Прогулка на свежем воздухе идет мне на пользу. Смена обстановки, голубое небо, так похожее на небо в моем мире, и, конечно, чистый, без неприятных запахов воздух придают мне сил. Настроение заметно улучшается. И ситуация, в которой я оказалась, уже не кажется такой ужасной и пугающей. Подумаешь, другой мир. Главное, что я жива и здорова. А с остальным я справлюсь.
Я дитя двадцать первого века. Века науки и технологий. Так неужели мне не хватит ума и смекалки взять судьбу в свои руки и избавиться от опеки графа? Если потребуется, я найду выход. Трудности меня пугают куда меньше, чем судьба, уготованная графом для собственной дочери.
Выйти замуж за мужчину, который мне в дедушки годится, никогда не было моей заветной мечтой. Тем более, по рассказам Алмы, господин Хруд еще тот неприятный тип. Свел в могилу уже двух жен. И не особо горевал по этому поводу. Третьей становиться не горю желанием.
Так что, если вернуться в свой мир не выйдет, предпочту жить бедно, но свободно от аристократических заморочек, которые требуют от женщин беспрекословного подчинения воле отцов и мужей.
Я не обольщаюсь, просто мне не будет. Здешние законы не способствуют женской независимости и не поощряют самостоятельности. Простолюдинкам тоже живется несладко. Но они хотя бы могут работать и содержать себя.
Конечно, найти приличную работу, не имея образования и навыков, сложно. Однако у меня в этом плане есть преимущества. Я могу почерпнуть идеи для заработка из своего мира. Подгоню под законы и потребности нового мира, и что-нибудь да получится.
Совсем трудностей избежать, конечно, не выйдет, но разве меня это остановит? Нет, не остановит! Я привыкла добиваться всего собственными силами и упорством. Я обязательно что-нибудь придумаю. Найду выход. И граф Белфрад пусть тоже ищет другой способ поправить свое финансовое положение. Без участия дочери. Так как я не Ари, и сломать себе жизнь не позволю.
О том, что у графа серьезные проблемы с деньгами, свидетельствовало все в округе. Сад – заросший и местами увядший. Каменная тропинка от ворот до крыльца, требующая ремонта. Ну и сам графский особняк следовало привести в порядок и отремонтировать. Дом потерял былое великолепие. Пока это не сильно бросалось в глаза, но со временем, если граф не займется им, это будет заметно всем.
– Добрый день, леди Ариелла, – слегка склонив головы, здороваются со мной двое мужчин-слуг, встреченных на пути.
– Добрый день, – чуть улыбнувшись, говорю им. И, увидев мелькнувшее в их глазах удивление, мысленно недовольно на себя шиплю.
Ариелла обычно в ответ на приветствия просто кивала. Она редко разговаривала с кем-то, кроме Алмы. И тем более улыбалась.
Как же тяжело быть той, кем не являешься.
Скосив глаза на Алму, отслеживаю ее реакцию.
Женщина идет рядом со мной и спокойно смотрит перед собой. По ее виду не понять, о чем она думает. Подозревает ли, что с ее подопечной не все в порядке? Ведь не может же она не заметить различий… Алма знает графскую дочь с рождения. Знает настолько хорошо, что просто обязана что-то заподозрить. Почему же молчит?
Так и не дождавшись от Алмы комментария по поводу не свойственного Ариелле поведения, выдыхаю. Если няня догадывается о чем-то, но не говорит, пусть будет так. Главное, чтобы она своими подозрениями ни с кем не делилась. Иначе даже представить не берусь, что меня ждет. Вдруг есть какой-то способ проверить и подтвердить, что я самозванка, а не графская дочь?
От мыслей о разоблачении и его последствиях настроение начинает портиться.
– Что-то я подустала. Давай вернемся в комнату, – говорю няне. Все, что могла, я осмотрела. И запомнила.
– Конечно, пойдем. – Взяв под руку, Алма ведет меня в сторону особняка. Весь недолгий путь она хранит молчание. И это на нее совсем не похоже. Из открывшихся мне воспоминаний Ари я знаю: няня всегда была болтушкой.
