Богоматеринство Марии – девственное материнство, а Она – Матерь и Дева.
Мария была девой до зачатия Христа, в Его зачатии и рождении, а также после него. Она всегда была девой. В богословской терминологии эта вера выражается в греческом слове Aeiparthenos (Приснодева) и в латинских Semper Virgo (Приснодева), ante partum, in partu, post partum (до рождения, в рождении, после рождения).
Евангелия ясно говорят о том, что Мария девственно зачала Христа без участия мужчины, действием Святого Духа (Лк 1, 35; Мф 1, 18–20). Это означает, что в Слове Божьем ясно явлено только девственное, бессеменное зачатие (virginitas in conceptione). От самой Марии мы узнаем, что Она была девой до момента Воплощения (ante partum), так как Она спросила благовествующего Ей ангела, как Она родит сына, если не знает мужа (Лк 1, 34). Евангелие от Иоанна предполагает девство Марии также и после рождения Христа (post partum), поскольку Христос, умирая на кресте, поручил Ее Иоанну, неродному человеку: При кресте Иисуса стояли Матерь Его и сестра Матери Его, Мария Клеопова, и Мария Магдалина. Иисус, увидев Матерь и ученика тут стоящего, которого любил, говорит Матери Своей: Жено! се, сын Твой. Потом говорит ученику: се, Матерь твоя! И с этого времени ученик сей взял Ее к себе (Ин 19, 25–27). Можно догадываться, что Иисус сделал это из-за того, что у Пресвятой Матери не было других сыновей и дочерей17. Прилагательное первородный во фразе: родила Сына своего первородного (Лк 2, 7) указывает на то, что к Иисусу применим закон о первенцах. Слово первородный в библейском языке, в отличие от славянских, не указывает на первенство в ряду других потомков. Слова в Мф 1, 25 о том, что Иосиф и не знал Ее, как наконец Она родила Сына Своего, – типичный семитизм, который вовсе не означает, что он познал ее после того, как она родила Сына. У Мелхолы, дочери Сауловой, как говорится в Книге Царств (2 Цар 6,), не было детей даже до дня смерти ее. Частица «даже» не означает времени, поскольку Мелхола и после смерти осталась бездетной.
Невозможно вывести веру в приснодевство Богородицы – semper Virgo18 – только из Священного Писания. Но Священное Писание – это Книга Церкви. Оно толкуется в среде общины верующих, в Святом Духе, Который ведет Церковь к познанию полноты истины при помощи учительского служения установленных Христом пастырей. Именно так прочитываемое и толкуемое свидетельство Писания родило повсеместную веру в то, что Матерь Господа всегда была совершенной девой, великим и непреходящим парадоксом – Virgo-Mater, Дева-Матерь, Дева рождающая и Матерь, остающаяся Девой.
Вера в непреходящее (вечное) девство Богородицы созревала в Церкви не без труда. Неожиданная трудность проистекла из заблуждения докетизма (от греческого слова dokein – казаться), окончательно преодоленного на Халкидонском соборе (451 г.); согласно докетизму, у Христа было только видимое, кажущееся тело, или же эфирное, небесное; поэтому Он лишь внешне страдал на кресте, и кажущееся тело Христа не повредило девственности Матери. Отвергая докетизм, Отцы Церкви, начиная с IV века, говорили о девственности Богородицы как о подлинной истине веры. Эта истина – предмет веры, т. е. догмат, проистекающий из всеобщего Учительства. Уже первые Отцы (Игнатий Антиохийский, Поликарп, Юстин, Ириней) говорили о virginitas ante partum (девстве до рождения), ссылаясь на Библию. Эта истина, вместе с верой в девственное рождение Христа – virginitas in partu – вошла в Апостольский символ веры (Credo), начальная форма которого восходит ко II веку. И уже во II веке в формулу этого исповедания были включены слова о рождении Христа от Девы Марии. Включение этих слов в официальное исповедание веры Церкви придало этому положению ранг догмата.
Более трудным представлялся вопрос о девстве Марии после рождения Христа: virginitas post partum. Тертуллиан, Гельвидий и некоторые другие19 буквально понимали Священное Писание, говорящее о братьях и сестрах Иисуса. Все же большинство Отцов и раннехристианских авторов, в том числе величайшие из них (св. Амвросий, св. Августин, св. Иероним), однозначно высказались в пользу девства Марии post partum20. Слово Aeiparthenos (Приснодева) впервые появляется в писаниях Петра Александрийского в начале IV века. V Вселенский собор (II Константинопольский, 553 г.) употребляет это слово как само собой разумеющееся: Бог Слово […] воплотился от Святой Преславной Богородицы и Приснодевы Марии21.
Христианин стоит в благочестивом изумлении перед тайной девственного материнства Святой Марии. Он знает, что речь здесь идет не только о биологической девственности. В свете веры открывается богатство содержания этой тайны для всех искупленных.
