Между страницами, никем не замеченная, лежала… сахаринка. Она сверкала, и мое стопроцентное подростковое зрение легко определило, что это именно крупица сахара. Вот это дела!
Я так, чтобы никто не увидел, аккуратно сахаринку смахнул. Та упала на пол и окончательно стала невидимой, а я продолжил размышления.
Тамара, видя, что прямых доказательств чьей-либо вины как бы и нет, замялась. Покосилась на Романа, тот только развел руками – мол, «следственные действия» потерпели фиаско. Виновный не найден, что ж, бывает…
– И непонятно даже, кто страницу вырвал… – послышался шепот на галерке.
Формально ничего действительно не было понятно. Поэтому Тома, не желая признавать поражение, решила сменить тактику.
– Так, – она перечислила поименно всех «виновников торжества». – У вас есть ровно час, чтобы заклеить энциклопедию!
– До девятнадцати часов, – подыграл Роман. – Сейчас как раз пять минут седьмого.
– Да, до девятнадцати часов время есть, – согласилась пионервожатая и потрясла кулаком в воздухе. – Иначе я вам устрою счастливое детство! Будете бумажки и фантики каждый день на территории собирать.
Пионеры захихикали, по-своему отреагировав на предупреждение Томы. Та гордо вскинула подбородок и пошла к выходу, бросив напоследок, что поручает Роману Альбертовичу проследить за тем, как мы это будем делать.
– Ага, щас, после дождичка в четверг, – буркнул тренер себе под нос.
Повезло, Тома не услышала, а то наверняка позеленела бы от злости. Рома проводил строптивую даму взглядом, дождался, когда утихнут шаги, и подошел к нам.
– Короче, ребята, что делать – вы слышали, через сорок минут приду и проверю.
– Не поможете? – спросил я. – Тамара Ипполитовна ведь сказала…
– Пусть говорит, – тренер демонстративно потянулся.
Ну и, не дожидаясь других вопросов, вышел из палаты. То, что Роман пофигист, мне давно было понятно. Вот и сейчас ему было абсолютно плевать – получится у нас или нет.
– Слышь, чучелы огородные, опять из-за вас какая-то ерунда происходит! – отвлек меня голос Левы. – С какого вообще перепугу ты меня сюда притянул, Шахматист?
Я со вздохом повернулся. Да, как же, дело святое, надо же обязательно выяснить отношения со Львом. Обернувшись, я встретился с ним глазами. В них помимо злости, которую он сегодня, надо отдать ему должное, держал на привязи, застыла досада. Понятно отчего – любой промах, и пацану придется махать ручкой. Слишком многое он натворил за первые дни пребывания здесь. И если раньше я думал, что он сознательно это делает, чтобы провести лето в другом месте, то после знакомства с его родителями мнение изменилось. Не дай бог никому такое лето, как будет у пацана, если он с позором вернется домой.
– Я точно так же, как и ты, этого не делал, – сухо пояснил я.
– Ну а меня на кой-ляд подставляешь? – насупился Лев.
– Почему-то показалось, что ты захотел подставить меня, – с расстановкой ответил я. – А когда кажется, я не крещусь, а отвечаю доступно, чтобы в следующий раз неповадно было…
– Слышь, Лева, да че ты с этим бараном еще разговаривать пытаешься!
Из-за спины друга вывернул Шпала, кстати, единственный в этой гоп-компании, с кем мне до сих пор не доводилось встретиться с глазу на глаз. Шпала презрительно посмотрел на энциклопедию, потом на меня.
– Он же в курсе, что при других мы его трогать не будем! – хмыкнул он.
Я не ответил, еще один конфликт на ровном месте мне был ни к чему. Думаю, что у нас со Шпалой еще появится возможность обменяться любезностями. Хотя руки чесались съездить разок по этой наглой роже.
– Согласен, – вставил свои пять копеек Марат. – Давайте клейте, блин, иначе мы вам в жопу засунем эту энциклопедию! Пошли, Лева, покурим, а эти из кружка умелых ручек пусть сами мучаются!
– Через двадцать минут вернемся! – поставил срок Шпала.
– А помочь не судьба? – спросил я, глядя Леве прямо в глаза. – Дело-то одно.
