Как только Левиафан вышел за пределы атмосферы, снедаемый тяжкими думами Сэм обратился к присутствующему на мостике Харону, но тот его остановил на полуслове, подняв руку:
– Извини. Сейчас я не могу уделить тебе должного внимания, все оно уделено полету. Если у тебя важный разговор, поищи Юния, он сейчас в звездном саду, занят изучением вашего искусства. В его обязанности не входит пилотирование, он тебя выслушает.
– Извини что отвлек – извинился Сэм – а где находится этот звездный сад, я там раньше не бывал.
– Бывал много раз – едва заметно улыбнулся Харон, не отводя взгляда от бархата звезд – верхняя палуба.
– Как это? – опешил Сэм, отлично зная, что верхняя палуба находится на самом верху, где сиживал Юний.
Но Харон уже отвернулся, изучая данные светового столба, и ему не оставалось иного, как пожать плечами и направиться в сторону перехода на верхнюю палубу.
После ремонта в Атлансии, Левиафан выглядел как новенький. Многое в нем было усовершенствовано, все-таки, две тысячи лет развития атлантская наука на месте не стояла. Клеточная основа, из которой был изначально выращен титанический транспорт, была обновлена. Атланской команды теперь куда больше, да еще добавился человеческий десант, который доставить на «Альфу» и «Омегу» за один раз иначе, было бы накладно. Пусть не колонисты, но роль транспорта до орбиты он исполнит. В командную рубку и рабочие зоны их не допускали, они были размещены в анабиозных отсеках. Разумеется, на Сэма и прочих, ранее бывших здесь землян, этот приказ не распространялся. Они были вольны идти куда им вздумается, хотя бы в загадочный звездный сад. Перед выходом на верхнюю палубу дежурил атлант, увидев Сэма приветственно кивнул, и он не переминул развеять свои сомнения:
– Наверх можно?
– В звездный сад? – атлант скользнул взглядом по черному симбионту – Конечно, там безопасно.
Сэм ожидал, что перед лицом сомкнется силовое забрало, замаскированное у «абасов» под зубастую пасть. Хотя в ближнем бою она была весьма функциональна. Он хорошо помнил, как некогда в затерянном в тайге сибирском поселке, в сгоревшем кинотеатре, Харон ловко огрызался от топоров Столярова и Ивана. Выжидал, давая им возможность не только обмениваться репликами, но уйти и не путаться под ногами. Сэм помнил рваные раны на груди Ивана, оставленные шипастым хвостом. Странные раны, которые заросли сами по себе. Видимо, Харон задел их нечаянно, и сам же впрыснул заживляющий гель. В космосе, под водой, в иной потенциально опасной среде, забрало возникало помимо воли носителя, могущего не успеть среагировать на смену обстановки. Сейчас оно отсутствовало, и, кивнув стражу, Сэм, перешагнув через мембрану на верхнюю палубу, застыл в изумлении. Взору его предстал черный бархат космоса, исполненный теплым светом близкой Земли, далекие и колючие звездные россыпи. Он не мог понять, каким образом он дышит здесь, в полнейшем вакууме и стуже бездны. На месте тренировочной площадки парили невиданные, фосфоресцирующие цветы, колеблемые ветром. Юний восседал на своем месте, озаряемый бликами этих космических жар птиц.
– Как это? – шепнул Сэм, забыв о том, что хотел спросить у этнографа совершенно другое.
– Что? – поднял взор от книги Юний – Гравитонное стекло. Как в Посейдонисе.
Ну, конечно же, стекло силового поля! Невидимая, непреодолимая защита направленной гравитации. Как уместно оно смотрелось там, в далекой облачной столице Атлансии, где все было соткано из его полотен.
– У тебя вопрос, Сэмюель? – спросил Юний – Ты избегаешь меня со старта. Как всегда, к твоим услугам.
