«Это не дача показаний, а какой-то допрос!» – раздраженно думала Агата, сидя напротив арбитра, высоченного, рябого и абсолютно неприятного как внешне, так и по общению. Арбитр, одетый в потертый костюм, задавал одни и те же вопросы, причем делал это грубо, пытаясь подловить Агату на неточностях.
Разве так опрашивают свидетелей?
– Агата Эдуардовна, ну не волнуйтесь вы так, – говорил он с нахальной ухмылкой. – Вас что-то тревожит? Что-то в вашей истории не складывается?
– В моей истории всё складывается прекрасно. Я просто устала. Наша встреча длится уже второй час, – попыталась мило улыбнуться Агата, хотя орочья сущность требовала немедленно обратиться и впечатать ему кулак в лицо.
Он ещё и издевается?!
Общение проводилось в следственном управлении теневой юстиции, таком древнем и обшарпанном, что могло бы посоперничать по унынию с самим «Теневерсом», главной магической тюрьмой. В «Теневерсе» жилы стыли от одного только вида стен, за которыми скрываются самые темные монстры среди нечисти. Агата лично этого места не видела, но описания сыновей хватало с лихвой.
Здесь, конечно, было не настолько плохо, но всё равно очень и очень упаднически.
Общая безнадега чувствовалась повсюду. Старинное здание, которое выделили теневой юстиции, разваливалось на глазах. Маленькие комнатушки, переоборудованные под кабинеты, обвалившаяся лепнина. Скрипучие полы. Ветер, продувающий в щели старых окон.
Кстати, про «Теневерс».
Её муж, Серп Адрон, тоже был пленником тюрьмы. Не безвинным пленником, а преступником – ибо то, что он собирался сотворить со своими детьми, заслуживало особого наказания.
Агата никогда бы не смогла его простить. Пусть в ней и сохранилось к нему что-то доброе (ведь неспроста они прожили вместе столько лет), но простить и вновь довериться – точно нет. Она знала, что он пытался выпросить с ней свидание (безуспешно). Но всё равно никогда бы не согласилась.
Разве что прийти и плюнуть ему в лицо за предательство?
Нет, даже с этой целью не пошла бы. В её жизни больше не существует Серпа. Он мертв вот уже как несколько лет. И точка.
Арбитр пожал плечами:
– Ничего страшного, некоторые допросы продолжаются неделями.
– Допросы? – намеренно зацепилась Агата за слово. – С каких пор я перешла в разряд подозреваемых?
– Нет, что вы, что вы. Я в целом. Вы – наш свидетель.
– В таком случае, не понимаю, что мы мусолим? Я только за сегодня несколько раз повторила, что не видела моего мужа с того самого дня, как он якобы попал в автомобильную аварию. Как и все, я думала, что он скончался. Мы не пересекались до момента ритуала. И уж точно я не позволила бы ему проводить опыты над своими детьми! Сколько еще раз вы будете вызывать меня сюда и задавать одни и те же вопросы?!
– Не нервничайте вы так, Агата Эдуардовна, – елейным голоском попросил арбитр. – В вашем возрасте вредно перенапрягаться
«В вашем возрасте?!» – Агата вспыхнула до кончиков рыжих волос.
Ну всё. Ему конец. Какой, по его мнению, у неё возраст?! Преклонный? Да она в самом расцвете сил, по меркам орков – ещё молодая женщина. Другие орчанки замуж только-только выходят, а она уже троих сыновей вырастила.
Агата скрипнула зубами и хотела высказаться, но внезапно открылась входная дверь. Она не видела, кто вошел в кабинет, но лицо арбитра резко переменилось. Нахальство исчезло с него, будто стертое тряпкой. Он побледнел, глаза расширились, по рукам пошла нервная дрожь.
– Добрый… – начал было он, вскочив со стула, но был перебит:
– Семен Валерьянович, ценю вашу работу, но позвольте мне самому поговорить со свидетельницей.
