Боевые колесницы с серпами: «тяжелые танки» Древнего мира - читать онлайн

1. Конструкция колесницы с серпами по данным Ксенофонта

Единственный наш источник для восстановления конструктивных особенностей и вооружения серпоносной колесницы – свидетельства античных авторов. Лишь сопоставляя различные данные источников, мы можем определить неточности в их описаниях.

Уникальную информацию о конструкции ахеменидской квадриги своего времени (рубеж IV–V вв. до н. э.) дает Ксенофонт в «Киропедии» (VI, 1,27–30). Причем афинский прозаик, рассказывая об изменениях в конструкции квадриги, постоянно сопоставляет ее с другим типом колесницы. Но с каким? С греческим, персидским или малоазиатским¹, являющимся смесью двух предыдущих типов? Сам автор отвечает на этот вопрос, говоря о реформировании именно старых колесниц Киром II, который «стал приготовлять так же и колесницы и из трофейных колесниц, и из взятых отовсюду, где смог» (Xen. Cyr., VI,1,27). Таким образом Ксефононт сам определяет предмет сравнения – это уже существовавший восточный тип упряжки. Как справедливо заметил еще немецкий историк Оскар Нуоффер, персидская колесница в конструктивном плане органически продолжает ассирийскую². Об этом же свидетельствуют и античные авторы (Aesch. Pers., 84: «сирийская колесница» – Σύριον δ αρμα³; ср.: Timoth. Pers., 204: «повозка с четырьмя конями» – τβτράορον ίππων όχημα).

Данный тип колесницы был довольно стандартен: прямоугольный в плане кузов, размещенный на оси, расположенной под задним краем пола⁴. Колеса чаще имели 8, иногда 9 или 12 спиц⁵ и были окаймлены зубчатой шиной или заклепками по ободу. Колеса такого типа с более, чем 10 спицами, с железным ободом, частыми заклепками, крепежом и бронзовыми ступицами были найдены во время недавних раскопок в погребениях ахеменидской эпохи на западе Анатолии: в Бин-Тепе (кладбище Сард), в тумуле в Ючпинаре (около Белыкесира) и в погребении вблизи Кютахьи⁶.

Золотая модель колесницы из Аму-Дарьинского клада (V в. до н. э.). Типичная ездовая квадрига ахеменидского времени, с характерными большими колесами. Знатная персона сидит в кузова. Система тяги представлена двумя дышлами и одним ярмом-брусом. Как отметил еще Ормонд Дальтон (1886–1945), на фронте колесницы показана голова египетского бога Беса (.Dalton О. М. Treasure of the Oxus with Objects from Ancient Persia and India. London, 1905. P. 78–79). На дышле закреплены своеобразные полукруглые штандарты.

Воспроизведено по изданию: Littauer М. A, Crouwel J. Н. Wheeled Vehicles and Ridden Animals in the Ancient Near East. Leiden; Kòln, 1979. Fig. 82

Вторая неполностью сохранившаяся золотая модель ездовой колесницы из Аму-Дарьинского клада (вероятно, V в. до н. э.). Систему тяги составляет два дышла и, по-видимому, два ярма. Ось расположена под задней частью кузова.

Прорисовка автора по изданию: Dalton О. М. Treasure of the Oxus with Objects from Ancient Persia and India. London, 1905. Fig. 11

По количеству коней упряжка – квадрига, как это представлено в источниках и на части изображений, или бига, как показывает значительное количество памятников. Система тяги для четырех коней представлена двумя сосуществующими типами: одно-два дышла и одно четырехместное ярмо (Schol. ad Pind. Nem., VII,37), или два дышла и два двухместных ярма. Видимо две системы тяги сосуществовали⁷. Вот так, в самых общих чертах, выглядела типичная ахеменидская гражданская колесница⁸. Конструкция боевой колесницы должна была быть более прочной.

