О’Брайен отпустил молодого шейха и поднялся на крышу, чтобы обдумать положение. Горсть фиников и глоток теплой воды из фляжки послужили ему ужином. Он не хотел, чтобы танцующие девушки и подобострастные прислужники мешали ему думать. Манильская сигара и одиночество на крыше под сверкающими звездами больше подходят для размышлений. Непрерывный глухой гул огромного человеческого муравейника под ним не позволял ему отвлечься от ситуации.
Прежде всего вопрос о возвышенном положении, куда его завели обстоятельства и неуемное желание сыграть роль. До сих пор он немного путался, но постепенно учится. Он может раскрыть свой обман и принять последствия этого – но как же Истара? В этом все затруднение. Нет, он должен играть первую скрипку, пока не удастся избавиться от Тигры.
Тигра, жестокая и прекрасная, подлинная Клеопатра! Неудивительно, что Цезарь, Антоний и все остальные подчинялись уловкам египтянки – если она была хотя бы вполовину так очаровательна, как эта великолепная злая женщина, полная огня, страсти и неги. Если бы только одна эта чарующая сирена была во главе ваалитов. Но есть еще Истара, милая, нежная, прекрасная Истара. Если бы была только одна из этих двух девушек, как замечательно было бы играть сверхбосса этих людей, чьи собратья по уму жили в Халдее и земле Савы за века до падения Трои и разрушения могучего Вавилона.
Он рассеянно бросил через парапет окурок сигары. С мраморной платформы донесся гул удивления: предмет с неземным запахом упал перед портиком храма Ваала. О’Брайен улыбнулся и закурил новую сигару, размышляя над самым удивительным фактором во всей этой путанице обстоятельств. Кто такой или что такое этот Змей или Обитатель Ирема, которого называют врагом Ваала и Пожирателем? Перед его мысленным взглядом возникли два образа: один – раздувшаяся голова гадюки, другой – чудовищный питон. Внизу, в гигантском кратере, с его тропической растительностью, вполне могут жить змеи крупнее боа констриктора Южной Америки.
Это возможное объяснение загадочного Обитателя слегка удовлетворило удивленное любопытство О’Брайена. Напряжение немного спало, и он обнаружил, что устал и хочет спать. Он двинулся к лестнице, но потом вернулся и расстелил бедуинский плащ под крылом самолета. Он один в этой чужой необычной земле среди неведомых людей. Несомненно, Эдриси можно доверять, но оружие в руках Тигры.
Сквозь путаницу ярких образов – мешанину из гротескно вооруженных ваалитских воинов, грациозных танцующих девушек и зловещих жрецов – О’Брайен через Долину Снов погрузился в бессознательное состояние. Он спал, пока его не разбудил предрассветный холод. Вздрогнув, он сел и осмотрелся. Он был поражен тем, что это не сон. Его жесткая постель – на самом деле крыша храма Ваала с шахматно расположенными разноцветными камнями. Из-под крыла самолета он мог видеть за парапетом краснеющий рассвет и высокие черные утесы, где хребет сливается с кратером, оградой сада. Тусклый медный блеск привлек его внимание к объекту на крыше. Это верх воронки, в которой находится страшный огненный глаз солнца над алтарем.
О’Брайен мгновенно выбрался из-под крыла самолета, сразу поняв, что ситуация реальна. Все это ему не приснилось. Он в Чаше Ваала, в самом сердце великой Аравийской пустыни. Он на крыше пурпурного храма, над городом-башней ваалитов; таких башен на земле не видели с падения Ниневии и Вавилона. Снизу доносится глухой гул человеческого муравейника, его обитатели проснулись и начинают дневную деятельность.
Он закурил сигару и через всю крышу пошел к воронке солнечного глаза. Хрустальная линза турмалинового глаза вызвала жизнеподобное видение зала храма, его колонн и людей, трех тронов, таких разных, двух прекрасных жриц, еще более не похожих друг на друга, черного алтаря – и белого козла на алтаре. Мысль об извивающейся, дергающейся жертве заставила О’Брайена сжать рукоять пистолета. Тигра и ее жертва – вот две самые значительные особенности картины. Как повелитель воздуха, он превосходит всех, даже высокомерную султаншу, которой принадлежит власть. Она вместе с остальными склонилась перед ним. Но маловероятно, что ее покорность была добровольной. Предположим, он упадет с пьедестала или даже просто споткнется?
– Кошки Египта, как она улыбалась, глядя на этого несчастного козла! – пробормотал он. – О’Брайен, приятель, внимательней смотри под ноги. Ходи осторожно, но в стальных сапогах, и держи бронированный кулак в шелковых перчатках, если не хочешь стать козлом!
Над краем лестницы появился какой-то подвижный предмет. Рука О’Брайена легла на рукоять пистолета, прежде чем он узнал черную голову и проницательное, оливкового цвета лицо Эдриси. В быстрой реакции освобождения от тревоги он выпустил пистолет и поманил к себе молодого шейха.