Агата обернулась на смутно знакомый голос.
В дверях стоял пусть и чуть постаревший, но такой знакомый Макаров Илья.
Почему-то она столько раз себе представляла эту встречу. Еще тогда, до аварии. В своих фантазиях они то проходили мимо, словно чужие люди, то обнимались – как старые друзья, садились пить кофе (Илья непременно из огромной чашки, такой же, что была у него когда-то в кабинете), а потом часами напролет болтали обо всем на свете.
Но столкнувшись наконец в реальности, Агата поняла, что не может ни притвориться незнакомцами, ни подойти обнять. Во-первых, положение свидетельницы не позволяет, во-вторых, она не посмеет. Столько лет прошло – она ему чужая. Да и, наверное, не была своей. Только отчего в глазах так предательски щиплет и так больно щемит в груди?
Она вцепилась ногтями в запястье, только чтобы перебить это предательское ощущение хоть чем-то.
Управление теневой юстиции отступило, его стены стали стенами старенького захламленного кабинета, куда её как-то привели после обвинения в угоне машины. И она сама словно на двадцать пять лет стала моложе.
– Так точно, Илья Валерьевич. Если что-то понадобится, дайте знать, – чуть ли не по-военному отчеканил Семен Валерьянович и пулей вылетел из комнаты.
Макаров медленно обошел стол вокруг и уселся на место предыдущего следователя.
Он молча просмотрел документы, оставленные на столе, с каким-то преувеличенным вниманием. Агата не выдержала первой.
– Доброе утро, Илья… Валерьевич, – с заметным трудом произнесла она. Горло стянуло спазмом, так что и говорить было сложно.
«Какое к морлокам утро? День уже!» – мелькнула паническая мысль, но поправляться женщина не стала.
– Доброе, – кивнул ей Макаров и вдруг улыбнулся и произнес мягким голосом: – Мы же вроде на ты, Агата?
Она и сама не заметила, насколько ждала его слов, но стоило ему заговорить, как внутри будто разжалась тугая пружина. Она облегченно выдохнула, но вот слезы в глазах удерживать стало еще сложнее.
Пришлось часто-часто моргать.
– Я рада, что ты меня еще помнишь, – попыталась скрыть свое состояние за улыбкой.
– Я не забываю друзей, – качнул головой мужчина. Затем достал из кармана платок и протянул ей. – Знаю, что ты уже рассказывала все сотню раз, но у нас кое-что не складывается. Сможешь уточнить для меня пару деталей?
Эти слова вернули ее в реальность. Из старенького кабинета Макарова, из полустертых воспоминаний прямиком в стены бездушного управления, так похожего на суровую тюрьму, где сидел Серп, с которым они бок о бок прожили больше тридцати лет.
Она – не прежняя молодая и наивная девушка, рано выскочившая замуж по большой любви и потом безуспешно пытавшаяся призрак этой самой любви вернуть. Она – жена преступника.
– Да, конечно. Спрашивай. – Она постаралась казаться простой и даже легкомысленной, но внутри всё дрожало от напряжения.
– Скажи, ты знала, что Серп совершал обряд «Цербера»?
– Я об этом уже говорила… – вздохнула она, готовясь по десятому кругу отвечать на одни и те же вопросы.
– Я говорю про близнецов, которых вы взяли под опеку. Обряд проводился с ними.
Агата резко умолкла. Макаров не давил, не торопил, как предыдущий дознаватель. Он просто смотрел на нее и терпеливо ждал.
Ждал, пока она признается, что покрывала Серпа всё это время. Была его сообщницей, не сообщала властям о проводимых им экспериментах. Врала сама себе, что всё, что он делает – ее не касается. Закрывала глаза, притворялась слепой и глухой, отчаянно желая верить, что он не преступает закон, хотя все указывало на обратное.
