Глава 3. В которой я прихожу к выводу, что быть однолюбом вовсе не так уж плохо

Смех смехом, а Тамары на месте не оказалось. Я обернулся и посмотрел на Комарову. Мол, реально? Где, блин, Тамара? Александра Сергеевна сделала виноватое лицо и развела руками.

– Да ладно. Вы не серьёзно же? – Мое удивление было искренним.

– Слушайте, Максим Сергеевич, ну, Вы тоже из меня совсем злодейку не делайте. Зачем мне Ваша… как Вы ее называли? Кудрявая фея? Я кто, по-вашему? Совсем ненормальная?

Оставил слова Комаровой без ответа, но в сторону лестницы пошел быстрее. Уже поднимаясь по ступеням, откуда-то со стороны своего этажа, отчетливо услышал громкие голоса. Женские. Три. Три голоса. Причём, два тут сейчас вообще звучать не должны.

Александра Сергеевна топала следом и вздыхала практически на каждом шагу. Просто внезапная грудная жаба у нее развилась. Надеяться, что это проснулась совесть, точно не приходится.

Как только оказались на нужном этаже, ситуация начала проясняться. Дверь в номер была приоткрыта.

Я подошел ближе. Прислушался. Хотя, можно было бы этого и не делать. Все итак прекрасно слышно.

– Гражданочки, ну, вы что устроили? Разве можно? Я ведь и милицию могу позвать. Иди дружинников наших. Хотите товарищеский суд и позор на работе, среди коллег? Это хорошо, сейчас в гостинице командировочных раз, два и обчелся. А если бы номера были битком? Не стыдно? – Тамара строгим голосом читала мораль двум особам, которые по очереди что-то блеяли ей в ответ.

Честно говоря, имелось огромное желание, плюнуть на все, взять Комарову под руку и смыться отсюда подальше. Не потому, что общество Александры Сергеевны мне милее. Просто она хотя бы не ведет себя, как оголодавшая нимфоманка. То, что было на порожках гостиницы – банальный и очень дебильный способ задурить мне голову, а потом свалить по-тихому. Да и с Комаровой на данный момент, как ни крути, общие цели имеются. К сожалению, она нужна мне на данный момент.

Те же гражданки, которые были в номере, вызывали у меня легкое недоумение своей непонятной навязчивостью. Вот от них бы с удовольствием сбежал. Серьёзно. Сбежал бы от двух оголтелых женщин. Тамара не в счет. Там – чистая и светлая товарищеская любовь. Тетка при мне робеет, но это больше от того, что ей, похоже, никто никогда не делал комплиментов. Я в ее представлении что-то среднее между рыцарем и почти героем.

Но, во-первых, куда сбежать? Не в общежитие же к Александре Сергеевне. А во-вторых, в конце концов, это – мой номер. С хрена ли мне бегать? А вот с дамочками придётся объясниться гораздо жестче. Иначе, покоя не видать. Сейчас вообще не до них. Куса проблем, с которыми надо разобраться быстрее.

Я шире открыл дверь и шагнул в комнату.

Картина была впечатляющая. На кровати сидела Лиличка. Она пыталась привести волосы в порядок, но по факту просто снимала с них вырванные клоки. Напротив, в столь же плачевном виде, замерла Нина Ивановна. Судя по внешнему урону, Лиличка пострадала больше. Счёт явно в пользу Филатовой. Это не женщина, а какой-то асфальтоукладчик. С виду так и не подумаешь.

Заметив меня, все присутствующие в номере, замерли.

– Максим… – Актриса всхлипнула, а потом, сорвавшись с места, бросилась мне на грудь. Я так понимаю, в поисках защиты и сострадания. Блондинку даже стало жаль. Но немного. Прям совсем немного. Не везёт ей. Буквально недавно уже была подобная ситуация. Никаких волос не напасёшься. Да и не думаю, что лысяе актрисы пользуются спросом.

– Что здесь происходит? – Я не торопился принимать любовницу в жаркие и крепкие объятия. Начнём с того, что ее сюда никто не звал. Какого черта?

– Максим, я пришла. Нам надо было поговорить. После всего, что произошло. Ждала тебя, а ты так и не появился. Вот… Тут – эта…

Лиличка оторвалась от меня и кивнула в сторону Комаровой, которая из-за моей спины выходить не торопилась.

– Я спросила ее, где ты. И по какой причине она в твоем номере…

– Она не спросила. – Подала голос Комарова. – Она с порога начала обзываться. Мне не нравится, когда посторонние женщины используют в мой адрес подобные выражения. Да и не только женщины.