– Алма, ты в порядке? – заходя внутрь особняка через вход для прислуги, интересуюсь я.
– Я в порядке, Ари. Просто немного задумалась, – отвечает Алма, заходя вслед за мной и закрывая дверь на засов.
«Интересно, о чем?» – мысленно спрашиваю я то, о чем боюсь спросить вслух.
Вернувшись в комнату, первым делом мою руки и освежаю лицо. А потом расслабляю шнуровку на платье. Сразу становится легче дышать. Сейчас бы сюда мои любимые джинсы и свободную футболку… Счастью бы не было предела…
Вспомнив про костюм, в котором я и попала в этот мир, тоскливо вздыхаю. Он исчез. Когда меня нашли в лесу люди графа, по рассказу Алмы, я была в длинном зеленом платье. В том самом, что было надето на Ариелле. Алма еще добавила, что платье было полностью испорчено. Все в пятнах и дырах. Починке оно не подлежало, и няне пришлось его выбросить.
Как платье Ариеллы оказалось на мне, не знаю. Как и того, куда исчез мой удобный костюм. Видимо, новый мир не одобряет чуждые ему вещи…
Плотно пообедав тем, что заботливо принесла Алма, чувствую, как начинает клонить в сон. Прогулка и сытный обед настраивают на отдых. Но я не успеваю поддаться искушению, так как слышу громкие шаги за дверью. Они становятся все ближе и ближе.
Алма с тревожным ожиданием смотрит на дверь, и ее тревога передается и мне. Я поднимаюсь. И вовремя. Без стука дверь резко распахивается, и в комнату врывается граф Белфрад. Его острый злой взгляд сразу находит меня.
Секунды он изучает меня, а я – его.
Отец Ари среднего для мужчины роста, неплохо сложен для своих лет, хотя и заметно, что у него начал расти живот. В целом граф симпатичный мужчина, заключаю я. И внешне полностью соответствует воспоминаниям Ариеллы.
Перестав меня разглядывать, граф быстро сокращает расстояние между нами. Звонкая пощечина оказывается для меня совершенно неожиданной. Голову резко мотыляет в сторону, а правую щеку болезненно обжигает. Против воли на глазах выступают слезы. Краем сознания отмечаю испуганный вскрик Алмы.
Я шокирована и дезориентирована. Я не предвидела такого. Думала, что граф будет ругаться, кричать… Но вот что посмеет ударить, даже не подумала. А ведь должна была… Ариеллу он бил, я знала это из ее воспоминаний. Так почему же не подумала, что и меня может ударить?
Прижав ладонь к горящей щеке, поднимаю взгляд на графа.
– Как ты посмела сбежать? Неблагодарная дрянь! Я вырастил тебя! Кормил, одевал, крышу над головой дал, и вот чем ты мне отплатить хотела?! Решила против моей воли пойти?! – Он резко хватает меня за предплечье и тянет к себе. – Я выбью всю дурь из твоей головы, поняла?! Только посмей воспротивиться мне!
– Пустите меня! – все еще до конца не придя в себя от пощечины, не слишком твердым голосом требую я.
– Ты выйдешь замуж за господина Хруда. Я все решил, – словно не слыша моего требования, продолжает граф, брызжа от гнева слюной. Сейчас, когда его лицо перекосилось от злости, он потерял всякую привлекательность.
– А если не выйду? – поймав его взгляд, спрашиваю я. Во мне начинает просыпаться злость, быстро перерастающая в ярость.
Он ударил меня! Меня! Как посмел?!
– Если не выйдешь за господина Хруда, я выброшу тебя на улицу и отрекусь. Будешь побираться и собственным телом торговать, чтобы кусок хлеба получить! Ясно тебе?! – Граф хватает меня второй рукой за плечо и начинает трясти. – Паршивка неблагодарная! Решила характер показать? Так я быстро желание отобью. Мать твою воспитал и тебя послушанию научу!
Упоминание матери Ариеллы становится последней каплей. Эта смелая красивая женщина вызывает безграничное уважение и восхищение в моей душе. И то, что граф посмел заговорить о ней, намекнуть, что он и ее бил, срывает все барьеры. Ярость накрывает меня. Затуманивает разум.