Почудилось, что сейчас и на ее руках сомкнутся наручники, ее отвезут в тюрьму, бросят в соседнюю с Серпом камеру. И поделом ей.
Наверное, именно поэтому она закрыла глаза и просто рассказала все как было, не увиливая, не думая, чего будет ей это стоить:
– Он привел их к нам. Сказал, от них отказались родители, потому что они не умеют принимать волчий облик. Пытался им его вернуть, проводил какие-то ритуалы для этого. Но у него ничего не вышло. По крайней мере, он мне так сказал. А потом, – Агата попыталась вспомнить. – Мне казалось, это была моя идея, но сейчас уже думаю – это он ее подал мне. Взять над ними полную опеку. Вот и все, что я знаю.
– Это было двадцать лет назад, правильно?
– Да. – Именно тогда они взяли мальчиков под опеку.
– Странно… – Макаров забарабанил пальцами по столу.
– Что именно странно? – Агата не улавливала сути.
– Серп был слишком молод, чтобы самому провести такой могущественный ритуал. В те годы всем заправлял Арджеш. Хм. Неужели это они дали ему такую силу? Дали описание ритуала? Сомневаюсь, вампиры не настолько щедры, – он будто обсуждал версии сам с собой.
Агата решила сразу же поставить точки над «ё».
– Я не знаю, кто мог дать ему информацию, если ты об этом.
– Даже не сомневаюсь. Вряд ли Серп делился с тобой своими благодетелями. Но ты и сама понимаешь: подобный ритуал не делается по щелчку пальцев, он требует долгой серьезной подготовки. Нам нужно понимать все связи Серпа и всё, чем он занимался последние годы. Поэтому если ты найдешь какие-нибудь его записи по экспериментам, любые, даже незначительные, и сможешь предоставить их в качестве дополнительных вещественных доказательств…
Он не закончил, а Агата догадывалась, что это одновременно и поможет следствию, но и добавит к сроку Серпа ещё парочку десятилетий, а то и столетие. Конечно, напрямую требовать у жены свидетельствовать против мужа Илья не мог, потому и пытался попросить миром. Как добрый полицейский.
Точно!
А если это уловка, как в криминальных фильмах? Сначала над ней измывался «злой коп» – арбитр, а теперь пришел «добрый» и попросит всего-то кое-что найти или кое-что сказать?
Нет уж. Она не поддастся.
– Я поищу, – твердо пообещала Агата, не собираясь выполнять обещание. – Но мой муж хорошо прятал свои вещи.
Особняк уже осматривали, сразу же после произошедшего. Видимо, рассчитывали, что Серп оставил заметки о ритуалах на самом видном месте. Конечно же, арбитры ушли ни с чем. И Агата бы никогда не обнаружила чего-то нового – она тайников супруга не знала.
– Да, я догадываюсь. Ладно, давай обсудим вот что. – Илья глянул в бумаги. – Ты говоришь, что не общалась с Серпом с момента его мнимой смерти. Он не пытался с тобой связаться? Может быть, что-то неочевидное. Какие-то подарки или послания, случайные звонки?
– Нет. Я даже не знала, что он жив. Мы с сыновьями похоронили Серпа и научились жить без него.
Макаров кивнул.
– Кстати, насчет сыновей. Их отношения с отцом были натянутыми?
Илья перескакивал с вопроса на вопрос, как будто и не пытался выцепить что-то конкретное, скорее – смотрел за реакцией Агаты. А она не понимала, чего ей теперь ждать? Обвинения в пособничестве?
– Серпа сложно назвать ласковым отцом, – сказала женщина. – Он бывал суров. К своим детям – в первую очередь.
– Да уж, заметно, что своих он особенно не щадит, – заключил Макаров, а затем внезапно глянул Агате в глаза, пристально, но по-доброму. – Ты вообще как? В порядке?
– Что, мы закончили с официальной частью? – невесело улыбнулась женщина.
