Проекция передо мной никуда не исчезает, но от зрелища, что она демонстрирует, меня начинает мутить. Не в силах больше смотреть на убийство в прямом эфире, утыкаюсь взглядом в собственные острые коленки, обтянутые серой робой, исцарапанные и покрытые ссадинами там под грубой поношенной тканью, и замолкаю до конца пути.
Вопросов много, они роятся точно квази-шершни, способные убить своим ядом просто пролетая мимо. Но мне страшно их задавать, потому что звездный лорд куда опаснее любого квази-шершня и кусается намного больнее.
Я хочу понять, увижу ли я когда-нибудь маму? Что со мной будет, когда окажемся на месте и куда, вообще, мы летим? Как и откуда звездный лорд Кастильеро узнал, что на Кантре есть такая девочка Ари Раскел? И как такое вышло, что у меня обнаружились пси-способности? И почему о них знают другие, даже фон Аделхард, но не я? Почему мои волосы вдруг опять побелели несмотря на все мамины ухищрения? И, наконец, какого паршивого каниса, Адолфо Кастильеро упорно называет меня чужим именем?
От невысказанных вопросов пухнет голова, но не проходит и пятнадцати минут, как скайрос начинает снижаться. Раздаются тихие щелчки и жужжание, я выпрямляюсь на сидении, с удивлением наблюдая, как ремни автоматически расстегиваются, высвобождая меня из плена.
Звездный лорд снова стоит рядом в проходе и жестом указывает мне на выход, пропуская вперед, точно я леди. При этом он так пристально рассматривает меня, что окончательно становится не по себе и тянет надерзить, но я держусь изо всех сил, так плотно стискивая челюсти, что опасаюсь стереть зубы до десен.
Но если он сделал такое с сыном сенатора не понять, за какую провинность, то что говорить обо мне? Так что лучше уж немного поскрипеть зубами, зато остаться с непорченой шкурой.
Но больше всего я сейчас беспокоюсь о маме. Что она скажет, когда узнает, что ее дочка – воровка?
Что-то подсказывает, что с этого момента моя жизнь изменится навсегда. Но хорошо это или плохо?
Звездный лорд жестом приказывает мне, что пора на выход. Как и в прошлый раз, сначала высаживается охрана, после Кастильеро с насмешливым поклоном пропускает меня вперед. Шагая, лопатками чувствую его тяжелый взгляд, но как ни тянет обернуться, держусь. Спускаюсь по короткому трапу, в котором и нужды особой нет – скайрос не харвестер, в него не требуется запрыгивать, подтягиваясь на поручнях, на высоту собственного роста.
Навстречу из-за покосившегося амбара с грозным урчанием выскакивает Брёх. Его шипы на загривке встопорщены и отливают алым, выдавая крайнюю степень возбуждения. Он готов сражаться за свою хозяйку со всем миром, и плевать на почти беззубую пасть.
Один из гвардейцев тут же реагирует на опасность. Слабенький заряд его излучателя достигает цели прежде, чем я успеваю отозвать каниса. Урчание сменяется жалобным визгом, старый защитник катится кубарем и безжизненно замирает в пыли. Мгновение наблюдаю, как он тяжело дышит и пытается двигать лапами, беспомощно лежа на боку. В этот момент мои, и без того натянутые до предела, нервы не выдерживают.
Не помню, что именно произошло, но в себя прихожу, стоя над лежащим на земле мужчиной. Сквозь непроницаемое забрало черного шлема на меня смотрят широко распахнутые глаза, в которых отражается… Страх? Самый настоящий ужас того, кто не желает умирать, но по какой-то причине не сопротивляется, покорно принимая гибель.
Как? Как я могу это видеть, ведь шлем гвардейца зеркальный? Но факт есть факт. Вместо своего перекошенного от ярости лица, вижу живого человека внутри. Того, кто застрелил моего единственного настоящего друга на этой забытой всеми богами планетке. Короткий ежик темных волос, сплюснутый нос, подбородок с противной ямкой, смуглая кожа и этот полный страха взгляд… Но выражение его глаз меня не останавливает. Без толики сомнений опускаю окровавленный кулак вновь и вновь, пытаясь пробиться через преграду и врезать как следует по этой гадкой морде! Сплющить нос еще больше. Увидеть, как он свернется на бок, а из ноздрей хлынет кровь!
