Впервые за много месяцев Каин с удовольствием мылся в бане. К ней он пристрастился на одном из миров Конфедерации – Гардарикии, еще будучи зеленым лейтенантом. В этом мире некоторое время базировался его корабль – патрульный малый авианесущий крейсер, охотившийся на пиратов, отбивая атакованные ими грузовые корабли. В баню его полупьяного пригласили новые знакомые из местных. На Гардарикии в таких небольших срубах из почти необработанных бревен мылись почти все.
В этом домике с печкой и наложенными сверху гладкими камнями, на которые льют воду, его, как ему показалось, чуть не сварили в крутую. Но зато когда Иннокенту наконец удалось вырваться из этого парного крематория, он почувствовал необычайное облегчение. Нет, не из-за того, что вырвался из душегубки, а именно оттого, что его тело словно легким как пушинка. Этакая ипостась невесомости. Прыгни – и полетишь.
И это ощущение чистоты, какого не давало никакое другое мытье, даже с самыми лучшими моющими средствами. Там же, на Гардарикии, он пристрастился и к квасу, который в остальных мирах как только не обзывали, начиная от «безалкогольного пива» и заканчивая «свиной мочой».
Каин, опершись на локоть, приподнялся на лавке в парной, чуть пригубил самодельного кваса, зачерпнув деревянным ковшиком из железной банки, стоящей в кадке с холодной водой, и плеснул остатки на камни. Тут же зашипело, засвистело, и парную с волной жаркого пара заполнил густой запах хлеба.
Улегшись обратно на полку, обливаясь соленым потом, он попытался понять, а чего, собственно говоря, у него такое хорошее настроение, когда до катастрофы один шаг? Два государства активно готовятся к войне, а он лежит и ему хорошо, приятно и даже на душе легко. Но ответа не находил.
«Наверное, я скрытый садомазохист, – подумал Каин, – один из тех, кому хорошо, когда совсем плохо, и чем хуже – тем мне лучше. Вот и в баню хожу – чем не пытка?»
Но Иннокент прекрасно понимал, что это не так. Должна быть другая причина, более реальная и простая. Но жара перегружала мозг, и он зависал, точно компьютер, не в состоянии четко мыслить.
Не забивая себе голову лишними вопросами, Каин попарился, помылся и вышел в предбанник вытираться и одеваться. И тут на холодном воздухе пришел ответ на возникший у него в парилке вопрос: «Просто от меня уже ничего не зависит. Я чист и больше ни за что не отвечаю».
Да, он дал слово Ониксу… Но как его выполнить, если у него отняли власть, всякую возможность влиять на события?
Заходя в зал релаксации с приглушенным светом, где отдыхали после парилки прочие посетители общественной бани, попивая различные напитки и тихо переговариваясь, Каин всегда вспоминал свою первую встречу с Ларой Сеченовой. Или как там ее на самом деле зовут… Он даже питал какую-то странную надежду, желание увидеть ее еще раз при схожих обстоятельствах. Но это все, конечно же, глупость. Они больше не увидятся, ибо по сути своей враги. А если увидятся, то только через прицел своего оружия.
С той встречи в бане на Этоне для него все пошло кувырком. Подстроенная драка, подброшенные наркотики и как следствие увольнение со службы. Уволился он вообще-то сам, из-за того что с такими тяжкими обвинениями невозможно далее двигаться по карьерной лестнице. Его невиновность признали, но это не имеет значения, если осадок остался, и его хотели отослать подальше с глаз долой.
Потом он стал наемным пилотом в охране, но в этой роли надолго не задержался. В одном из рейсов он якобы прибил человека, подбросившего наркотики. Каин на самом деле думал, что убил, ведь даже подтверждение было. Далее бегство от правосудия – и в итоге Иннокент попал в ряды пиратов став отбросом общества без будущего из некогда подающего надежды молодого человека.
Тем самым спецслужбы добились своего и внедрили новоиспеченного неявного агента, так называемую темную лошадку в пиратское сообщество. Внедрили его – Каина Иннокента с позывным Ригель. Там ему пришлось по локти запачкаться в крови, убивая своих бывших сослуживцев, чтобы повязать себя кровью…
Ну а Лара, из-за которой все и началось, естественно, оказалась куратором, старательно направляя его, собирая через него информацию, только он об этом даже не догадывался.
Все раскрылось много позже, когда она показала свое истинное лицо, собравшись темной ночкой ликвидировать камрад-президента Оникса на Ассалте, только Каин ей помешал. Он уже был посвящен в План Виктора Баренцева и не мог допустить его срыва… хоть до конца и не верил в существование пришельцев.