– Если говорить откровенно, даже твоих предыдущих показаний вполне достаточно. Понимаешь ли, перед нами дело особой важности, а арбитры ходят по кругу. Ничего обнаружить они не могут, потому пытаются давить на свидетелей. Я же и так понимаю, что мужа ты не покрываешь, о его делах не знала и жила с ним не как сообщница, а как любящая жена. Я ведь помню тебя, Агата.
Это прозвучало так странно, что у нее вновь пересохло в горле. Помнит её? В каком смысле? Помнит, что раньше она была импульсивной дурочкой, которая ради семьи готова была бросаться из крайности в крайность? Помнит, что она не злодейка, просто глупая и наивная?
Почему он вообще запомнил её? Прошло так много времени. Даром, что они оба не выглядят стариками. Но ведь двадцать с лишним лет не виделись. Да и до этого… ну встретились несколько раз, ну пообщались…
Это для неё Илья был глотком свежего воздуха – и каждую встречу она ждала с трепетом, потому что он позволял ненадолго почувствовать себя свободной. Это она вспоминала его постоянно, как-то машинально, словно не могла вытравить. Выискивала в толпе. Произносила про себя его имя с особым волнением.
А он… ему-то что? Просто какая-то женщина, и всё. Мало ли у Макарова таких вот знакомых?
– И что, ты не собираешься меня сажать за решетку? – спросила она надломленным голосом, хотя пыталась пошутить.
Прошлое пронеслось перед глазами. Годы, потраченные на защиту семьи. Годы, которых не вернуть. Даже если Илья посчитает её пособницей преступлениям Серпа – плевать. Она бы не смогла поступить иначе. Она бы не ушла от него, не оставила бы ему детей.
– Определенно – нет. Да и вообще, хватит на сегодня работы. Здесь стены давят, не находишь? – Он не дождался ответа, продолжив: – Хочется вырваться отсюда поскорее… где-нибудь поесть, например. Ты свободна?
Даже этот вопрос показался Агате неоднозначным, как будто Илья спрашивал не про личное время, а в целом. Вообще. Про неё. Её жизнь. Про свободу в отношениях…
Наверное, она себя накручивала и надеялась на слишком многое.
С чего бы ему заводить речь об отношениях, если тех никогда не планировалось? Они расстались не возлюбленными и даже не друзьями, а хорошими знакомыми. И только.
Но Агате дико хотелось, чтобы Илья рассмотрел в ней что-то большее. Понял, что она изменилась. Выросла. Перестала зависеть от Серпа. Увидел в ней самодостаточную женщину, которая через многое прошла, но не сломалась.
– Свободна, – кивнула уверенно, понимая, что ей хочется ненадолго задержаться рядом с Макаровым, даже если он всё ещё играет в доброго полицейского. – И я дико проголодалась.
– Отлично. – Мужчина победно улыбнулся. – В таком случае, сейчас я быстренько решу пару неотложных вопросов, и мы поедем обедать. Буквально десять минут. Жди тут.
Что ж, кажется, он не планировал ее допрашивать всерьез. Это хороший знак.
Стоило ему уйти, как в кабинет опять просочился знакомый до зубного скрежета арбитр. Правда, выглядел он куда унылее, чем до этого. Спесь с него явно сбили.
– Подпишите здесь и здесь, – буркнул он, указывая пальцем на нужные строчки. – Илья Валерьевич велел сообщить, что, скорее всего, в ближайшее время ваше присутствие не понадобится. Спасибо за содействие.
Вид у него при этом был такой кислющий, будто Агата лично испортила ему раскрываемость не только по делу Серпа, но и вообще статистику по преступлениям за год.
Впрочем, ей определенно нравилось «особое положение», которое она внезапно приобрела. Как минимум, потому что постоянные допросы конкретно так надоели.
