Таня в задумчивости помогла тёте Вале убрать со стола. Дядя Саша вышел – за ним зашёл сосед погулять с собакой.
Когда вся посуда была перемыта, тётя Валя позвала Таню рассматривать старые фотографии. Они не возвращались в разговоре к инциденту за столом. Таня ни о чём не спрашивала тётю Валю, только иногда ловила на себе её сочувствующий и всё понимающий взгляд.
Они начали с детских фотографий Славика, и Таня с удивлением обнаружила, что были среди них такие, которые она и не видела никогда. Когда она навещала Мариных в Ташкенте, они в основном болтали о прочитанных книгах, просмотренных фильмах, о событиях в школе. И тут Таня поняла, что хотя они были вместе в садике и потом в школе, она уже и не помнила, каким был Славик, когда был маленьким.
С новым чувством рассматривала она этого мальчика, темноглазого и темноволосого – вот он шагает за руку с молодым дядей Сашей и ест мороженое. Вот улыбается беззубой улыбкой на даче у бабушки. И Таня вспомнила, как в сентябре, возвращаясь в школу после летних каникул, Славик приносил выращенные бабушкой цветы и угощал всех чёрными семечками подсолнухов. Это был просто большой срезанный жёлтый цветок, но им он казался самим воплощением солнца и лета, когда они выбирали оттуда семечки и грызли их во время перемены во дворе.
Это были далёкие воспоминания детства, когда Таня не задумывалась над тем, какие у них отношения. Славик был просто другом, одноклассником. А теперь? Как он к ней относится? Как она относится к нему? Она приехала за ответами, а получила ещё больше вопросов.
Потом они звонили Таниным родителям. Те приникли к экрану и были похожи на сросшихся головами сиамских близнецов. Тётя Валя благодарила их за гостинцы, а те её за то, присматривают за Таней, как сказал Владимир Леонидович.
– Да что за ней присматривать! Она уже такая большая! – засмеялась тётя Валя.
– Большая-то большая, а присмотр ей не помешает, – и он подмигнул.
Таня сделала ему большие глаза, чтобы не сказал ничего лишнего. Но разговор уже перешёл на Славика – где он работает, чем занимается.
Между тем Славик всё не возвращался. Таня с тётей Валей уже закончили звонок, и Таня сказала, что пойдёт ещё почитает на ночь. Она вспомнила, что Маша звала Славика остаться у неё ночевать, и подумала, что бессмысленно ждать его сегодня.
Но он пришёл. Когда уже стемнело, и дядя Саша вернулся с прогулки, тётя Валя позвала его спать. Они ушли, пожелав Тане спокойной ночи. Таня сидела на кровати Славика и читала, когда услышала, как во входной двери повернулся ключ.
Она оторвалась от книги, и в ту же минуту Славик появился в комнате.
– Я думал, что ты уже спишь.
Они смотрели друг на друга, как будто видели впервые.
– Таня, я должен тебе всё объяснить. Извини, я не рассказал тебе про Машу.
Таня молча смотрела на него, а потом сказала:
– Ты не обязан мне ничего объяснять. Извини, я тоже тебя ни о чём не спросила, когда ехала. Но ничего страшного не произошло. Надеюсь, я не смутила Машу.
– Нет, Машу ничем не смутить! – ответил Славик.
И они вдруг рассмеялись.
Он сел на другой край кровати и спросил:
– Тебе удобно здесь?
– Да, у тебя очень уютная комната.
– Мне кажется, уютной она стала, только когда в ней поселилась ты. Мама говорила, что эта комната больше напоминает берлогу, чем жильё цивилизованного человека. Когда я узнал, что ты приезжаешь, мне пришлось здесь немного… ммм .. прибраться.
И они снова засмеялись.
– Хочешь, завтра пойдём гулять? – спросил Славик немного помолчав.
– Конечно, хочу.
– Тогда спокойной ночи и до завтра. Если что-нибудь понадобится – я сплю здесь в зале. Позови меня.
– Хорошо, спасибо тебе большое. Спокойной ночи.