Лева промолчал, вообще, конечно, выглядел он подавленным. Денек у пацана выдался такой, что не позавидуешь. Троица хулиганов уже в привычном составе всё-таки ушла.
– Лучше вообще не возвращайтесь, дебилы… – прошептал Муравей, когда хулиганы скрылись в коридоре, и виду ради хлопнул кулаком по ладони.
Я только сейчас понял, что все легкоатлеты в палате благополучно засунули языки в одно место. Разговаривал я один. А зря, сейчас был шикарный шанс перевернуть все с ног на голову. Да, потом боксеры и борцы привели бы своих товарищей, и это была бы совсем другая история. Однако ради спокойной жизни в лагере в течение следующих недель, пара синяков – сущий пустяк. Впрочем, каждому свое. Нравится ходить на перед ними на цырлах —, их право.
– И че делать будем? Клей есть? – спросил Шмель. – Ребят, у кого есть ПВА-шка?
Он уже пытался прикинуть, как бы вставить обратно страницу так, чтобы вклейки не было заметно.
– У меня, кажись, было, мамка клала на всякий пожарный, – припомнил Муравей. – Ща, к рюкзаку сбегаю! Идем со мной, ребзя?
– Идем! – закивал Шмель.
Муравей выбежал из палаты, Шмель, которого до сих пор от нервов потряхивало, последовал за ним. В палате поднялся привычный бубнеж. Пионеры гадали, кто же на самом деле тот нехороший человек, кто вырвал лист из энциклопедии. Я в спорах участвовать не стал, не до того малость. Сунул руку в карман и нащупал там рафинад, от которого тут же начали откалываться сахаринки. Такие совпадения точно не случайны, хотя до конца не хотелось верить. Чего хотелось, так это поскорее увидеть наглую толстую рожу Сени и спросить, какого вообще хрена происходит.
Как говорится, бойся своих, желаний, они имеют свойство сбываться. Не успел я подумать о своем корешке, как увидел его через окно. Он катил велосипед и чем-то был явно раздосадован. Ну, я ему настроение точно не буду поднимать. А вот испортить – пожалуйста. Я резко развернулся и зашагал к выходу из палаты. В дверях столкнулся со Шмелем, уже тащившим тюбик с ПВА к энциклопедии.
– А ты куда намылился? – удивленно спросил он, думая, что я отлыниваю.
– На Кудыкину гору, скоро буду, – бросил я, не останавливаясь.
– Мне че, теперь самому клеить? Там подержать надо!
Вопрос пацана остался без ответа. На крайний, ничего – как-нибудь сам справится, или, если самому невмоготу, пусть Муравья попросит, тот сообразительный. Понятно, что вины Шмеля как бы нет, но кто-то же должен это делать, раз он так легко и безропотно отпустил Леву. Равно – отказался от помощи.
Я ускорил шаг, не обращая внимание на сверлящий спину взгляд Шмеля, и выбежал из корпуса. Сеня успел отойти, но я быстро догнал его, подойдя со спины. Огляделся, убеждаясь, что нас никто не видит и не вмешается. А потом со все дури саданул толстяку подсечку под ногу. Ногу у Сени выбило, он потерял равновесие, уронил велосипед, а я схватил его за шкирку и потянул к стене корпуса.
– Ай-ай-ай, – было заверещал он, но я припечатал его спиной о стену. – О Миха! Я как раз тебя искал!
– Считай, что я сам тебя нашел!
Сеня, увидев мое разъяренное лицо, сразу замолчал. Только удивленно захлопал глазами. Делал вид, будто не понимает, что происходит. Ничего, сейчас поймет.
– Ты чего творишь? – зашипел я, схватив Сеню за грудки.
С его комплекцией толстяку ничего не стоило отмахнуться от меня, как от назойливой мухи, но делать этого он не спешил. Или просто не знал, как за такое приняться.
– Чего я сделал?.. – изумленно зашептал он. – Мих! Ты чего?
– У тебя такая благодарность? За все, что я тебе сделал? – подмывало прописать ему хорошего леща, чтобы мозги встали на место, но я пока сдерживался.
– Не пойму, че ты ко мне прикопался на ровном месте!
Сеня всё шёл в отказ и очень даже убедительно играл удивление. Станиславский бы поверил, артист, блин, Яйцев.