– Благодарю вас за уделенное время, – добавил арбитр совсем уж заунывным тоном, перед тем как уйти. – Простите, если наши методы могли показаться вам слишком резкими.
– Ничего страшного, я всё понимаю. Главное – мы нашли общий язык, – хмыкнула Агата, не пряча своего удовлетворения.
Интересно, что арбитру сказал Макаров, раз тот давится из последних сил, но извиняется перед Агатой?
А еще интереснее, что же у него за должность такая? Вряд ли простой оперуполномоченный, как двадцать с лишним лет назад.
Определенно, это предстоит выяснить.
Вскоре Илья заглянул к ней в кабинет, и они вместе дошли до его иномарки, роскошной, словно породистая дикая кошка. Мужчина галантно открыл перед Агатой дверь.
Внутри пахло невыносимо вкусно. Мужской туалетной водой. Не едкой, но терпкой, запоминающейся. Ей захотелось остаться в салоне навечно. Илья сел за руль и вырулил со стоянки. Убогое здание управления теневой юстиции осталось за их спинами.
Тишина не угнетала. Напротив, Агате нравилось ехать на переднем сиденье и наблюдать за тем, как Илья управляет машиной, как плавны его движения.
Совсем как в ту ночь, когда он вез её из бара Паука домой к матери.
– Как там поживает Серп? – внезапно спросил Макаров, нарушив идиллию момента.
– Думаю, ты лучше осведомлен о положении моего бывшего мужа.
– Я осведомлен об условиях его содержания, но спрашиваю о другом. Ты с ним совсем не общаешься? Запрещают, да? Я могу договориться о внеурочном свидании. Хочешь?
У Агаты во рту стало кисло от этих его слов. Неужели Илья считает, что после всего, что Серп натворил, она продолжит ходить к нему на свидания, как глупенькая девчушка? Вот, значит, кем он её считает? Одной из тех женщин, которые оправдывают серийных убийц, потому что искренне верят, что с ними будут вести себя иначе?
– Ты думаешь, я соглашусь на свидание с монстром? – спросила она дрогнувшим голосом. – За кого ты меня принимаешь?
– За любящую жену. Агат, не обижайся, но ты всегда была немного… хм… помешана на своем муже. Я не в качестве придирки, наоборот, верность – это отличное качество. Но я бы не удивился, реши ты ждать его даже теперь. Потому искренне хотел посодействовать.
– Илья, этот орк собирался провести ужасный ритуал над нашими детьми. Из-за него Платон впал в кому. Он… он не заслуживает ничего. Ни семьи, ни жены, ни детей. Пусть вечно гниет в тюрьме.
– Хм, мне нравится видеть в твоих глазах такую решимость. Кажется, ты действительно изменилась. – Илья внезапно накрыл её ладонь, лежащую на колене, своей. – Агат, давай начистоту. Я не готов бегать за тобой, пока ты носишься со своим мужем как с писаной торбой. Но если ты освободилась от него – я понимаю, ради чего бороться.
Бороться?..
Что он имеет в виду?
Она опять придумывает себе лишнего, или он намекает на…
Агата не позволила себе закончить мысль. Слишком уж внезапной она оказалась. Внезапной и невыносимо сладкой.
***
Вот только от этой сладости стало горько и стыдно.
– Ты ведь видел материалы дела? – спросила она и тут же качнула головой. Ну, конечно, видел, что за глупый вопрос. – Когда Серп схватил нас… он признался, что убивал всех, кто осмеливался приближаться ко мне после его мнимой гибели.
– Думаешь, у него настолько длинные руки, что дотянется из «Теневерса»? – выгнул брови Илья. – А насчет твоих ухажёров…
Агата фыркнула про себя. Ухажеров, скажет тоже!
Когда дети разъехались и она осталась одна, то в первую очередь искала дружбы, общения. Просто чтобы не было так одиноко. Да, возможно, мужчины, с которыми она встречалась, считали это свиданиями, но она никому из них не позволила себя даже поцеловать. Может быть, поэтому была настолько слепа и не сразу связала их гибель между собой.