Вдруг мою руку окутывает голубое сияние, а забрало шлема, которое должно выдерживать выстрел из универгана в упор, покрывается сеткой мелких трещин после очередного удара.
Шок. Я вскакиваю на ноги, и далекие от гуманизма желания отступают. В недоумении таращусь на солдата, а затем перевожу взгляд на собственные пальцы. Это что, я сейчас сделала?! Но как?
– Ты жива только потому, что ты – моя дочь! – рявкает позади звездный лорд.
Похоже, даже он утрачивает свое хваленое спокойствие. Гляжу на него и испуганно мотаю головой, отступая. Сама не знаю почему. То ли отрицаю происходящее, то ли предупреждаю, что с ним будет так же, если…
Кастильеро вдруг шагает ко мне, и его стальные пальцы больно смыкаются на моем плече. Он бесцеремонно тащит за собой. Точнее, пытается тащить.
– Пошел на хер! – резко останавливаюсь, заученным приемом вырываясь из его хватки. Рычу не своим голосом: – Не смей меня трогать! Никогда!
Вряд ли бы мне удалось такое провернуть, если бы не сработал эффект неожиданности. Освободившись, бегу к лежащему на земле канису, не обращая внимания на требование остановиться. И на опасение, что следующий выстрел может быть предназначен уже мне.
– Брёх, Брёшенька, миленький…
Глажу подрагивающего на земле единственного друга, который осмелился встать на мою защиту. Слезы струятся по моим щекам, размывая тело каниса в сплошное серое пятно невнятных очертаний.
– Встать! – рычит Кастильеро и добавляет уже тише. – В дом. Немедленно!
Вскидываюсь и встречаюсь с бездушным взглядом звездного лорда. Грудь вздымается от тяжкого дыхания, а в животе безбожно ноет и тянет. Наверное, в той драке не от всех пинков успела прикрыться, но ощущаю это только сейчас. Разбитый кулак тоже немилосердно саднит, пульсируют ожог и порезы на ладонях. Да и все прочие синяки и ссадины, словно сговорившись, решают разом о себе напомнить. Но я поднимаюсь и вытираю слезы, а внутри кипит чистая, незамутненная ничем ярость…
Долгое мгновение мы с Кастильеро меряемся взглядами. Играть с ним в гляделки все равно что с машиной, но я не сдаюсь, и на жестоком лице Звездного лорда неожиданно появляется едва заметная улыбка. Хищная. Странно довольная, точно морда обожравшегося свежего мяса каниса. Десятым чувством понимаю – все, теперь точно не до шуток, и все же рискую. Нежно касаюсь морды Брёха, прощаясь со старым другом, и, не разрывая зрительного контакта с Кастильеро, бреду к нашей лачуге.
В какой-то момент мне из-за этого приходится развернуться и идти задом наперед, а я все еще босая – мои боты остались на поле Аделхарда. Наверное, только поэтому я умудряюсь удержаться на ногах, когда цепляюсь за порог и едва не падаю навзничь. Звездный лорд рядом, но не делает малейшей попытки, чтобы меня поддержать.
Я ожидаю застать маму спящей, ведь после приема лекарства прошло совсем немного времени, но неожиданно за моей спиной раздается ее чуть удивленный и какой-то неожиданно здоровый голос:
– Адолфо, это ты?! Ты здесь?
– Дебора… Как всегда неотразимая, – в шутливом поклоне склоняется глава Совета Пяти.
Не понимаю, что здесь происходит, но готова поклясться, что вижу тень восхищения на лице ужасного звездного лорда, которое, впрочем, тут же сменяется гневом. Небрежно оттолкнув меня с пути, он в три шага преодолевает тесную комнатенку и останавливается напротив мамы. Я оборачиваюсь и тоже вижу ее.