Теперь посмотрим, какие же изменения, по сравнению с этой конструкцией, были внесены Киром. Ксенофонт (Cyr., VI, 1,29) начинает свой рассказ о реформирование Киром колесниц таким образом: «…он [Кир] приготовил боевые колесницы с мощными колесами, чтобы легко не ломались…». Со второй половины VIII в. до н. э. диаметр колес на ассирийских боевых колесницах увеличивался, достигнув в первой половине VII в. до н. э. высоты человеческого роста⁹. Судя же по «Мозаике Александра» из Помпей, такой размер колеса продолжал существовать и в ахеменидское время¹⁰. Впрочем, на большинстве изображений двуколки этой эпохи имеют хоть и большие, но все же с колесами не достигающими такого размера. По-видимому, оптимальный диаметр колес мог достигать 1,5 м. Так, колеса из Кютахьи имели диаметр около 1,8 м, из Бин-Тепе – примерно 1,6 м, а из Ючпинара – около 1,1 м; диаметр колес из архаического некрополя Саламина на Кипре был 85, 90, 105, 140–150 см¹¹. Колеса кельтских латенских колесниц имели размер 85-105 см (большая часть – 90 см)¹². Тогда как размер колес китайских колесниц из Аньяна, эпохи Инь (XIV–XI вв. до н. э.) был 122–156 см, а в эпоху Чжоу, судя по раскопкам могильника Шанцуньлин (начало ΙΧ-середина VII вв. до н. э.), он колебался между 119 и 142 см, в среднем 120–130 см, в период позднего Чжоу (450–250 гг. до н. э.) этот диаметр составлял 105–140 см¹³. Увеличение диаметра колеса улучшало амортизацию, увеличивало проходимость и требовало от коней меньше усилий при тяге, поскольку механически тут действовали рычаги большей длины. О большом размере колеса у серпоносной квадриги, видимо, свидетельствуют и описания ранений. Хотя они и художественно расцвечены, но, возможно, под данными свидетельствами скрывается историческая основа. И часть ран, главным образом ампутацию ног, можно приписать действию серпов, закрепленных на осях.

Вероятно, не изменилось и количество спиц у серпоносных колесниц. Со второй половины VIII в. до н. э. их стандартным числом становится восемь¹⁴. Ведь Ксенофонт говорит лишь об укреплении строения колеса, состоящего, как у ассирийцев, из двух (внешнего и внутреннего) ободов, скрепление которых, видимо, стало более крепким¹⁵. Сверху колесо покрывалась металлической шиной. И, видимо, не случайно Ксенофонт, сообщая о поломке колесниц во время атаки Абрадата, указывает на то, что колеса слетели с оси, но отнюдь не сломались (Xen. Cyr., VII,1,32).

Битва при Иссе (или, возможно, при Гавгамелах). Мозаика из «Дома Фавна» в Помпеях (I в. до н. э.). Как считается, римская копия картины Филоксена (конец IV в. до н. э.). Museo Nationale, Napoli. Персидский царь Дарий III с луком на своей колеснице.

Воспроизведено по изданию: Древние цивилизации. М., 1989. С. 345.

В средние века, когда настоящие колесницы с серпами не были известны, последние стали представлять как четырехколесные телеги, видимо считая, что чем больше воинов в них находилось, тем они были эффективнее¹⁶. Такое мнение, кочуя из книги в книгу, встречается еще в работах XIX в.¹⁷ Действительно, Ксенофонт не пишет, сколько колес было у персидской квадриги. Но это-то и естественно. Зачем писать о банальных очевидных вещах, что и так само собой разумеется, ведь в его время существовали лишь двухколесные колесницы. Это было ясно ученым, которые непосредственно работали с текстом источника в том же XIX в.¹⁸

