Суббота. Я умоляю Макса пойти со мной на футбол. Я не хочу одна видеться с «Мамочками в спа»: вдруг Беатрис промыла всем мозги и теперь они считают меня Круэллой де Виль во плоти? Да, для меня оказаться в обществе сто одной тявкающей собаки – это ад, но я бы ни за что не забрала их шкуры. Но раз уж Беатрис назвала меня стервой перед всеми мамочками школы, то и до такого сравнения ей недалеко.
Макс говорит, что не может, потому что сегодня ему надо выйти на работу. Он хлопает дверцами шкафчиков на кухне, и я понимаю, что его раздражает состояние дома. Я никогда не позволяла ему скатиться до такого бардака, если не считать время, когда Майе был годик и я не могла впихнуть уборку между кормлением грудью, распитием вина, сцеживанием и сменой подгузников. Я хожу с пылесосом в попытках прибраться.
Мы приехали на футбольное поле на пятнадцать минут раньше нужного. Это лучше, чем опоздать, но Майя ноет. Я говорю ей попинать мячик – размяться не помешает. Трава хлюпает под ее ногами, мокрая после вчерашнего дождя. Поле все в лужах и грязи. Я смотрю на свои резиновые сапоги, довольная выбором обуви.
Я сажусь на свое обычное место в первом ряду. Остальных мам еще не видно, и я надеюсь, что они сядут рядом, а я воспользуюсь этой возможностью и знаниями, почерпнутыми из «Как завоевывать друзей и оказывать влияние на людей». Может, эта встреча будет лучше той, с Беатрис на парковке, которая доказала, что одно дело – это прочитать книгу, полную советов, и совсем другое – применить эти советы на практике. От одной мысли у меня потеют ладони.
Ко мне подходит Лайла с термосом.
– Фэллон, ты пришла!
Мое лицо обдувает ее теплым дыханием, и я отмечаю запах ванили, корицы и рома. Как говорится, где-то в мире сейчас пять часов[14].
На скамье сидим только мы вдвоем.
– Рада тебя видеть, – говорю я. Потом понимаю, что она может знать, что происходит с Беатрис. – Знаешь, что-то Беатрис давно не слышно.
Болтливый язычок Лайлы просто обожает выдавать всякую информацию, как только выдается возможность.
– Не понимаю, почему все так секретничают. Беатрис должна тебе это сказать, но она не станет, хотя ты, как ее самая давняя подруга, имеешь право знать, – говорит Лайла, взмахивая рукой.
Значит, что-то действительно происходит.
Дочь Лайлы тянет ее за штаны:
– Мамочка, у меня не застегивается.
Лайла наклоняется и помогает ей с обувью. Вивиан приветствует нас и садится рядом. Я громко вздыхаю. Я когда-нибудь узнаю, что произошло?
– Рада тебя видеть, Фэллон! – говорит Вивиан. Они ведут себя так, словно меня год не было в стране. Она наносит блеск на губы, причмокивает ими, и до меня доносится сладкий запах арбуза.
– Привет, Вивиан. Я и на прошлой неделе тут была. – Пусть знает, что я не избегаю своих родительских обязанностей, сбегая в спа. Я так говорю, чтобы убедить себя, что я хорошая мать. Я съеживаюсь. Она заметила мой язвительный тон? В «Как завоевывать друзей и оказывать влияние на людей» советуют избегать критики. Зато я произнесла ее имя, как и говорилось в книге.
Нужно вести счет, как в футбольной игре. Я заработала три очка: два за то, что назвала ее имя, и одно за то, что улыбаюсь.
Вивиан не упоминает спа. Я устала притворяться, что ничего не знаю, поэтому спрашиваю в лоб:
– Как спа?
Вот, я восстановила свою репутацию, спросив Вивиан о чем-то, что ей важно. Еще одно очко за то, что поощряю ее говорить о себе. Мой счет – четыре очка.
Лайла помогла дочке с застежкой и теперь здоровается с Вивиан. Я жду, пока они обменяются любезностями, и снова спрашиваю: «Как прошло спа, Вивиан?» Еще очко за ее имя (итого пять очков). Она роется в сумочке, и я не уверена, что она вообще меня услышала.
Люди занимают места, и тренер дует в свисток, объявляя начало игры. Майя выходит на поле, и я с облегчением выдыхаю, потому что она не на скамейке запасных.
Нигде не вижу Беатрис, хотя ее дочь, Сесилия, на поле.
– Хорошо. Почему ты не пришла? – наконец отвечает Вивиан.
– Точно, – говорит Лайла. – Я расстроилась, когда узнала, что ты была слишком занята, чтобы присоединиться к нам, но потом все равно пошла на футбол.
Она поворачивается ко мне, длинные рыжие кудряшки спадают ей на лицо, аромат ее цветочного парфюма повис между нами.
– Что ты имеешь в виду, Лайла? – Еще одно очко за имя (итого шесть).
– Что ты имеешь в виду – что я имею в виду? – Она поднимает брови, ее зеленые глаза распахиваются шире.
– Я не знала, что вы идете в спа, – говорю я.
Вивиан ахает.
– Беатрис сказала, что пригласила тебя, но ты сказала, что играешься с шоколадом.
Играюсь с шоколадом? Играться можно с пластилином, а не с шоколадом. Это что, шутка?
– Я взяла выходной, чтобы посмотреть игру и увидеться с вами. Я приехала на матч и только тогда поняла, что вас нет. – Еще одно очко: я показала, что они мне важны (итого семь).