– Какого хрена ты вырвал лист из энциклопедии? – проскрежетал я.
– Да какой нафиг энциклопедии?! – Сеня еще больше выкатил глаза.
– Вики твоей, про динозавров!
– Не знаю никаких динозавров…
Да ну? Я прошил его взглядом.
– А ну покажи руки! – грубо перебил я. – Пальцы, говорю, покажи!
Сеня мигом изменился в лице. Сначала он внимательно посмотрел на мою перепачканную в зеленке руку, потом все же показал пальцы. Конечно, зеленки на них уже не было, наверняка отмыл. Выдали его зеленые дужки под ногтями, которые я приметил сразу. Вот тебе и «не знаю». Все он прекрасно знал – и думал, что ему сойдет с рук, и никто не догадается о подставе.
– Зачем ты это сделал? – грубо спросил я.
Логика подставы была мне совершенно непонятной. Возможно, поэтому я ещё сдерживался и не всадил Сене пару апперкотов под дых. Обычно, если делаешь что-то, то за этим у всегда стоит личный интерес. В чем личный интерес Сени, было непонятно. Навредить девчонке, за которой ухаживаешь? Но очевидно одно – своими действиями он явно хотел мне поднасрать.
Отвечать на мои вопросы он, похоже, не собирался. Только надул щеки, прищурился и тяжело дышал, как паровоз.
– Козел ты, больше ко мне не подходи со своими просьбами, – сам удивляясь своему спокойствию, сказал я.
Ушла злость, наступило разочарование. Вот так доверишься людям, а они тебе нож в спину вгоняют при первой удобной возможности. Впрочем, нечего очаровываться – и не будешь разочаровываться. Я оттолкнул его, развернулся и зашагал прочь.
– Да подожди ты, Мих… я все расскажу! Постой!..
Слушать оправдания уже не хотелось. Но я все же остановился и медленно повернулся. Сеня тяжело поднялся и отряхивал сзади свои шорты. Прямого взгляда он избегал, стыдно всё-таки, видимо.
– Ну говори, так уж и быть, послушаю, хотя мне и так все с тобой понятно.
Несколько секунд толстяк молчал, только жадно вдыхал и выдыхал через раздувающиеся ноздри.
– Я не тебя хотел… – наконец, набравшись мужества, Сеня заговорил. – Так просто получилось, извини, пожалуйста. Правда, извини!
Не меня он хотел, пусть такую пургу рассказывает – маме, когда та его схватит с поличным за очередным внеплановым обедом в столовой.
– Так просто, что ты даже схему целую разработал? – хмыкнул я.
– Просто Дима… Шмель, он… – Сеня замялся, опустил подбородок на грудь, затягивая паузу, но все же поднял глаза и, напрягшись, выпалил: – Короче, он Вике нравится!
Я аж закашлялся, поднеся ко рту кулак. Серьезно?
– Я даже не знал, что у тебя рука в зеленке! Я ж думал, ты подорожник приложил и все! – дальше пошла импровизация.
Сеня попытался объяснить, что хотел сделать так, чтобы Вика разочаровалась в Шмеле. Якобы у девчонки была к нему симпатия. А как сделать так, чтобы симпатия ушла? Верно, сотворить от его имени что-нибудь такое, что Вике не понравится. Сеня, видимо, следивший за ней, знал, что у неё есть редкая книжка. Ну и в молодую горячую голову не пришло ничего лучше, чем испортить энциклопедию и попытаться навести ответственность за это на Шмеля.
Хм. Нет, ну логика всё равно сомнительная, честно говоря.
– А зеленку ты зачем брал? – я приподнял бровь.
– Хотел, чтобы Дима так вляпался, что не смог бы отнекиваться, – честно признался толстяк.
– Ну ты, блин, Дон Жуан недоделанный, – я замотал головой, поражаясь.
Сам припомнил, как радовалась Вика, когда получила приглашение на свидание.
– Подожди. Ты хоть подписал, что-то письмо от тебя?
– Неа…
– Ну все понятно. Такие вещи надо обязательно подписывать, чтобы потом не бегать и листы из книг не выдирать.
– Да я ж как лучше хотел! А почему Дон Жуан, и ещё недоделанный, Мих? – сконфуженно поинтересовался Сеня.
