– Боюсь, он нашёл твои письма ко мне, Леонард.
– Он? Он – это кто?
– Тупица! Мой муж, конечно!
– Чёрт! Плохо дело, если это правда. Почему ты думаешь, что твой муж нашёл их?
– Письма пропали. А кто ещё мог взять их? Ты помнишь, где я их хранила – под той кучей нижнего белья в среднем ящике моего комода? Так вот, весь пакет исчез. Кроме того, Джим стал по-другому относиться ко мне в последние несколько дней. Он всё время такой ворчливый. И у него какой-то лукавый взгляд, как будто он что-то знает и наблюдает за мной.
– Как думаешь, что он с ними будет делать?
– Не знаю, не уверена. Но от этого я чувствую себя некомфортно. Теперь перед нами стоит проблема: что мы будем делать? У тебя есть предложения?
Этель Дрю и её любовник, Леонард Альтон, тревожно уставились друг на друга. Этот недвусмысленный намёк на критическую ситуацию поверг их в настоящее смятение. В свете опасности, которая угрожала их роману, Этель задавалась вопросом, был ли Леонард настолько идеальным кавалером, каким она его себе представляла? И Леонард тоже впервые задумался о том, не стареет ли потихоньку его восхитительная блондинка Этель? Однако они провели вместе немало приятных дней, так что ни у кого из них в те чудесные времена не возникло и мысли о том, чтобы сделать перерыв. Затем появились и другие соображения. Этель была безразлична к мужу; но у неё имелись причины, по которым она не хотела его потерять. Он хорошо зарабатывал, дарил ей роскошные подарки, и порою даже бывал романтичен. Да и сам Леонард, со своей стороны, вряд ли был заинтересован в спектакле под названием «расторжение брака», в котором ему самому пришлось бы играть весьма дорогостоящую роль ответчика. Кроме того, ему тогда возможно, придётся жениться на Этель… и поддерживать её.
– Предположим, он решит развестись со мной? – Этель, с женственной откровенностью, первая высказала эту мысль.
– Мы не можем себе позволить ничего подобного.
– Но зато Джим может это сделать. Ещё как может, особенно с твоими письмами в качестве доказательства.
Леонард припомнил некоторые отрывки из пылких высказываний, которые он использовал в своих письмах к Этель. А также множество прямых упоминаний эпизодов их страсти. Каким же неосторожным идиотом он был!
– Думаю, он может, – с горечью повторил Леонард.
– Так что же, тебе совсем нечего предложить? – воскликнула Этель. Тон её был ощутимо резким.
– Если письма у него, то он, должно быть, спрятал их куда-нибудь. Ты их искала?
– Конечно, искала. Я обшарила всю спальню Джима и его шкаф с одеждой сразу же, как только обнаружила исчезновение писем. Затем я обыскала его рабочий кабинет. Но писем в доме нет. Искать их бесполезно, так как Джим вряд ли оставит их без присмотра.
– А в его офисе ты искала? Бьюсь об заклад, что он спрятал письма у себя в столе.
– Там я ещё не смотрела, у меня пока не было для этого ни одного удобного случая. Но я думала об этом. Я постараюсь добыть ключ от офиса так быстро, как только смогу. Джим может покинуть город по делам на один-два дня.
– Ты должна найти эти письма, Этель.
– Это очевидно. Ты не настолько хорош, чтобы искать их. Разумеется, всё зависит от меня.
– Но я пойду с тобой, если пожелаешь.
– О, хорошо. Я позвоню тебе, когда добуду ключ.
– Готов поспорить, что он прячет письма в своём столе.
– Может быть, если только Джим не передал их адвокату.
На следующее утро Этель Дрю и её муж сидели за завтраком. Джим глотал кофе и овсянку в мрачном молчании. А Этель притворялась счастливой и старалась не замечать манер и намёков своего супруга. Джим не говорил ничего, пока не встал из-за стола. Затем он произнёс:
– Я уезжаю на день из города. Нужно навестить компанию Чалмерсов, а также братьев Рид. Я не вернусь до завтрашнего вечера. И советую тебе вести себя прилично, пока меня не будет.
Это был первый прямой, словесный намёк, который сделал Джим.
