Прихожу в себя с гудящей головой и ноющей болью в виске. Несмотря на не самое лучшее состояние, память быстро воспроизводит причину, по которой я отправилась в отключку.
Граф Белфрад ударил меня. И не один раз.
Стоит вспомнить об этом, как кулаки сами собой сжимаются, а в душе разрастается пожар.
Сказать, что я разозлилась, – это вообще промолчать. Я в бешенстве! Единственное мое желание сейчас – убить сволочь. Я никогда никому не желала зла или смерти, но готова пересмотреть свои убеждения. Граф Белфрад как минимум заслуживает порки. Самой унизительной и болезненной. Он бил жену, любовь которой не сумел заслужить. Теперь, сложив воедино разрозненные воспоминания Ариеллы, я это четко знала. Бил дочку, которая не могла дать сдачи. А теперь посмел ударить меня!
Мерзавец!
– Ари.
Обеспокоенный голос Алмы вынуждает открыть глаза. Сосредоточиться на лице склонившейся надо мной няни удается не с первого раза. Видимо, неслабо я приложилась о край стола.
– Ох, милая… мне так жаль… – аккуратно прикладывая смоченное чем-то полотенце к моему пострадавшему виску, говорит женщина. – Никогда еще не видела графа в таком бешенстве. Думала, убьет тебя.
Вместо ответа только морщусь. Во-первых, голова болит, а во-вторых, что тут скажешь. Графа я и правда знатно разозлила. Только ни капли об этом не жалею. Молчать и трястись перед ним не стану. А посмеет еще раз на меня руку поднять, сама его чем-нибудь огрею.
Я стараюсь настроить себя воинственно, подавить, искоренить страх, что начал зарождаться во мне и подпитываться воспоминаниями Ариеллы. Ведь если смотреть правде в глаза, то я не в том положении, чтобы вступать в противостояние с отцом Ари. Он граф. Мужчина. А я попаданка. Девушка. И мы в мире, где слово мужчины в сто раз ценнее слова женщины.
Да и физически граф куда сильнее меня. На моей стороне только элемент неожиданности. В открытую же против него мне не выстоять даже при самом лучшем раскладе.
Нерадостные мысли прерывают вспышки чужих воспоминаний. Перед глазами мелькают чьи-то лица, события. Все это проносится с такой скоростью, что начинает кружиться голова и к горлу подкатывает тошнота.
Прикрываю глаза и пережидаю приступ.
Алма в это время продолжает обтирать мое лицо.
Как только становится легче, снова открываю глаза.
– Лучше? – спрашивает няня.
– Вроде да, – сиплым голосом отвечаю ей.
– Я добавила в воду заживляющей настойки. Так рана быстрее затянется.
– Спасибо, Алма.
Няня кивает. Некоторое время молчит, из-под ресниц разглядывает мое лицо, отчего я внутренне напрягаюсь, но вида не подаю. Затем, тяжело вздохнув, она начинает говорить.
– Тебе нужно быть осторожнее с графом, девочка. Он далеко не дурак. Будешь продолжать так смело себя с ним вести, заподозрит, что с тобой не все ладно. Ариелла никогда бы не осмелилась открыто перечить отцу. Она его очень боялась.
От слов Алмы у меня перехватывает горло, а в груди холодеет от страха. Неужели догадалась?
– Что ты имеешь в виду? Что граф может заподозрить? – стараясь сохранять внешнюю невозмутимость, спрашиваю я.
– Догадается, что ты не Ари, – глядя мне прямо в глаза, без тени сомнений отвечает Алма.
Ну вот и все… она все поняла. Никудышная из меня актриса вышла…
– Как давно ты догадалась?
– В тот момент, когда омывала тебя. Я с самого рождения знаю Ариеллу. И ее тело знаю. У нее на пояснице небольшое родимое пятно. А у тебя его нет. Да и ведешь ты себя совершенно по-другому.
Так и знала, что она догадывалась. Будь иначе, было бы странно. Она вырастила Ари, кому как не ей знать ее лучше всех.
– Почему ты молчала? Почему не спросила меня напрямую? – тихо спрашиваю, внезапно испытывая вину.
