Из пакгауза они выскочили вдвоем и что есть сил бросились к штабному вагончику. У входа в него Талеев, добежавший первым, остановился на секунду перевести дыхание. Тут дверь вагончика распахнулась, и прямо на журналиста шагнул мужчина в бушлате и тельняшке. Неожиданной встреча оказалась только для него. Гера к ней был готов. Поэтому, ни секунды не колеблясь, нанес сильный удар коленом в промежность мужику, а затем грубо впихнул его обратно в помещение. Там к пытавшемуся подняться с пола бандиту подскочил Анатолий, завернул за спину руки, заставив распластаться на животе, вдавил ему в спину колено и огляделся в поисках какой-нибудь веревки. Журналист протянул ему длинный кусок прочного шпагата, который обнаружил в раскрытом железном гардеробном ящике. Толя ловко связал руки мужика. Потом, подумав, крепко спутал и его ноги. Только затем он рывком посадил бандита на длинную скамейку.
Торпеда выглядел старше всех остальных своих подельников, ему было лет пятьдесят. Массивный торс бандита, короткая толстая шея и широкая приплюснутая голова создавали впечатление недюжинной силы. Он продолжал кривиться от боли в месте удара, но одновременно бросал по сторонам короткие взгляды из-под густых нависающих бровей, как загнанный зверь, лихорадочно отыскивающий малейшую возможность для нападения или побега. Так что его связанные ноги не выглядели вовсе излишней предосторожностью.
Талеев сразу почувствовал эту силу и понял, как нелегко будет добиться от такого главаря каких-нибудь признаний. Ничего похожего на «сыворотку правды», скополамина под рукой не было. Об этом же, наверно, подумал и Анатолий, решив взять на себя нелегкие обязанности дознавателя.
– Ты лучше погуляй за дверью, патрон, пока мы тут по-мужски побеседуем.
– Вы трупы, ублюдки!… – Дальше в речи Торпеды был один мат. Толя подобрал с пола грязную промасленную тряпку и с силой засунул импровизированный кляп в рот бандита. Поток словесных нечистот прекратился, сменившись на утробное рычание.
Журналист отошел к двери, а его напарник вытащил из-за пояса пистолет с длинным стволом и нанес бандиту несколько точно рассчитанных ударов рукоятью в область заушной впадины. Это было очень болезненное место, но Торпеда лишь дернул головой и напряг все мускулы в попытке разорвать путы на руках и ногах. Он даже привстал вперед со скамейки, и тогда Анатолий что есть силы ткнул стволом пистолета снизу вверх в нос бандита. Удар разорвал одну ноздрю и сломал носовую перегородку, отчего фонтаном хлынула кровь. Но, вероятно, ствол зацепил кляп и ослабил его, потому что Торпеде удалось вытолкнуть языком тряпку, и он всерьез попытался вцепиться зубами в лицо своего палача. При этом громогласный вой потряс стены вагончика. Анатолию с трудом удалось уклониться от нападения и ударом в висок временно обездвижить бандита.
Запыхавшийся и выпачканный кровью Анатолий еще раз повторил командиру:
– Иди-иди, погуляй, покури, осмотрись вокруг. Чувствую, что здесь придется применить самые экстраординарные способы…
Талеев задумчиво проговорил:
– Попытаться, конечно, придется. Вот только боюсь, что это – слишком крепкий орешек. Тебе не кажется, что он скорее сдохнет, чем произнесет что-то, кроме ругательств?
Его вопрос остался без ответа, потому что неожиданно распахнулась занавеска из второго помещения, и в прорабскую, пошатываясь, ввалился молодой мужик. Он осоловело хлопал глазами, пока взгляд не сфокусировался на развалившемся без чувств на скамейке окровавленном бандите. Отрешенность и непонимание сменились на удивление и жалость (!). Молодой сделал два неуверенных шага вперед и опустился перед скамейкой на колени. Из его рта вырвалось уж вовсе непредсказуемое:
– Торпе… Батя!!!
И Торпеда вдруг открыл глаза!
Талеев от двери быстро шагнул вперед, ухватил молодого мужика за волосы, резко поднял с колен и бросил на соседнюю скамью. Потом махнул рукой Анатолию, и они вдвоем ловко скрутили парня по рукам и ногам. Если молодой почти не сопротивлялся, то приходящий в себя главарь бешено матерился, брызгая по сторонам кровью, и пытался встать. Толя отыскал в железных ящиках у входа большой моток проволоки и прикрутил им Торпеду к толстой и прочной трубе, проходящей вдоль всего помещения у самого пола. Бандит обреченно затих.
Теперь журналист знал, каким способом заставить Торпеду сотрудничать!