Далее автор романа рассказывает, что квадриги были сделаны «с длинными осями, ибо все широкое менее опрокидывается» (Xen. Cyr., VI, 1,29). В обычной колеснице ахеменидских времен неподвижная ось размещалась под задней частью пола кузова, что давало возможность легче разворачивать кузов. Однако, возможно, у серпоносной колесницы ось располагалась несколько ближе к центру кузова, ведь разворачиваться упряжке не было необходимости, а устойчивость в этом случае была больше. Аппиан (Mith., 42) специально отмечает трудность разворота у данных колесниц. Длина обычной оси персидской колесницы нам не известна. Для сопоставления стоит привести данных археологических находок из других регионов. Ось колесницы б из могилы 3 в некрополе Саламина достигает 2,1 м, тогда как длина осей китайских колесниц эпохи Инь была 2,98-3,1 м, а периода Среднего Чжоу— 1,55-2,48 м¹⁹. Тогда как длина оси не боевой биги из гробницы Тутанхамона составляла 1,75 м²⁰. Насколько же могла увеличиться ось у серпоносной квадриги? Можно примерно высчитать это. Если один конь по фронту занимает около 75 см²¹, то четверка – около 3,5 м, с учетом расстояния между конями. Большая же часть серпов на оси должна выступать в бок от коней. Иначе, зачем они нужны? А сами серпы имели длину около 90 см (Xen. Cyr., VI,1,30). И, следовательно, вся ось могла иметь длину более 3,5 м. Ось должна быть довольно толстой, поскольку серпы должны были крепится к сужающимся концам оси²². В таком случае колеса должны были находиться ближе к кузову, тогда как концы оси могли выступать из ступиц на некоторое расстояние²³. Хотя такая конструкция кажется довольно непрочной, но о поломке серпов мы ничего не слышим.

Далее Ксенофонт сообщает (Xen. Cyr., VI,1,29): «Кузов для возниц Кир сделал, словно башню, из толстых досок, высота же его была им до локтей, чтобы можно было управлять конями над кузовом». А несколько ниже автор опять указывает на конструкцию кузова (VI,2,17): «и возницы стоят в деревянных башнях». Азиатские колесницы I тыс. до н. э. отличались от греческих своим кузовом. Последний на Ближнем Востоке выполнялся в форме ящика без задней стенки и имел высоту до 1 м²⁴. Обычная кабина, видимо, выполнялась из плетеных панелей, обтянутых кожей, расположенных на деревянном каркасе²⁵. Однако парадные колесницы, например, царские, которым не было необходимости передвигаться на большой скорости, имели кузов, вероятно, сделанный из тонких деревянных досок, впрочем, доходящий при этом вознице лишь до бедер, тогда как царь стоял сзади на возвышении (ср.: Xen. Cyr., VII,3,14)²⁶. Такой была обычная кабина ездовой колесницы у персов. Ксенофонт же специально останавливается на отличиях в конструкции кузова. Во-первых, была увеличена прочность кабины, которую сделали из прочных досок с целью защиты возницы. Во-вторых, кузов стал выше. Возможно, словом йфод-«возвышенность», автор хотел указать на то, что кузов возвышался до локтей (ок. 1,3 м) лишь спереди, тогда как боковые стенки могли плавно спускаться назад. Вероятно, и пол квадриги делался так же из досок, поскольку Ксенофонт (Cyr., VIII,8,25; ср.: Ап., 1,8,20) упоминает, что неопытные возничие невольно вываливаются из высокого кузова, что могло происходить при резких толчках кабины во время наездов на какие-либо предметы, тогда как у упряжек предшествующего периода толчки амортизировались полом из переплетенных ремней. В целом же кабина серпоносной квадриги напоминала, как указывает Ксенофонт, башню, т. е. она была не только прочная, но узкая и высокая.

Реконструкция серпоносной колесницы армии Артаксеркса II времени битвы при Кунаксе (401 г. до н. э.). Рисунок С. Б. Сабирова.

Иллюстрация выполнена на основании описаний Ксенофонта, археологического материала (налобник, нагрудник, удила, система тяги) и изображений (пластинчатая попона, конструкция колес). Возница защищен металлическим, бронзовым или железным, чешуйчатым панцирем, на голове – остроконечный ближневосточный шлем, на поясе – меч восточного типа. Возница погоняет коней стрекалом. Ездок стоит в кузове, сделанном из досок. Кони защищены бронзовыми нагрудниками и налобниками, а так же пластинчатыми попонами. Оружием колесницы являются четыре серпа. Большие серпы (ок. 90 см) закреплены на концах оси, меньшие – под осью. Последние предназначены для поражения упавшего противника. Система тяги могла кузова быть двоякой: или два дышла и два ярма, или одно дышло и одно четырехместное ярмо. На ярме закреплены направляющие кольца, которые не допускают спутывание вожжей

Больше ни на какие особенности в конструкции колесниц Ксенофонт не указывает. Видимо, другие детали колесницы остались неизменными. Система тяги, вероятно, состояла из двух дышел и двух ярем²⁷, ведь два дышла придавали двуколке не только устойчивость на поворотах, но и создавали прочность всей конструкции. Таким образом, как видим, развитие конструкции колесницы шло не в направлении увеличения ее маневренности, как это было во II тыс. до н. э., но в сторону увеличения прочности и ее поражающей силы.

