– Дай мне дидрахму, и узнаешь много интересного о пришельцах. – Седая сводня заискивающе улыбалась.
Гермиона словно окаменела. Ее похожее на студень лицо покрылось коростой немоты и презрения.
– Я скажу тебе такое, что дидрахм покажется тебе оболом – так мало я прошу в сравнении с тем, что хочу сообщить тебе.
– Что же ты хочешь сказать мне? – Гермиона бросила на старуху пренебрежительный взгляд.
– Дай вначале монету, – не сдавалась сводня.
– Ты, Леофила, совсем обнаглела! – усмехнулась Гермиона.
– То, что я скажу, заслуживает целой горсти дидрахм…
Глаза старухи горели молодым огнем. Это черное пламя на миг оживило застывшие черты Гермионы.
– Я дам тебе драхму, – хозяйка достала из-за пояса кошелек из свиной кожи.
Серебряная монета исчезла в бесформенном тряпье старухи. Ее лицо пересекла судорога удовольствия.
– Это богачи, – доверительно сказала Леофила, – у них под накидками тугие кошельки.
Гермиона слегка приподняла насурьмленные брови.
– Верь мне, – горячо зашептала старуха, – Леофила никогда не ошибается.
– Я и сама поняла, что это не плебеи, – со значением произнесла Гермиона. – Спасибо, Леофила, можешь идти.
Сводня поклонилась хозяйке и поспешила убраться. А Гермиона позвала Исидора.
– Беги к Пантелеймону, скажи, у меня к нему срочное дело. Я жду его не позднее полуночи.
Евнух молча кивнул и вышел из дома.
До города было довольно далеко, так что, шагая бодрым шагом, Иннокентий размышлял об увиденном в доме. Все, что там происходило, казалось ему по меньшей мере загадочным. Странная комната в полуподвале, резкая перемена в отношениях к нему Галины и этот клубящийся, ничем не пахнущий дым…
Что бы это могло значить? Наличие в доме предназначенной для спиритических сеансов комнаты он еще мог как-то объяснить. Мало ли сейчас людей, стремящихся постичь тайны прошлого и будущего! Почему бы и Валентину с сестрой этим не интересоваться? Когда-то, еще учась в институте, он кое-что читал… Папюса, например.
Иннокентий встряхнул головой, отгоняя от себя навязчивые мысли. Вероятно, это Галина на него так действует. Она действительно была хороша. Овальное лицо, прямой, почти что греческий нос, уши, напоминающие морские раковины, рассыпанные по плечам волосы… Только фигура несколько не соответствовала греческим канонам. Даже небольшие утолщения на животе не могли придать ей сходства с Афродитой. Галина была все-таки более субтильной и в то же время какой-то агрессивной, чего не было в облике древнегреческой богини.
Идя вдоль берега, Иннокентий замечал, что по приближении к городу морская вода становилась все грязнее, а появлявшиеся на берегу люди совсем не походили на греков начала прошлого тысячелетия.
Вернее, позапрошлого. Как-никак шел второй год двадцать первого века…
Все они, за редким исключением, были больше похожи на объевшихся бананами обезьян.
Повеяло дымком шашлыка, который жарили в металлических мангалах предприимчивые азербайджанцы и армяне, стали появляться лотки торговцев фруктами и овощами. Пока что Иннокентий не мог себе позволить этих маленьких радостей. Что, впрочем, его не сильно расстроило. Кажется, дела его складываются не так уж плохо, как это могло показаться вначале. Что, в принципе, случилось? Ну, потерял он кое-какое снаряжение, палатку и немного вещичек. Пару довольно ценных монет. Но ведь жив-здоров, руки-ноги целы, а все остальное – дело наживное. Леха со своими прихвостнями – «шестерки» какого-то Хазара – навряд ли станут его специально разыскивать. Все, что он хотел, – сдать пару монет за полцены, чтобы можно было купить новое снаряжение и палатку и переехать подальше от Анапы. Возможно, к Новороссийску или Геленджику. Там уж его точно никто не достанет.
