В зал я вернулся в тот момент, когда все ребята давно разошлись. Да и то воспользовался тем, что Томе после встречи с родителями Льва явно потребовалась небольшая пауза. К тренеру у меня был серьезный разговор. Формально я был приписан к ребятам легкоатлетам, поэтому появляться на тренировке боксеров, особого права не имел. Но хотел им обзавестись.
Тренер был занят тем, что подметал зал от налетевшего из открытого окна тополиного пуха. Как и в первый раз, когда мы встретились у палисадника, он слушал радио. Приемник, подключенный удлинителем, транслировал дневной выпуск новостей. Но даже несмотря на довольно громкий звук, он обернулся, стоило только мне переступить порог зала.
– Ты, Мишка? – улыбнулся он, убавляя громкость. – Наш пострел везде поспел! С родителями повидался?
– Да. И повидался, и попрощался, – кивнул я.
– А чего за срочность была такая, стряслось что?
Я рассказал тренеру ровно ту легенду, что уже выдал маме и папе. Мол, в первый день мне совершенно не понравилось в лагере и так далее.
Тренер внимательно выслушал, посмотрел на меня с прищуром.
– Папа-то не ругался из-за твоего нового увлечения?
– Остановились на том, что бокс – это спорт настоящих джентльменов, – я улыбнулся. – Тренер, хотел тут с вами поговорить…
– Льва куда потерял? – он мягко перебил меня, но так, что возражать желания не нашлось.
Была у него все-таки та самая харизма, без которой не воспитать настоящих чемпионов. Я ее хорошо чувствовал. Даже удивительно, что дальше секции в пионерском лагере тренер до сих пор не ушел по карьерной лестнице.
– У Льва состоялся, хм, чуть более напряженный разговор с участием То… старшей пионервожатой.
Тренер как-то тяжко вздохнул, как будто был в курсе проблем Льва с родителями.
– Надеюсь, вы не удумаете разборки продолжать вне зала? – строго спросил он и, не дожидаясь ответа, добавил: – Один раз я глаза закрыл, а во второй накажу так, что методы Тамары покажутся сахаром. Все понятно?
Понятно-то понятно, я сам против мордобоя на улице, но тут не я зачинщиком выступаю. Вслух я все же отрапортовал, что мне все ясно и ничего подобного больше не повторится.
– Ладно, верю, Шахматист. О чем хотел поговорить – давай.
– Тут такое дело, тренер, решил у вас попроситься в бокс перейти.
Я, как на духу, выдал, что сегодняшняя тренировка мне очень понравилась. Теперь, дескать, жить не могу без бокса и мечтаю перезаписаться именно в боксеры из легкоатлетов. И вообще, я крайне мотивированный и готов на тренировках пахать, как лошадь.
Тренер внимательно выслушал. Погладил пальцами подбородок.
– Ты где раньше занимался, шахматист?
– В школьном шахматном кружке, – припомнил я.
– Я про единоборства, ходил небось раньше в зал?
– Неа, – было неприятно так нагло врать тренеру, но приходилось.
Хотя ложь мои слова или нет, это еще как посмотреть. Но если брешешь, то делай это нагло!
– А на скакалке где так научился пахать?
– Оно как-то само получается. Да и во дворе пробовал.
– Хм… – тренер задумался.
Я, сам будучи тренером, прекрасно понимал, что такая работа со скакалкой или на снаряде возможна только в одном случае – если ты вундеркинд от мира бокса. Такие бывают, тот же Лагутин или, скажем, Попеченко тому пример. Другой вопрос, что это большая редкость, за всю свою многолетнюю тренерскую карьеру я лично видел всего пару таких ребят. Один в итоге взял Россию в среднем весе, а второй обленился и бросил тренировки… Но даже такие жемчужины, и те далеко не сразу приходили к подобным результатам. Поэтому старик был немало озадачен.
– Ясно все с тобой, шахматист, – наконец заговорил он. – Только, во-первых, у нас мест лишних нет. А во-вторых, в твоем весе у меня паренек уже есть.