– …то я заметил, что у всех них один типаж, – закончил тем временем мысль Макаров.
Агата нахмурилась, не сразу сообразив, о чем он. На Серпа никто из них не был похож и близко. Скорее уж, на Илью…
От хитрой улыбки на губах бывшего оперуполномоченного затрепетало сердце, и кровь прилила к щекам. Неужели про это он и говорит?
– Не переживай. Уж ты должна знать, что меня не так-то легко убить. – Он свернул к стоянке перед большим рестораном и, припарковав машину, развернулся к Агате, не спеша выходить.
– Илья… Я тебе очень благодарна за всё, что ты когда-либо для меня делал, но… – Ей было страшно, очень страшно в этот момент.
Платон в коме, Дитриху и Златону тоже досталось. Все эти допросы, обыски… Имеет ли она сейчас право на личную жизнь? Имеет ли право ставить под удар других?
Мужчина перебил ее:
– Я ведь прекрасно знаю, что люди и нелюди меняются. Тех, кем мы были двадцать с лишним лет назад, – уже нет. Тогда я не говорил, но был влюблен в тебя как мальчишка. Хотя двадцать лет назад я и был мальчишкой, по сути. – Он грустно улыбнулся, и от этой улыбки замерло сердце. – Я не решился отбивать тебя у Серпа в открытую. Ты слишком цеплялась за семью и не пошла бы на предательство. Теперь мне кажется, что я совершил ошибку. Нужно было не слушать уверения о счастливой семье и любимом муже, а хватать тебя в охапку и бежать.
– Двадцать лет назад я бы и не убежала, – призналась Агата.
Конечно, она мечтала о чем-то подобном (где-то глубоко внутри, в самых потаенных фантазиях), но понимала: у неё дети, семья, обязательства. Она бы не смогла просто взять и уйти. Серп бы сделал всё, чтобы отобрать мальчишек.
Да и она сама тогда не знала, чего хочет по-настоящему. Одно дело – фантазировать о чем-то несбыточном. Другое – переломить свою жизнь ради малознакомого мужчины.
– Я это прекрасно понимаю. Хорошо, что эти двадцать лет прошли.
– Ты просишь дать шанс? – Голос ее дрожал от волнения. Неужели и в самом деле это ей не снится?
– Нет, – качнул головой Макаров, сбрасывая с небес на землю. Ну конечно, о чем она только могла подумать? Арбитр и жена преступника, разве может быть что-то более смешное и пошлое? Но Илья тут же продолжил: – Я просто констатирую факт, что теперь возражения не принимаются. Я хватаю тебя в охапку и забираю – хочешь ты того или нет.
Его губы накрыли ее. Пугающий и одновременно манящий поцелуй.
Словно она девочка, которая впервые кого-то целует, так желанно и вместе с тем волнительно до дрожи в коленках и вспотевших ладоней.
Илья был прав: двадцати лет будто и не было, они растворились где-то там, в этих касаниях губ, в этом невозможном желании никогда не останавливаться. Даже смешно: как будто подростки, целующиеся в машине.
Только смеяться не хотелось. Впервые за долгое время Агата ощутила не просто свою нужность (она была нужна и Серпу, и детям), но – свою привлекательность. То, что она не просто измученная жизнью орчанка, а красивая желанная женщина в руках мужчины, к которому всегда рвалась. Пусть сама этого и не понимала.
Они пробыли вместе весь оставшийся день, а потом гуляли всю ночь по набережной, разговаривая обо всем на свете.
Она очень боялась, что Илья будет настаивать поехать к нему или к ней, а то и вовсе предложит переночевать в гостинице, но нет.
Вместо этого он рассказывал о своей жизни, спрашивал, как она провела эти годы. А еще они много целовались. Действительно словно подростки, которым не хочется отлипать друг от друга ни на мгновение.