Вижу и теряю дар речи…
Дебора Раскел больше ничем не напоминает измученную неизвестной болезнью женщину. Каштановые волосы уложены в аккуратную прическу и блестят. Умелый макияж делает ее лет на десять моложе. Кожа кажется гладкой и сияющей, а одежда непривычная и дорогая. Весь ее облик и надменный взгляд, и то, как она держится, говорит, что мама если и не равна звездному лорду, то не далеко от него ушла.
Адолфо останавливается в шаге от нее и вдруг…
Пощечина. Звонкая, но скорее обидная. Я способна это распознать, у меня самой до сих пор щека горит. Мама прижимает ладонь к лицу, но молчит. Лишь прикрывает глаза, справляясь с эмоциями, а когда снова распахивает, они гневно сверкают.
– Понимаешь за что? – угрожающе тихо спрашивает звездный лорд.
Дебора лишь выше задирает подбородок и глядит сквозь него. Они, вообще, ведут себя так, точно забыли напрочь обо мне. Наверное, я бы могла сейчас уйти и спрятаться, если бы не миньоны звездного лорда снаружи.
– За то, что сбежала и не давала о себе знать столько лет. За то, что родила ребенка и не сообщила мне. За то, что не сумела дать нашей дочери достойное воспитание. Она ругается и совершенно не умеет себя вести. За то, что была глупа, едва не погибла сама и не погубила мою дочь! За такое я обязан тебя убить!
Не понимаю, как оказываюсь рядом.
– Не смей! Слышишь ты, Кастильеро?
Снова до боли стискиваю кулаки, надеясь на то, что у меня получится как с тем гвардейцем, только на этот раз я точно не остановлюсь.
Звездный лорд недоуменно поднимает брови, глядя на меня как на недоразумение. Словно на него тявкнул дверной коврик.
– Ари, сядь, – приказывает мама.
Говорит она тихо, но таким тоном, что я не могу не подчиниться. Из меня словно воздух выбивает, и я, сердито сопя, плюхаюсь на продавленный диван у стены, который служит мне постелью. Взрослые глядят на меня, а я на них исподлобья.
– Жаль, что она не сын, – выдает Кастильеро, и мама вдруг согласно кивает.
– Эй! Это что еще за херня? – взвиваюсь мысленно и даже рот открываю, собираясь огрызнуться, но ловлю предупреждающий взгляд – нишкни!
– Собирайся, Дебора. Ты достаточно натворила, пришло время исправлять ошибки, – ставит точку в разговоре звездный лорд.
Снова кивок, и мама обращается ко мне мягко, точно извиняясь:
– Идем, Ари.
– Арелия, Дебора. Мою дочь зовут Арелия.
– Идем, Арелия, – покорно повторяет мама, называя меня чужим именем.
Я не спешу, пытаясь осознать происходящее, но никто ничего не собирается мне объяснять. Все ведут себя так, словно это обычное дело, когда в дом врывается звездный лорд и называет тебя дочерью.
Невыносимо!
Поднимаюсь с дивана и складываю руки на груди:
– Никуда я не пойду, пока вы не объясните мне, что происходит, – звучит безапелляционно и даже как-то по-взрослому.
Можно гордиться собой.
– Ари! – выдыхает мать, и мне кажется, что она напугана.
– Что ты хочешь знать, невоспитанная девчонка? – неожиданно весело интересуется звездный лорд.
Но я демонстративно обращаюсь не к нему, а к маме, самым непочтительным образом игнорируя его вопрос.
– Для начала, как тебе удалось так быстро выздороветь, мама? Что это была за болезнь?
– Побочный эффект от блокиратора пси-способностей, – отвечает вместо нее Адолфо Кастильеро. – Без него я давно смог бы отследить ее в любом уголке галактики.
– Мама, ты псионик?!
– Арелия, твоя мать один из сильнейших протекторов в Содружестве Равных, – с оттенком гордости подтверждает звездный лорд. – Только ей мог прийти в голову идеальный способ скрыться от меня – собственного мужа.
Как и все дети, я знаю, что пси-одаренные – это наиболее ценные члены общества. Защита всего живого от обитателей астрала – тварей, которые проникают в наше измерение, чтобы поживиться жизненной энергией. Одни приходят по ночам и медленно убивают кого-то слабого – стариков, детей, больных и немощных. Другие угрожают гибелью межгалактическим лайнерам. Но против тех и других любое оружие бессильно, кроме умений пси-одаренных.