Насвистывая, Иннокентий шел по побережью. На крутом берегу между пляжем и морским вокзалом, под белой балюстрадой набережной, были отчетливо видны пятна золы и сажи. Древняя жизнь открывалась перед ним как на ладони. Над разрушенными очагами древнейших зданий лежали ровные полы построенных позже домов, а еще выше над ними – ряды вымосток, мусора и следы очагов. Раньше, лет двадцать назад, после шторма на этом месте можно было обнаружить вымытые волнами древние монеты, обломки глиняных сосудов и мраморных плит, а иногда даже статуэтки из бронзы и глины, куски глиняных статуй. Прекрасные греческие вазы, каменные плиты с рельефными фигурками, разнообразные монеты, бусы и амулеты анапчане находили при рытье ям во дворах собственных домов. Галина не лгала, когда сообщила о найденной в огороде монете.
В давние времена Анапу окружала крепостная стена, огораживающая город живых, а вне ее лежал город мертвых, или некрополь, то есть кладбище.
Сейчас Иннокентий входил в древний город-государство, основанный греками в Северном Причерноморье.
Он вспомнил о мифах и сказаниях об аргонавтах, совершивших на корабле «Арго» поход в Колхиду за золотым руном, об Ифигении – дочери царя Агамемнона, которую тот должен был принести в жертву Артемиде и которую богиня, заменив на алтаре ланью, унесла в Тавриду (нынешний Крым), о годах владычества Ахилла на острове Левка в устье Дуная и о блужданиях Одиссея в стране киммерийцев, древнейших обитателей Северного Причерноморья.
Огромный солнечный шар, от которого слепило глаза, уже полностью выкатился из-за горизонта. Щедро разбрызгивая свои лучи по загаженным пляжам и утопая в густой растительности, покрывающей вздымающиеся неподалеку от моря горы, он толчками поднимался все выше и выше.
Первым делом Иннокентий взял деньги и документы в камере хранения.
Как все-таки он дальновидно поступил, оставив их здесь. Не бог весть какие деньги, но все же… Теперь на базар. Найти нумизматов, узнать, кто интересуется древними монетами, договориться о цене.
Когда Иннокентий появился на городском рынке, торговля была в разгаре.
Пройдя через овощные и фруктовые ряды, он вышел в дальний конец площади, где разложили свои товары торговцы книгами, марками, открытками и всякой мелочовкой. Здесь было менее оживленно. Интересующиеся как-то вяло передвигались по рядам, а продавцы так же лениво глядели на них через стекла солнцезащитных очков. Выбирая, к кому бы обратиться, Иннокентий заметил средних лет мужика в голубой бейсболке, перед которым на раскладушке были разложены книги, открытки, значки, медали и ордена.
Мужик лениво сосал сигарету, выпуская дым через пышные, пшеничного цвета усы. Посматривая по сторонам, он сидел на маленьком раскладном стульчике и немного оживился, когда Иннокентий остановился перед его раскладушкой.
– Чем интересуемся? Книгами, значками?
– Нет, – Иннокентий покачал головой, – мне бы нумизматов найти. Что-то я не вижу ни одного.
– Вы что, сегодня все сговорились, что ли? – пожал тот плечами. – Ты тоже не местный, наверное, – мужик смотрел на Иннокентия из-под козырька бейсболки.
– Почему не местный?
– Потому что не знаешь, что нумизматы два раза в неделю собираются, – пояснил мужик. – Завтра приходи, и не так рано. У них чего только нет. Найдешь все, что тебе нужно.
– Да я не купить, – с сожалением покачал головой Иннокентий, – мне продать нужно. Может, посмотришь? – Он полез в карман за монетами, но мужик сделал отрицательный жест рукой с зажатой в ней сигаретой.
