По характеру Павел Васильевич Шарий был сангвиником, поэтому на любое происшествие в сфере интересов службы реагировал быстро и реактивно. Хотя при этом не терял присутствия духа и держал себя в железных рукавицах сдержанности, не выводя эмоции ни на лицо, ни в аудиоформат. Но ведь переживал при этом? В чём и признавался сам себе, получив очередную «нежданку» либо от людей, от которых зависел лично, либо от тех, кто был товарищем и другом.
Вечером в пятницу, когда Павел Васильевич уже собирался ехать домой, ему позвонил начальник Главного разведуправления Генштаба Министерства обороны генерал Малашенко.
Свой пост генерал занял недавно и в связи с реорганизацией структур министерства не раз консультировался с более опытными коллегами из других силовых ведомств по разным поводам. Шарию он тоже звонил, разбираясь с запутанной историей исчезновения спецгруппы майора Реброва в африканском Баире, и Шарий не отказывал ему в помощи.
Нацепив вижн-очки, он сказал:
– Готов выслушать, Богдан Романович.
Малашенко исполнилось пятьдесят лет, и выглядел он подтянуто и спортивно, будучи в молодости неплохим спортсменом-регбистом.
– Вы посылали группу под командованием генерала Дорохова в Тюмень, Павел Васильевич? – спросил главный разведчик Генштаба.
– Нет, – сухо ответил Шарий, испытав неприятное смущение. Добавил с неохотой: – Это инициатива генерала. Хотя он уже не служит в конторе. Что-нибудь случилось?
– Вместе с Дороховым отправились и наши профи, кстати, тоже ушедшие в отставку: Савельев, Ребров, Редошкин, Мерадзе. Я думал, вы их контролируете, так как группе, по моим сведениям, была выделена «вертушка».
– Дорохов остался советником…
Малашенко продолжал смотреть вопросительно, и Шарий закончил:
– У него остался свой оперативный генеральский ресурс. В чём дело, Богдан Романович?
– Их остановили в учебном центре спецназа в Барыбино, и «урагановцы» попытались задержать вылет.
– Я в курсе.
– Действовали они так, будто у них на руках был документ высшего приоритета безопасности, подписанный председателем Совбеза и президентом.
Шарий мигнул, сцепив зубы.
– Почему вас это удивляет?
– Если бы в группе находились только ваши сотрудники, я бы и ухом не повёл, как говорится. Но в неё вошли и мои люди, и я отвечаю за них.
– Бывшие.
– Пусть бывшие, хотя спецы такого уровня бывшими не бывают. А звоню я вам, чтобы предупредить. Вы хорошо знаете генерала Точилина?
– Шапочно.
– Он перешёл из снабженцев в оперативное управление и теперь командует «Ураганом». Человек это непростой, мстительный, амбициозный, не раз жаловался министру на моего предшественника и на офицеров службы спецопераций Савельева и Реброва. Он считает их виновными в оставлении сына в… гм, Лесу.
Последнее слово Малашенко выговорил как ругательство.
– Это всего лишь его фантазии, – сказал Шарий с осуждением. – Мои парни своих в местах проведения операций не бросают.
– Наши тоже. Но он стоит на своём. И будет совать вам палки в колёса до тех пор, пока не добьётся своего.
– Чего своего?
– Трибунала, суда и осуждения всех фигурантов дела.
– Пусть попробует.
Малашенко помялся.
– Дело в том, что министр на его стороне. К тому же вы знаете его позицию, он ни под каким нажимом не отдаст вам золотую жилу – процесс налаживания контакта с… – Малашенко сделал крохотную паузу, – с Лесом. Пусть ваши посланцы будут осторожны и не афишируют свой интерес к Тюмени.
– Они не мои посланцы. Но спасибо, я понял.
– Министр может отреагировать на их появление очень резко, как на покушение на его статус.
– Спасибо, – повторил Павел Васильевич. – Они будут осмотрительны.
– Конкуренция, – развёл руками начальник ГРУ. – Спецслужбы во все времена соперничали друг с другом, и не только с зарубежными, но и со своими собственными. В России тоже.
Шарий вспомнил свою беседу с физиком Платовым, одним из первых начинавшим изучать феномен иномериан.
– В ткань нашей вселенной, – говорил Дионисий Порфирьевич, – на базовом уровне вморожена доминанта конкуренции. Именно поэтому разумные любых видов всегда будут добиваться преимущества, воевать друг с другом до полного уничтожения. Что мы и видим на примере Большого Леса и его обитателей. Там разум гуманоидного типа довёл «развитие конкуренции» до конца, исчезнув как интеллектуальная система.
Шарий тогда возразил:
– Но Большой Лес – другая вселенная…
На что Платов с усмешкой ответил:
– Вполне вероятно, что наши метавселенные действительно «запутаны» и представляют собой родственные структуры. Нашли же попаданцы в Лесу доказательства того, что Демоны якобы являются нашими предками.
– Я не прав? – напомнил о себе Малашенко, не дождавшись ответа собеседника.
Шарий очнулся:
– Правы на все сто процентов. Если у вас появится дополнительная информация по интересующей нас обоих теме, прошу поделиться.
– Того же жду и от вас.
– Договорились.
Посидев перед тёмным экраном компьютера, директор позвонил Дорохову по защищённой линии, не используя очки дополнительной реальности.
В Москве шёл восьмой час вечера, в Тюмени десятый, но генерал ещё не спал.
– Слушаю, Павел Васильевич, – донёсся его тихий голос в мембране ушного чипа.
– Новости есть?
– Расположились на месте, разбили палатки, беседуем с коллегами.
– Какими коллегами?
– К нам пришли Амнуэль и полковник Савкин.
Шарий вспомнил, что Савкин был помощником Дорохова, ещё когда тот служил командующим Управлением спецопераций, да так и остался в лагере исследователей возле базы отдыха «Советская».
«Проныра ты, Михаил Васильевич, – покачал головой Шарий с одобрительной усмешкой. – Мне ни слова, заверил, что находится в отпуске. Вот, значит, в каком отпуске».
– Мне позвонил Малашенко. Министр настроен против любого присутствия посторонних на территории базы отдыха, а наш неутомимый борец за справедливость генерал Точилин теперь командует спецназом министерства. «Ураган» – серьёзная структура, элита, так что будьте терпеливы и постарайтесь не высовываться. Работайте быстро. Вас непременно вычислят, могут начаться угрозы, шум, разборки, и даже я не смогу вас прикрыть.
– Понял, Павел Васильевич, постараемся работать «без шума и пыли», как говорил Папанов, по статусу «111».
– Привет учёной братии. – Шарий выключил канал, высветив в сознании метку «111». Статус этого формата позволял сотрудникам ФСБ пользоваться особыми полномочиями даже в условиях военного положения.
Пришла мысль самому слетать в Тюмень и поискать вход в «червоточину», соединяющую мир Большого Леса с Землей.
– Хотел бы я погулять по Лесу, – вслух проговорил Шарий, вспоминая рассказы попаданцев о гигантской растительной системе, умеющей мыслить. – Одна заковыка: кто гарантирует, что потом удастся вернуться?