Ровно за полторы недели до неожиданного появления Константина Дмитриевича Меркулова в «Глории» в просторной, только что заново обставленной московской квартире, расположенной в центре столицы, немолодой, но прекрасно сохранившийся бизнесмен Николай Николаевич Мальцев ласково прижал к себе жену, прежде чем выйти из дома. Шел одиннадцатый час вечера, однако прервать уютный семейный вечер в обществе молодой супруги и маленькой дочки Мальцева заставили дела, связанные с работой, а вовсе не желание прогуляться перед сном.
– Маринушка, – он нежно улыбнулся, слегка отстраняя ее от себя. – Ну поверь ты мне наконец: волноваться совершенно не о чем! Мы ж говорили с тобой об этом и вчера, и позавчера… Вот увидишь, все будет хорошо! Я наконец-то сдвинусь с места, откроем второй магазин, а там…
– Ох, Коля… – Она подняла на него томные карие глаза. – Не надо укладывать… Моя бабушка всегда так говорила, когда мы начинали с мамой строить планы на будущее, и была права! И волноваться я все равно буду! Сейчас знаешь как взялись за контрафакт?
– Знаю! Потому и взял в партнеры Чжана: китайцы в этом отношении настоящие волшебники, руки у них… Ни одна собака от подлинника не отличит… Все, милая, мне пора!
После того как за мужем захлопнулась дверь, Марина еще какое-то время стояла в прихожей, печально глядя себе под ноги. На душе было почему-то особенно тревожно именно сегодня. Конечно, Коля прав насчет китайцев. Пошьют все так, что комар носа не подточит, а уж покупательницы-то точно не усомнятся, что приобретают подлинную французскую фирму. И тем не менее!
– Вce же зря я подписала эти бумаги… – пробормотала женщина и, вздохнув, побрела в глубину квартиры, посмотреть, как там спит их Машенька. Спит, конечно. Николай успел уложить девочку, прежде чем засобираться в цех к Чжану, а при папе она всегда засыпала мгновенно и спала, не просыпаясь, до самого утра.
Вероятно, теперь такая вот ночная работа станет для него постоянной на довольно долгое время: китайский цех по пошиву одежды был нелегальным, располагался едва ли не на краю Москвы, в подвале стремительно ветшавшей пятиэтажки. Публика в доме, да и вообще в микрорайоне, жила та еще, подразделяясь всего на две категории. Как однажды пошутил Николай, пьющие и сильно пьющие. Про китайский цех, конечно, знали все. Однако жаловаться на доносящийся по ночам из подвала легкий, почти неслышный стрекот швейных машинок никому из местных и в голову бы не пришло. Во-первых, ясное дело, что менты, в чьи обязанности входило отслеживать таких подпольщиков, давно были куплены хозяином нелегального предприятия. А что касается шума, так Чжан сразу обшил потолок и стены импровизированного цеха чем-то почти звукоизолирующим, так что не очень-то они жильцам и мешали.
Разворачивая машину в сторону северной окраины столицы, Николай думал и об этом, и о своей молодой, горячо любимой им жене одновременно. И в конце концов принял решение в следующий раз взять Мариночку к Чжану с собой: пусть посмотрит на все собственными глазами и сама убедится, что волноваться не о чем! Пусть уж за все про все сам Чжан волнуется и его работники.
Николай Николаевич улыбнулся, потом слегка нахмурился и прибавил газа, выехав на полупустое в этот поздний час шоссе. С одной стороны, сегодня он мог бы и не ехать в цех. Но с другой – вчера, когда он отвозил Чжану деньги, обнаружил, что новый работник цеха – маленький, юркий и совсем юный, с его точки зрения, паренек – Чонгли, кажется? – едва не пустил часть дела насмарку, перепутав бирки «фирмы»: вместо оговоренной французской притащил мешок с немецкими лейблами… Хорошо, что Мальцев это заметил, прежде чем швеи начали их настрачивать… Нет, контроль за ними все-таки нужен, особенно с учетом того, какая сумма на сей раз вложена им в проект.