Девство Богородицы имеет глубокое богословское значение. Оно громогласно возвещает: Digitus Dei est hic – Здесь перст Божий! Это не дело человека, но дело Божье, это исключительно Его инициатива. Эту истину кратко представляет Катехизис Католической Церкви (п. 503):
Непорочность Марии открывает полноту Божией инициативы в Боговоплощении. У Иисуса Отец – только Бог (ср. Лк 2, 48–49). «Человеческое естество, которое Он принял, никогда не отдаляло Его от Отца […]; естественно Сын Своего Отца по Божеству, естественно Сын Своей Матери по человечеству, но собственно Сын Божий в обоих Своих естествах».
Чудо девственного зачатия и рождения указывает на Иисуса Христа как истинного Бога и истинного человека. Противники бессеменного зачатия и девственного рождения Христа готовы отрицать окружающую Его тайну. Но эту тайну подчеркивает девство Матери Господа. Конечно, Христос мог быть Богом и человеком, нашим Господом и Братом без чудесного рождения от Девы, быть сыном Иосифа по плоти. Но факт Его пришествия в мир от Девы проливает новый свет на это событие. Иисус Христос с самого начала Своего земного существования принадлежит к другому порядку, принадлежит Богу по-другому, чем мы. Он происходит из человечества и от Бога, Он – Сын Человеческий, но не только. Чудо рождения от Девы ведет к Тайне, именуемой Иисус Христос; рождение Христа без нарушения печати девственности Матери служит вере так же, как выход Христа из гроба без нарушения его печати22. Учение о девственном материнстве Марии тесно связано с верой во Христа: Christus vere Deus23. Глубоко и прекрасно эту мысль развил величайший протестантский богослов XX века Карл Барт (+1968). В этом христиане всех Церквей могут с ним радостно согласиться. На первое место он ставит Слово Божье, то есть Откровение. Принципом своего богословия он принял кардинальное различие между Богом и миром, между вечностью и временем. Слово Божье входит в мир; в лице Иисуса Христа Оно обретает наиболее полное объективное осуществление. Однако Откровение в Иисусе Христе для нас не самоочевидно, оно остается тайной. Как раз чудесное зачатие от Духа Святого и рождение от Девы делает эту тайну более доступной и «зримой». Чудо Рождества – это знак того, что в Иисусе Христе действительно явилось Слово Божье, то есть произошло соединение Бога и человека. Знамение, доступное нашему познанию, ведет к более полному познанию таинственного дела Бога в мире и вечности во времени. Благодаря знамению содержание откровения становится доступно нашему познанию. Например, знамение воскресения Христа – пустой гроб; исцеление расслабленного – знамение того, что Христос обладает властью прощать грехи. Разве не поражает аналогия между девством Матери Господа в зачатии и рождении Христа и пустым гробом Пасхи? Оба факта – это знамения, указывающие на единственную в своем роде историческую экзистенцию Сына Божьего, заключающую в своей глубине тайну Откровения24.
Иисус Христос, Новый Адам, совершенно Новый Человек – начало нового творения, и Он все творит новое. Зачатый от Святого Духа и рожденный Девой, Он начинает возрождение. Эту веру представляет Катехизис Католической Церкви:
п. 504. Иисус зачат от Святого Духа во чреве Девы Марии, потому что Он есть Новый Адам, Который открывает новое творение: «Первый человек – из земли, земной; второй человек – Господь с неба» (1 Кор 15, 47). Человеческое естество Христа с самого Его зачатия исполнено Святого Духа, ибо «не мерою дает Бог Духа» (Ин 3, 34). «От полноты Его», Главы искупленного рода человеческого, «мы приняли, и благодать на благодать» (Ин 1, 16).
п. 505. Иисус, Новый Адам, Своим девственным зачатием открывает новое рождение сынов усыновления в Духе Святом верою. «Как будет это?» (Лк 1, 34). Участие в Божественной жизни идет «ни от крови, ни от хотения плоти, ни от хотения мужа, но от Бога» (Ин 1, 13). Приятие этой жизни девственно, ибо она всецело дана человеку Духом. Обручительный смысл человеческого призвания по отношению к Богу в совершенстве исполняется в девственном материнстве Марии.
Девственность может и не иметь религиозного значения, она может быть просто биологическим фактом. Она принципиально меняет смысл, если на нее решается человек в духе веры и любви к Богу, чтобы полнее и радикальней совершенно принадлежать Богу, лучше служить Ему, свидетельствовать о Нем. В таком религиозном значении Предание понимает девство Марии. Об этом напоминает Катехизис Католической Церкви (п. 502):
Взор веры может открыть, в связи со всей совокупностью Откровения, таинственные причины, по которым Бог в Своем замысле спасения хотел, чтобы Его Сын родился от Девы. Эти причины затрагивают как личность и спасительную миссию Христа, так и приятие этой миссии Марией за всех людей.
