– Кандидат с гордым именем царя зверей – Лев! Он сумел заработать по 4 и 5 баллов за каждое из упражнений, что в сумме дало ему 27 баллов! Поздравляю! Ты сегодня действительно первый, как твой гривастый тезка! – тренер расплылся в улыбке, которая из-за носа набекрень казалась оскалом.
Лева самодовольно посмотрел на нас как бы сверху вниз. Я, мол, всегда знал, что я вас всех круче.
– На втором месте – ваш товарищ Шпала, как мне его представили, – продолжил динамовец. – У него – 23 балла: чуть поменьше, но тоже очень достойно!
Шпала присоединился к гордым ухмылкам Левы.
– Третье место, – Антон Сергеевич сделал многозначительную паузу, – получает Коля-Коля-Николай с 21 баллом в своей копилке!
То есть, если бы у Коляна не вылетел из рук мяч в последнем упражнении, то он набрал бы баллов больше, чем Шпала! Значит, он в порядке. Эх!
Я тяжело выдохнул.
Мда. Надо же было так облажаться с этими мячами! Интересно только, это Коля специально мне палки в колеса воткнул?
На меня как будто гирю повесили. Теперь придется снова иметь дело с родителями. Убеждать отца, что это – просто случайная неудача, какие бывают у всех, кто занимается каким бы то ни было спортом, потом весь год сопротивляться его решимости сделать меня шахматным чемпионом… А заодно и объяснять, как это я за месяц пребывания в лагере не просто растерял все свои шахматные навыки, но даже и правила игры позабыл напрочь. Отличная перспективка у меня вырисовывается, нечего сказать!
– Четвертое место, – на этот раз пауза показалась мне вечностью.
Антон Сергеевич стоял и хитро поглядывал то на меня, то на Сеню. Потом, в постсоветской жизни, ведущие будут так оттягивать решающий момент на телешоу, прежде чем объявить правильный ответ в викторине или назвать имя победителя. Но здесь-то к чему эти представления устраивать? Вот же интриган! Я даже губы пересохшие облизал, мне хотелось закричать – да говорите же!
– Четвертое место делят между собой Сеня и Миша, – наконец разродился Антон Сергеевич.
Мы с Сенькой озадаченно переглянулись.
– Это как? – чуть ли не хором спросили мы.
– А вот так, – развел руками динамовский тренер. – Ничего не попишешь: вы оба набрали по двадцать баллов ровно. А это – проходной балл, с цифрами не поспоришь.
– И что теперь? – недоуменно спросил я. – Вы же говорили, что у вас всего четыре свободных места, и что будет проигравший, который поедет домой…
– Говорил, – кивнул Антон Сергеевич и показал мне свою бумажку, как бы оправдываясь. – Но вот – сам видишь, как все обернулось. Что теперь, что теперь… – он задумался и, словно забывшись, начал грызть карандаш. Потом вдруг вздрогнул, как бы очнувшись, и сказал: – Ничего не поделаешь, придется мне искать еще одно место в зале.
– То есть вы имеете в виду, что… – еще не веря своему счастью, я не решался даже произнести свое предположение вслух.
– Да, – с широкой улыбкой, собрав лучики морщинок у глаз, ответил Антон Сергеевич. – Вы оба остаетесь. Вы все остаетесь здесь, у нас! – он обвел глазами всех нас и шутливо добавил: – Ну если только никто сам, добровольно не передумает и не захочет уехать обратно домой. Какие у нас здесь нагрузки, вы видели.
Но дураков не было! Забыв про наши старые разногласия, мы все кричали от радости и обнимались друг с другом, как футболисты после решающего и от этого особенно красивого гола.
– А можно нам теперь форму динамовцев? – выпалил на радостях Лева.
– Теперь – не можно, а нужно! – ответил Антон Сергеевич. – Пойдемте со мной!
Мы пришли в еще одну каморку с инвентарем. Да, с помещениями и оснащенностью здесь дела явно обстояли гораздо лучше, чем в провинциальных секциях!
– Прежде чем вы получите свою форму, – снова заговорил Антон Сергеевич, – я обязан сказать вам следующее. Отныне вы – не просто пацаны, увлекающиеся спортом. Вы теперь носите гордое имя динамовцев! И должны всегда помнить, что это звание – не только огромнейшая честь, но и очень большая ответственность. И я сейчас не о том, что вы все должны показывать очень высокие результаты – это само собой разумеется, даже обсуждать нелепо! Я имею в виду, что теперь вы все должны следить за дисциплиной, как в зале, так и вне его.