Так я думал вы меня уже согласны взять, считал, что вопрос решенный. Сами же меня ребятам представили. Честно говоря, – прямо выдал тренер. – Я думал ты побалуешься и сбежишь на половине тренировки. А ты упертый оказался, и черт побери, еще и талантливый… Чего греха таить, есть у тебя задатки, этого не отнять. Вот только, говорю, же. Есть у меня в твоем весе человек, и количество воспитанников секции бокса строго согласовано. Максимум у меня сейчас набран. Лимит, понимаешь? Даже не знаю, что и делать.
Я попытался сообразить, о ком говорит тренер, но не вспомнил ни одного пацана в зале из своей весовой. Если он и был, то на сегодняшней тренировке точно не присутствовал. И тренер подтвердил мои мысли.
– Артём Коган, талантливый парнишка, приедет на днях. Левая у него… как конь копытом бьет, – тренер как-то мечтательно вздохнул. – Чемпион будущий. И может даже – Олимпийский.
Во как! У меня, оказывается, уже сейчас конкурент вырисовывается копытный. С олимпийскими амбициями. Интересно только, почему тогда он в лагерь едет с опозданием? Спрашивать я не стал, туда дальше само прояснится. Но, если уж совсем по чесноку, то такой конкурент мне был нужен, как воздух. Тем более, талантливый, чтобы спортивную конкуренцию мог составить. Много с другими весами в парах не постоишь. Да, удар у ребят тех, кто покрупнее, тяжелый. Но скорость при такой работе падает и реакция замедляется. Поэтому спарринг-партнер из своей же весовой – то, что доктор прописал.
А вашему Артему разве спарринг-партнер не нужен? Погоняю его, сам подтянусь, – я расплылся в невинной улыбке. – Или еще пригожусь как-нибудь.
Тренер снова покосился на меня, чуть удивленно. Но никак мои слова не прокомментировал.
– Хм. Поговорить-то я про тебя поговорю. Но ручаться ни за что не стану. Хотя ты парень со своей изюминкой, и в зал тебе надо походить. Так что ты приходи, если Ромка, то есть Роман Альбертович, будет не против.
– А скажите, от кого решение зависит, от Тамары Ипполитовны? – уточнил я.
– Если бы! От директора зависит, а с ним любое дело делать через… – тренер осекся, махнул рукой и пробурчал себе под нос: – Вот пил бы я так…, а у меня даже бутылки нету.
Вон оно что. Ну, если вопрос записи меня в секцию стоит бутылки водки, надо будет как-нибудь раздобыть. Где, правда, взять водку в пионерском лагере? У того же директора разве что, но не подгонишь же ему собственное пойло. В общем, надо поразмыслить на досуге. Сейчас же я, по сути, получил то, что хотел, сам тренер был не против моих занятий в его секции. Так что теперь – полный газ.
– Ну, доволен, Шахматист?
Я закивал.
– Спасибо за доверие!
– Иди, тебя дружок твой тут уже искал.
– Это какой?
– Сынок нашей поварихи. Имя из головы вылетело.
Тренер развернулся, сделал погромче приемник и вернулся к своим делам. Интересно, зачем меня толстяк искал, что аж в зал пошел? Я вышел на улицу, и ответ не заставил себя долго ждать.
Из-за угла корпуса послышался совсем слабенький свист.
– Мих! Мих, сюда иди!
Я сразу узнал голос шебутного толстяка, зашел за угол и увидел Сеню собственной персоной.
– Ты че по углам шкеришься?
– Да дело секретное! Особой важности.
Выглядел толстяк возбужденно, как, впрочем, почти всегда.
– Ну выкладывай, помозгуем.
Он набрал полную грудь воздуха и затараторил на выдохе:
– Помощь твоя нужна! Тут неподалеку одно местечко есть, о котором никто не знает… красотища, блин! Берег реки, холмик, ивы свисают. Ты еще спрашивал, куда я все время езжу, так вот – туда! Знаешь, как там классно книжки читать!