– Юний, скажи, что ты имел ввиду, когда говорил, что вы преследуете свои цели, а на нас отвлекаетесь?
– Вот что тебя гнетет. Собственно, мы были против, чтобы вы вообще брали участие в экспедиции. Могу тебя утешить – мы пойдем в первой волне, не подвергая вас глупому риску. Мы куда сильнее и искуснее вас.
– Тогда я ничего не понимаю… – мученически простонал Сэм, опускаясь рядом с атлантом.
– Я предупреждал, вы обманываетесь относительно нас и наших намерений. Мы пришли не просвещать и благодетельствовать, мы решаем свои задачи. Объясню проще. Да, мы сбили ваши глупые ракеты, но не ради вас, а в первую очередь ради себя. Черная дыра сформировалась до ваших обстрелов, и Атлансия начала свой подъем до обстрелов. Обратного хода нет! Нам что, нужно было подождать пока вы самоубъетесь, и жить на остатках ядерного пепелища, на мертвой безжизненной планете? Точно также и с вирусом.
Сэм пораженно захлопал глазами, а Юний невозмутимо продолжил:
– Да, мы нуждаемся в вас. В тех крохах атлантского генома, который вам присущ. Мы подбираем наши пары основываясь не только на личной симпатии, Сэмюель, а в первую очередь на геномной совместимости! Да, мы поделились с вами декодирующим паттерном, чтобы в общем мире стало на капельку больше счастья, больше потенциальных пар. Больше потенциальных гениев, ученых, мыслителей. Ужасное корыстолюбие, Сэм!
– Прости, Юний… – прошептал Сэм пряча глаза – при известии о совместном рейде я такого напридумал…
– Ты дитя своей эпохи, где человек человеку волк. И это замечательно, что ты сомневаешься, не веришь словам, не веришь даже делам, а смотришь что из этого выйдет. В первую очередь, мы все это делали ради себя, если тебе будет от этого легче. В остальном же, мы почти и не вмешивались.
– Но вы стояли за плечами невидимой силой. Силой, с которой пришлось считаться нашим правителям.
– Ну это была их проблема, их испуг. Они оказались колоссом на глиняных ногах, а толкнули их вы сами.
Сэм встал, сокрушенно кивая головой. Как ни крути, а Юний прав. Человек всю жизнь готовится к худшему, дрожит как зверь изготовившийся к прыжку. И боится больше всего себя самого. Своих страхов и непонимания. Он сам напридумал страхов о порабощении, коварстве, боясь каждой тени, боясь вновь ошибиться. Атлансы могли перехватить ракеты в одной единственное области или стране, а потом, как это сделали горгоны, прийти спасителями, забрать избранных на свой чистенький остров, радиацию убрать погодя. Им было проще не делать ничего, подождать в стороне, времени-то у них много. Подождать, пока люди сами очистят землю от своего рода и племени… Что же касается рейда в систему горгон, оказывается, атланты были против участия людей.
– Прости, Юний… – вновь прошептал Сэм – трудно поверить в другой мир, в другой тип отношений, если жизнь с пеленок учила иначе. Бей первым, иначе ударят тебя. Хватай сколько можешь, живи одним днем!
– Ты все о том же? – улыбнулся Юний едва подняв уголки губ – Мы тоже все это проходили, ведь горгоны – это наше бремя и плод, наш недосмотр. Это наследие мы не вправе передать, и должны уничтожить его сами.
– А что это за цветы такие – сглатывая комок в горле сменил разговор Сэм – никогда не видел такой красы.
– Печаль Геи. Земли, по-вашему. Когда-то покрывали все побережье Атлансии, поглощая после перехода вредные виды излучений. Сейчас они растут лишь в оранжереях, да вот здесь, питаясь от солнечной радиации. У них очень тонкий аромат, они безвредны, однако, не рви печаль, Сэм…
Так они и стояли, смотря на огненные всполохи печали земли, наблюдая как вырастает по курсу Луна.