После трех часов и восьмидесяти папок с отчетами Лоуренс откинулся на спинку стула и сказал:
– Сдаюсь! Я вообще не понимаю, что именно мы ищем.
– Подстроенные случаи, – спокойно ответила Сид, указав на стопку папок, которая еще ждала впереди.
– Так это шестьдесят с чем-то процентов от всех случаев, которыми мы занимались, – заметила Труди. – И ни один из тех, которые расследовал Дар, не стоят того, чтобы нанимать убийц.
Главный следователь устало кивнула. Дарвин отметил, что во время чтения она надевала очки в тонкой оправе.
– Ну, – сказал он, – по крайней мере, нельзя пожаловаться, что читать было скучно.
– Да, заявления пострадавших – настоящие шедевры, – кивнула Сид. – Вот например: «Телеграфный столб быстро приближался. Я попытался свернуть с его пути, но он врезался в мою машину».
Труди открыла свою папку.
– А вот одно из моих любимых… «Я был за рулем уже сорок лет, а потом случайно заснул и попал в аварию».
Дарвин вытащил еще один листок со старым заявлением.
– А вот тут преступник никогда не слышал о Пятой поправке[16]… «Этот парень был повсюду. Мне пришлось несколько раз выкручивать руль, прежде чем я сбил его».
Лоуренс фыркнул и зарылся в свою папку.
– А мой истец слишком часто смотрел «Секретные материалы»… «Невидимая машина появилась ниоткуда, врезалась в мою машину и исчезла».
– У меня тоже есть такой загадочный случай, – вспомнила Труди и пролистала свою папку. – Вот… «Авария произошла оттого, что передняя дверца чужой машины неожиданно выпрыгнула из-за поворота».
– Я сам не люблю такие ситуации, – согласился Дарвин.
– А вы заметили, как жертвы аварий любят сваливать вину на других? – спросила Труди. – Вот типичный пример: «Пешеход, которого я не заметил, врезался в меня, а потом упал под колеса».
– Но они довольно честные ребята… по-своему, – заметил Лоуренс. – Я помню заявление одного типчика: «Возвращаясь с работы, я повернул к чужому дому и врезался в дерево, которого у меня нет».
Заглянув в свои бумаги, Труди захихикала и прочитала:
– «Я съехал с обочины, взглянул на свою тещу и проехал сквозь ограждение набережной».
– Ну, этого парня я могу понять, – пробормотал Лоуренс.
Труди перестала хихикать и сурово посмотрела на мужа. Сид внезапно громко рассмеялась.
– А вот вам и преднамеренное убийство. «Пытаясь убить муху, я врезался в столб».
– По-моему, мы тупеем, граждане, – заметил Дарвин, взглянув на часы.
– Начинаем тупеть, – поправила Труди, оглядывая стопки папок со случаями мошенничества. – Ну что, есть здесь что-то подходящее?
– Мне кажется, два случая подходят, – ответил Дар, вытягивая несколько папок из общей кучи. – Помните случай с арматурой на шоссе 1–5, в мае?
– И что это? – не поняла Сид.
– Арматура – это стальные прутья, которыми армируют бетон… ну, укрепляют, – объяснил Лоуренс.
– Я знаю, что такое арматура! – обиделась главный следователь. – Я спрашиваю, что за случай?
– Двадцать третье мая, – сказал Дарвин, проглядывая отобранную папку. – Шоссе 1–5, двадцать девятая миля к северу от Сан-Диего.
– О господи, – вспомнил Лоуренс. – Ты просматривал видеозапись, а я приехал туда одним из первых. Кошмар!
Сидни молчал ждала объяснений.
– Парень-вьетнамец, три месяца назад приехавший в Штаты со своей семьей – восемь детей, – работал шофером у цветовода. Он водил один из фургончиков «Исудзу», у которых двигатель находится под сиденьем водителя, а впереди – только плексиглас в тонкой жестяной рамке, – начал рассказывать Лоуренс, морщась от вставшей в памяти картины. – Он ехал за грузовиком с открытым кузовом, который принадлежал одной из строительных компаний Ла-Джоллы – «Барнет конструкшен». Обычный семейный бизнес. Собственно, владелец фирмы, Билл Барнет, и был за рулем грузовика.
– И эта арматура торчала из кузова? – поинтересовалась Сид.
– На восемь футов, – ответил Лоуренс. – Конечно, на ней висели красные тряпочки, но… – Он умолк и тяжело вздохнул. – Этот бедолага вьетнамец ехал со скоростью пятьдесят пять миль в час, когда перед Барнетом неожиданно вынырнула машина, и он ударил по тормозам. Очень резко.
