Полковник Каширин вставал рано и одним из первых приходил на работу; это вошло у него в привычку. В ранние утренние часы работа спорилась, мысль работала четко и остро, поэтому наиболее трудные вопросы дня он с вечера откладывал на утро. Сегодня полковник пришел еще раньше обычного и, к своему удивлению, застал у себя в приемной Никитина. Он с любопытством посмотрел на майора и понял, что в этот необычный час его привели сюда вопросы, требующие неотложного решения.
Они сели на диван. Видя, что Никитин чем-то обеспокоен, полковник умышленно устранил между собой и майором строгое поле письменного стола. Так было лучше, и разговор мог быть непосредственнее и проще.
Каширин закурил и, зная, что Никитин в минуты особой сосредоточенности любил, как он говорил, подымить, предложил майору папиросу.
Никитин последовательно рассказал все события вчерашнего вечера. Пока это были только факты. Полковник ждал обобщений и выводов.
Говорить умеют многие, уменье слушать – достоинство немногих. Полковник в совершенстве владел последним. Никитин чувствовал, как каждое его слово, точно зерно, падая на благодатную почву, прорастало сильным ростком встречной мысли, живой и плодотворной.