При написании этого романа автор не ставил перед собой цель разоблачение пороков, исправление нравов, назидание легкомысленных, призыв к бдительности и уж тем паче развлечение почтенной публики, автор вообще не ставил перед собой никаких целей. Он просто покорно записывал то, что ему нашёптывали на ухо. Кто нашёптывал? Это выше разумения автора. Единственно, что автор твёрдо знает и чем он спешит поделиться с читателем, так это то, что многое, очень многое из записанного ему самому совсем не нравится, и будь его воля…
Отметая возможные обвинения в злом умысле, автор заявляет, что какое-либо упоминание лиц, ныне живущих, или сходство персонажей с людьми действующими не следует рассматривать как случайное – у Него случайностей не бывает. Это знак, предостережение, посланное конкретному человеку, и его надо воспринимать с надлежащим смирением. Вот и автор обнаружил в тексте немало выпадов и неприятных намёков в свой адрес, но не посмел исправить ни одного слова.
Автор заранее просит прощения у всех, кого он вольно или невольно обидел или задел этим романом.
Автор не ждёт благодарности от тех, кого он помянул добрым словом, вольно или невольно.
За всё, что написано, включая эпиграфы, автор не несет никакой ответственности и просит все возникающие претензии адресовать Тому, Кто Нашёптывал.
Чтобы окончательно отмести все кривотолки, автор открывает роман подлинным документом – копией титульной страницы рукописи. Представленные далее заключения уважаемых экспертов неопровержимо свидетельствуют, что рукопись была написана в году, до которого автор точно не доживёт. Ряд других документов, представленных в рукописи и подлинность которых также не вызывает сомнения, были написаны заведомо до рождения автора.
На этом автор прощается с читателем и передает слово истинному автору. Или авторам.