Николай Николаевич решил, что постарается все же возвратиться домой до того, как Мариночка ляжет спать: много времени, чтобы проверить, какие именно лейблы используют работники и работницы, не понадобится…
Ему и в голову не могло прийти, что времени на это лично ему, наконец-то выбившемуся из проблем бизнесмену Мальцеву, потребуется на этот раз много: целая вечность…
Точно так же не могло прийти в голову китайскому юноше Чонгли, что очередная ошибка, за которую его яростно отчитывал хозяин в тот момент, когда Мальцев входил в цех, станет вовсе не роковой, как пообещал только что Чжан, а спасет ему жизнь…
Спустя ровно семь минут после того, как Николай Николаевич оказался в цехе, а донельзя расстроенный Чонгли, притащивший опять не ту упаковку лейблов, был едва ли не пинками отправлен за нужным товаром, хранившимся в дворовом гараже, входная дверь цеха лязгнула и распахнулась под ударом тяжелого армейского ботинка. Трое амбалов в масках, ворвавшиеся в подвал, обрушили настоящий шквал автоматных очередей, под которым первыми упали Мальцев и Чжан, оба сраженные насмерть. Спустя короткое время были расстреляны и все остальные работники цеха…
Возможно, кто-то из них был еще жив, когда первые из политых бензином тюков с готовой одеждой вспыхнули от язычка зажигалки одного из убийц…
Чонгли, с упаковкой на спине, увидел их в тот момент, когда те, матерясь, выскочили из подъезда, и замер в глубине двора, инстинктивно прижавшись к стене гаража, буквально слившись с ней во тьме. Три амбала в черных шапках с прорезями для глаз, натянутых на физиономии, прошли в каких-нибудь двух метрах от китайца, не заметив его. Чонгли, выросший в цирковой семье, умел оставаться невидимым и неподвижным часами, даже если вокруг не было спасительной полуночной темноты…
Проходя мимо гаража, один из бандитов пробормотал, торопя товарищей:
– Уходим быстрее, сейчас рванет!
И действительно рвануло, вышибив хлипкую дверь подъезда, и вырвалось наружу багровое смертоносное пламя. Рвануло как раз в тот миг, когда темный джип с убийцами, взревев мощным движком, скрылся на выезде из двора…
– Вот черт… – пробормотал Турецкий, дослушав до этого места историю, излагаемую Константином Дмитриевичем. – Жалко Николая, я его помню… А что он женился, да еще на молоденькой, об этом понятия не имел.
– Ну да, вы давно не виделись, – вздохнул Меркулов. И, поколебавшись, добавил: – Ты, Саня, и остальных знаешь…
– Кого имеешь в виду? – удивленно приподнял бровь Александр Борисович. – Никак… подозреваемых?
– Никак, – вздохнул тот. – Понимаешь, Мальцев, кроме как с нашими, считай, ни с кем не общался…
– Ну как же, а бизнес? Сам говоришь, в последнее время он встал на ноги. Следовательно, конкуренты наверняка были.
– Да в том-то и дело, – болезненно поморщился Меркулов, – его основным и, пожалуй, единственным конкурентом был Толик Гамза. Маринка на поминках Анатолия, считай, из-за стола выгнала, впрямую убийцей назвала… Все остальные, как ты понимаешь, были в шоке…
Они помолчали. Паузу нарушил Александр Борисович:
– Одного я не понимаю, – покачал он головой. – Почему ты, Костя, с эдаким делом пришел к нам… Неужто не хватает связей взять дело под свой контроль?
Да и в угрозыске, кого нужно, тебе легче самому задействовать.
– Вижу, точно не понимаешь, – вздохнул Меркулов. – Ну, дело под мой личный контроль, когда узнают, что все – и жертва и подозреваемые – мои же одноклассники, с которыми я годами поддерживаю связь, вряд ли отдадут… Я и сам его не возьму! Ты же понимаешь, каково это – подозревать своих друзей? Да и объективности от меня дождаться в этой ситуации действительно трудно… Что касается угрозыска, дело у Щеткина, я об этом как раз позаботился…
– Значит, предполагается, что работать мы будем рука об руку с сэром Генри, он же Петя Щеткин… Сносно…
Турецкий немного подумал и, вздохнув, нажал клавишу селектора:
– Наташенька, Плетнев еще в конторе? Позови, пожалуйста.
