– Я не ослышался? Не показалось?
Первый опёнок вздохнул на пеньке.
Переборол и жару, и усталость,
И задрожал у меня на руке.
Что ж, молодёжь и лиха, и беспечна,
Голову любит подставить она.
Нет бы молчать, да и жить себе вечно
И получать за покой ордена.
Нет, нарывается снова и снова,
Лезет всё время она на рожон.
Так повелось от рожденья Христова,
Так продолжается с древних времён.
Но успокоенность – страшная штука.
Только сомкни на мгновенье уста,
Тут и настигнет безжалостно мука,
Так же поднимут на крест, как Христа.