– А вот я баню почему-то не люблю, – признался Артур, присаживаясь в кресло напротив Иннокента, отрывая его от приятных и не очень воспоминаний. – Отец тоже как ты фанател от нее, хоть ты и не гардарик, а вот я чего-то не переношу, хотя по происхождению должен был бы…
– А квас как? Переносишь или тоже нос как прочие воротишь? – поинтересовался Каин, наливая из своей бутылки в свободный стакан для гостя.
Здесь на Касабланке квас не делали. В баре продают квасной напиток, но это не то. Натуральный лучше, вкуснее и полезнее.
– Квас воспринимаю хорошо, лучше, чем пиво, особенно в жаркую погоду. Сам делал? – спросил Артур, сделав глоток.
Иннокент кивнул.
– Хорошо получилось. Крепко.
– Спасибо.
Артур и Каин замолчали, невольно провожая взглядами двух стройных девушек в одних ну очень коротких халатиках.
– Чем обязан, Артур? – спросил Иннокент, когда девушки прошли, и их больше никто не мог слышать. – Раз ты не любишь баню, значит, это не случайная встреча.
– Не случайная… Ригель.
– Тогда что?
– Отец на смертном одре просил меня всеми силами помогать тебе во всем. Хотя я и не понимаю почему… Из-за этого у меня временами возникает прямо-таки непреодолимое желание проверить тебя на полиграфе с применением сыворотки правды, чтобы узнать в чем же дело.
– Проверь, – флегматично пожал плечами Каин и отпил квасу, – ты это можешь. Нужно только приказать, и меня возьмут тепленьким, скрутят руки, ножки и на кресло.
– А сам ты не расскажешь?
– Пожалуй, что нет. Если отец ничего тебе не рассказал, значит, считал что так лучше. Какой смысл рассказывать мне?
– А может, все же не лучше? Как сказал один мудрец: в знании – сила.
– Другой мудрец сказал, что в знании также сокрыты многие печали… Третий и вовсе говорил, что чем меньше знаешь, тем лучше спишь. Ты хорошо спишь?
– Нормально…
– А будешь плохо. Обещаю.
– А ты плохо спишь? – усмехнулся Артур.
– Отвратительно, – кивнул Каин.
– И все из-за знания?
– Из-за него.
– Вот и верь после этого пословицам, – невесело посмеялся Артур.
– Да, все они двуликие и противоречивые. Вот еще например: закон суров, но он закон. Или: закон что дышло, куда повернул, дуда и вышло…
– К черту это словоблудие, – уже раздраженно отмахнулся глава КФБ. – Зная все, я мог бы тебе помогать гораздо лучше. А ничего не зная, как я могу понять, что нужно предпринять в том или ином случае, если ты по каким-либо причинам не сможешь со мной связаться?
– Я всегда свяжусь с тобой, когда это будет необходимо, – заверил его Каин.
– А если тебя грохнут?
– А ты на кой? Пока жив ты и находишься во главе спецслужбы, меня не грохнут.
Глава КФБ вызвал адмирала на поединок взглядами, но проиграл и отвел глаза, якобы для того, чтобы разглядеть еще одну красотку с растрепанными волосами, фланирующую уже в мокрой простыне и оттого волнующе прозрачной.
– Ладно, проехали… Так в чем тебе требуется помощь?
– Я ничего не просил.
– Я не дурак и прекрасно понимаю, что что-то вышло из-под контроля, и это помешает исполнить тебе клятву, которую ты дал.
– Не без этого, – согласился Каин. – Но с моим увольнением, то есть переводом, мы объективно ничего поделать не можем. Сам понимаешь, я через суд, как несправедливо пониженный в должности, восстановиться не могу.
Артур согласно хмыкнул, представив себе такой невероятный судебный процесс.
«Или я просто ничего делать не хочу?» – вдруг подумал Иннокент.
– Единственное, что ты можешь и должен сделать, это всеми силами остаться в обойме.
– Пусть только Шульберг попробует меня погнать, я ему так погоню…
– Но от тебя он попытается избавиться в последнюю очередь, что случится не скоро. А времени до начала веселья осталось немного, конфедераты скоро отстроят Флот, там уже станет не до перестановок. Так что тут можно не беспокоиться. Мне даже думается, что Шульберг до конца не воспринимает тебя как реальную угрозу из-за твоей молодости…
– Вот и отлично.
Каин кивнул.
– В дальнейшем мы будем поддерживать связь, обмениваться информацией, и я через тебя буду влиять на ход событий… исполняя данную твоему отцу клятву. Так что все в порядке. Мне даже проще, больше не буду сидеть на этих нудных министерских заседаниях.
Вот радости от этого Каин не ощутил. Только что он разрушил собственную иллюзию о том, что остался не у дел и теперь от него ничего не зависит, а значит, к будущему кошмару он не будет иметь ровным счетом никакого отношения. Увы, это оказалось не так. Ситуация от него зависит, и еще как!