Отдав распоряжение, Александр Борисович бросил мрачный взгляд на Меркулова и отвернулся к окну. Как-то уж слишком настойчиво сводит судьба Костю с Антоном: одной из причин, по которой Турецкий перестал делиться со старым товарищем Меркуловым своими проблемами, была та, что именно Константин Дмитриевич взял тогда с собой к Плетневу, чтобы привлечь его к расследованию рокового взрыва в Мневниках, именно Ирину. Не мог, змей такой, не отметить сходство Сашиной жены с погибшей женой Плетнева, следствие-то тогда вместе вели! И наверняка Иринку втянул намеренно, в качестве наживки… Отдельное ему спасибо за это!
– Вызывали, Сан Борисыч? – Антон влетел в кабинет, как всегда, стремительно. И Турецкий невольно отметил, как «посимпатичнел» тот в последнее время… С чего бы это ему так сиять? Впрочем, к данной ситуации это отношения не имеет.
После того как Константин Дмитриевич ввел Плетнева в ситуацию, дальше они двинулись уже втроем, хотя уточняющие вопросы задавал сам Турецкий:
– Давай, Костя, вернемся к поминкам, где, как ты говоришь, были все ваши… Заодно охарактеризуешь каждого для Плетнева, да и я послушаю. Начни-ка ты нам с молодой женушки!
Меркулов растерянно улыбнулся и слегка пожал плечами:
– Как раз о Марине-то я могу сказать меньше всего… Ты же понимаешь, они поженились, наверное, года три назад… С ребятами мы встречаемся стабильно раз в году, а так – от случая к случаю… В общем, видел я ее несколько раз, а что сказать? Ну, такая красивая баба, из томных брюнеток… Внешне вроде бы Кольку любила, а там кто знает.
Он внезапно хлопнул себя по лбу:
– Вот черт! Я же снимки принес с похорон и с поминок тоже…
Меркулов поспешно полез во внутренний карман мундира и извлек на свет пачку фотографий.
– Вот… Тут все, кто… О ком может идти речь. Это Марина.
Турецкий и Антон получили каждый по снимку. Александр Борисович кивнул:
– И правда хороша… Слушай, а это кто, неужели Дашка? Ну надо же, все еще впечатляет!
– Точно! – Меркулов слабо улыбнулся. – Дарья Андреевна у нас по-прежнему светская львица и выглядит – сам видишь…
– Здорово она переживала? – посерьезнел Александр Борисович.
– Да, – кивнул Меркулов и тоже помрачнел. – Мне кажется, Даша со своей любовью к Николаю так до конца и не рассталась, поэтому и замуж не вышла…
– Могу представить, как она относится к Марине…
– Ну, не знаю, – смущенно пожал плечами Константин Дмитриевич. – Я, понимаешь, как-то не вникал…
– Мне кажется, – вмешался Антон, – вот этого мужика я где-то видел… Вот этого, в очках, с умным лицом. – Он ткнул пальцем в один из снимков.
– Которого? – повернулся к Плетневу Меркулов. – А-а-а… Может, и видел по ящику…
– Держу пари, – подал реплику Турецкий, – речь идет о Паше Чернобровове… Это, Антон, очень известный дирижер, одновременно одноклассник убитого, ну и Костин, разумеется… А лицо у него такое умное, как ты выразился, потому что он и правда умный. Можно сказать, большой интеллектуал… Я прав, Костя?
– Паша в первую очередь творческий человек, музыкант божьей милостью… Так же, как и Дарья. Одинокий человек и, можно сказать, по тем же причинам… Ты, Саня, не знаешь, никогда тебе об этом не рассказывал… Они – Паша, Дарья и Коля – в старших классах являли собой, несмотря на дружбу, любовный треугольник… Даша умирала от любви, совершенно безнадежной, к Мальцеву, а Павел – от точно такой же к ней самой. И ни у кого ничего, как видишь, не сложилось.
Мужчины помолчали. Потом Меркулов, вздохнув в очередной раз, продолжил:
– Сразу говорю: рыть в этом направлении смысла не имеет, все давно быльем поросло… Кто у нас там еще? А-а-а, Толя Гамза, которого вдова считает убийцей… Я не верю… Толик с Николаем столько лет дружат, со второго класса… Считайте, больше полувека!