Ведь Агата всегда считала себя очень сдержанной. Только зачем сдерживаться рядом с тем, чьи глаза зажигаются искренним восторгом при виде неё? Рядом с тем, кто с интересом слушает, кто хорошо шутит и никогда ни в чем не попрекает. Не осуждает. Не пытается принизить. Не показывает свою значимость.
Рядом с тем, кто просто рядом – и от этого хочется не существовать, а жить.
Они встретились и на следующий день, и через день тоже. Это больше походило на жажду, потому что насытиться друг другом было невозможно. Даже не в плане поцелуев. Но и общения, случайных касаний, общих тем – Агате остро не хватало Ильи, стоило остаться наедине с собой.
За эти годы он многого добился, получил высокую должность среди арбитров – понятно, почему перед ним ходят на цыпочках. Нет, Макарова боялись и раньше, но теперь не за былые заслуги – а за то, что он делал ежедневно.
– Тебе скоро надо будет уехать? – спросила как-то Агата, понимая, что их сказка не вечна. – У тебя же работа.
– Ну, дело твоего мужа может растянуться на годы, – с коварной улыбкой ответил Илья. – Да и потом… Мне кажется, я найду ради чего здесь можно остаться. Или ради кого.
В итоге она сама предложила поехать к ней – потому что ещё немного, и свихнулась бы от того жара, что полыхал в груди, под ребрами и ниже, в животе. Невозможно неделями целоваться! Ну не юнцы же, в конце-то концов!
Хотя, конечно, Агате было дико приятно, что Илья не напирает и не настаивает.
Он ждал её собственного решения, а не пытался навязать своё.
Ох как же сильно он отличался от Серпа…
И как же Агата нуждалась в нем.
Ей было так удивительно приводить его в свою квартиру, удивительно стоять перед ним открытой, смотреть на него. Дотрагиваться до его кожи, до стальных мышц. Думать о том, сколько они всего упустили – и сколько ещё могут наверстать
Вот чего не было в их отношениях, так это подростковой нетерпеливости. Они умели наслаждаться друг другом, нащупывать особые точки, запоминать. Наверстывать упущенное и позволить себе расслабиться.
Агата опасалась, что одной встречей всё и закончится – всё же не так она и совершенна, особенно под одеждой, особенно для мужчины типа Ильи Макарова. Серп частенько намекал, что она хоть и худая, но прежнюю фигуру всё же потеряла.
Зачем такая Илье на постоянной основе? Восполнил пробелы, получил желаемое – можно двигаться дальше.
Но как-то внезапно их свидания переросли во что-то большее. В поздние завтраки и кофе в постель. В несколько полок в шкафу, выделенных под одежду Макарова. В его вещи, небрежно раскиданные по комнатам. В совместные ужины: иногда готовила Агата, а иногда Макаров тащил её в какое-нибудь новое место.
– Ты очень вкусно готовишь, но позволь угостить тебя чем-нибудь необычным, – фыркал он на слабые попытки женщины убедить, что не надо тратить на неё деньги. – Агата, я двадцать с лишним лет не тратил на тебя ничегошеньки. Дай наверстать!
Серп так любил всё домашнее и особо не водил жену по ресторанам, Илья же…
В какой-то момент Агата перестала сравнивать двух мужчин. Они разные. Слишком непохожие. Глупо даже пытаться найти нечто общее.
И если Серп – прошлое, застывшее шрамами на коже, то Илья Макаров – будущее. Трепетное, полное надежд будущее, о котором она даже не мечтала.
Агата очень боялась, как дети отреагируют на ее серьезные отношения с кем-то. Особенно Златон – у него всегда был взрывной характер.
И, тем не менее, когда Дитрих и Тая объявили о свадьбе, то не смогла не попросить:
– Ты ведь пойдешь со мной?
