Вадим вернулся позже мамы на полчаса, и за этот короткий отрезок времени я успела заметить, как она волновалась. Удивительно. Она ничего не говорила, но постоянно грызла ногти, расхаживая по комнате и крепко сжимая телефон в своих изящных пальцах. Кажется, мама звонила Вадиму несколько раз, и он оставил ее тоже без ответа. Мне все больше хотелось зарядить брату подзатыльник.
Я прекрасно понимала, что переходный возраст, обиды и прочее, но надо же иногда включать голову. Почему мы порой не думаем о чужих чувствах? Почему эгоизм берет верх и отключает здравомыслие? Жаль, что на эти вопросы нет ответов в школьных учебниках.
Как только в дверях щелкнул замок, мама помчалась в коридор. Я тоже выскочила из своей комнаты, на цыпочках подкралась и тайком выглянула из-за стены в надежде увидеть Вадима. Он закрыл за собой дверь и окинул хмурым взглядом мать. Воздух моментально наполнился запахом уличной прохлады и табака. Брат никогда не курил – по крайней мере, я за ним не замечала этой привычки, – возможно, он просто долго находился в компании ребят, которые балуются сигаретами.
Мама стала ругаться, ее голос разрушил тишину, словно землетрясение, которое разбивает плоскость земли. Ее не устраивало все в поведении Вадима, в том числе этот дурацкий запах. И я бы, может, вмешалась, постаралась как-то сгладить конфликт, но, откровенно говоря, усталость взяла свое, поэтому я ушла к себе, накрылась одеялом с головой и вставила наушники в уши. Мне срочно требовалась перезагрузка.
Утро следующего дня не принесло ничего хорошего. Дома за завтраком все молчали, словно если они заговорят, мир превратится в тыкву. Но если в стенах родной квартиры катастрофа меня не настигла, то в школе я уже не смогла укрыться от бури по имени Дава.
Он стоял у высоких железных ворот, ведущих внутрь учебного заведения, и привлекал к себе множество любопытных взглядов. Одет он был с иголочки – белая рубашка выглядывала из-под расстегнутого темно-синего короткого драпового пальто. Этот парень, как яркая обертка от дорогой конфеты, притягивал к себе внимание, и каждый второй хотел узнать вкус ее начинки.
Заприметив меня, Саша поднял руку и помахал в качестве приветственного жеста. А стоило мне остановиться у ворот, как большой букет голландских желтых роз оказался прямо перед моим носом. Они совсем не пахли, будто их лишили аромата, забрав душу и сердце. Пустышки. Хоть и красивые.
– Ч-что… – я растерялась, прижав к себе букет. И как назло в этот момент мимо нас прошла Ася с подружками. Ее лицо вытянулось, в глазах мелькнуло негодование. Обычно так смотрят, когда от удивления нечего сказать. Что ж, я и сама была поражена не меньше.
– Я хотел подбодрить тебя, – ответил Саша, растягивая губы в улыбке. Все такой же дружелюбной и теплой, но достаточно загадочной.
– Что сделать?
– Создать хорошее настроение. Надеюсь, я угодил? – он склонил голову набок, а я ощутила, как в легких заканчивается кислород. Безусловно, цветы были прекрасными, и любая девушка на моем месте подпрыгнула бы от счастья. Не каждый день первый красавчик школы одаривает своим вниманием. Вот только я толком ничего не почувствовала – ни радости, ни разочарования. У меня не порхали бабочки в животе, как это обычно бывает.
– Спасибо, конечно, – я прикусила нижнюю губу, не представляя, что мне делать с этим огромным букетом. – Но не стоило.
– Еще как стоило! Ладно, идем, я провожу.
Саша развернулся и пошел впереди, пока я плелась за его широкой спиной, пытаясь спрятать лицо за пышным подарком. Мне почему-то было неловко. А потом я увидела Громова. Он шел вразвалочку по школьному двору и снова разглядывал небо. Невольно я тоже подняла голову и засмотрелась на облака. В мыслях промелькнуло, что я даже немного завидую Ярославу. Он мог делать все, что ему вздумается: устроить поджог, хотя, скорее всего, его не было, прогулять уроки, поступить в любой ВУЗ, не выполнить домашку. Да много чего. Он был ветром, который с легкостью менял место, я же была деревом, не способным сдвинуться с клочка земли.
Впервые мне захотелось чего-то большего.