– Костя, погоди, – прервал его Турецкий. – Ну что, мне тебе объяснять, какова теперь наша жизнь, что ли? Что там, где большие бабки крутятся, даже самая старая дружба ржавеет? Проверять, коли уж ты нам такое дело доверил, будем всех, жену и Гамзу в первую очередь, как самых заинтересованных лиц: я ведь не ослышался, бизнес у них был один и тот же, и магазинчики вроде бы чуть ли не рядом?
– Не ослышался… – буркнул Константин Дмитриевич. – Рядом…
– Кто и чем торгует?
Меркулов слегка поерзал на стуле, прежде чем ответить:
– Оба тряпками… В смысле одеждой…
– Разумеется, контрафакт, – усмехнулся Турецкий. И, обнаружив, что Константин Дмитриевич начал краснеть, покачал головой: – Слушай, Костя, ты ж не думаешь, что товар китайского производства Мальцев намеревался пустить в продажу с китайскими же бирками? Особенно с учетом того, что цех был подпольный?
– Не думаю, – коротко ответил Меркулов.
– В таком случае проверять придется прежде всего бизнес китайца, который этим цехом владел! Мальцев мог попасть под раздачу, и, скорее всего, так и было… Роковая случайность: приехал в тот момент, когда состоялась внутренняя разборка в диаспоре… Не повезло! И я бы на твоем месте проверил именно этот вариант в первую очередь, по своим каналам, так сказать, в частном порядке. Лично я не понимаю, почему все и сразу решили, что охота шла за Колей. И речь пошла о заказе, а не об этом Чжане?
– Почему ты думаешь, что я этого не сделал? – хмуро поинтересовался Меркулов. – Я что, так похож на идиота?
– Ну и?…
– Значит, так… Хочешь называть это диаспорой – на здоровье. Только на мой непосвященный взгляд, «Триада» – это не диаспора, а настоящая мафия…
– «Триада»?
– Ну, возглавляет всю эту нелегальщину некая «Триада», не только у нас, но и по всему миру. Конечно, здесь, как в любом другом месте, – свои представители. Деталей пока не знаю, но узнаю… Или узнаете вы… Короче: крови за нашими, во всяком случае «московскими», китайцами до сих пор не числилось. Возможно, чисто работали, а возможно, действительно не бесчинствовали. Свои проблемы решают всегда внутри, никаких контактов с российским криминалом, это совершенно точно!
Плетнев не сдержался и с большим сомнением хмыкнул. А Меркулов спокойно продолжил:
– Главное даже не в этом. А в том, что хозяин цеха Чжан был одним из лиц, можно сказать, приближенных если и не к императору, то к его родственнику. И если иметь в виду внутренние законы «Триады», весьма законопослушным ее членом.
– То есть положенные бабки отстегивал, и всегда вовремя?
– Есть неподтвержденный, правда, слух, что Чжан к тому же участвовал, и очень успешно, в транспортировке нелегалов из Китая к нам, помогал в первое время… Тем, на кого «Триада» давала добро… В общем, им теперь вместо него нужно искать нового человека, то есть возникли кое-какие трудности. А главное, Петя Щеткин где-то нарыл сведения о том, что руководители здешней китайской диаспоры отдали распоряжение искать убийц… К сэру Генри даже человек от них приходил… Такие вот дела.
– Дела, которые все равно нужно проверять и перепроверять, – задумчиво возразил Турецкий. – Тем не менее если ты прав и Николая действительно заказали, то заказал явно кто-то из своих… Он что, ездил к этому Чжану по жесткому графику?
– То-то и оно… Последний месяц – ежедневно, в одно и то же время: у них там проект, как я уже говорил, совместный реализовывался… Больше пока ничего не знаю, да и то, что знаю, как видишь, все с чужих слов, непроверенные слухи, а улики ни одной…
– Там точно все погибли?
– Точно, Саня… Я там был… Жуткое зрелище, куча сгоревших трупов. В самом подъезде, хотя пожарные приехали сразу после взрыва, три семьи погибли. Слава богу, остальные квартиры давно пустовали, дом предназначался на снос еще год назад. Почему не снесли до сих пор, не знаю, но догадываюсь. Чжан, говорят, платил всем, кому надо, не скупясь: у него по Москве таких цехов было несколько, так что не бедствовал мужик…
– Константин Дмитриевич, – поинтересовался долго молчавший Плетнев, все еще разглядывавший фотографии, – не подскажете, кто этот бритоголовый тип? На вашего одноклассника вроде бы по возрасту не тянет, молод… И вид бандитский.