– Максим, это неправда. Врет. Эта девка врет. – Лиличка подняла лицо, ладони положила туда, где оно, это лицо, только что прижималось щекой. То есть, опять же, мне на грудь. Красивая вышла поза. Хоть сейчас на сцену. Еще из глаз актрисы медленно скатились слезинки. Интересно, она что-то может делать по-настоящему? Без примеривания очередной роли.

– Вот. Видите. – Александра Сергеевна выглянула из-за моего плеча. – Девка… А я, между прочим, ей ничего такого не сказала.

– Не успела просто. – Лиличка старалась сохранить выбранный образ несчастной жертвы, но, видимо, Комарова бесила ее слишком сильно. Поэтому смотрелось это так, будто у любовницы Максима Сергеевича раздвоение личности. На физиономии – то вселенская скорбь, то резко появляется злоба.

– Нина Ивановна… – Я, поверх головы Лилечки, уставился на вторую участницу этого непотребства. Филатова была молчалива и пока что своего присутствия никак не объясняла. – Вас-то за каким чертом принесло?

– Мне нужно было поговорить. – Спокойной ответила Ниночка. Она, кстати, в отличие от актрисы, истерик не закатывала. По крайней мере, сейчас. Что уж у них нет до моего прихода приключилось, пока, честно говоря, понять не могу. Вернее, могу. Обе дамы выглядели изрядно потрёпанными. Но причины не понимаю. Взрослые, вроде, люди.

– Тамара, – Я переключился на женщину, которая при моем появлении расстроилась сильнее остальных. Хотя, уж ей точно не за что. – Как вообще все эти…

Я посмотрел сначала на Филатову, потом на Лилечку.

– Все эти женщины оказались в номере. А где же Ваше строгое соблюдение правил?

– Простите… – Кудряшка смутилась. – Пришлось еще на одну смену остаться. Лена, которая должна была выйти… У нее срочно больничный открыт. А я…

– Заснула она. – Снова из-за моей спины прокомментировала Комарова. – Хотите, подробно расскажу?

Я, если честно, не особо хотел. Но когда это Александру Сергеевну волновало.

В общем, ситуация оказалась, словно реально в спектакле. Драма, комедия, уж не знаю, какое дать определение.

Лиличка, не дождавшись моего появления, решила обозначиться сама. Хотя, с хрена ли она ждала этого появления, тоже непонятно. Так-то, на минуточку, дурила голову Максиму Сергеевичу на протяжении долгого времени. А теперь еще, к тому же, решила, будто он должен был прийти, упасть в ноги и просить прощения. За что, вообще не представляю. Видимо, за то, что он был все это время дураком и не видел, с кем связался. Хотя, как? Тоже не понимаю. Уж он-то должен соображать.

В номере актриса обнаружила Комарову, чему сильно не обрадовалась. Если верить версии Александры Сергеевны, слова «сучка» и «дрянь» были первым, что Лиличка сообщила ей прямо с порога. Возможно, все бы закончилось на препирательствах этих двух особ. Однако, именно в тот же самый момент, Нина Ивановна, раздираемая странным желанием срочной беседы, тоже сочла необходимым явиться в гостиницу. Я так понимаю, место моей дислокации ей слил кто-то на заводе. Если она там везде свой нос сует, так по-любому нашлись доброжелатели. Хотя, учитывая, что гостиница – ведомственная… Думаю, и без подсказок не сложно догадаться. Ну, а номер… Да тоже, в принципе, не проблема. В конце концов, тут этажей всего-ничего.

Это не настолько все важно. Гораздо важнее оказался момент, который и Лиличка, и Нина Ивановна выбрали для встречи. Один на двоих.

Ну, а Комарова… Комарова просто решила, раз уж обе блондинки нарисовались в номере, и обе они явно пришли в бешенство, обнаружив Александру Сергеевну там, где ее быть не должно, то самый оптимальный вариант, тактично перевести стрелки на самих блондинок. Поэтому Александра Сергеевна, после того, как Филатова буквально следом за Лиличкой ввалилась в номер, радостно им сообщила. Мол, знакомьтесь, девочки. Это – актриса местного театра и по совместительству любовница Максима Сергеевича. Это – Ниночка. Она, как бы, тоже стремиться занять соответствующее место. В общем, столкнула Комарова этих двух дам лбами, а сама, пользуясь накалившейся между жаждущими любви женщинами атмосферой, смылась из номера. Из гостиницы тоже хотела смыться. Но на выходе встретила меня. Вот тут ее план потерпел фиаско.