2. Вооружение квадриг рубежа IV–V вв. до н. э

Основным оружием колесницы за весь период ее существования оставались серпы. Что же это было за оружие? Согласно объяснениям лексикографов Гезихия (s. ν. δρβπανηφόρος·) и «Суды» (s. v. δρβπανηφόρους·), «серпоносный: меченосный (ξιφηφόρος·)», т. е. древние воспринимали данный серп, не как сельскохозяйственное орудие, но как оружие. Курций (IV,9,5) же прямо называет серпы, прикрепленные у ярма упряжки мечами (gladios). Данный меч получил такое название не только за свою изогнутую форму, но еще и из-за того, что лезвие у него находилось на внутренней вогнутой стороне клинка²⁸. Подобное древневосточное оружие, появившееся в Месопотамии еще в III тыс. до н. э.²⁹, греки отличали от других видов мечей с изогнутыми клинками: кописа и ромфайи. Копие, приближаясь по своей форме к серпу, имел, однако, лезвие на внешней стороне клинка³⁰. Ромфайя – главным образом, оружие фракийцев – это серп, прикрепленный на длинную рукоятку³¹. Не случайно же Фотий (s. ν. ρομφαία) так объясняет данное слово: «ромфайя – большой дротик или махайра». А Авл Гелий (Х,25,4) так поясняет значение данного слова: «Также rumpia³² является родом снаряда у племен Фракии». Махайрой же первоначально, видимо, обозначался искривленный для изменения центра тяжести меч (ср.: Thuc., 11,96,2; 98,4; VII,27,1), однако уже в период эллинизма махайра – синоним ксифоса. В V в. до н. э. такой серп-δρέπανου известен на юго-западе Анатолии, у ликийцев и карийцев (Hdt., VII,92,6; 93,3), которые умели довольно ловко им действовать (Hdt., V,112)³³. Поэтому, возможно, что форма колесничного серпа, а, может быть, и сама идея прикрепления его к квадриге возникла на западе Малой Азии. И эти клинки, приделанные к оси, стали первым и основным оружием колесницы (ср.: Lactan. ad Stat. Theb., VII,712), о чем нам и рассказывает Ксенофонт.

Греческий историк дважды описывает вооружение упряжек. Так, он сообщает о том, что Кир II, реформируя конструкцию колесниц, «присоединил так же и железные серпы, около двух локтей длиной, к осям по ту и другую сторону колес и другие внизу, под осью, устремленные к земле» (Xen. Cyr.,VI,l,30). В «Анабасисе» же Ксенофонт (1,8,10) говорит, что квадриги «имели серпы, выставленные из осей в бок и под кузовами, устремленные к земле». Оба свидетельства Ксенофонта совпадают. Они цены именно тем, что афинский историк рассказывает о колесницах как очевидец и знаток военного дела, в отличие от всех других авторов, описывающих вооружение квадриги, которые плохо понимали о чем идет речь. Отметим, что Ксенофонт в данном детальном описании вооружения квадриги, в отличие от Диодора и Ливия, не называет количество серпов. Хотя это выглядит довольно неожиданно, ничего странного в этом не обнаружится, если понять его информацию в том смысле, что мечей было по одному на каждой позиции, pluralis же объясняется тем, что говорится о многих колесницах. В общем, каждая упряжка, вероятно, имела четыре лезвия, два из них, большие по размеру, длиной около 90 см, горизонтально выходили из осей. Относительно же расположения второй пары практически все комментаторы сходятся, что она располагалась снизу оси, под кузовом, острием в сторону врага³⁴. Впрочем, в 1800 г. саксонский филолог Иоганн-Готтлоб Шнайдер (1750–1822) высказал предположение, что эти серпы, как и у более поздних колесниц, опускались к земле с боков, от конца оси³⁵. К сожалению, он ничем не аргументировал свою точку зрения. Действительно, если понимать выражения «под осью» и «под кузовами» не буквально, но в том смысле, что серпы находились сбоку внизу, как это мы можем встретить в других пассажах Ксенофонта, когда, например, он говорит о реке, текущей под (υπό) акрополем (Xen. An., 1,2,8) или о лошадях, размещенных «под» колесницей (Xen. Cyr., VI,4,1; ср.: Hdt., VII,86), то может возникнуть впечатление, что И.-Г. Шнайдер прав³⁶. Однако, видимо, не случайно афинский автор уточняет «внизу, под осью», желая четче обрисовать картину. Да и сам И.-Г. Шнайдер, вероятно, не находя оснований для собственной интерпретации, в издании 1815 г. склоняется к общепринятому мнению³⁷. Таким образом, эти клинки, скорее всего, находились снизу кузова.

