы непрошенные прогнать, и ее крепче к себе прижать. Я даже тепло ее кожи в эти моменты чувствовал, как обнимаю сильно, до хруста, отпустить боясь. И голос слышал. Ее «Андре-е-е-ей», от которого улыбаться хочется, как мальчишке, и все тело возбуждение охватывает. Она знала это и всегда пользовалась. Заманчиво улыбаясь, опуская пышные ресницы и покрываясь румянцем от предчувствия моей реакции и того, что за ней последует.
А потом выдох разочарования, потому что все это лишь в голове, на уровне ощущений, а вокруг – холод. Леденящий, потому что ее нет рядом. И между нами такие стены выстроили, что я только и пытаюсь найти брешь или разнести их нахрен.
И чем больше я к ней хотел и с ума по Лексе сходил – тем больше препятствий на пути возникало, тем шире дороги расходились, и сама она становилась все дальше. Как будто с каждым днем вот эта гребаная стена между нами все выше становилась. Я ощущал это настолько явно, что иногда становилось страшно. За нее… Что пробраться к ней все тяжелее, как будто все силы ада мешают, посылая нам свои проклятия.
Ахмед окончательно с катушек съехал – любого, кто в дом входил и выходил, проверяли так, что досмотр в аэропорту показался бы им детской сказкой. Металлоискатели, сканеры, не удивлюсь, если в конце еще и через детектор лжи приходилось проходить. Подонок боится настолько, что скоро собственное отражение начнет подозревать в предательстве.
Я столько времени голову ломал после того случая в гримерке… Как подобраться к ней поближе. Миллион вариантов продумал. Внедрить своего человека было сложно, но возможно. Только толку от него будет мало. Близко к себе ублюдок и так не подпустит, а мишура вроде садовника или конюха мне ничем не поможет. Если попадется – уберут на месте. А мне своих людей хоронить надоело.
С Изгоем и Максом долго мозговали, как прослушку можно установить, и каждый раз в тупик упирались.
– Граф, все, что раньше использовали, считай, в пролете, – Слава потирал подбородок пальцам. – Там кроме Саида к нему хрен кто приблизится… Уверен, камер полон дом, если кто в кабинет из чужих войдет – все накроется.
– А если не в кабинет? – с прищуром сказал Макс.
– А куда, Зверь? В спальню, что ли? Бл…, я знал, что ты извращенец, но не настолько.
– Все верно, Изгой. Я хуже.
– Бл.., что за родственники у меня?
– Сочувствую. Смирись…
Этих двоих явно надолго лучше одних не оставлять.
– А ведь в этом что-то есть, Изгой, – после слов Макса мне в голову пришла одна идея. Бредовая на первый взгляд, но выбора все равно не оставалось.
– Граф, нет… Только не начинай. Ты же вроде это… нормальный.
– Иди к дьяволу, Слава. Кто о чем, а я о прослушке. Допустим, внедрить туда человека, который бы был приставлен к Ахмеду, нереально. Признаю. Но ведь он еще ест, спит, одевается, в конце концов. Если с приготовлением еды туговато будет – травануть его слишком многие мечтают, то с гардеробом… Ублюдок так обожает свои белые костюмы, что я зуб даю, их каждый день если не меняют, то в химчистку возят…
– Андрей, ты что, хочешь жучок ему прямо за подкладку пиджака всунуть? Хм… какой ты дерзкий, однако.
– Он шарахается от подставы снаружи, а она будет в миллиметре от него же.
– Окей, Граф. Допустим, мы найдем способ, как запустить туда кого-то из своих…
– Но ты же знаешь, какой он там дозор устроил. Ты туда аппаратуру никак не пронесешь… – подхватил Макс.
– Да, вот здесь облом, над которым я бился уже тысячи раз. Нам эту аппаратуру нужно другим способом доставить.
– Ага, другим, – хмыкнул Макс, – шапка-невидимка подойдет? Или Ваше Графство ковер-самолет закажет.
– Макс!
– Эй, тихо. Спокойно.
– Да нет, Макс, это же гениальная идея!
– Изгой, ты номер дурки знаешь?
– Послушайте меня! Как я раньше не мог додуматься. Ахмед… этот придурок же голубей держит. Кстати, тоже белых. Не знаю, на кой черт они ему нужны, но у него две голубятни есть. Александра рассказывала.
Изгой с Максимом смотрели на меня, как на сумасшедшего. И я их, кстати, понимал. Мне и самому это казалось полным бредом, но выбора все равно не оставалось.
– Только не говорите, что не знаете, как в тюрьмы наркоту иногда переправляли…
– Епрст! – Макс ударил себя по лбу. – Я-то знаю, вопрос, откуда это знаешь ты. Или я плохо изучил твою биографию?
– Теоретически это можно провернуть. Можно. Но есть нюансы… – перебил его Изгой.
– Начать, пожалуй, стоит с поиска белого голубя… – подбил итог беседы я.