– Боялась. – Бросив в таз полотенце, которое все это время сжимала в руках, женщина садится на край кровати и на миг прикрывает глаза.
– Чего? – уже догадываясь, все же уточняю я.
– Боялась услышать, что моей Ари больше нет, – надломленным голосом отвечает Алма, открыв глаза.
Она смотрит на меня с надеждой, хотя в глубине души чувствует, что Ари нет в живых.
– Мне очень жаль, Алма, – сочувственно говорю ей. От охвативших меня эмоций сердце в груди болезненно ноет.
Алма вздрагивает от моих слов. Ее плечи поникают, горбятся, словно на них опустилась непосильная ноша.
– Как… как ее не стало?
– Я точно не знаю. Я нашла ее в лесу, у ручья. Она уже была мертва. А потом, когда я к ней прикоснулась, она стала исчезать. Превратилась в золотую пыль, которая окутала меня. Я потеряла сознание, а в себя пришла уже тут, лежа в кровати, – с трудом справившись с эмоциями, коротко описываю ей свое появление.
– Ты и раньше была похожа на Ариеллу? Или ты изменилась после… золотой пыли? – запнувшись, интересуется она.
– Я всегда выглядела так, как сейчас. Когда я увидела Ариеллу, то очень испугалась. Наше сходство повергло меня в шок. В моем мире нет магии, и я даже представить себе не могла, что когда-нибудь попаду в другой мир.
– Другой мир? – с удивлением переспрашивает Алма.
– Я не из вашего мира. Каким-то образом я перенеслась в ваш мир и очутилась в лесу. Там и нашла Ариеллу.
– Бедное дитя, – с сочувствием произносит Алма. – Как же ты, наверное, была напугана…
– Мне было страшно, но память Ариеллы и твоя забота помогли мне не впасть в отчаяние. Я очень благодарна тебе, Алма. За все, что ты делаешь для меня, и за то, что делала для Ариеллы.
– У тебя есть ее воспоминания?
– Частичные. Воспоминания Ари всплывают неожиданно, и они разрозненны. Я не всегда могу собрать их в единое целое. Но о тебе я узнала из ее воспоминаний. Ари тебя очень сильно любила.
– Моя девочка… – Всхлипнув, Алма закрывает лицо руками. Ее плечи начинают вздрагивать из-за слез. Она оплакивает ту, кого растила и любила как собственное дитя.
Мне хочется обнять, как-то утешить, разделить с ней боль утраты, но я не решаюсь к ней прикоснуться. Боюсь, что она отвергнет меня. Ведь теперь она знает, что я не Ариелла.
Я даю Алме время выплакаться. Ей это необходимо. Потерять дорогого человека всегда больно и тяжело. Не знаю, сколько проходит времени, прежде чем няня Ари успокаивается. Но когда у нее кончаются слезы, она решительным голосом произносит:
– Это граф во всем виноват. По его вине Ари погибла. И я никогда ему этого не прощу! Как и не допущу, чтобы он и тебя свел в могилу! Кем бы ты ни была, я не чувствую в тебе зла. И ты сильнее Ариеллы, ты сможешь выстоять, сможешь выжить в нашем мире. Я помогу тебе. Во всем. Можешь рассчитывать на меня.
Теперь настала моя очередь реветь. Искренние слова Алмы и ее желание помочь мне, той, которую она совсем не знает, трогают до глубины души. Я опасалась, что как только ее подозрения подтвердятся и Алма поймет, что я не Ари, она отвернется от меня. Но она не только не отвернулась, она готова помогать мне и защищать от графа.
– Спасибо, – сквозь слезы шепчу я.
– Ну что ты, милая, не надо, не плачь, – тут же спешит утешить меня добрая женщина.
Как только она обнимает меня, моя выдержка заканчивается. Я начинаю горько плакать. Алма гладит меня по волосам, спине. Обещает, что все будет хорошо. Что она будет рядом.
Постепенно в ее теплых материнских объятиях я успокаиваюсь. На душе становится спокойнее. Тревога отступает. Я чувствую облегчение оттого, что открылась ей. Теперь я в этом мире не одна. Я верю Алме, чувствую, что она не предаст. Будет верна мне так же, как была всегда верна Ариелле, а до этого и ее матери.