Речь прозвучала торжественно и назидательно одновременно. Вообще говорить Антон Сергеевич однозначно умел, и мы старались смотреть именно на него, а не на Григория Семёновича, который, конечно, был тут, рядом.
– Мы что, какие-нибудь малолетние преступники, что ли? – протянул Шпала.
– Нет, конечно, – мгновенно отреагировал Антон. – Но дисциплину нарушают не только преступники! Я, конечно, вам не воспитатель, и нотаций читать не буду. Просто если обычный человек где-то на улице нахулиганит – он просто гражданин Иванов, работающий на таком-то предприятии. А если нахулиганит кто-нибудь из вас – все будут знать, что отличился член общества «Динамо», за которым следит не только весь Советский Союз, но и любители спорта во всем мире, понимаете? У нас в стране, разумеется, все работы нужны и все предприятия одинаково важны. Но теперь вы сами – в категории тех ребят, с которых берут пример уже другие школьники и студенты. Никогда не забывайте об этом и ведите себя соответствующе, не позорьте имени динамовцев! Это, надеюсь, понятно?
– Конечно, понятно, – смиренно ответил Лева и ухмыльнулся. – Мы не подведем!
Я чуть не прыснул со смеху, глядя, как эта хулиганская физиономия изо всех сил старается казаться портретом примерного мальчика.
Антон спросил на всякий случай у каждого размер одежды и, покопавшись в каких-то коробках, выдал каждому по фирменной динамовской футболке. Ощущение было такое, словно боги с Олимпа спустились на землю и одарили всех своим личным одеянием! Думаю, в эти минуты никто из нас не верил, что все это происходит наяву.
– Теперь давайте разберемся с оргвопросами, – продолжил Антон Сергеевич, когда наши эмоции чуть поутихли. – Жить будете в общежитии. Там насчет вас все уже договорено, места выделены. Условия, разумеется, спартанские, не как у мамы с папой дома на диване. Так что если кто-то захнычет, что ему не напекли любимых ватрушек или не включили на ночь любимую передачу по телевизору – лучше сразу придите и честно скажите, мы отправим вас домой. Это я говорю к тому, чтобы по вопросам разных бытовых мелочей ни меня, ни остальной тренерский состав не дергали. Ваши новые друзья, они же ваши соседи, все вам объяснят и покажут.
Мы в который уже раз за сегодня согласно закивали, а Антон Сергеевич все не останавливался, продолжая сыпать инструкциями:
– Подойдете к вахтерше, назовете себя, вам дадут ключи. Так что прямо сейчас шуруйте заселяться, а потом – в столовую на обед. Если…
Мы не успели дослушать, что будет, «если…», потому что дверь в каморку внезапно распахнулась, и на пороге возник какой-то запыхавшийся парень в такой же динамовской футболке, какие только что выдали нам. Видимо, дело было очень срочным, и ему пришлось бежать через весь дворец спорта.
– Антон Сергеевич, – выкрикнул он, пытаясь отдышаться. – Там это, как его… тут есть тренер, который с юга с гостями приехал?
– Есть, – непонимающе сказал Григорий Семёнович, сделав шаг вперед. – А что такое?
– Там вас нас старший вызывает, – объяснил парень и добавил: – Срочно!
– Э… А зачем? – лицо нашего тренера побледнело.
– Ну я не знаю, мне не сказали, – пожал плечами динамовец. – Наверно, поговорить хотят.
Наш тренер побледнел еще сильнее и, растерянно оглядываясь на нас, вышел. Наверное, он подумал, что сейчас будет что-то вроде «вызова на ковер» или «товарищеского суда». Но я-то знал: скорее всего, это до Москвы доехало письмо с рекомендацией! Ну что ж, пусть лучше люди ошибаются в лучшую сторону, чем наоборот.
– Ладно, что-то я заговорился с вами, – улыбнулся Антон Сергеевич. – На все случаи жизни руководства пока не придумали, поэтому кое с чем вам придется разбираться, как говорится, по ходу дела. Зато так, говорят, получается доходчивее. Так что – вперед и с песней!