– А вьетнамец не успел, – предположила Сидни. Дар покачал головой.
– Успел, но тормоза отказали. Вытекла тормозная жидкость.
Сид переглянулась с остальными – такой тип повреждений встречался редко.
– Арматура пробила переднее стекло фургона и пронизала парня в четырех-пяти местах, – продолжил Лоуренс. – А потом вытащила его, нанизанного на прутья, из фургона через разбитое ветровое стекло. Грузовик Барнета не остановился, а просто притормозил. Во время инцидента скорость упала до тридцати миль в час, но потом он поехал дальше, а этот несчастный сукин сын продолжал болтаться на железных прутьях… Ему пробило лицо, горло, грудь, левую руку…
– Но он был еще жив, – заметил Дар.
– Некоторое время, – кивнул Лоуренс. – Барнет не знал, что делать, но ему хватило ума не жать на тормоз снова. Иначе этого беднягу, мистера Фонга, насадило бы на арматуру еще сильнее. Потому Барнет свернул на обочину и очень медленно сбросил скорость. Несчастный Фонг так и остался висеть.
– Естественно, это не столкновение по вине водителя, – заключила Сидни. – Особенно если учесть, что пострадавший был позади грузовика.
– Мы тоже так думали, – сказала Труди. – Но когда Дар восстановил картину происшествия, то вышло, что один водитель определенно виноват. Движения на дороге почти не было. И тут внезапно перед носом грузовика появляется белый пикап, резко тормозит, а потом набирает скорость и уносится по боковой дороге.
– Ну и что? – удивилась Сид.
– Понимаешь, – начала объяснять Труди, – эта боковая дорога была с правой стороны. Грузовик ехал по крайней левой из пяти полос. Движения почти не было, и жертва, мистер Фонг, совершенно легко могла ехать по другому ряду, а не впритык за грузовиком. Это слишком похоже на инсценировку…
– Едва ли они рассчитывали на то, что «жертва» погибнет или покалечится, – сказала Сид. – Видимо, они полагали, что арматура повредит фургон, за что строительной фирме придется выложить денежки. Мистер Фонг вряд ли ожидал, что напорется на прутья и будет на них еще долго трепыхаться. Он умер?
– Да, – кивнул Лоуренс. – Через три дня, не приходя в сознание.
– Компенсацию выплатили? – спросила главный инспектор.
– Два с половиной миллиона, – ответила Труди.
– Фирма Барнета едва сводила концы с концами, – вздохнул Лоуренс, – и на общую сумму рисков по договору страхования он мог выделить совсем немного. Эта компенсация разорила его.
Сидни заглянула во вторую папку.
– Следующий случай у тебя тоже отмечен красным флажком, – напомнил Дар. – На шоссе 1–5. Самое настоящее подстроенное столкновение. Виновник происшествия, мистер Фернандес, сидел за рулем большого старого «Бьюика». Он уже три раза получал страховку по временной нетрудоспособности, и восемь раз его иски не удовлетворяли.
– Но этот тоже закончился трагически? – уточнила Сид.
– Да. Сперва все шло как задумано. Перед «Бьюиком» неожиданно появился пикап и резко затормозил. Жертва мошенничества, новый «Кадиллак», как и положено, ткнулась «Бьюику» в зад. А потом машина Фернандеса взорвалась…
– Я думала, такое случается только в кино, – заметила Сид.
– Как правило, – согласился Дар. – Но в ходе расследования я обнаружил в бензобаке «Бьюика» остатки самодельного устройства, состряпанного из батарейки. Оно должно было выдать искру при любом резком ударе по заднему бамперу.
– Убийство, – подвела итог Сид. Дар кивнул.
– Но в обоих случая адвокат – а адвокат был один и тот же – возбудил дело против обоих водителей и фирмы-производителя. Так что уголовного расследования по преднамеренному убийству не было, а все скатилось в разбирательство с производителями.
– Интересно, – сказала Сид, – по каким параметрам они отбирали жертву?
– По нескольким факторам, – ответила Труди. – Во-первых, машина должна быть дорогой…
– Особенно такой, у которой на бампере наклейка любой приличной страховой компании, – добавил Лоуренс.
– Желательно с пожилым водителем за рулем, – продолжила Труди. – У которого уже не такая хорошая реакция и который предпочтет перестраховаться и нажать на тормоз.
– Конечно, в их планы не входит убийство людей в намеченной машине, – вставил Дар. – Для сообщника в задней машине главное – получить какую-нибудь легкую травму. Например, повреждение шейных позвонков или нижнего отдела позвоночника, хотя страховые компании могут и придраться.