– Я в них ничего не понимаю. А ты, если хочешь продать, покажи свои железяки вон тому парню, – он ткнул пожелтевшим от никотина пальцем куда-то в сторону овощных рядов. – Он тоже нумизматов сегодня искал.
– Вон тот, что ли? – Иннокентий увидел невысокого парня неопределенного возраста.
Ему с одинаковой долей вероятности можно было дать и двадцать пять, и на десять лет больше. Его лицо украшала восточного типа черная бородка, светло-серые, как издали показалось Иннокентию, глаза смотрели как-то безвольно и незаинтересованно. Он торговался с продавцом помидоров, накладывая сочные крепкие плоды в пластиковый пакет. Несмотря на довольно жаркую погоду, парень был одет в костюм и сорочку с широким немодным галстуком.
– Этот, этот, – кивнул мужик, – с самого утра здесь вертится.
Поблагодарив мужика, Иннокентий направился к парню с бородкой. Тот как раз расплачивался с торговцем помидорами. Подождав, когда он отойдет от прилавка, Иннокентий шагнул ему навстречу.
У парня был довольно благообразный вид, так что Иннокентий сперва решил представиться. Тот как-то испуганно поглядел на Иннокентия, моргая небольшими, глубоко посаженными глазами.
– Юрий, – сказал он после минутного молчания, – только…
– Слышал, ты интересуешься монетками, – сразу пояснил Иннокентий, – у меня есть кое-что.
– А-а, – обрадовался Юрий, – это хорошо. А то я уезжаю скоро, хотел себе что-нибудь прикупить.
Юрий, получив гонорар от Хазара за надгробье его подстреленному приятелю и изваяние для вице-мэра под названием «Памелла», решил, раз уж он оказался в таком месте, где древние монеты буквально валяются под ногами, сделать небольшой бизнес. Купить по дешевке монет, чтобы потом с выгодой перепродать их в Питере. Таким образом, его гонорар мог бы увеличиться раза в два при самом неудачном исходе. Но он тоже попал не в торговый день и очень этому огорчился. Можно, конечно, было подождать до завтра, но когда человек что-то решает сделать, то перестроиться бывает непросто. Поэтому Юрий, как человек суеверный, решил, что Иннокентия ему послало провидение, но как человек осторожный, все же решил прозондировать почву.
– Хочешь посмотреть? – спокойно спросил Иннокентий.
– Давай отойдем в сторонку, – Юра перехватил пакет с помидорами в другую руку и сделал несколько шагов к кованому забору, ограждавшему территорию рынка.
– Пошли, – согласился Иннокентий.
Они встали возле забора лицом друг к другу, и Иннокентий, сунув руку в карман, выудил сперва одну монету. Юра долго крутил ее в руках, рассматривая с обеих сторон, проводил по лицевой стороне подушечками пальцев, пытаясь определить подлинность. Кое-что он в этом понимал – все-таки окончил Академию искусств, но боялся ошибиться. Пропальпировав таким образом обе монеты (вскоре Иннокентий протянул ему и вторую), он долго переминался с ноги на ногу, не решаясь спросить о цене.
– Ну так что, будешь брать? – Иннокентия уже начала раздражать эта нерешительность. – Продаю по дешевке. В столице на этом можно неплохо заработать. Просто мне деньги нужны.
– Похожи на настоящие. – Юра поднял на Иннокентия свои серые глазки.
– Еще вчера они лежали на дне морском.
– И как же они попали к тебе?
– Не бойся, я их не украл.
– Ты что, нырял за ними?
– Нет, они сами ко мне приплыли. Давай сюда, – Иннокентий почти вырвал у Юрия монеты и, сунув их в карман, собирался уйти, но парень с бородкой остановил его.
– Погоди, – ухватил он Иннокентия за локоть, забыв про помидоры, пакет с которыми остался валяться в пыли. – Может, я тоже смогу найти такие.
– Ты? – снисходительно окинул его довольно субтильную фигуру Иннокентий. – Попробуй.