– Так, а от меня что нужно? У меня времени читать нет. Так что как-нибудь без меня, но за приглашение спасибо.
– Да ты не понял!
– Так говори понятнее.
Сеня быстро облизал губы, щеки у него мигом залило румянцем. Раз такая реакция, то вопрос действительно деликатный.
– Короче, мне тут одна девчонка понравилась, хочу ей свидание провести. Пикник и все такое, – признался он. – И лучше этого места не найти!
Я хотел спросить, как могу в этом помочь, так как по прежнему не понимал, чего от меня хочет толстяк. Я же не Сирано, чтобы на свиданиях дежурить с подсказками. Но Сеня сунул руку за пазуху и вытащил оттуда сердечко из кусочка сосновой коры. Такое я уже видел, когда только тут появился, причем в собственной тумбочке.
– Короче, дело такое, ты ведь мелкий… не обижайся только! В общем, поэтому я решил попросить тебя подложить вот это ей в тумбочку, – он протянул мне изделие, такие штуки пацаны вытачивали из фрагментов коры трением об асфальт. – Ты сделаешь это незаметно!
Я взял сердечко, повертел. Выточено безупречно, со знанием дела. Ещё один талант у Сени мне открылся. И надо сказать, что руки у Сени росли из того места, что надо. Сердечко получилось почти идеальной формы.
– Допустим, помогу, а что мне за это будет?
– Сахара дам погрызтьь!
Сеня вытащил вслед за сердечком рафинированный сахар, целую жменю. Опять, наверное, у мамки стянул в столовой. Вот говори не говори, а сисьски, налегая на сахар, точно не убавишь. Но не стану же я у него по карманам лазать с обысками. Ладно, с другой стороны, малый дает самое ценное, что только у него есть, значит, дело действительно важное. Да и мне помочь не в лом, Сеня – человек полезный и надежный. Заодно сам меньше сахара сожрет. Возможно.
– Идет, скажи кому класть? Тамаре? – я шутливо подмигнул.
– Ты че! – Сеня аж перекрестился и еще сильнее покраснел. – Вике, из девчачьего отряда…
Я попытался вспомнить, что за Вика, но как-то не вышло. А вообще забавно так, не один Лев, оказывается, по гимнасткам сохнет.
– У нее тумбочка вторая от двери, со стороны окна.
– Не вопрос, а как твоя Вика узнает, куда и когда идти?
Я спрятал деревянное сердечко в карман. На нем действительно не было имени ни адресата, ни отправителя. Ну и никакой информации о месте и времени встречи.
– Вот так, – Сеня достал следом конверт с приклеенной на нем маркой с рисунком советской автоматической станции «Луна». – Тут все написано.
– Угу… вторая тумбочка от двери со стороны окна, верно запомнил?
– Да, да!
Он уже разве что не подпрыгивал.
– Сахар давай, – я вытянул руку ладонью вверх.
– Так ты еще ни сделал ни фига, – возмутился Сеня.
– Утром деньги, вечером стулья, фирштейн?
Сеня со вздохом положил на мою ладонь рафинад. Несколько кусочков, но явно не все.
– Не катит, давай все, что есть.
– Ну бли-и-ин…
– Ничего не знаю, будешь жрать сахар – и тогда не только сиськи вырастут, но и задница.
Толстяк помялся, но все же вытащил еще с десяток кубиков сахара. Правда, выражение лица его было такое, будто он желает мне этим сахаром подавиться.
Я рассовал рафинад по карманам. Есть этот сахар я точно не собирался.
– Только не читай! – попросил Сеня.
– Не имею привычки. Тем более, ты ж там, наверное, в любви признаешься?
– Не твое дело… – толстяк аж голову в плечи втянул.
Вот такая она первая любовь, лет через пять будет вспоминать о Вике с улыбкой на лице. Я потрепал Сеню за плечо, чтобы успокоить.