– Наверное, произошло недопонимание, – говорит Вивиан и принимается чистить свой повседневный черный комбинезон липким роликом для одежды.
Даже не знаю, как можно принять отсутствие приглашения за недопонимание. Сесилия забивает гол, публика вопит.
– Ну, может, ты присоединишься к нам, когда мы будем рисовать и пить, – говорит Вивиан.
Рисовать и пить? Не знаю, что это подразумевает, но надеюсь, что они подавятся, пока пьют свою краску. Еще одна встреча, на которую меня не пригласили. Ситуация все ухудшается и ухудшается.
– Знаешь, Беатрис последнее время сама не своя. Наверное, она просто забыла, – говорит Вивиан.
Трибуны снова взрываются криками и воплями. Майя прыгает от радости, к счету прибавилось еще одно очко. Я аплодирую и одобрительно кричу.
– Кстати о Беатрис. Где она? – спрашиваю я. Мои слова теряются в шуме и суматохе: поддерживать беседу во время матча крайне сложно.
И как раз в это мгновение подходит Беатрис, садится рядом с Вивиан и машет в мою сторону. Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть, не сидит ли кто-то позади меня, но, кажется, это предназначалось мне. Когда я поворачиваюсь обратно, она уже смотрит матч. Может, она отмахивалась от мухи. Дерьмо и правда привлекает мух, думаю я, но это уже мелочно с моей стороны.
Должна признать, Вивиан пышет энергией и здоровьем. Ее каштановые волосы блестят, пухлые губы накрашены, на щеках румяна. Единственное, что портит картину, – это комочек туши в уголке ее глаза. Для матча как-то слишком уж нарядно. Она будто только вышла из салона и собирается в роскошный ночной клуб. У нее там под дождевиком платье с пайетками? Наверное, я пялюсь чуть дольше нужного, потому что Лайла пихает меня локтем.
– Мяч у твоей дочери, – говорит она.
Я ору и выкрикиваю ее имя, смотрю, как Майя пинает мяч, покрытый грязью, и мои мысли возвращаются к Беатрис. Моя первая догадка – она больна чем-то ужасным, о чем никто не хочет говорить, но теперь я так не думаю. Я никогда не видела ее такой сияющей.
Майя пинает мяч Грейс, отправляя следом брызги грязной дождевой воды. Их белая форма насквозь промокла и испачкалась. Сзади меня кричит Эндрю. Мужья сидят на скамьях за два ряда до своих жен, чтобы женщины могли поболтать между собой, а за нами сидят братья и сестры играющих. Я смотрю на мужей, чтобы понять, кто пришел. А где Крэйг? Беатрис поворачивается и говорит что-то мужу Эленор, Джеффу, и они оба смеются. Я смотрю на ряд выше. Крэйг сидит с Эленор. Мои глаза расширяются. Я что, попала в реалити-шоу, где жены меняются мужьями? Я ищу камеры. Да, это нелепо, но что-то здесь не так.
Почему Беатрис сидит не с Крэйгом? Он же ее лобстер. Ну, это она мне так однажды сказала. Лобстеры выбирают себе пару на всю жизнь. Раньше мы подолгу обсуждали за кофе, как сильно они любят друг друга. Он просто так приносил ей цветы, украшения, которые она носила, стоили целое состояние. Все это происходило именно тогда, когда у нас с Максом начался сложный период. Помню, как завидовала ее отношениям. Я не понимаю, почему они сидят поодаль.
Мяч снова у Майи. Я нажимаю кнопку записи на телефоне. Макс захочет это увидеть, особенно если она забьет гол. Майя постоянно поскальзывается, но мяч остается у нее.
– Давай, Майя, давай, – шепчу я.
Она отлично маневрирует и предвидит действия противников. Я с восхищением наблюдаю за ее обманными движениями. Она ведет мяч к воротам. Она быстра. Ее противники выдохлись. Она со всей силы пинает мяч, и он отправляется прямиком в сетку. Толпа ревет. Я кричу и прыгаю.
Когда я сажусь, кто-то касается моей руки. Это Макс.
– Прием отменился, – говорит он и садится слева от меня.
Я испытываю огромное облегчение от того, что он пришел. Моему рассудку это необходимо. Я хлопаю его по ноге и кладу голову ему на плечо.
– Ты пропустил лучший момент игры, но не переживай, я записала его на видео.
– Спасибо, – говорит он и целует меня в лоб. – Похоже, они выигрывают. Я и не сомневался.
Тренер Майи объявляет тайм-аут, и я показываю видео Максу. На записи кто-то говорит; по-моему, это голос Беатрис, но я не могу разобрать слова, пока телефон у Макса. Он досматривает видео и возвращает мне мобильник.
– Это один из лучших забитых ею голов, – с гордостью говорит он. – Молодец, что записала его на видео. Майя будет рада это увидеть.
Я извиняюсь и отхожу в уборную. Я закрываюсь в кабинке, снова включаю видео и подношу телефон к уху. Выкручиваю звук на полную громкость и улавливаю отрывки разговора.
«Плохая подруга… думает, она лучше… удивлена, что она тут… дочь – задира… муж – сноб… играется со своим шоколадом… дружит с Мел, если вам это о чем-то говорит».
Что? Одно дело – оскорблять меня, и совсем другое – втягивать в это моих родных. Я понимаю, что Беатрис зовет Майю задирой из-за того спора у качелей. Смирись уже! Дети иногда ругаются. Муж – сноб? Он успешен и привлекателен, и поэтому люди так о нем думают, но я и не догадывалась, что когда-нибудь услышу такое от своих друзей. Я сдерживаю слезы.