С этими словами Антон Сергеевич жестом попросил нас выйти из каморки с инвентарем, закрыл ее на ключ и, помахав на прощание рукой, отправился куда-то по своим делам. Нам же с пацанами тоже пора было покидать спортзал и его окрестности. Хотя, честно говоря, мне бы хотелось задержаться здесь еще хотя бы на пару часиков – настолько здесь все было здорово оборудовано по тем временам. Да и места было хоть отбавляй, поэтому вопрос очередности тренировок снимался сам собой. Но – всему свое время. Сейчас я все равно сильно вымотан «вступительными испытаниями», да и с бытовыми вопросами тоже нужно разобраться. В конце концов, как говорят опытные люди, война войной, а обед – по расписанию!
К нашей радости, общежитие располагалось недалеко. Его серые и уже успевшие чуть облупиться стены мы заприметили почти сразу. Хотя, честно сказать, эта Москва не слишком напоминала ту Москву, из которой я сюда «прибыл» неизвестным мне путем. Транспорта пока что намного меньше, а воздух, соответственно, был чище. Меньше было и шансов быть сбитым неадекватным лихачом на навороченной иномарке – да и самих иномарок в городе были единицы. Не торчали ещё отовсюду кричащие вывески и баннеры, не распространяли навязчивые запахи ларьки с фастфудом, что, как мне кажется, однозначно плюс. В этом смысле в городе и ориентироваться намного проще – нужные тебе здания не загораживало ничего, кроме деревьев.
Собственно, ничем другим такое здание быть и не могло – за свою прошлую жизнь я повидал их предостаточно, и глаз на них у меня был уже наметан. Сквозь общажные двери то и дело бегали туда-сюда молодые динамовцы, и со стороны все было очень похоже на общежитие студентов – с той только разницей, что здесь все обитатели были подтянутыми, стройными и накачанными.
Расселяли нас по свободным местам в разных комнатах – разумеется, никто для очередных новичков целую комнату освобождать не собирался. Мне выпало жить вместе с Сеней в комнате, в которой как раз были свободны две кровати. Выдавая нам ключи, вахтерша ухмыльнулась:
– Надеюсь, завтра не прибежите ко мне с криками «Поменяйте нам номер»?
– А с чего мы должны к вам прибежать? – удивился я.
– Ну посмотрим, – загадочно посмотрела на нас вахтерша. – А то знаю я вас, таких…
– Странная какая-то, – сказал Сеня, когда мы поднимались по лестнице на нужный нам этаж. – С чего мы должны номер-то менять? А если там так все ужасно, так почему бы ей сразу не дать нам нормальную комнату? А если это невозможно, то зачем нам об этом сообщать?
Общага – она и есть общага, подумал про себя я. Что там менять, шило на мыло. А вслух сказал:
– Да ладно тебе, Сеня, – усмехнулся я. – Ты что, сам не видишь, что ли? Бабка старая, ей скучно, она сидит тут целыми днями да на проходящих людей смотрит. Должно же у нее быть хоть какое-то развлечение. Она тебе ерунду какую-то, не подумав, брякнула, а ты уже тут целые теории строишь. Перестань, мы же не детективы, которые дело расследуют. Сейчас заселимся по-быстрому – и всех делов!
Замок в нашей двери открылся легко. А вот то, что мы увидели в комнате, где нам предстояло теперь жить… Всё-таки к странному поведению вахтёрши нашелся свой ключик, и это была отнюдь не скука.
То, что в комнате мы будем не одни, мы знали. Но вот то, что она окажется в таком состоянии… Собственно, то, что здесь живут спортсмены, выдавали только спортивные плакаты на стенах. В остальном же наш номер, скорее, напоминал какое-то рабочее общежитие: под кроватями валялись пустые бутылки, постели были не заправлены и скомканы, кое-где на постельном белье виднелись размазанные пятна губной помады… А вещи были либо наспех запиханы по сумкам, либо разбросаны по тумбочкам, столу и полу. Впрочем, сами раскрытые сумки тоже были хаотично раскиданы тут и там по всей комнате.