– Не дрейфь, мне как раз через девчачий корпус возвращаться, все будет. Ты, главное, свиданку так организуй, чтобы незабываемые впечатления остались.
На этом разошлись. Все корпуса в лагере имели типовую планировку, и палата девчонок располагалась также, как и моя палата. Залезть внутрь через окно и оставить записочку в тумбочке Вики не составит особого труда.
Я подошел к корпусу, огляделся, чтобы остаться незамеченным. У окна встал на цыпочки, дабы заглянуть в саму палату. Там, предсказуемо, не было ни души. Как тут чистенько, постели ровные, не валяется никаких камней, веток и рогаток. Девчонки, что тут еще сказать.
Я перемахнул через окно, оказавшись внутри палаты. Подошел ко второй кровати, как и просил Сеня. Достал конверт и сердечко и, открыв тумбочку, положил их туда. На самое видное место. Вика по-любому полезет в тумбочку – и надо, чтобы она увидела передачку сразу. Ну а пойдет она на свидание или не пойдет – это уже дело не мое.
Справившись, я уже собрался уходить, как мой взгляд упал на торчащий из-под подушки корешок книги. На нем красовалась надпись: «Ящеры древних морей». Внутри аж заскребло все. Не может быть!
В свое время я не один год охотился за этим изданием. Свой экземпляр формально первой части, «По путям развития жизни», у меня был. А вторую часть издания 1965 года мне всегда хотелось заиметь.
Я аккуратно вытащил томик из-под подушки. Погладил тканевую серую обложку и черно-белый рисунок ихтиозавра. Не твое – не трогай, как говорится, но я все же открыл энциклопедию. Прежнего прилива эмоций, правда, не было, но поглазеть интересно. Несколько минут я сидел на кровати и листал одну за другой страницы «реликвии». Рассматривал цветные картинки с изображениями морских гигантов. Добрался до половины, когда из коридора послышались шаркающие шаги. Блин! Не вовремя!
Удрать к окну не успел. Дверь скрипнула, что-то грохнуло, как будто захлопнулось… я принял единственно верное решение – спрятался под кроватью и замер, чтобы не заметили. С энциклопедией в руках! Затея так себе, но афишировать, что я лазал по девчачьей палате, тоже не хочется. Придется отсидеться, то есть, отлежаться.
В палату зашла девчонка, что-то напевая шепотом себе под нос. И похоже, что девчонка оказалась той самой любовью Сени. Вика, к счастью, меня не заметила, но села на кровать, под которой я прятался, и полезла в тумбочку.
– Ух ты…
Понятно, что первым делом она наткнулась на конверт и лежащее сверху сердечко. Послышался звук, с которым порвалась бумага, и Вика вытащила письмо. Мне на секунду стало любопытно, станет ли она читать вслух, все равно ведь одна, но нет – читала девчонка про себя.
– А я думала, что нисколечко ему не нравлюсь… – донесся шепот и следом хихиканье.
Выходит, любовь у них была взаимная? Ну, не зря мучился, гляди, на свадьбу позовут и детей нянчить.
– Куда книжка подевалась? – вдруг озадаченно протянула Вика.
Заметила-таки… я не успел довести мысль до конца, как девчонка нагнулась, заглянула под кровать и уставилась на меня выпученными глазами.
– Ты?!
– Э-э…
– Что ты тут делаешь, мелкий!
Я замялся, не скажешь же что-то вроде: «а мы тут плюшками балуемся». Да и вообще ничего толкового не скажешь!
– Динозавров смотрел!
Я сунул ей энциклопедию и спешно вылез из-под кровати, бросившись наутек. Выпрыгнул в окно…
Радовался звук разбитого стекла.
Захлопнулось это самое окно, а все из-за сквозняка, потому что дверь в палату осталась открытой. Ну а я в спешке этого не заметил и не просчитал.
Стекло брызнуло в стороны, я кувыркнулся и вляпался ладонью в осколки.
Ай!
На запястье тотчас появился разрез. Ничего серьезного, но – вот же, блин!