Я включила ночник. В комнате никого не было: только я да сколопендра, которая, скорее всего, так и сидит где-то в тёмном углу. Стеклянные двери на задний двор заперты. Невольно вздрогнув, я выключила свет. Наверняка это был просто сон, совсем как те беспорядочные, безумные кошмары, что стали повторяться после несчастного случая. Врач считал, что это нормально после такого шока, однако я не могла отделаться от мысли, что мозг превратился в самостоятельную часть тела, над которой у меня больше нет власти.
Было ещё не так поздно, как мне показалось, – едва миновала полночь. В спальне стояла ужасная духота, не помогал даже вентилятор, и кожа стала такой липкой, что я решила встать под душ в надежде, что вода избавит меня от неприятных ощущений. В темноте призрачно светились лепестки лилий, а их сладкий запах был невыносимым. Снаружи океан шептал, шептал что-то своё. Выпутавшись из влажных простыней, я отперла дверь.
Звёзды перемигивались между собой от одного края неба до другого. Всё пропахло солью, цветами и влагой. Я сама не поняла, как оказалась на лестнице, спускающейся к морю: вокруг царила такая сказочная красота, что это казалось сном. Когда-то в детстве я ходила во сне: просыпалась в самых странных и неожиданных местах. Однако этого не случалось со мной уже много лет. И пока я плавно спускалась по ступенькам, фонари возле бунгало скрылись из вида и им на смену пришло сияние луны и звёзд.
«Иди к нам», – шептали волны.
И я скользила вниз, пока мои ноги не зарылись в песок, и я не останавливалась, пока тёплая вода не заплескалась у пояса. Может быть, я всё ещё сплю? Если это сон, я могу не останавливаться. Я погружусь в самое сердце океана, и ничего не случится.
Волны ласкали меня, и шептали, и звали в глубину, и я шла вперёд, погружаясь в песок. Вода поднималась всё выше, вымывая боль из груди, делая тело таким лёгким! Я снова была дома. Я легла на спину, и волосы расплылись широким ореолом. Галактика над головой манила своей бесконечностью и казалась скорее белой, чем чёрной.
Меня подхватило лёгкое боковое течение, и я не сопротивлялась. Медленно проплывал мимо песчаный берег, окаймлённый тёмной полосой пальмовых зарослей. Липкий аромат цветов был и тут, но справляться с ним помогал вкус соли на губах.
Я сплю, я сплю и вижу это во сне, и нет никакой боли.
Даже время замедлилось и растянулось, пока я качалась на волнах, но вот среди тёмных силуэтов пальм на берегу возникла новая тень. Это был человек: юноша сидел на песке, подтянув к лицу колени. Я опустила ноги на дно и остановилась.
– Билли? – окликнула я.
Он словно и не слышал меня.
Я подплыла ближе, держась по шею в воде. Он казался больше Билли, мускулистее, и был одет лишь в чёрные шорты. У него были пепельные волосы, а плечи тряслись совершенно диким образом. Наверное, мне следовало испугаться незнакомого подростка ночью на чужом острове, но он плакал. Я подплыла ещё ближе.
– Шон?
Он вскинул голову. Лет девятнадцать-двадцать, глаза расставлены так же широко, как у Билли, но лицо уже потеряло детскую округлость. Слёзы на щеках сверкали серебром в лунном свете, и его красота поразила меня с первого взгляда.
– Привет? – неуверенно окликнул он.
Это было так странно: выбираться из океана среди ночи, словно сказочное создание, – но в том случае, если я всё ещё сплю, ничего странного в этом нет.
– Ты – Шон? – спросила я, выходя к краю прибоя.
– Ну да. – Он дико уставился на меня, на мою промокшую пижаму. – А ты, что ли… настоящая?
«Конечно, настоящая!» – следовало ответить именно так, но вместо этого я сказала:
– Иногда я бы хотела, чтобы было наоборот.
Я не имела в виду, что не хочу существовать вообще. Но я бы точно не хотела существовать в этом уродливом параллельном мире, в котором я не могу погружаться в океан. А теперь, посмотрев, как я умерла, я к тому же стала сомневаться в важности своего существования.
Шон долго молчал с непроницаемым лицом и наконец ответил:
– Я тоже.
Шёпот океана по-прежнему был полон обещаний и тайн, но я не хотела снова плыть по течению – пока не хотела. Я прошла по песку и села рядом.
– Я Адди, – представилась я, хотя он не спрашивал.
– Ты показалась мне похожей на тюленя, Адди, – сказал он.
– Вот как? – рассмеялась я.
– Ты так двигалась, пока плыла, – кивнул он. – Как будто для тебя это более естественно, чем ходить по земле.
– Так и есть. – И я вцепилась руками в песок.
– Я не ожидал встретить кого-то вроде тебя, – признался он, и моё сердце разбилось на тысячу острых осколков. – Разве сюда не собиралась пара стариков на медовый месяц?
– Собиралась, – сказала я. – Это у моей мамы медовый месяц. А со мной произошёл… несчастный случай, и хотя врачи считают, что мне больше ничего не грозит и нужно просто отдохнуть, прийти в себя, мама побоялась оставлять меня на целых две недели. Она вообще хотела отменить поездку, но это было так важно, что я уговорила её поехать. Но она заявила, что поедет только в том случае, если возьмёт меня с собой, и так… – Мне пришлось проглотить комок в горле, чтобы не раскашляться. – И вот я здесь. Полный провал.
– Ну, может, не совсем полный. – Он едва заметно улыбнулся, и у меня внутри будто лёд начал таять.
– Адди! – мужской голос прозвучал так неожиданно, что мы чуть не подскочили. Дэвид. Мой новый папа. Мне тут же захотелось вернуться в сон, я захотела убежать в океан.
– Милая! Ты здесь? – мамин голос дрожал от испуга: кажется, мне всё же удалось испортить её медовый месяц. На другом конце пляжа по воде шарил луч от фонаря. Я встала и отряхнула песок, налипший на ноги.
– Лучше я пойду. Мне не полагается вот так гулять.
– Мне тоже. – Шон тоже встал. Он оказался выше, чем я считала, плечи широкие и прямые, и я тут же подумала, хорошо ли он плавает. Он так всматривался в моё лицо, словно старался удостовериться, что я настоящая, несмотря на все слова. – Ты не могла бы не рассказывать о том, что видела меня здесь? – спросил он.
– Конечно. Конечно, я могу. – То, что он так внимательно меня разглядывает, совсем не раздражало, но слова почему-то давались с трудом.
– Аделина Эвери Спенсер! – мама перешла на самые верхние ноты.
– Иду! – Я оглянулась на Шона и спросила, покраснев: – Мы ведь… ещё увидимся, правда?
– Надеюсь. – Он снова едва заметно улыбнулся и пошёл к воде.
– И ещё мне жаль, – добавила я.
– Чего? – Он уже стоял, обернувшись, по колено в воде.
– Что что-то заставило тебя плакать.
– А, это ерунда, – мягко рассмеялся он.
– Адди! – мама уже буквально завывала. – Аделина!
– Да здесь я! – Луч фонарика метнулся ко мне. Я обернулась, чтобы попрощаться с братом Билли, но он уже успел уплыть – лишь голова мелькала над волнами.