Саша проводил меня до кабинета и, пожелав хорошего дня, удалился. Он не сделал ровным счетом ничего плохого, однако моя жизнь в корне поменялась после этого публично подаренного букета с желтыми розами. Изменения начались с Лили…
– Это Дава тебе подарил? – она не верила своим глазам, рассматривая на перемене цветы. Многие их разглядывали, в том числе и Ася. Последняя, правда, делала это издалека.
– Ага, с ума сошел.
– Везет тебе, – вздохнула Ильина. – Вот мне о таких букетах только мечтать.
– В нем ни капли искренности, я уверена.
– Почему ты так думаешь? – удивилась подруга. Она вытащила телефон и сделала несколько фотографий роз. Они стояли на подоконнике в белом ведре.
– Я не верю в любовь с первого взгляда, как и в то, что один человек может неожиданно заметить другого. Это придумали мечтательницы.
– Все девушки мечтательницы.
– Не все, – я тихо возразила, не сводя глаз с букета. Интересно, почему Дава выбрал именно желтые розы? Раньше на языке цветов желтый означал расставание, однако в наше время есть и другая трактовка. Желтый – цвет солнца, тепла и дружелюбия. Интересно, это он так намекал, что нам пора стать друзьями? Я терялась в догадках. Хотя, наверное, он выбрал этот букет без особого смысла.
– Если бы мне подарили такой букет, я бы прыгала от счастья. Он очень красивый.
– Забирай, – предложила я.
Лилька уставилась на меня, так словно ей предложили полететь в космос. Она несколько раз моргнула и только после выдала ответ:
– Не могу, он же твой.
– Ну… – я пожала плечами. Правда, договорить мы не успели: прозвенел звонок, и пришла математичка. Худенькая, в очках и длинной юбке, которая волочилась по полу. Она не умела поддерживать дисциплину, объясняла средне и позволяла списывать на контрольных. Некоторые мальчишки пытались к ней подкатить, чтобы заработать оценку, а некоторые откровенно подшучивали. В целом Анна Михайловна была милой, безотказной и скромной. Она мне нравилась, но не как педагог, а как человек.
После математики была большая перемена, и, как обычно, ребята не постеснялись попросить отпустить нас на пять минут раньше. Анна Михайловна не возражала, она редко отказывала в чем-то. И когда все подорвались, чтобы занять очередь в столовой за едой, рядом с нашим столом выросла Ася. Я уже думала, она опять начнет говорить мне девиз мушкетеров, но Якова вдруг повернулась к Лиле.
– Можно тебя на минуточку? – максимально вежливо и учтиво обратилась первая красавица класса к моей подруге. Я видела, как Ильина на мгновенье сжалась, взглянула на меня, словно не понимала, что происходит. Но по итогу кивнула, и они отошли с Асей к подоконнику в коридоре.
Разговор не затянулся надолго, и как только прозвенел звонок, Якова отпустила Лильку и упорхнула в буфет на первый этаж. Я же подошла к подруге. Очередь мы все равно пропустили, теперь придется довольствоваться булочками и соком. Вкусности разбирали с первых минут.
– Чего она от тебя хотела? – спросила я, облокотившись о подоконник.
– Не поверишь!
– Только не говори, что она хочет поменяться местами. Я точно не смогу с ней сидеть.
– Круче! – воскликнула Лилька. – В субботу у них будет вечеринка, и она меня пригласила. Представляешь?
Нет, я не представляла. Потому что Ася, звезда класса, никогда не приглашала нас к себе в гости или даже сесть за один столик с ней. Мы вроде и были одноклассницами, росли вместе, одинаково падали на физкультуре и получали двойки за контрольные. Вот только мы не были по-настоящему не то что близки – нас нельзя назвать даже товарищами. И тут вдруг такое…
– И… – неуверенно протянула я. – Что ты ей сказала?
– Конечно, я согласилась! Это же такой шанс! – глаза Лильки светились, как падающие кометы. Я и не думала, что моя подруга так грезила оказаться среди популярных ребят.
– Понятно, – прошептала я.
– Ты прости, она только меня пригласила, – виноватым тоном заговорила Ильина.
– Не говори ерунды. Главное… – мне до ужаса хотелось отговорить подругу от этого похода. Но я прекрасно понимала, что мои слова она сейчас восприняла бы в штыки. Когда мечты неожиданно исполняются, критика со стороны звучит как укор. Ее не хочешь слушать. Она режет слух.
– Все будет хорошо, не переживай за меня, угу? – Лиля улыбнулась, и мне пришлось подарить ей улыбку в ответ. Вот только на душе скреблись почему-то кошки.
– Угу.