– Где? – Меркулов надел очки, которые перед этим снял. – А-а-а, а я и не знал, что он попал в кадр… Очень удачно! А кто это, не знает даже Марина. Во время поминок по старому обычаю дверей в квартиру не запирают… В какой-то момент этот тип вошел, мы все, значит, на него воззрились… Ляпнул что-то насчет знакомства с покойным, вроде бы ему даже кто-то налил, после чего быстро слинял.
– Проверь его по картотеке, – посоветовал Константину Дмитриевичу Турецкий. – Хотя, скорее всего, просто на халяву забрел, прослышав про поминки. Но харя и впрямь бандитская.
Меркулов кивнул и поднялся со стула.
– Пора мне, Сань, тем более что и сказать-то больше нечего. Все адреса и места работы тебе отдал… Антон, ты будешь заниматься?
– Похоже, – Плетнев нерешительно посмотрел на Турецкого. – А иначе зачем я здесь?
Александр Борисович небрежно кивнул и одним пальцем подтолкнул через стол в сторону Плетнева листок бумаги с упомянутыми Меркуловым адресами и телефонами.
– Я тогда Щеткину отзвоню, – вздохнул Константин Дмитриевич. – Он с тобой, Антон, свяжется… Спасибо, ребятки, пойду я… А за оплату вы не беспокойтесь, мы все вместе оформим, как положено…
Дождавшись, когда они останутся вдвоем, Александр Борисович повернулся к Плетневу.
– Начнешь с супруги, – сухо произнес он. – Если понадобится помощь, отзовем из отпуска, да и Сева скоро вернется. Обрати внимание: Мальцева обвинила Гамзу в убийстве мужа на поминках. То бишь задолго до того, как выяснилось, что это не «китайские разборки». С чего бы?
– Всеволод Михайлович меня почему-то терпеть не может, – неожиданно сказал про Голованова Плетнев.
– Да? – заинтересованно переспросил Турецкий, тут же ощутив к Севе Голованову горячую волну дополнительной симпатии. – Надо же, с чего бы это?
Антон пожал плечами и не ответил.
– Ладно, с чувствами взаимными и невзаимными разберетесь, надеюсь, без моего участия, – холодно бросил Александр Борисович. – Еще по делу: отправляйся к Максу, нам будут нужны все сведения по этой самой «Триаде», по нелегалу Чжану и желательно по его работникам… Хотя последнее вряд ли реально. Но пусть попытается: необходимо выяснить, которая из ролей этого Чжана основная – хозяина пошивочного цеха или он одно из звеньев нелегальной миграции?
Макс, о котором упомянул Турецкий, на взгляд стороннего человека мог бы показаться человеком не просто не от мира сего, а возможно, и вовсе типом со съехавшей крышей. На самом деле он был настоящим гением – компьютерным. И, как все гении, образ жизни вел, мягко говоря, не вполне адекватный… Мог, например, неделями не вылезать из своего темного, закрытого наглухо от посторонних помещения, пялясь в мониторы нескольких компьютеров, опутанных паутиной проводов, идущих от всевозможных дополнительных приборов никому не известного назначения, щелкая по клавиатуре и питаясь между делом чипсами и колой… Он и впрямь, несмотря на весьма солидную комплекцию, напоминал, сидючи посреди всего этого хозяйства, паука в процессе охоты… Вот только охотился этот лохматый, длинноволосый и крайне немногословный бородач не за мухами, а за информацией.
Между прочим, второго такого столь удачливого охотника за данным видом добычи в столице надо было еще искать и искать! Благодаря Максу не только сотрудники «Глории», но и негласно пользовавшаяся его услугами Генпрокуратура, а также некоторые департаменты МВД и сотрудники МУРа раскрутили не один десяток сложнейших дел…
Антон в обители гения чувствовал себя неловко: за все время работы в ЧОПе он заходил сюда второй раз. И если на косые взгляды Севы Голованова можно было не обращать внимания, просто-напросто избегая общения с ним, то с Максом приходилось разговаривать самому, а потом долго ждать ответа, поскольку тот, прежде чем заговорить, всегда думал гораздо дольше обыкновенных людей.