Так закончился этот вечер. Славик вышел, и Таня слышала, как он пошёл в душ. Но она уже закрыла дверь и долго лежала потом в темноте, думая над тем, как прошёл первый день её приезда.
А на следующий день пошёл дождь. Сначала он только моросил, и дядя Саша шутил, что Таня ехала в лето, а приехала в зиму. И Таня согласилась, что в Израиле как раз такая зима. Пока они завтракали, Таня смотрела, как лёгкие капли бегут по стеклу, и думала, что она привезла ботинки и куртку, и поэтому никакой дождь ей не страшен.
Когда они со Славиком вышли на улицу, то было даже здорово идти под зонтиками и оглядывать с восторгом этот новый, чисто вымытый город. Но потом начался настоящий ливень! Танин зонтик в два счета сломался, хотя она уверяла, что он выдерживал бури и похлеще в Израиле – с морским ветром и градом.
– Балтика это тебе не Средиземноморье, – ответил на это Славик.
Они какое-то время шли под одним зонтом, но из-за этого зонта и дождя, заливающего все вокруг, всё равно ничего не было видно. Они решили вернуться домой.
Вокруг шли люди в дождевиках, которые Таня видела впервые. В Ташкенте так не одевались – там просто носили куртки и зонты. И в Израиле также. Славик ей объяснил, что в Питере дождь может лить неделю, все промокает под таким дождём. А дождевик очень удобен – снял его и ты сухой. Можно зайти в метро, в кафе и не сидеть в мокрой одежде.
Дома тётя Валя пекла пирожки, и они подсели к ней за маленький кухонный столик помогать. Танины ботинки сохли под окном. Зонтик пришлось выбросить. Они решили, что предпримут ещё одну вылазку ближе к вечеру.
– Кстати, если не хотите никуда далеко ходить, – проинформировал их дядя Саша, – сейчас вроде неплохая выставка в музее Фаберже.
Туда и отправились Таня со Славиком, когда после обеда дождь перестал лить. И хотя солнце так и не выглянуло в тот день из-за туч, они собрались и вышли на улицу.
Дорогой Славик рассказывал про свою работу. Таня слушала и кивала – всё это ей было очень интересно. Но ещё интереснее казался ей он сам. Иногда Таня поднимала голову и внимательно смотрела на своего друга детства. Ей хотелось проверить, много ли от прежнего Славика осталось в этом парне, который уверенно вёл её по улицам знакомого ей лишь по книжкам города. Он чувствовал себя здесь вполне своим, и Таня на какой-то миг даже позавидовала ему в этом. Она не могла похвастаться, что также смело чувствует себя в Израиле.
Выставка и в самом деле была великолепна. Знаменитые миниатюры поражали своим изяществом, и невозможно было поверить в то, что они были сделаны более века тому назад. Маленькие механические фигурки, роскошные помпезные украшения на знаменитых яйцах прославленных мастеров, поглотили всё Танино внимание. Она задумчиво кивнула Славику, заглядевшись на маленькое креслице, отделанное золотом и инструктированное драгоценными камнями, когда он поинтересовался, нравится ли ей здесь.
Целый мир открывался в этих залах музея – мир кропотливой и аккуратной работы, мастерства, передававшегося из поколения в поколение.
– Знаешь, – вдруг сказала Таня, – если и стоит что-либо делать в этой жизни, то именно так, с такой отдачей и таким старанием. Ты понимаешь, что они шагнули далеко за рамки своего времени?
– Да, – сказал он и молча смотрел в её горящие глаза.
– Что? – удивилась Таня. – Что ты так внимательно смотришь?
– Я очень рад, что тебе понравилось, – помолчав ответил Славик.
И они ещё какое-то время бродили по уютным залам этого удивительного места. Что-то невидимое летало над ними, как будто какая-то мысль, одновременно пришедшая к ним обоим вместе, ещё не совсем сформировавшаяся, но прекрасная в своем зарождении.
После они зашли в магазин шоколада, который был как раз по пути домой, и накупили конфет. Позже, сидя на маленькой кухне Мариных, они пили с этими конфетами чай и рассказывали родителям Славика о музее.