Только те, кто способен чувствовать астрал, могут им противостоять. Именно псионики способны вовремя обнаружить и ликвидировать угрозу. Даже закрыть прореху в ткани между измерениями. Но пси-одаренных слишком мало. Порой, на целую звездную систему всего жалкая горстка.
Кастильеро сказал, что мама – протектор, значит, она специализируется на защите. Еще есть скауты, их стезя – наблюдение и обнаружение цели. Они обладают повышенной способностью чувствовать астрал. И, конечно же, ликвидаторы – те, кто приспособлен наносить решающий удар, подавлять и уничтожать тварей.
Для псиоников во всем обитаемом космосе существует масса привилегий, но есть и обязанности. Непростые, связанные с риском для жизни. А еще пси-одаренные должны усиливать друг друга и размножаться, участвуя в обязательной программе контрактов. Это необходимо для выживания гуманоидных рас и цивилизации. Как-то так описывается в учебной программе, которую мама регулярно заставляет меня пересматривать.
С ужасом осознаю, что если мама действительно псионик, то она совершила серьезное преступление, когда пряталась сама и прятала меня целых тринадцать циклов. Это вам не воровать хакс на чужом поле. От такой мысли вдруг снова больно тянет живот…
Морщусь и спрашиваю, дрогнувшим голосом:
– Мама, ты знала, что я тоже псионик?
– Да, милая. Иначе и быть не могло.
Короткий и какой-то гордый взгляд, который она бросает на Кастильеро, меня раздражает.
– Почему мне не сказала?
– Она хотела, чтобы ты оставалась в неведении как можно дольше, – снова отвечает на удивление словоохотливый звездный лорд. – Только вот твои силы проявились слишком рано, а мои люди постоянно занимаются поисками новых одаренных, о которых по какой-то причине родители не доложили вовремя.
Кастильеро укоризненно глядит на маму, и та скромно опускает ресницы.
– Так вот как нас нашли! Мама, зря ты так мучилась, принимая ту гадость, или что там заставляло тебя болеть.
– Я надеялась, что никому нет дела до Кантры.
– И ошиблась. А я половину местного года слежу за тем, как вы здесь живете. Точнее выживаете. Признаться, мне непросто было сдержаться. Сначала я хотел прекратить это сумасшествие, но затем я понял одну вещь. Хорошо, что все вышло именно так. Большинство пси-одаренных с детства живут в тепличных условиях и на всем готовеньком, а когда приходится столкнуться с настоящей опасностью, неофиты все чаще пасуют. Но ты – не такая. Ты не отводишь взгляд, даже когда смотришь в лицо собственной смерти, – он хищно улыбнулся.
Я готова себя возненавидеть за это неуместное чувство, но убей меня шаровая молния, если слова звездного лорда мне не льстят. Как бы он меня ни раздражал, я не могу удержаться от любопытства:
– А кто я? Какой из меня получится псионик?
– Ликвидатор, конечно. Если выживешь.
При этих словах мама издает сдавленный звук и бросается к нему.
– Адолфо, пожалуйста! – она вдруг опускается на колени, обнимая его ноги. – Не надо! Моя Ари… Она всего лишь маленькая девочка!
– Она волчонок, Дебора! Волчонок, который скалит зубы и бросается, не думая о последствиях. Изрыгает такие слова, которых «маленькая девочка» и знать не должна! Ворует и дерется. И, знаешь, я даже этому рад. Тем интереснее будет ее дрессировать. Встань, Дебора, примешь эту позу позже и в более располагающей обстановке.
Кастильеро первым покидает нашу лачугу. Мама поднимается, снова натянув маску неприступной Звездной леди, но румянец на щеках выдает, что она не настолько спокойна, как желает казаться.
– Идем, Арелия, – командует она безликим и каким-то чужим голосом.
– Почему ты сбежала от него? – задаю я последний вопрос.
Мама оборачивается и долго на меня смотрит, а затем вздыхает и роняет всего лишь одно короткое слово:
– Контракт.
Лишь одно короткое слово, но я мгновенно все понимаю.