Мы говорим почти всю ночь. Я рассказываю о своем мире, о себе, о родителях. А она рассказывает мне об этом мире, об Ари и о своей непростой судьбе.
Так я узнаю, что чудом не умерла в лесу. Лес, в котором я оказалась, здесь называют мертвым. Там не живут звери, не вьют гнезда птицы, не ездят путники. А все потому, что тот ручей, из которого я так мечтала напиться, ядовит. И вся ягода, что растет в том лесу, тоже ядовита.
Возможно, именно с помощью воды из того ручья Ариелла и отравилась, когда поняла, что не сумеет скрыться от посланной отцом погони.
Еще я узнаю, что Лана, которую я ошибочно приняла за служанку, таковой вовсе не является. Она дальняя родственница Ариеллы. Когда родители Ланары Сфилл внезапно погибли, граф Белфрад выразил желание забрать сиротку под свое крыло.
Сей благородный жест был вызван отнюдь не проснувшейся жалостью. Это был чистый расчет. Родители Ланары оставили ей приличное наследство, которое за десять лет проживания Ланы в доме графа он успешно растратил. Вместо госпожи Лана превратилась чуть ли не в служанку в доме родственников. Графа Белфрада совершенно не интересовала жизнь Ланы. Он кормил ее, давал крышу над головой, и на этом все. Бедной девушке жилось даже хуже, чем Ари.
Ариеллу обучали этикету, танцам и другим важным для аристократки знаниям. Граф выделял деньги на одежду для дочери. Пусть немного, не так, как положено, но все же выделял. Лана же донашивала платья за Ариеллой. И никто ничему девушку не учил. Ей частенько приходилось самостоятельно убираться в своей комнатке, стирать свои вещи, есть на кухне со слугами.
Она не жаловалась, но это было неправильно.
Но самое ужасное, Лана взрослела. Она превращалась в красивую девушку, которую нужно было выдать замуж. А чтобы это сделать, нужно иметь приданое. А его нет. Граф потратил все. И теперь Лане светило прожить жизнь в одиночестве или выйти замуж за того, кто готов будет взять ее, бесприданницу, просто так.
К тому же, как рассказала мне Алма, сочувствуя всем сердцем бедной девочке, Лане стал оказывать недвусмысленные намеки Нияр. И няня очень переживала, что он может не принять отказ и взять силой то, что Лана так не желает ему давать.
Теперь, сложив всю имеющуюся у меня информацию, я поняла, почему Лана так боится Нияра. И почему согласилась выполнить его приказ – отравить меня.
Но в самый последний момент она не смогла этого сделать. Страх за свою жизнь и будущее отступил, когда Лана осознала, что я могу умереть. И виноватой в этом будет она. Пусть Ариелла и не была дружна с Ланой – они почти не общались, – дочь графа никогда не обижала ее. Ари самой жилось немногим лучше. Возможно, именно поэтому Лана остановила меня, не дала выпить отраву.
Как же все непросто… Мне следует думать о себе, о том, как вернуться домой, а я переживаю за судьбы Ари и Ланы. Чем больше я нахожусь в этом мире, тем глубже проникаюсь чужими непростыми судьбами. Уже сейчас мне будет очень непросто расстаться с Алмой. А каково будет ей, даже не могу представить.
Она потеряла Ари, но появилась я. Девочка из другого мира, как зеркальное отражение похожая на ту, кого Алма растила с рождения.
Что будет с ней, когда и я уйду?
На душе было паршиво. Теперь я переживала не только о собственной сохранности, но и о Лане. Нияр мог разозлиться, узнав, что она не выполнила его приказа.
Голова снова разболелась, вынуждая меня прикрыть глаза.
– Поспи, Арина. Набирайся сил. – Алма назвала меня моим настоящим именем, и это вызвало легкую улыбку на моих губах.
Сжав в знак поддержки мою ладонь, женщина встала с кровати, взяла таз и, сказав, что скоро вернется с ужином, ушла.