– Но классический случай инсценированного столкновения закончился смертью водителя, Фернандеса, – заметила Сид. – Да и случай с мистером Фонгом трудно инсценировать…
– Верно, – согласился Дар. – Едва ли найдется доброволец, желающий въехать в груду арматуры.
– Разве что это было его первое столкновение, – добавила Сид. – Или его заставили. А мистер Фернандес…
– Был найден в типичной для инсценировщика позе, – подхватила Труди. – Нырнул под рулевое колесо. Багажник «Бьюика» оказался забит мешками с песком. Обычно мошенники так делают, чтобы смягчить удар. Но все это сгорело, включая мистера Фернандеса, когда «Бьюик» взлетел на воздух.
– Компенсация?
– Шестьсот тысяч, – ответил Лоуренс.
– Теперь мы вплотную подошли к адвокату, который вел оба дела, мистеру Джорджу Мерфи Эспозито, – промолвила Сид.
– Он всегда приезжает на место происшествия раньше «Скорой помощи». – Труди засмеялась. – Эспозито даст форы любой машине «Скорой помощи», – сказала она. – Он нюхом чует, где будет авария, еще до того, как она произошла.
Сидни кивнула.
– Дарвин, как ты считаешь, мог Эспозито натравить русских на тебя?
– Моя интуиция говорит, что нет, – вздохнул Дар. – Эспозито – мелкая пташка. Он обычно работает с простыми случаями мошенничества по страховкам. Я не припомню, чтобы он брался за более сложные дела или вращался в высоких кругах, через которые можно выйти на русскую мафию.
– А это идея, – заметила Сид. – Кто из других юристов или докторов стоит на первом месте в вашем списке?
– Списке по делам о страховом мошенничестве? – переспросила Труди.
– Да.
– Кроме Эспозито, это Роже Вильерс, Бобби Джеймс Такер, Николае ван Дерван, Абрахам Уиллис… – начала Труди.
– Эй, – вмешался Лоуренс, – Уиллис умер.
– Когда? – удивленно поднял брови Дар. – Я свидетельствовал в суде против его истца всего месяц назад.
– В прошлый вторник, – сказал Лоуренс. – Под Кармелем. Его машина упала с обрыва.
– Да, все мы смертны, – вздохнула Сид.
– Эспозито начал судебный процесс от имени его семьи, – сказал Лоуренс.
– Профессиональная любезность, – фыркнула Труди. Сид встала и потянулась.
– Ну, мы пересмотрим отчеты Дарвина по этим случаям и попытаемся найти какую-нибудь зацепку.
Труди перевела взгляд с Сидни на Дара.
– Вы возвращаетесь в Сан-Диего?
Дарвин только покачал головой.
– На выходные, – сказала Сид, – мы будем скрываться от прессы в его хижине.
Брови Лоуренса взлетели вверх, и он многозначительно глянул на Дара, только что не подмигнул.
– Давненько ты туда никого не приводил, а, Дар? Ну, кроме нас.
– А у меня, кроме вас, никого и не было, – мягко улыбнулся Дарвин. – Похоже, это будет что-то вроде домашнего ареста.
Наступило молчание. Затем Труди спохватилась:
– Ах да… прежде чем вы уйдете… следователь Олсон…
– Сид, – попросила Сидни.
– Сид, – кивнула Труди и продолжила: – Вы не могли бы дать нам консультацию по поводу одной видеозаписи?
– Конечно, – согласилась Сид.
– О нет, Труди! – простонал Лоуренс и залился краской. – Господи…
– Нам нужно узнать мнение специалиста, – возразила Труди.
– Только не это, – ответил Лоуренс, снял очки и протер их носовым платком, смущаясь и багровея все сильнее.
– Запись длится около часа, – объяснила Труди, – но мы поставим на быструю перемотку. Дар, ты часто давал показания по таким делам. Меня интересует и твое мнение тоже.
Труди повела Дара и Сид в гостиную, где стояли телевизор с диагональю 60 дюймов и видеомагнитофон.
Запись началась с застывшего кадра, на котором была женщина средних лет, одетая в лайкровый спортивный купальник, шорты и теннисные туфли.
Затем картинка ожила. Женщина отошла от небольшого, средней руки, коттеджа и села в старенькую помятую «Хонду Аккорд». Камера выхватила лицо женщины крупным планом, но на ней были черные очки, а вокруг головы обмотан шарф, так что различить черты лица было затруднительно. В нижнем углу экрана мигали цифры – дата, часы, минуты и секунды.