Христианин постигает Христа верой, благодаря вере он раскрывается для спасения, принесенного Христом, и для Его святого действия, в вере он признает себя недостойным, в вере он выходит за пределы самого себя, верой он соединяется со Спасителем, верой он вступает в союз и общение с Ним, а из этой общности рождается новая духовная жизнь. Люди, соединенные со Христом, становятся духовными отцами и матерями. Из духовного девства, духовного брака со Христом, возникают духовное отцовство и материнство. Между духовным девством и духовным отцовством или материнством существует глубокая причинно-следственная связь. Из девства происходит родительство. Virgo ergo Mater (Дева, следовательно Матерь). Духовное девство не бывает бесплодным. Девство Марии, которое касается, прежде всего, духовной области, дало ей возможность стать нашей духовной Матерью. Богоматерь Приснодева – также и наша Матерь. Не только символически и метафорически, но воистину Она глубоко содействовала рождению и развитию Божественной жизни в нас. Это не только Ее и наше прошлое. Также и теперь Она, Дева и Матерь, как невеста и мать соединенная со Спасителем, не перестает хранить наше полное любви единство со Христом, которое преображается в наше духовное отцовство и материнство. Так видит священную тайну девственного материнства и Катехизис Католической Церкви:
п. 506. Мария – Дева потому, что Ее девственность есть знамение Ее веры, «чуждой всякому сомнению», и Ее безраздельной отдачи Себя воле Божией25. Это Ее вера дает Ей стать Матерью Спасителя: «Блаженна Мария, и потому более, что приняла веру Христову, нежели потому, что зачала плоть Христову»26.
Логическую связку: «Если Дева – значит Матерь (Virgo ergo Mater)» – Катехизис Католической Церкви, изданный уже после II Ватиканского собора, переносит и на Церковь: чем Божественней и более христианской она будет, то есть чем более девственной, тем более она будет плодоносной:
п. 507. Мария одновременно есть Дева и Матерь, ибо Она есть образ и наисовершеннейшее воплощение Церкви27: «Церковь […] сама становится Матерью благодаря Слову Божиему, принимаемому в вере; ибо проповедью и Крещением она рождает к новой и бессмертной жизни детей, зачатых от Духа Святого и рожденных от Бога. Она также – Дева, ибо сохраняет чистой и целостной веру, которую отдала Жениху»28.
Матерь-Деву признают и почитают древние восточные православные Церкви и Католическая Церковь. (В иконописи на Приснодевство ante partum, in partu и post partum указывают три звезды на одеянии Богородицы – на челе и на плечах). Традиционные протестантские Церкви (лютеранские и реформатские) с XVI века признают девство Марии, давая тому свидетельство в церковных вероисповедных (т. н. символических) книгах. Богослужебные книги этих Церквей включают также древнее исповедание веры, в котором говорится о девственном зачатии и рождении Христа: был зачат от Духа Святого, родился от Марии Девы. В современном протестантизме нет единой позиции по этому вопросу29. Тем более особого внимания заслуживает позиция лютеранского пастора Ганса Асмуссена, мужественно сопротивлявшегося фашизму, а внутри своей Церкви смело протестовавшего против чрезмерно критичного отношения протестантского христианства к католической мариологии и богородичному благочестию. Теме приснодевства Богоматери он посвятил фрагмент своей книги Maria, die Mutter Gottes30. Это прекраснейшие слова из когда-либо произносившихся протестантами о Пресвятой Богородице. Благодарно и с пользой для себя эти слова принимают и христиане других Церквей.
Асмуссен решительно критикует отрицательное отношение многих современных протестантов к учению о девстве Марии31. Он приводит аргументы в полном согласии со священным Преданием, которое считает сочетающимся со Священным Писанием. Он открывает чудесную гармонию между евангельскими повествованиями о девственном рождении Иисуса, Ветхим Заветом и убеждением нехристианских религий о некоем девственном рождении Спасителя. Эту всеобщую тоску человечества по девственному рождению Спасителя Асмуссен объяснял тем, что раньше рождение понималось иначе, чем сегодня. В нем видели спасительное событие, а не просто биологический факт32. Разделять мир на биологический и духовный – не слишком по-христиански. Ведь в нашей биологической жизни мы зависим от Бога, Который есть Дух, и в нашей духовной связи с Богом важную роль играет биология. Уже в самом нашем рождении кроется определенное соотнесение нас с Богом. Женщина спасается через деторождение (ср. 1 Тим 2, 15). Девство Марии имеет спасительное измерение, так же, как и чудо воскресения. Без девства Марии нет спасения33.
Асмуссен – протестант, а «протестант» – это значит строгий методологический богословский принцип Sola Scriptura, то есть только Священное Писание – источник для богословия. Каким образом лютеранский пастор обосновывает девство Марии, исходя только из Библии? Он не приводит вырванных из контекста библейских текстов. Он считает, что решение проблемы следует искать в целостном восприятии откровения, засвидетельствованного в обоих Заветах. В них отчетливо видна единая линия, несомненно, ведущая к девственному рождению Иисуса. Вера в девственное рождение Спасителя – решающая для вопроса об истинности веры Церкви. Истинная Церковь исповедует рождение Иисуса от Девы. И где нет этого исповедания, там нет и истинной Церкви…34