Кое-как завершив трудноподъемное общение с суровым бородачом, Плетнев с большим облегчением покинул подвал и, доложив Турецкому, что первую информацию по китайцам можно ждать уже сегодня к вечеру, отправился по первому из адресов – знакомиться с женой покойного бизнесмена. Предварительно, чтобы сразу не получить отлуп, Антон решил не звонить.
Что касается Александра Борисовича, то он временно выкинул Костин визит из головы, решив обдумать его дома, на досуге, и определиться наконец для себя самого, злится он на старого друга или нет. А главное – насколько сознательно тот устроил ему эту подлянку с Ириной и как бы поступил на месте Меркулова сам Турецкий? А вдруг так же? Ведь Плетнев им в тот момент нужен был позарез и любой ценой. Казалось, что без него следствие никогда не сдвинется с места, ибо только он, этот бывший спецназовец из ГРУ, по некоторым предположениям, мог знать главного террориста, организатора. Что впоследствии, кстати, и подтвердилось.
Вот уж поистине: знал бы, где упасть…
Дверь кабинета приоткрылась, и на пороге возник Коля Щербак, слегка удивившийся тому, какой радостной улыбкой поприветствовал его Александр Борисович.
– Ну что, закончил с клиенткой? Садись, сейчас у Наташи кофейку попросим!
– Все в порядке, – кивнул Николай. – Кофеек – это хорошо… А знаете, Сан Борисыч, o чем эта красотка не сказала сразу и что мне пришлось клещами тянуть?
– И что же?
– То, что супруг ее не кто иной, как… – и он назвал имя Шилова, известного продюсера, подвизающегося в шоу-бизнесе.
Некоторое время Щербак и Турецкий молча и с полным взаимопониманием смотрели друг на друга. Затем Александр Борисович ухмыльнулся и покрутил головой:
– Та-а-ак… Как выражается в подобных случаях моя Нинка – супер! А мы-то думали, что дельце на пару деньков от силы! Наверняка самая сложная часть будет в том, чтобы убедить нашу красавицу, что убийство своего отца она придумала… Что скажешь? Так мне казалось…
– Вообще-то отвечу, что и такой вариант по-прежнему не исключен, хотя жаждущих отомстить ее супругу-продюсеру пруд пруди. Репутация у него та еще… К нам около года назад обращалась одна «звездочка», которую он утрамбовывал… Пришлось повозиться!
– Да, – кивнул Турецкий, сразу погрустнев, – Дениска мне тогда рассказывал, помню. Даже его поразили принятые в шоу-бизнесе методы утрамбовки. Но твои сомнения мне понятны: если бы отомстить хотели этому Шилову, да еще так круто, скорее всего, убили бы его жену, а не тестя… Или кем он там ему доводится?
– Да, я как раз это и имел в виду, – кивнул Щербак. – Но мы ведь не знаем, какие отношения у Шилова были со стариком.
– Диапазончик возможен на всю шкалу, – согласился Александр Борисович. – Скажем, если дедок, например, чем-нибудь его шантажировал, а? Тогда заказать его мог и сам Шилов… В общем, Коля, приступай. Съезди на место гибели Клименко, найди девочку, ну и так далее. Не мне тебя учить. А я пока попытаюсь провернуть одну авантюру…
И, перехватив любопытный взгляд Щербака, подмигнул:
– Кто у нас непревзойденный спец по части сбора сплетен в артистической среде? Вижу, ответа у тебя нет. Подсказка: для такого дела нужна красивая женщина…
– Вы что же, – удивился Николай, – собираетесь просить Галю Романову?
– Попросить слегка нам помочь!
– Ну, не знаю, Сан Борисыч, – Щербак с сомнением покачал головой. – У Галки и Володи Яковлева сейчас не самое легкое время… Пока Вячеслав Иванович возглавлял Первый департамент, оба числились в лучших оперативниках. А теперь там, говорят, полная неразбериха, вся верхушка перегрызлась, а отыгрываются на операх, как водится… Я с Володькой позавчера созванивался.
– Тем более пусть поработает на настоящем деле, отвлечется от их внутренних разборок, – убежденно произнес Турецкий. – Вот прямо сейчас ей и позвоню! А тебя, Коля, больше не задерживаю.