– Что ты имеешь в виду? – голос Этель был жёстким и холодным.
– Только то, что сказал. Тебе лучше вести себя хорошо… если ты хочешь, чтобы я продолжал платить за твоё нижнее бельё и бекон на завтрак.
– Не понимаю тебя. И твои замечания довольно оскорбительны.
– Чёрт возьми, так оно и есть.
– Полагаю, ты можешь объяснить свои упрёки?
– Это так необходимо? Тебе лучше поберечь свои нервы, Этель. Я всё знаю о тебе и о твоём маленьком приятеле.
– Ты с ума сошёл, Джим? Не понимаю к чему ты клонишь.
Джим сердито посмотрел на Этель, пока надевал пальто.
– Нет, прекрасно понимаешь. Послушай меня: ты поосторожнее с этим Леонардом Альтоном. Ни один салонный хлыщ не сделает из меня обезьяну. Он будет поддерживать тебя, если вдруг что-то произойдёт… И тебе это нравится, не так ли? Он безусловно станет великим филантропом с его доходами от арахиса.
– Джим, ты смешон.
– Отличный маленький блеф, не так ли? Ну так я всё знаю об этом… Страстные письма к горячей маме! – он довольно усмехнулся над последними словами. – Пока-пока. И не забывай, что я тебе сказал.
Джим вышел за дверь раньше, чем Этель смогла придумать какой-нибудь ответ.
«Хорошо, пусть так, – думала она, кусая губы. – Мне всего лишь нужно вернуть письма Леонарда и уничтожить их. Они – единственная улика. Конечно, Джим может быть противным, но без писем он не сможет ничего доказать».
Через пять минут она обыскивала комнату Джима, отчаянно надеясь, что он не взял с собой брелок с ключами. Где же он может быть? На комоде, где Джим часто оставлял его, брелока не было. Случалось, конечно, что муж оставлял ключи в своём кармане. Этель вспомнила, что на Джиме в то утро был костюм в коричнево-чёрную клетку, а не голубой саржевый костюм, в котором он обычно сидел в своём офисе.
Она открыла платяной шкаф. Голубой саржевый костюм висел рядом с дверцей. И, слава небесам, брелок с ключами лежал в одном из карманов. Этель с первого взгляда узнала ключ от офиса. Он был между ключом от двери их бунгало и ключом от старого дорожного чемодана.
Этель позвонила Леонарду:
– Джим уехал из города до завтрашнего вечера. И у меня есть ключ. Поможешь мне совершить небольшую кражу со взломом?
– В любое время, дорогая.
– Но не раньше вечера. Стенографистка может сидеть в офисе весь день. Можешь позвать меня на ужин, если хочешь, а потом пойдём в офис.
– Недурственный план. Нет ничего лучше, чем сочетать приятное с полезным. Позвонить тебе около половины седьмого?
– Это будет замечательно, Леонард. Но ты не должен быть таким легкомысленным. А вдруг мы не обнаружим писем?
Этель и Леонард веселились весь вечер, и даже не вспоминали о пропавших письмах, пока сидели в укромном уголке фешенебельного ресторана. Однако под их весёлостью скрывалась напряжённость, и они вновь и вновь повторяли про себя всё тот же безответный вопрос, которым закончился их телефонный разговор. Напряжение росло. В молчаливом согласии они не стали слишком задерживаться за десертом.
Совершив короткую поездку в машине Леонарда, они вошли в здание, стоящее в центре города и бесстрашно доехали на лифте до третьего этажа. Перед ними, в длинном, пустынном коридоре располагалась стеклянная дверь офиса с надписью:
ДЖЕЙМС ДРЮ
Страхование от пожаров
Этель достала брелок с ключами из сумочки и отперла дверь. Затем включила свет и принялась осматривать стол мужа. Он был завален неразобранными бумагами, и ни один из ящиков не был заперт. Этель вытащила ящики один за другим и систематически обыскала каждый. В первых двух не было ничего интересного, только деловые документы. Но что это за письма в третьем ящике, лежащие под какими-то юридическими документами?