– Как я могу тебя оставить одну? – улыбнулся Илья.
Она правда собиралась объявить детям об их отношениях официально, как раз на свадьбе, вот только всё пошло не по плану:
– Мама, смотри, кого я привел! – Злат выдвинул вперед себя девушку.
Агата сперва и не взглянула – мало ли он женщин с ней за эти годы знакомил, но эта отчего-то выглядела знакомой.
– Кого? – Агата нахмурилась, пытаясь вспомнить, где могла видеть эту брюнетку.
– Это же Диана, – улыбнулся Златон, и у Агаты в голове моментально сложился пазл.
Вяземская.
– Ах, Диана… – Она пыталась, чтобы прозвучало дружелюбно. – Не думала тебя здесь увидеть. Неужели вы?..
Она не договорила, надеясь, что всё же это недоразумение и дочь Паука ей снова невесткой не станет. Интересно, ее папа все еще криминальный авторитет? Она уже доросла, чтобы принять бизнес?
Хватит с нее одного уголовника в семье – Серпа.
– Ди – моя пара на свадьбе, – не оставил сомнений Златон. – Так сказать, моя «плюс один».
Агату так выбило из колеи появление Дианы, что официальное объявление о собственных отношениях она решила перенести на другой раз.
Потом была торжественная часть, безумно красивые Тая и Дитрих, Агата плакала от счастья за них двоих и искренне желала всего самого наилучшего.
А потом, когда гости разбрелись по шатрам, вокруг фуршетных столов, они с Ильей гуляли по пляжу, на котором праздновалась свадьба, и Агата все-таки не выдержала и спросила:
– Ты ведь сейчас один из арбитров. Не знаешь, как дела у Паука? Он все еще…
– Он умер не так давно, – пожал плечами Макаров, но тут же хитро улыбнулся. – А почему тебя так интересует? Собралась повторить наш прошлый забег по злачным местам?
– Умер? – не поддалась на шутку женщина. – И кто теперь вместо него?
Илья остановился и, развернув к себе, обнял ее:
– Если ты хотела спросить про ту девушку, что привел твой старший сын, то могла бы сделать это прямо.
– Ты знаешь, кто она? – Внутри похолодело. Ну да, откуда Макарову знать девчонку, разве что она под наблюдением арбитров как один из лидеров криминалитета.
– Это моя работа, все обо всех знать, – кивнул он, косвенно подтверждая ее догадки.
– Так значит, Диана теперь вместо отца?
– Нет. Она сменила фамилию и работает урологом в областной больнице. По нашим данным, она никак в делах Вяземского замешана не была. А место ее отца занял парень, над которым у Паука в свое время была оформлена опека. Так что можешь не переживать за сына.
Агата облегченно выдохнула, а в следующую минуту испытала прилив стыда. Кажется, сегодня она была с Дианой не слишком вежлива. Может, подойти к ним еще раз?
Да и вообще, какое право она имеет осуждать кого-либо после того, что было в ее жизни? Она и сама к Пауку за помощью прибегала, а теперь строит из себя праведницу…
Она вздрогнула, когда перед глазами всплыл единственный раз, когда она посетила проклятый бар баюна. Тогда она невольно стала свидетельницей убийства.
– Все в порядке? – почувствовав ее состояние, Илья попытался заглянуть в глаза.
Женщина-бесовка погибла, просто оказавшись не в том месте не в то время. А ведь за пару дней до этого Агата видела, как та прижимает к себе маленького ребенка и шепчет ему:
«…Ты вырастешь и еще покажешь всем… Они еще в очередь будут становиться, чтобы просто с тобой поздороваться…»
– Ты сказал, что место Паука занял его подопечный? – неожиданно спросила она. – А не знаешь, кто он по расе, случайно?
– Бес. А что?
Тот самый ребенок? Как же все-таки порой удивительно складывается судьба.
– Да так… просто спросила.