Мда, юные динамовцы явно оттягиваются на полную катушку. Такое ощущение, что ночью здесь была массовая оргия, а утром всем спешно пришлось куда-то убегать. А может быть, отмечали чей-то день рождения? Хотя… Бабка на вахте не случайно спросила, не будем ли мы менять номер. Значит, вот это всё здесь – уже привычная картина. Более того, все об этом знают. Тогда почему не принимают меры? Не выгонят за нарушение дисциплины, в конце концов? Неужели здесь обитают такие бесценные спортивные кадры, что за их успехи им прощается все, в том числе общежитие, еженощно стоящее на ушах? Ответ был один – такое поведение допускалось в отношении только особо талантливых ребят…
Я оторвал взгляд от пола и обернулся, рассматривая стены. На двух из них висело по полке, на которых валялось несколько каких-то брошюр и гордо стояли призовые кубки. На самих стенах на небрежно прибитых гвоздях висели медали. Здесь же, на обоях, я обнаружил некоторое количество пятен от бычков, которые тушили об эти стены. Да, такому смешению стилей позавидовали бы самые отъявленные авангардисты!
Моя фантазия тут же подкинула картину вчерашнего позднего вечера в нашем новом месте жительства. В этой картине обитатели комнаты предавались всем плотским утехам, которые только можно себе вообразить, в том числе и не совсем законным. А наутро, как ни в чем не бывало, отправлялись на тренировку, где показывали результаты в зависимости от оставшихся резервов своего организма. А спустя полгодика кто-то из них радостно держал в руках какой-нибудь кубок из тех, что стоят на полке, и никто из зрителей даже не догадывался, что вот этот улыбающийся выдающийся спортсмен обожает неспортивные виды досуга. Примерно как Лева строил из себя сегодня примерного мальчика перед новым тренером.
Вот это жесткая дисциплина, подумалось мне, вспомнив недавние наставления Антона Сергеевича. Вот это я понимаю, гордое имя динамовца! Да, такие соседи, пожалуй, действительно все объяснят, научат и покажут очень быстро, причем многое – непосредственно в процессе!
– Миш… – робко произнес Сеня, пока я похохатывал про себя, сопоставляя рассказы динамовского тренера и увиденное в комнате. – Мы куда с тобой попали? И что… что все это значит?
– Это значит, Сеня, – неожиданно бодро ответил я и решил юморнуть, – что мы попали в реальную жизнь, без прикрас и рассказов воспитателей. А еще это значит, что здесь живут прославленные динамовцы! Спортсмены, алкоголики, курильщики и любители женского общества!
Меня охватила какая-то внезапная веселость. Не то чтобы меня радовал такой подход спортивных коллег к бытовым вопросам, но я начал относиться к этому с иронией. В конце концов, само мое появление в этом времени было настоящим испытанием, в ходе которого мне приходилось то и дело решать разные головоломки. Ну так вот тебе, Михаил, и еще одно испытание – как сохранить себя и свой путь к цели, соседствуя с такими вот персонажами. Причем соседство-то было самым тесным, какое только возможно! Ладно бы еще в соседней комнате…
– А мы как же? – Сеня продолжал растерянно хлопать глазами.
– А мы, – я взглянул на часы, – сейчас идем обедать! Голодное брюхо, я тебе скажу, глухо не только к ученью, но и к тренировкам, а особенно – к восприятию и обработке информации!
– Чего? – выпучил глаза Сеня.
– Ай, не бери в голову, – я одернул сам себя. – Я говорю – голодный человек плохо соображает! Так что айда в столовку. Поедим, а потом уже будем разбираться с нашими сожителями. Может, они вообще окажутся нормальными ребятами.
– Слава богу, что здесь хоть этих дурацких линеек не будет, – вдруг сказал Сеня, когда мы топали по коридору в сторону столовой. – Достало уже, если честно. А главное – непонятно зачем! Ведь смысла-то в них никакого!
Ага-а! Я глянул на него с ухмылкой. Вот уже и поднимается в тебе, друг мой, подростковое бунтарство. И вдруг до меня дошло: здесь-то ведь действительно не пионерский лагерь! Теперь мы все, включая наших хулиганов, будем в самой младшей возрастной группе. А судя по обстановке в нашем общажном номере, нам придется иметь дело пусть и с молодыми, но уже довольно взрослыми людьми. Вот тебе и переход в следующую возрастную группу. Будем начинать с самого конца, что называется, пищевой цепочки.
Одно теперь мне было понятно точно: мое новое детство закончилось, не успев начаться. Теперь не будет никаких линеек, страшилок на ночь и измазываний зубной пастой. Будут девки, выпивка и параллельно жуткая пахота в зале. Сеню такое, конечно же, потрясло. Ну а я, а что мне будет?.
– Ну ничего, Михаил, – сказал я почему-то вслух, видимо, чтобы нельзя было отмахнуться от своей решимости. – Плавали, знаем. И здесь тоже прорвемся.