– Между прочим, – Добавила Александра Сергеевна, – Скажите спасибо, что я Тамару разбудила, когда уходила. Она лицом на своем журнале спала. А то все закончилось бы гораздо печальнее. Видели бы Вы, как они тут сцепились. Если честно, вообще не понимаю, за что…

Комарова выразительно, с намеком, окинула меня взглядом с головы до ног. Мол, она бы точно драться за великое счастье в моем лице не стала.

– Ясно… – Я достаточно грубо отцепил Лиличку, пытающуюся прижаться ко мне любой частью тела. Видимо, так актриса пыталась обозначить свое право на комиссарское тело.

Прошёл в номер. Потому как стоял и слушал рассказ Комаровой практически на пороге. Тамара верно сказала, хорошо, что гостиница пустая. Я за все это время никого ещё ни разу не встретил. А то повеселили бы людей.

– Значит, так… – Сел в кресло. Посмотрел на всех присутствующих дам. Кроме Тамары. К ней у меня претензий никаких. Нормальная тетка, действительно. – Сейчас все вы берете свои симпатичные задницы в руки, и очень быстро исчезаете из данного помещения. У меня был тяжёлый день. Я устал. И в мои планы не входят никакие разговоры, выяснение отношений, драматические сцены. Вообще не входят. Даю ровно пять минут. Ты…

Посмотрел на Лиличку. Против воли скривился. Ну, вот что в ней нашел Максим Сергеевич. Красивая дура? Сам грешу, есть такое. Медом намазано на подобный типаж. Но позволять с ногами забраться на голову? Даже не на шею. Вот уж точно, нет.

– Ты больше сюда не приходи. И вообще никуда не приходи. Я сволочь, гад и подлец, тебя не достоин. Ты уйдешь, поплачу, а потом исчезну в туманной дали, дабы лечить свое разбитое сердце. Понятно говорю?

Актриса всхлипнула и прижала обе ладони ко рту. Опять же, красивым, выверенным жестом.

– Максим… – Начала было Лиличка.

– Слушай… Я пытаюсь соблюсти приличия. Не вынуждай быть меня грубым.

– Действительно, милочка, имейте гордость… – Нина Ивановна, задрав подбородок, высокомерно улыбнулась сопернице.

– А… да. Вы же еще… – Я переключился на Филатову.

Голова, как назло, начала болеть просто ужасно. Я, похоже, действительно устал за столь насыщенный день. И это не считая того, что мы с Максимом Сергеевичем вообще-то буквально пару дней назад умерли. А теперь такие стрессы.

– Обе, пожалуйста, будьте любезны, избавьте меня от своего присутствия. И Нина Ивановна… включите голову. Она у Вас включается, я надеюсь? Хотите вылететь из отдела? Так я устрою. За аморалку, например. Вам оно надо? Сто́ит того?

Филатова застыла, прожигая меня гневным взглядом. Она после отказной, выписанной действующей любовнице, ждала явно чего-то другого.

– Помочь? – Спросил сразу обеих, и актрису, и Ниночку.

Первой выбежала Лиличка. Уже из коридора послышались громкие рыдания красивым, поставленным голосом. Они, эти рыдания, удалялись и становились все тише. Хотя, даже спускаясь по лестнице, Лиличка очень старалась делать это так, чтоб я наверняка слышал.

Следом вышла Филатова. У нее хотя бы хватило ума не завывать и не говорить ничего. Единственное, напряг меня последний взгляд, брошенный в мою сторону перед тем, как она исчезла за дверью. Многообещающий. Злой. В данном случае, так понимаю, от любви до ненависти был не один шаг, а слово «нет», которое Филатова расценила личным оскорблением. Как же так. Ее, и послали. Надо быть с Ниной Ивановной аккуратнее. Эта из категории особо злопамятных. Пока не знаю, чего ждать, но что-то точно будет.

– Простите… – Снова завела свою шарманку Тамара. – Я правда заснула. Сама не заметила. Вы, пожалуйста, не пишите докладную…

– Тамарочка, – Я махнул рукой, останавливая поток ее слов, – Все нормально. Прекратите. Со всеми бывает. Вы же не знали, что так получится. Идите на свой боевой пост. И спасибо за верную службу. Вы – настоящий боевой товарищ. Растащили этих… дам.