Надо, конечно, было бы оставить в покое этого нерешительного парня и прийти завтра. Если бы он знал! Иннокентий чувствовал, что теряет время. Но порой человек оказывается намагниченным обстоятельствами, и не в силах сопротивляться их роковому гипнозу.
– Я могу быть твоим помощником, – с горящими глазами быстро проговорил Юрий.
– Да не нужен мне никакой помощник, – Иннокентий пожал плечами.
– Ты научишь меня нырять. Ты не смотри, что я такой невзрачный, – торопливо говорил Юра, – я целыми днями киянкой работаю. Это только кажется, что я не справлюсь. Я очень выносливый.
– Да у меня и аппаратуры-то нет, – задумчиво произнес Иннокентий.
– Купим аппаратуру, – заморгал короткими черными ресницами скульптор, – деньги есть.
Он достал из кармана небольшую пачку долларов, показал ее Иннокентию и быстро спрятал назад. «Почему бы нет, – подумал Иннокентий, – если подворачивается такой случай, грех от него отказываться».
– В принципе, это можно обсудить, – сказал он.
– Вот ты где, ныряльщик, – услышал он сзади издевательский голос и почувствовал, как на его плечо легла чья-то тяжелая потная ладонь.
Где-то он этот голос уже слышал, причем совсем недавно. Он резко обернулся и увидел ухмылявшуюся рожу Лехи. «Вот черт!» Иннокентий опустил плечо, чтобы освободиться от неприятного захвата, но Леха держал крепко.
Рядом с ним стояли двое его подручных: Сальмон и второй, имя которого Иннокентий не знал. Оттеснив Юрия, они обошли Иннокентия сзади и встали у него за спиной, отрезая путь к отступлению. Все складывалось как нельзя хуже. С трех сторон его окружали решительно настроенные братки, а с четвертой – высился забор, ограждавший территорию рынка.
Парни явно были обижены вчерашним его поведением, поэтому у Иннокентия не было никаких сомнений в отношении их намерений. «Сейчас будут бить», – мелькнуло в мозгу.
Но парни, видимо, сперва решили покуражиться. Они растягивали удовольствие.
– Долги нужно отдавать, – насмешливо заметил Леха.
– Нужно, – поддакнул ему Сальмон.
– Обязательно, – добавил третий.
Они сужали круг, в котором очутился Иннокентий, подходя ближе и ближе.
Со стороны это могло показаться встречей старых приятелей. Почти все щерились в дурацких улыбках, расширив руки для объятий. Только вот было очень сомнительно, что они окажутся дружескими.
– Договоримся, ребята… – начал было Иннокентий, но его грубо прервали:
– Раньше надо было думать.
– Сколько я вам должен? – Иннокентий скосил глаза налево, потом направо, определяя, где стоят Лехины помощники.
– Много.
– Знаешь, что мы с тобой сделаем? – Лоснящееся от жира лицо Лехи расплылось в глупой широкой улыбке. – Ты у нас рыб будешь кормить. Но сперва попьешь соленой морской водички.
Он продолжал крепко держать Иннокентия за майку, которая и так дышала на ладан.
– А ты вали отсюда, – Леха пренебрежительно посмотрел на Юрку, стоявшего поодаль и ничего не понимавшего.
– Быстро давай, – Сальмон, который стоял к Юрке ближе других, резко присел, несмотря на свою комплекцию, и расставил руки, чтобы припугнуть скульптора.
Юрка резво отскочил назад, но не ушел, а продолжал наблюдать за происходящим.
– Кому сказали?! – Второй браток сделал несколько шагов в его сторону.
После такого вопроса, зная братковские нравы, Юрка не стал больше задерживаться. Он подобрал свой пакет с помидорами и двинулся к выходу.
Воспользовавшись некоторой рассеянностью Лехи и его команды в этот момент, Иннокентий понял, что должен действовать. Он слегка присел, увлекая за собой впившуюся в его майку Лехину ручищу, и тут же ударил по ней снизу двумя кулаками.
