«Могла ли я их остановить, придумать что-нибудь такое, чтобы не поехать туда? Думаю, что могла бы. Достаточно было мне просто заболеть. Сделать вид, что у меня что-то болит. Живот, нога, рука, да что угодно! Без меня они туда точно бы не отправились. Я же для них как мужик. Со мной не страшно, я ж все умею, все смогу правильно организовать, обо всем позаботиться.
Но в который раз я уже повторяю – ничего случайного в нашей жизни нет. И это просто колдовство какое-то, что Наташа вспомнила, как подарила Максу свитер с оленями, а Соня, представив Макса в свитере на фоне пылающего камина, словно подсказала Наташе идею, где можно отпраздновать Новый год.
Ну почему, почему именно там?
Да потому, ответила я тогда сама себе, что уже давно пора было найти нашего доктора Тропинина. Мы все, хоть и старались делать вид, что он жив, подбадривали друг друга, возмущались, когда кто-то случайно проговаривался, говоря о нем в прошедшем времени, но все равно понимали, что его уже нет с нами. Что, будь он жив, он нашел бы способ дать о себе знать.
Готова ли я была к тому, что его найдут, а спустя совсем немного времени выйдут и на меня? Нет, конечно! Разве к этому вообще возможно подготовиться? Ведь толпа захочет меня растерзать!
Иногда, просыпаясь в холодном поту у себя в постели, я словно слышала эти голоса, которые шептали мне в уши, какая я гадина, лживая ханжа, старая шлюха, тварь…
Но все это было ночью, утром же я, смыв следы кошмаров, приводила себя в порядок, надевая строгую черную юбку и белую блузку, аккуратно причесывала свои густые черные волосы, слегка припудривала лицо, подкрашивала губы и приезжала на работу – монашка монашкой.
Мужчины? Да какие мужчины, помилуйте?! Я даже слышать не хочу ваши разговоры и сплетни, кто с кем переспал, кто кого любит или бросил. Все это пустое. Любви нет, а страсть – это чувство животное, а потому относиться к нему нужно несерьезно.
Да, все об этом знали, все, кто испытал эту самую страсть, но с каким же отчаянием и наслаждением все те, кого коснулась эта зараза, бросались в эти сладкие и острые чувства!
Презирала ли я тех, кого прямо на моих глазах губила страсть?
Нет, скорее жалела. В отличие от них я-то знала, понимала, чем все это закончится.
Завидовала ли? Хотела ли испытать эту самую страсть?
Спросите меня еще, хочу ли я попробовать наркотики.
Нет. Я предпочла спокойную и размеренную жизнь. Во всяком случае, мне удалось всех в этом убедить.
Поэтому, когда обнаружат тело Макса и снова пройдет волна допросов всего коллектива, всего его окружения, то никому и в голову не придет, что в этой трагедии замешана я. И какой же бомбой громыхнет по всему городу финал расследования убийства, когда станет известно, кто и за что убил нашего молодого доктора!
Оказывается, у него был роман со своей хирургической сестрой, Тамарой Савушкиной! Вы видели ее? Да она похожа на синий чулок! Страшна, как атомная война! Что он в ней нашел? Сколько же месяцев, лет они тайно встречались? А что, жена ничего не видела и не слышала, они же все работали бок о бок!
Говорят, Савушкина приревновала Тропинина, узнала о его связи с другой и просто сошла с ума! Заманила в какой-то загородный дом, напоила снотворным и убила, вонзила ему шило, простое сапожное шило прямо в сердце!
Да не может этого быть!
Говорят, это муж той девушки приехал, разыскал их и убил.
Нет-нет, это она, ведь на рукоятке шила обнаружили отпечатки ее пальцев. Да там повсюду, в этом доме, следы ее рук.
А что это за дом? Он принадлежит Марте Круль, помнишь, немка, она уехала в Германию, а за домом присматривала ее племянница, маникюрша из парикмахерской, что рядом с больницей.
А что его жена? Ты имеешь в виду бывшую жену Тропинина?..
Таких разговоров будет много, об этом будут судачить все – и бывшие пациенты Макса, и мои коллеги, знакомые, продавщицы, парикмахерши, пенсионеры, водители такси, учителя… Весь город!
А меня посадят в тюрьму. Мне дадут лет восемь, будет трудно, возможно даже, невыносимо, но все же лучше, чем страдать здесь, на воле, глядя, как Макс живет своей жизнью, без меня. Как в перерыве между операциями он уединяется в укромном углу больницы, чтобы позвонить своей новой возлюбленной.
„Ты моя перепелка, – скажет он в трубку, – моя птичка сладкая… Как же я соскучился по твоим перышкам, клювику…“
Он всех своих женщин называет перепелками, и как же нежно у него это получается! И тогда каждая женщина чувствует себя маленькой и беззащитной перепелкой, и ей хочется принадлежать этому страстному, красивому парню…
Понимает ли он, что губит их? Как погубил свою жену!
…Наташа, самая бодрая из нас, забыв про холод и не мучая себя вопросом, кто же расчистил дорожку от снега, отправилась осматривать дом.
Я дала ей всего пару минут на то, чтобы она открыла дверь спальни и увидела трупы. Но время шло, она ходила по дому, открывала какие-то двери, а я в ожидании кошмара не могла найти себе места.
Мне так хотелось выпить! Выпить, чтобы все, что должно было случиться в ближайшие минуты, не накрыло меня с головой, чтобы у меня оставались силы выдержать крики моих подруг, появление полиции, допросы…
И когда мы с Соней уже выпили, и когда нервы мои уже не выдерживали, и я готова была сама уже распахнуть дверь спальни, чтобы увидеть то, что мучило меня весь последний месяц, мы наконец услышали истошный визг Наташи. Бросились в спальню, а наша дурочка, оказывается, нашла в шкафу искусственную елку! А спальня…
Там не было никаких трупов. Постель, которая сейчас должна была заледенеть от застывшей на морозе крови, была чистая. Перины вообще не было. Не говоря уже о трупах. Покрывало с черно-белым шахматным рисунком было совсем новым, белые подушки взбиты и лежат одна подле другой. Кругом в комнате чистота и порядок. Вот только запах хлорки и плесени насторожил меня – здесь явно кто-то был и все чисто вымыл. А вот куда дел трупы?
Кто же обнаружил тела? Кто позаботился о том, чтобы в доме их не было? И тот, кто это сделал, тоже молчит – город не знает о том, что доктор Тропинин мертв. И что убили не только его, но и его возлюбленную.
Возможно, этот человек, так же, как и я, молчит до поры до времени. Но если у меня была причина молчать, вернее, я просто пока не готова была сообщить о том, что произошло в этом доме и какое отношение к этому имею я, мне понадобилось время, то человек, который проник в этот дом и все прибрал, – он-то почему молчит?
Какое отношение он имеет к этому дому? Кто этот неизвестный, который приехал сюда, расчистил дорожку, вошел в дом, открыл дверь спальни, обнаружил там трупы и вывез их куда-то, после чего все вымыл, постелил чистую постель, прикрыл ее этим жутким, рябившим глаза шахматными квадратиками покрывалом?
Почему он сразу не вызвал полицию? Чего ему-то бояться?
Ну, рассказал бы полиции, что приехал в дом, а там трупы… Конечно, начнутся вопросы, кто такой, почему без разрешения проник в дом…
– За дровами пойду я! – Неунывающая Наташа, вручив мне в руки елку, отправилась за дровами. – У меня в сумке где-то есть сухой спирт! А вы поищите газету или картонку! Ну, и начинайте уже хозяйничать! Включайте все радиаторы, духовку»!