Это были не те письма, которые она искала. И всё же, что они делают в ящике стола её супруга? Письма были адресованы Джиму, а почерк и стиль несомненно были женскими. И в самом деле, от них исходил явственный аромат женственности: лиловая бумага была надушена сандалом. Этель не узнавала почерк, но её врождённое любопытство ничуточки от этого не уменьшилось.
Она распечатал одно из писем и стала читать его. Письмо начиналось со слов: «Дорогой поросёночек», и было полно выражений нежности и любовных намёков, выраженных в стиле светской дамы. Внизу стояла подпись: «Твоя страстная лапочка, Флора», а перед именем и после него были нарисованы линии из крестиков.
Щёки и глаза Этель пылали, когда она обернулась к Леонарду. Она была шокирована и поражена – а также возмущена. Она не могла поверить, что Джим оказался способен на такое. Кто была эта низкая женщина, с которой он связался?
– Нашла что-то? – спросил Леонард.
– Да уж, нашла, – Этель протянула ему письмо без дальнейших комментариев и продолжила вскрывать и читать следующие.
– Вот старый чёрт! – воскликнул Леонард, когда понял смысл письма. – Забавно, – закончил он со смешком.
– По-твоему это весело? – натянуто поинтересовалась Этель.
– Ну, может быть, – Леонард решил мудро про молчать, памятуя о том, что ни один человек не может предвидеть эмоциональную реакцию женщины.
Этель передала ему второе письмо и распечатала третье. Всего писем в связке было около двух десятков. Они с Леонардом прочли их все. Большинство из них представляли собой неопровержимые доказательства, изобличающие вульгарную связь. Во многих упоминались тайные встречи и даже ночи, которые Джим и эта женщина проводили вместе в отелях под вымышленными именами. К одному письму прилагалась фотография, демонстрирующая Джима, который обнимал пухлую и сочную брюнетку в чрезвычайно откровенном купальнике, сшитом из одного кусочка ткани. Фотография отмечала одну из их поездок. Полное имя женщины – Флора Дженнингс – было указано в одном письме, довольно-таки формальном по сравнению с другими, что примерно указывало на тот момент, когда она познакомилась с Джимом.
– Я разведусь с ним! – зарыдала Этель, когда дочи тала последнее письмо.
– А что насчёт моих писем? Мы всё ещё не нашли их. Этель не ответила. Она перечитывала одно из писем на лиловой бумаге. Затем, запихнув весь пакет писем в свою сумочку, она сказала:
– Я собираюсь унести эти письма, даже если мы не найдём твоих.
– Честный обмен – это не ограбление, – усмехнулся Леонард.
Джим вернулся из своей деловой поездки. Они с Этель вновь завтракали за тем же столом.
– Ты сделала то, о чём я говорил тебе? – грубовато спросил он, после того как некоторое время угрюмо поглощал свою еду.
– Ты о чём, Джим? – голос Этель был исключительно милым и безгрешным.
– О том, что я говорил тебе про этого салонного хлыща, – огрызнулся супруг.
– И кто же этот хлыщ?
– Не пытайся больше блефовать со мной… Я говорил, чтобы ты была осторожна с Леонардом Альтоном.
– А, теперь вспомнила. Ты говорил какие-то глупости о Леонарде… Это напоминает мне, что мой дорогой мальчик вчера вечером пригласил меня на ужин.
– Что? – Джима от ярости чуть было не хватил удар. – Скажи, ты в самом деле думаешь, что сможешь продолжать выходить сухой из воды? На днях я нашел в твоём комоде кучу любовных писем от этого Леонарда. Они, конечно же, рассказали мне всё, что мне нужно было знать – эти письма следовало писать на асбесте вместо бумаги. Думаешь, я собираюсь терпеть всё это? Я спрятал эти письма в защищённой ячейке в банке. Но если я узнаю о ещё одной подобной шутке, то немедленно передам их адвокату.
– Ах, какое странное совпадение, – засмеялась Этель. – Ведь я сама только вчера положила в банк на хранение несколько писем.
– Ты положила? Какие ещё письма? – Джим был совершенно озадачен.
– О, несколько писем на лиловой бумаге, с ароматом сандалового дерева. Они были адресованы тебе, Джим, какой-то женщиной по имени Флора Дженнингс… Так что, полагаю, тебе не следует ничего больше говорить о Леонарде.