– Сука! – заорал Леха, бросаясь на Иннокентия, но тот, крутнувшись на месте с выставленной вперед ногой, сделал ему подсечку.
– Бляд-д-дь, – Леха всей своей массой грохнулся на дорожку.
Подняться быстро он не мог, но зато пока еще был в состоянии отдавать приказания. – Сальмон, Малыш, уройте гада! – заорал он голосом кастрата.
«Ага, значит, второго зовут Малыш», – успел отметить про себя Иннокентий.
Он уже выпрямился, не забыв зарядить носком мягкой теннисной туфли в живот валявшемуся Лехе. Но в мягкой туфле была нога, поэтому тот отрубился капитально. Он зашелся в судорожном вздохе, прижимая руки к животу и суча ногами, как младенец. Странная картинка промелькнула перед мысленным взором Иннокентия: весивший не меньше центнера Леха на ручках у мамы, которая сует ему в пасть огромную сиську… Впрочем, все это длилось не больше мгновения.
Теперь, когда реально действующих противников осталось двое, стало немного полегче. Соотношение из трех к одному превратилось в два к одному. Правда, и эти два стоили еще парочки обычных гавриков. Иннокентий бы предпочел с ними не связываться. Он и постарался как можно быстрее покинуть неприятное местечко. Метнулся в сторону, но путь ему преградил Малыш. Он стоял в полуприседе, с расставленными руками и чем-то напоминал борца сумо.
Обогнуть его, не рискуя попасть в расставленные руки, было нереально.
И Иннокентий кинулся прямо на него. Малыш обрадовался, когда увидел, что дичь сама идет, и уже начал сжимать свои мощные объятья, когда коленка Иннокентия врезалась ему в промежность.
Иннокентий услышал или, вернее, почувствовал какой-то неприятный чавкающий звук, и Малыш, закатив к небу глаза, стал заваливаться на спину.
– У-у-уй, ма-ама, – услышал Иннокентий почти у самого уха, когда свалился вместе с ним на землю.
Его лицо оказалось прямо на влажной щеке Малыша. В нос ударил терпкий запах пота и кожи. Иннокентий брезгливо поморщился, оттолкнулся от грузного тела и перекатился в сторону. Как раз вовремя. Сальмон был уже рядом и с разбегу плюхнулся на него всей массой. К счастью, Иннокентий успел поменять местоположение. Вследствие этого Сальмон попал на своего приятеля. Малыш еще раз охнул под его тяжестью, сжимая ладони рук толстыми ляжками.
– Не уйдешь, паскуда! – Сальмон выбросил руку в сторону и успел ухватить Иннокентия за многострадальную майку возле пояса.
Иннокентий, извиваясь как уж, попытался высвободиться, но все его усилия оказались тщетными. Сальмон держал его так, словно от этого зависела его жизнь. Развернувшись, Иннокентий несколько раз ударил его по запястью. Тот руку не разжимал. Он подтягивал к себе Иннокентия, шаря по земле второй рукой. Еще одно мгновение – и тогда ему уже не вырваться. Что будет дальше, можно было даже не гадать.
Братки разделают его под орех, если вообще оставят в живых. Конечно, здесь они с ним разбираться не станут. Отвезут куда-нибудь в горы или, скорее всего, на море. Там уж оттянутся на полную катушку…
Продавцы и покупатели, позабыв о торговле, наблюдали за дракой издалека, не рискуя приближаться к дерущимся. Как назло, не было ни одного хоть самого завалящего стража порядка, который мог бы прийти Иннокентию на помощь. Когда они нужны, их днем с огнем не сыщешь. Приходилось выкручиваться самому. Сальмон умудрился встать на карачки и силился схватить Иннокентия свободной рукой. В последний момент, когда Сальмон почти поймал его, Иннокентию удалось вывернуться так, что его ноги оказались у самой груди его противника. Тут уж он постарался: выпрямил ноги с такой силой, что они чуть не по колено вошли в грудь Сальмона.