– Ты только и можешь, что применять силу, чтобы вызвать страх! Потому что не можешь заслужить уважение! Ты жалкий мерзкий трус! – с бешенством, клокочущим в груди, четко говорю графу.
Он не ожидал таких слов и такой смелости от зашуганной и молчаливой дочери. Удивление, смешанное с неверием, легко читается на его покрасневшем от гнева лице. Даже хватка слабеет, чем я спешу воспользоваться, чтобы освободиться. Скинув с себя мужские руки, на пару шагов отхожу от «отца».
– Ты… ты… Как ты смеешь так со мной разговаривать? – Графа просто распирает от эмоций.
– А как ты смеешь бить меня? – возвращаю вопрос ему.
– Дрянь!!! – кричит он так, что закладывает уши, и снова надвигается на меня.
В этот раз я готова защищаться. Да только что может хрупкая, не до конца оправившаяся девушка против сильного взбешенного мужчины?
Моя попытка увернуться от новой пощечины только еще больше злит графа. Он ловит меня за волосы и отшвыривает в сторону так легко, словно я и вовсе ничего не вешу.
Когда мой висок встречается с углом деревянного столика, я болезненно стону, оседая на пол. Перед глазами начинает плыть, и почему-то не хватает воздуха. Пытаюсь встать с пола, но головокружение убеждает этого не делать.
Слышу, как кричит, нависая надо мной, граф. Также слышу голос Алмы, которая с мольбой что-то ему говорит. Слов разобрать не могу. Пульсирующий от боли висок и непроходящее головокружение не дают сосредоточиться.
Новая пощечина, прилетевшая на уже пострадавшую ранее щеку, погружает меня в объятия темноты. На этот раз болезненно выворачивающей мое сознание наизнанку. Яркими всполохами начинают проявляться новые видения из чужой жизни. Жизни Ариеллы Белфрад. Они заполняют мою голову, вытесняя все остальное.
– Ариелла! – Громкий, полный недовольства голос графа заставляет дребезжать стекла окон. Их дрожи вторит и четырнадцатилетняя Ариелла, стоя в коридоре и не решаясь зайти в столовую, где собрались ужинать ее отец и брат.
– Где вечно шляется эта девчонка?! – требовательно спрашивает у прислуживающей за столом служанки граф.
– Наверное, снова забилась в какой-нибудь угол с книжкой и забыла про твой приказ явиться на ужин в столовую, – ехидно говорит отцу Нияр.
– Иди приведи мою дочь, – отдает приказ служанке граф и приступает к еде. Его примеру следует и Нияр.
Поклонившись господину, служанка быстро покидает столовую. Прикрывает дверь и, повернувшись, замечает графскую дочь, стоящую в коридоре.
Ариелла испуганно смотрит на служанку, и та без слов понимает, чем вызван страх маленькой госпожи.
– Госпожа, вам лучше явиться в столовую, – опасливо оглянувшись на дверь за спиной, шепотом говорит служанка. – Если вы не появитесь, то только сильнее разозлите отца.
Ариелла понимает, что служанка права, но не может заставить себя сдвинуться с места. Ее ноги словно приросли к полу. Ни пошевелиться, ни шагу ступить.
– Ари, – спешно приближаясь к замершей в коридоре девочке, зовет ее Алма.
Девочка переводит полный страха и мольбы взгляд на самого близкого человека.
– В чем дело, Люси? – тихо спрашивает няня у служанки, приобнимая за плечи подопечную.
– Граф потребовал, чтобы госпожа явилась на ужин, – быстро отвечает служанка. – Он сегодня вернулся злой, словно порождение хаоса, – понизив голос до еле слышимого шепота, добавляет она.
Услышав, что граф явился домой в скверном расположении духа, Алма поджимает губы, в глазах проступает тревога за подопечную.
Всем слугам прекрасно известно, чем это может обернуться для маленькой госпожи.