***
Когда врач из больницы позвонила и подтвердила, что Лекса у нее была и что все под контролем, я наконец-то смог выдохнуть. Как будто ношу с плеч сбросил. С моей девочкой все в порядке… по краю лезвия ходила все это время, на волосок от расправы ахмедовской была. О том, что эта тварь могла с ней сделать, даже думать было невыносимо. И я словно по рукам и ногам связан. Как же это сводит с ума! Вот это бессилие что-либо предпринять прямо здесь и сейчас. Забрать, увести, защитить, и придавить наконец-то эту гниду, будь он проклят! Иногда от ненависти к нему крышу рвало по полной. Разорвал бы суку.
Я опять на часы смотрел и мысленно кадры в голове составлял. Ахмед увидит заключение врача, это его успокоит. На какое-то время так точно. Что нетронута дочь, не отдалась врагу. Вот что он видел в своих самых жутких кошмарах. Так что можно будет надеяться на какую-то оттепель в его контроле. И я должен это использовать по полной. Звонить ей? Нет! Ни один скрытый номер не поможет. Телефон – это самое первое, что он все же будет контролировать. Нельзя так подставляться. Остается только интернет.
Открыл крышку ноутбука, вбивая в поисковик любимое до боли имя. Она ведь певица. Она же общается со своими поклонниками. По крайней мере, раньше так точно.
Черт… сколько тут мусора. Фан-клубы, «Мы обожаем Лексу», «Лекса – наш кумир!», «Лекса – лучшая!». А аккаунтов с ее фото около двух десятков. Бл… Что за идиотизм! За какой же маской ты прячешься, моя маленькая? Листаю все подряд, думая о том, за что зацепиться можно. Те аккаунты, на которых владельцы были в сети на протяжении последних двух часов, отбросил сразу. Не до соцсетей ей было однозначно, пока тебя по врачам таскают и ты в шаге от разоблачения. И с помощью такого нехитрого фильтра удалось отсеять все, кроме двух. Зашел на первую. Фото в концертном костюме, яркий макияж, много песен, клипов на странице, но что примечательно, нет комментариев. Странно, но еще ничего не значит. А вторая… когда зашел и полистал, сразу осенило, что это ее. С виду все так же – фото, аудио, видео, но только мне в глаза одна примечательная деталь бросилась. Фотография заснеженных елей и под ней мелодия «Венский вальс». Сердце вскачь бросилось, и я к экрану как будто прилип. Так, словно притронуться к чему-то родному смог. Ведь поймет лишь тот, кто знает. Все в этой записи говорило о том, как тоскует. Как хранит в памяти каждый момент, что вместе провели. Как хотела бы кричать об этом, но нельзя, но и в себе держать не удается, выплескивается наружу… вот так вот. Через красивую картинку и традиционную для любого музыканта классику. Не могло быть сомнений. Нашел! Это она!
Список друзей… Твою ж мать! Сколько-сколько? Похоже, кому-то придется отчитаться. С этим я потом разберусь. Сейчас нужно подумать, как среди всего этого сброда не затеряться.
Зарегистрироваться… Ок. Сейчас. Введите имя и фамилию. Еще что вам ввести? Группу крови? Размер желчного пузыря?
Имя и фамилия? Ну нет, не Андрей же Воронов на самом-то деле. И не Ваня Иванов тоже. Нужно что-то, что привлечет ее внимание. Вот так же, как ее Венский вальс.
Перебрал вариантов двадцать, пока вдруг не понял, что все элементарно. Заполнил пустое поле двумя словами – Твой Андроид. Еще и фото зеленого робота. Идиотизм! Согласен! Но ведь… поймет лишь тот, кто знает. Теперь-то я уж точно в этом убедился!
Итак, добавить в друзья… Запрос отправлен. И? Что теперь? А теперь нужно ждать, Воронов! И надеяться, что все сработает. Более неприметного способа выйти на связь не сыщешь. И вот теперь мысль о том, что у нее в друзьях десятки тысяч, оказывается, сыграет нам на руку.
Листал страницу, каждую фотографию рассматривал, улавливая каждый ее жест, взгляд, улыбку, и сейчас каждое изображение таким родным кажется, даже когда на те снимки смотрел, когда незнакомы были. Была ли она счастлива? О чем мечтала и думала, позируя фотографу? Кому улыбалась? И как изменилась сейчас… Песни прослушал, каждую, в каждую строчку вдумываясь. Впервые. Раньше избегал любого напоминания, а сейчас добровольно в этот океан воспоминаний и эмоций окунаясь. Так, словно через свою музыку она могла рассказать о себе все.
И голос. Он звучал тоже иначе. Потому что я улавливал знакомые звуки, даже произношение, вспоминая, как она говорила со мной, делая так же. Порой нам не нужно видеть человека, чтобы ощутить его рядом, а иногда даже самое близкое присутствие вызывает чувство, что ты один.
И вот наконец-то дождался! Когда уведомление пришло, что в друзья добавлен, даже замер на секунду. Интересно, что чувствует она по ту сторону экрана? Узнала ли? Она ли вообще там? Или автоматически запрос приняла? Почву нужно прощупать для начала.
Твой Андроид: Здравствуй, Александра!
И стер моментально. Ты бы еще сударыня написал. Не соблаговолите ли вы пообщаться. Ага… Если это не она с гаджетом сидит и ее проверяют, сразу поймут, что пишет явно не один из ее фанатов-подростков!