Женщина кивнула и тоже вышла из номера.

Я откинулся на спинку чертовски неудобного кресла. Голова просто раскалывалась. Прикрыл глаза, пытаясь отключиться от боли.

– Максим Сергеевич…

Выругался вслух и снова глаза открыл. Комарова стояла в дверях. Про нее совсем забыл. Вот засада. Ее так запросто не пошлешь. Она нужна мне.

– Это Вы все устроили. Специально. Уверен. Всегда там, где маячит Ваша персона, происходит какая-то хрень. Мне кажется, Вас послали в наказание, за грехи.

– Я?! – Александра Сергеевна очень искренне возмутилась. – Я их притащила сюда? Думаете, что говорите? Может, просто Вам не надо вести себя подобным образом со всеми подряд. Нашли тоже виноватую. Ходите, улыбаетесь, ручки целуете, а я виновата? Ну, знаете…

– Подобным, это каким?

– Ну… пристаете ко всем. Даете, так сказать, надежду. Для Вас вообще женщины, это… – Комарова замялась, подбирая слово, а потом торжественно заявила. – Вещь! Женщины для Вас это вещь. Вы с ними не считаетесь.

– Господи… Какая чушь… – Я провел ладонью по лицу. – Скажите, Александра Сергеевна, а что в моей просьбе свалить отсюда всем присутствующим было непонятно. Или Вы слышали своё имя в виде исключения? Я же сказал, всем. Значит, всем.

Комарова, как раз, собиралась озвучить еще какую-то претензию. Но после моих слов застыла с открытым ртом. Наверное, в ее понимании, приличные мужчины так себя не ведут и такие выражения по отношению к приличным женщинам не используют. Но я настолько удолбался, что мне вообще было искренне и глубоко насрать в данную минуту на любых женщин. Даже сильно неприличных.

– Так Вы же хотели… Личные дела… Изучить, поработать… – Комарова посмотрела на папку, которую я все это время держал в одной руке. А теперь она, эта папка, лежала у меня на коленях.

– Александра Сергеевна… Вы, конечно, сильно бодрите своим присутствием и вносите в серые будни яркие краски. Но сейчас меня от этих красок уже тошнит. Поэтому… Идите Вы к черту отсюда. Или в общежитие. Как хотите. Но! Имейте в виду. Если завтра утром не появитесь на работе, если опять решите сбежать, клянусь, я найду Вас очень быстро и сломаю Вам, например, ноги. Чтоб Вы уже точно никуда не убежали. А уползать от меня, знаете ли, достаточно проблематично. Поверьте, не дрогну ни на секунду. Потому что, носиться за Вами по городам и весям не буду, как Макс… – Хотел сказать, как Максим Сергеевич, но вовремя осекся. Вот бы удивилась Комарова. Сидит человек и говорит о себе в третьем лице. – Короче… Моя мысль, надеюсь, понятна. У меня есть определённый план. Вам это ничем не угрожает. Более того, постараюсь помочь разрешить Вашу сложную ситуацию. Но… предупреждаю сразу. Не дразните меня. Вам сильно не понравится итог. А теперь скройтесь, бога ради, с глаз. У меня от Вас уже мигрень.

Комарова все время, пока я говорил, так и стояла с открытым ртом. Мне кажется, немного иначе Александра Сергеевна представляла себе чекистов. И встречу с ними тоже. Потому что ее лицо выглядело очень удивленным. Я в рамки ее восприятия точно не укладывался.

– Я Вам не верю. – Выдала она в итоге.

– А мне, если честно, плевать. Верите или нет. Я предупредил. Не хотите по-хорошему, реально будет по-плохому. Совсем не так «по-плохому», как Вы думаете. Еще раз повторяю. Меня интересует смерть вашего долбанного инженера. По ряду своих причин. Меня интересует решение Вашего вопроса. Тоже по ряду своих причин. Все. Остальное мне глубоко параллельно. Исчезните уже, наконец. А то я за себя не ручаюсь. Придушу Вас, закопаю по-тихому, а начальству отчитаюсь, мол, пропала гражданка Комарова. Опять. И буду еще лет десять изображать активные поиски.

Александра Сергеевна громко фыркнула, развернулась на месте и выскочила в коридор. Конечно же дверью хлопнула со всей дури. Я взял в руки папку. Посмотрел на нее с тоской. А потом открыл. Игорь Леонидович Ведерников… Интерес к его персоне был гораздо сильнее головной боли.

Загрузка...