Хоть граф и старался не срываться на дочери в присутствии слуг, скрыть от них жестокое обращение с дочерью не смог. Ари часто ловила на себе взгляды слуг, полные жалости и говорящие о том, что они все видят и замечают, но, увы, помочь не в силах.
Синяки на теле Ари не всегда удавалось скрыть от посторонних. Ведь лекаря никто не вызывал, чтобы залечить последствия графского гнева. Слишком это накладно. Да и ни к чему – само заживет. Синяки на теле дочери – не тот повод, по которому граф стал бы платить лекарю. Как итог, всем в особняке было известно положение, в котором находилась она.
– Пойдем, милая, не будем еще больше злить твоего отца, – обращается Алма к дочери графа.
– Ты пойдешь со мной? – дрожащим голосом спрашивает Ари у няни.
– Конечно. Я буду рядом, – успокаивающе погладив девочку по ярко-рыжим волосам, мягко отвечает та.
Близость няни и ее поддержка придают Ариелле сил и смелости. Она смаргивает непролитые слезы, расправляет плечи и, сделав глубокий вдох и выдох, направляется в столовую. Истинная аристократка.
Следом, чуть отставая, идет преданная Алма.
Стоит Ари появиться в столовой, как звук столовых приборов замолкает. Два похожих взгляда – отца и сына – впиваются в склонившуюся в изящном поклоне девочку.
– Приветствую вас, отец. И приношу извинения за опоздание, – ровным голосом, словно это не она только что тряслась от страха в коридоре, произносит Ари.
– По какой причине ты опоздала на ужин? – недовольно интересуется у дочери граф Белфрад.
– Я читала.
Услышав смешок брата, Ари кидает на него быстрый взгляд. Нияра веселит ситуация, в которой оказалась сестра. Более того, ему явно хочется еще больше подкинуть дров в костер, чтобы сильнее распалить злость отца на рыжее недоразумение, которое все считают его сестрой.
Сам Нияр Белфрад, не раз говоривший вслух об этом, отказывался даже мысленно называть Ариеллу сестрой.
– Я же говорил. Эта книжная моль днями и ночами напролет читает. Все хочет казаться умнее, чем есть на самом деле, – брезгливо кривя полные губы, говорит Нияр и с азартом, свойственным только заядлому игроку, ждет развития событий. Ари видит это в его глазах.
– Что же ты такого читала, что забыла про мой приказ явиться на семейный ужин? – все так же сверля дочь тяжелым взглядом, спрашивает граф.
– Историю нашего королевства, – опустив глаза в пол, отвечает Ари.
– В твоей книжке написано, что бывает с теми, кто смеет нарушать приказы?
Ари отрицательно качает головой. Она знает: что бы она ни ответила, итог один. Граф ищет только повод. Точнее, он уже его нашел. Она опоздала на ужин, и за это придется понести наказание.
– Раз чтение книжек для тебя важнее, чем ужин с отцом и братом, то сегодня ты останешься голодной. Не смей кормить ее, Алма, иначе я не посмотрю на годы твоей службы и выставлю на улицу. Поняла?
– Как прикажете, господин, – спокойно отвечает Алма, склонив голову.
Удовлетворившись ответом, граф снова смотрит на дочь.
– Иди к себе в комнату и не смей до утра оттуда выходить.
– Хорошо, отец, – не веря своему счастью, послушно отвечает Ари.
– Уйди с моих глаз! – В последний раз посмотрев на дочь, так сильно похожую на покойную жену, сердце которой он так и не сумел покорить, граф отворачивается. Берет вилку и со злостью втыкает ее в кусок истекающего соком мяса.
– Нужно было высечь ее за непослушание, – говорит недовольный исходом Нияр, когда Ари собирается повернуться в сторону выхода.
– Не тебе это решать. Ешь, – подняв на сына тяжелый взгляд, сурово говорит граф.
Нияр (всегда хорошо чувствующий отца и знающий, когда можно что-то говорить, а когда следует закрыть рот и помолчать), бросив на сестру полный ненависти взгляд, послушно смолкает. Ариелла же в некотором замешательстве от поведения отца спешит покинуть столовую.