Лоскут майки остался в руке братка, а он сам, перекатившись назад через голову, врезался в Малыша.
Взревев, как стадо бабуинов, напуганных слонами, Малыш с несвойственной для такого громилы прытью вскочил на ноги и, озверело вращая глазами, уставился на Иннокентия. Потом мотнул головой, словно отгоняя назойливых мух, и двинулся вперед.
– Конец тебе, конкретно, – прошипел он.
Не став дожидаться обещанного конца, Иннокентий ринулся к забору.
Он уже был почти на самом верху, когда почувствовал на лодыжке железную хватку монстра. Тот тяжело, со свистом сопел, будто у него воспалились гайморовы пазухи, и тянул ногу на себя. Вцепившись в стальные прутья решетки, Иннокентий что было сил тянул ногу назад. «Интересно, – мелькнуло в голове у Иннокентия, – если его не остановить, он мне и ногу вырвет к чертовой матери?» А Сальмон продолжал молча тянуть ногу на себя, смешно подпрыгивая, чтобы поймать и вторую щиколотку Иннокентия. Впрочем, для последнего смешного в этом было мало. Он же не какая-то ящерица, отбрасывающая хвост, чтобы спастись бегством! Нужно было что-то срочно предпринять. Еще раз потянув Сальмона на себя, Иннокентий свободной ногой ударил громилу в лоснящуюся рожу.
Кажется, попал. Пятка угодила куда-то в район переносицы. Раздался омерзительный хруст ломающейся кости и хрящей, и Иннокентий почувствовал в ногах долгожданную легкость. Он из последних сил подтянулся на руках и перекинул гибкое тело через верх ограждения. Свалившись вниз, тут же поднялся на ноги. Та, на которой висел громила, кажется, немного повреждена. Но это сейчас не самое страшное. Главное, он вырвался из рук этих уродов, которые сделали бы из него отбивную.
Кинув взгляд на место побоища, Иннокентий не поверил своим глазам.
Неужели это все сделал он один? Три жирных борова ворочались в пыли и, кажется, не собирались его преследовать. Но один из них уже почти поднялся и с ненавистью смотрел через решетку на Иннокентия. Это был Леха. Перелезть через забор ему было не по силам.
– Ты – покойник, понял? – злобно прорычал он.
– Пока еще нет. – С трудом, но Иннокентию удалось улыбнуться.
Во всем теле ощущалась такая усталость, словно он целую ночь разгружал трюмы кораблей. Причем вручную.
Скрипнув зубами от злости и невозможности отомстить обидчику, Леха вдруг что-то вспомнил.
– Пистолет! – заорал он и метнулся к Сальмону.
Сальмону сейчас было не до пистолета. Он качался из стороны в сторону и тихо подвывал. Между его рук на гравий падали крупные капли крови, вытекавшей из раскуроченного носа. Леха толкнул его в плечо коленом, так что тот, продолжая выть, завалился на бок, и принялся шарить по карманам его пиджака. Не став дожидаться, пока Леха вытащит пистолет и еще сдуру начнет из него палить, Иннокентий, слегка прихрамывая, рванул вдоль ограды.
– Стоять, паскуда, пристрелю! – услышал он за спиной надрывный голос Лехи.
– Щас, только шнурки поглажу, – буркнул Иннокентий себе под нос и, пробежав еще несколько метров, стал продираться сквозь кусты к морю.
Неожиданно земля ушла у него из-под ног, и он кубарем покатился под откос. Как выяснилось, он свалился с небольшого уступа. Зато теперь он был вне досягаемости. Густая стена кустов закрывала его от братков.
Поднявшись, Иннокентий проверил, все ли у него цело. Ощупал локти, колени, повертел головой, запястьями, ступнями. За исключением нескольких царапин, полученных во время падения, слегка нывшей стопы и разорванной майки, все было в порядке. Просто удивительно, что он так легко отделался!