– Ну что ж, – негромко проговорил он, – похоже, что мы действительно не сумеем ничего от тебя добиться. Ладно. Ты свой выбор сделал. Болото за рельсами, говорят, глубокое. Всех примет. Да и зачем тебе дальше жить? От всей твоей бригады осталось в живых два-три инвалида. Какая уж тут «работа»?! Но подручные в пакгаузе – это шестерки. Они не знают того, что интересует нас, не видели тех людей, с которыми ты наверняка встречался. – Бандит хранил упорное молчание, но Гера не обращал на это никакого внимания. – Совсем другое дело вот этот любопытный экземпляр! – Он указал на молодого мужика. – Это твоя правая рука. Он обязательно в курсе всего. Вот его мы сейчас и разговорим. С пристрастием!
Впервые бандит заговорил нормальным языком:
– Этот тоже ничего не знает. Он… как бы мой адъютант. Подай, принеси, проверь…
– Хорошо. Считай, что я тебе верю. Но мне почему-то кажется, что именно он особенно тебе дорог. Я не прав? – Торпеда угрюмо молчал. – А говорить за него будешь ты.
Теперь бандит и вовсе отвернул в сторону голову. Гера понимающе покивал.
– У нас очень мало времени, поэтому мы до предела ускорим процесс.
Талеев взял в руки моток проволоки, забрался на стол и привязал один ее конец к торчащему из потолка массивному крюку. На другом конце он быстро соорудил петлю и озабоченно проверил ее хорошее скольжение. Что-то, видно, не совсем понравилось журналисту, потому что он обратился к Торпеде:
– Да, проволока – это не хорошо намыленная веревка. Будет постоянно заедать, тормозить… Горло натрет. Но ведь нам и не нужно быстроты, верно? Не надо ломать шейные позвонки для ускорения смерти. Медленное удушение – это очень впечатляющая картина. Особенно для того, кто смотрит со стороны, согласен? Ну-ну. А если такой вот тряпичной куклой перед тобой будет дергаться родной сын, а?!
Таких рассуждений не могла вынести даже вконец очерствевшая душа бандита. Он снова зарычал, задергался всем телом, но и проволока, и труба оказались достаточно прочными. Тогда сквозь рев послышались истеричные вскрики:
– Я ничего не скажу, сволочи! Убийцы!! Ничего-о-о-о!!! Вы все сдохнете, сдохнете, сдохнете…
Журналист равнодушно пожал плечами. Они вдвоем с Толей поставили молодого мужика на скамью всего в метре от корчащегося Торпеды, надели на его шею проволочную петлю, и Гера еще раз окончательно отрегулировал по длине орудие мучительной и небыстрой смерти.
– А вот теперь, как я и обещал, мы ускорим процесс.
С этими словами Талеев повалил набок скамью, на которой стоял молодой мужик. В вагончике стало удивительно тихо. Петля не затянулась сразу, а застряла на каком-то из многочисленных изгибов металлической проволоки. Тело несчастного задергалось, он захрипел… Щелк! Это проволока под весом дергающейся нагрузки проскочила один сгиб и затормозила у следующего. Шея и лицо повешиваемого побагровели, на губах выступила пена, а хрипы стали более низкими и короткими. Не дожидаясь следующего щелчка, журналист повернулся к Анатолию:
– Пойдем на воздух, передохнем, покурим… А этот пусть попляшет. О, да он не только обоссался, но и обгадился! Фу, как неэстетично.
Оба вышли из вагончика и прикрыли дверь. На улице Талеев внимательно посмотрел на часы:
– Думаю, минут пять он еще продержится. Хотя… Как петля пойдет и проволока ляжет.
Истошный, нечеловеческий крик из вагончика раздался через сто секунд.
По щекам Торпеды катились слезы. Удерживающая его проволока разорвала тельняшку и глубоко врезалась в тело. Он не обращал на это никакого внимания, его безумный взгляд был прикован к искаженному гримасой страданий лицу сына. Анатолий быстро подхватил уже обмякшее и не сопротивляющееся тело под ноги, а Гера с трудом распустил затянувшуюся на горле проволоку. Уложив несчастного на стол, они вдвоем стали приводить его в чувство. Когда появились первые признаки оживления, Талеев присел на скамейку напротив привязанного к трубе бандита и спросил:
– Ну?
Через полчаса они знали все.
До недавнего времени воровство на железнодорожном узле Исакогорка носило характер хаотичный, единичный и неорганизованный. С воцарением в стране капитализма поток грузов в неперспективный регион резко сократился, даже практически иссяк. Поживиться по-крупному было нечем, а что за навар с килограмма гвоздей или пары промасленных шпал?!