– Да потому что, если ты девчонке сразу не нравишься, то хоть на голове стой, хоть вверх ногами ходи, а ничего не изменится! Поверь моему опыту, у меня столько в этой жизни женщин было… – я не успел себя остановить и попытался последние слова произнести хотя бы потише, но было уже поздно.
Сеня, впитывающий каждое мое слово как губка, удивленно на меня вылупился.
– Женщин? У тебя?
Я стоял, смотрел на него и не мог ничего ответить.
– Ты ж говорил, что Таня тебя не любит… и ты вообще ни с кем никогда не встречался!
Еще бы знать, что за Таня. Но мне не стоило забывать, что Сеня был знаком с прежним Мишкой, до моего в него попадания. Потому я мог успеть что-то рассказать толстяку о своей прошлой жизни.
– Говорил, – я отмахнулся, наконец, сообразив. – Я много любовных романов читал, поэтому женщин знаю очень хорошо!
– О-о! А че за романы? – Сеня понизил голос и с придыханием уточнил: – «Анжелика»?
В СССР этого времени и близко не было мужских журналов и уж тем более сайтов для взрослых, которые в двадцать первом веке заполонили прилавки и интернет. Поэтому подросткам, как Сеня, приходилось выискивать и чуть ли не контрабандой добывать книги, где авторы хотя бы как-то затрагивали сцены сексуального характера. И серия романов про Анжелику была как раз такой, с которой бы любой подросток хотел уединиться с фонариком под одеялом. Судя по виду, Сеня «Анжелики» ещё не читал – но многое о ней слышал.
– Про романы я тебе позже, может быть, расскажу, – заверил я. – А ты мне расскажи вот что: как ты теперь собираешься решать со Шмелем?
Честно говоря, я как-то сразу остыл, и обида, было вспыхнувшая, притихла. Пацана можно было понять, любовь ударила в голову, и он решил устранить конкурента. Да, нечестно, но в любви, как и на войне, хороши все средства, лишь бы работало.
– Да ниче я не собираюсь, – раздраженно заворчал Сеня и показал сжатый пухлый кулак. – Может, как с тобой натренируемся – морду ему набью.
Я уже не стал ничего говорить про то, что он только что чуть не потерял все шансы на мои тренировки.
– Он вообще знает о твоей к нему ненависти – и за что ты его собрался бить? – я усмехнулся детской непосредственности товарища.
– Не знаю…
– А то, что он Вике нравится, он знает? Как считаешь?
Сеня надулся, промолчал, сжал кулаки. Что тут скажешь, без Шмеля Шмеля женили, на оба вопроса ответ был отрицательным. Шмель был ни сном ни духом о таких страстях – симпатии Вики и ненависти Сени, его больше, кажется, интересовали зубные пасты и Черные руки. Поэтому то, что сделал толстяк, было как минимум нечестно.
– Я бы на твоем месте подошел к Димке и все рассказал. Так будет честно. Как ты сейчас поступил, так нормальные парни не поступают.
– Как-то без твоих советов прожил четырнадцать лет и дальше проживу, – выпалил Сеня, но все же опомнился: – Думаешь, надо?
– Ты себя на его место поставь и сам себе скажи – надо или не надо.
Сеня помолчал.
– Может, ты и прав, Мих.
– Прав – не прав, тебе с этим жить и с Шмелем общаться, – я решил закруглить тему, не особо-то и хотелось участвовать в подростковых разборках, пусть сами шишки набивают. – Меня-то ты зачем искал?
Сеня снова изменился в лице, переживая внутри себя целую бурю эмоций.
– Мое секретное место, где я хотел устроить Вике свидание, – зашептал он пересохшими губами. – Миха! Туда пошел этот баран!
– Шмель? – я удивился, потому что Димка прямо сейчас клеил энциклопедию вместе с Муравьем, а если бы он куда и пошел, то точно бы не прошел мимо нас.
– Да нет же! Ромочка, – выдал, кривляясь, толстяк.
– Роман Альбертович?
– Угу…
Я поставил руку в бок. Что-то Сеня слишком много хочет.
– Ну, может, он тоже об этом месте знает? Тебе-то что?
– Он там не один…
– Ну и ладно… С Аллой? Дело молодое…
– Он пригласил туда мою маму!..