Но страна потихоньку выходила из штопора, и даже в эти приполярные края потянулись приезжие бизнесмены, да и свои рокфеллеры зашевелились. В городах и поселках открывались частные магазины, кафе, рестораны, оживился строительный бизнес, выгодно стало иметь свое, пусть и небольшое, производство чего-нибудь. И потянулся поток товаров, продуктов, оборудования… Львиная доля доставок, ввиду почти полного отсутствия приличных дорог, легла на железнодорожный транспорт.
На крупные составы, обеспечивающие предприятия судостроения или оборонки, не замахивались: пропажу такого груза легко обнаружить и вычислить. Кроме того, у таких за спиной стояло государство, с которым, как известно, во все времена шутки плохи. Зато какую прекрасную добычу представляли сотни и тысячи небольших партий товаров, пересылаемых отдельными контейнерами или вагонами! Документация на них была примитивна и часто не состыкована: все-таки главной задачей поставщика, производителя и получателя у нас стал обман партнера. Так что даже если по прибытии на место недостачу обнаруживали, доказать что-либо в суде оказывалось совершенно невозможно. Да этим никто и не занимался, предпочитая или смириться с неизбежной «утруской» при перевозке, или платить «кому следует». Каждый бизнесмен решал этот вопрос по-своему.
На железнодорожном узле стали крутиться большие деньги. Рано или поздно кто-то должен был подчинить себе разношерстную массу мелких воришек, несунов, взломщиков контейнеров и угонщиков вагонов. Таким человеком стал Торпеда.
Сложные перипетии восхождения его на местный трон не интересовали Талеева. Нужная информация скрывалась в событиях последних одного-двух месяцев. Именно в это время Торпеду вычислили. И это была не милиция. Примерно месяц назад сюда, в штабной вагончик, явились два очень приличных человека и за пять минут «на пальцах» обрисовали Торпеде весь расклад его же воровского промысла. С цифрами, датами, связями и контактами, каналами реализации, откатами и барышами. Дознание было проведено добросовестно и профессионально, вплоть до имен высоких покровителей в силовых и административных структурах.
Пораженный бандит первое время мог думать только о том, каким именно способом он сейчас избавится навсегда от таких эрудированных гостей. Однако в какой-то момент, прислушавшись к тому, что предлагают они, неожиданно осознал, что не только ничего не теряет и ничем не рискует, но еще и получит весьма приличную сумму, «за беспокойство». Он постарался вникнуть.
Выходило, что незнакомцы никак не покушались на его «бизнес». Их интересовал как раз тот его участок, который Торпеда вполне сознательно не брал под свое «покровительство»: доставка оборудования для государственных судостроительных предприятий. Причем интересовал не на какой-то длительный срок или в больших объемах, а вполне конкретный груз на одном или двух определенных составах. Больше того, номера составов и сроки их прибытия в Исакогорку незнакомцам были известны.
Так чего же они хотят от него?! Ну, во-первых, из уважения: не желают «работать» на чужой территории без одобрения ее «хозяина». Это Торпеде уже понравилось. Во-вторых, просят помочь с квалифицированными специалистами по вскрытию вагонов, а главное, обеспечить полное восстановление разрушенных при таком вскрытии пломб и печатей. Эта методика у Торпеды была отлично отработана. Значит, «малой кровью» за приличным гонораром? Пожалуй, лишь один нюанс серьезно беспокоил бандита: в конечном счете судостроители и ремонтники обнаружат недостачу и молчать не станут. Перегрузочный пункт вычисляется элементарно, и тогда Торпеду не спасут никакие связи в местных правоохранительных органах.
Но тут бандит получил удивительное заверение: никакой недостачи не будет! Количество единиц груза, как и его объем, останутся абсолютно неизменными. И по поводу накладных ему беспокоиться нечего. Эти проблемы незнакомцы решат самостоятельно.
О чем еще они говорили? Да-да, было одно обязательное требование: его люди никоим образом не должны интересоваться подробностями операции и следить за действиями чужаков. Ха-ха! За свои многочисленные отсидки Торпеда прошел хорошую воровскую школу и понимал, чем могут грозить подобные нарушения. А эти ребята еще и так прочно держали его самого на крючке!
Нет. Они точно не из блатных. Уж он-то знает!
Пожалуй, русские. Может, и было в лицах что-то восточное, но говорили абсолютно без акцента, а кавказцы так не могут. Уж он-то знает, встречался.
Может, силовики? У нас таких вопросов не задают! Это все равно что попросить предъявить паспорт. Если бы посчитали нужным, сами показали удостоверение.
Да, конечно, он хорошо помнит даты обеих «совместных операций». Последняя была всего четыре дня назад. Его сын… в общем… он увидел – совершенно случайно! – груз, который интересовал незнакомцев. Несколько небольших плоских ящиков и два или три бидона с краской. Такие металлические, с крышкой, 50-литровые. Их заменили точно такими же, а те, что из вагонов, увезли на ручной тележке куда-то в сторону болота. Наверно, утопили.