Тяжеловооруженный воин. Рельеф из Коньи с ликийской надписью (примерно V в. до н. э.). Воин носит типичное анатолийское (греко-малоазийской) вооружение, типичный аттический шлем, панцирь с птеригами – греческие элементы; небольшой щит, поножи с башмаками, двухконечное копье, серп – восточные элемент.

Оригинальное с двойным наконечником копье, – возможно, ликийское охотничье оружие (Hdt., VII,76). Серп имеет лезвие на внутренней стороне лезвия. Прорисовка автора по изданию:

Sekunda N. V. The Persian Army 560–330 ВС. London, 1992. P. 24

Вместе с тем не стоит поддерживать традиционное мнение о большом количестве серпов под осью, представляя их себе, как род бороны³⁸. Данные мечи предназначены для поражения лежащего на земле человека и, следовательно, концы их лезвий должны были находится примерно в 10–15 см от грунта, что, в свою очередь, создавало особую требовательность данных квадриг к ровной местности. И если таких нижних серпов было бы много, то трупы, оказавшиеся между колес, просто волочились бы под кузовом. Все это создало бы почти препятствие для тяги коней. В противном случае, чтобы освободиться от такой ноши, тела должны были бы разрубаться на куски или квадрига должна была бы наехать одним колесом на какое-то возвышение. Первое действие не представляется возможным, тогда как второе создало бы опасность для конструкции квадриги и возницы, который при этом мог бы выпасть из кузова и поэтому колесничий тщательно избегал таких наездов. Однако, если под кузовом была бы пара серпов, расположенных на расстоянии 1–1,5 м, то все попавшее под колесницу, соскальзывало бы с лезвий назад³⁹. Итак, как представляется, два серпа, меньшие по размеру, чем горизонтальные, шли вертикально вниз, крепясь снизу оси, около внешних краев пола кабины. Ведь не случайно Ксенофонт говорит обо всех серпах колесницы, что они были «около осей» (Xen. Cyr., VI,2,17).

Таким образом, первоначально вооружение квадриги состояло из двух пар серпов: горизонтальной, являющейся основным оружием упряжки, и вертикальной, представляющей собой вспомогательное снаряжение, предназначенное для окончательного поражения врага, сбитого натиском коней (ср.: Xen. Cyr.,VII, 1,31) или же легшего под атакующую квадригу, при невозможности расступиться (ср.: Polyaen, IV,3,11)⁴⁰. Однако, поскольку атака колесниц обычно велась с нескольких сот шагов, неприятель, как правило, успевал разомкнуть свой строй перед несущимися на них упряжками. Само же наличие достаточно неудобных серпов под кузовом говорит о несовершенстве конструкции квадриги и, следовательно, о ее относительно недавнем появлении.

3. Вооружение серпоносной колесницы конца ахеменидской эпохи

Сочинения, посвященные походу Александра, сохранили для нас описании вооружения квадриг с серпами, которые привел Дарий III в битву при Гавгамелах в 331 г. до н. э. Свидетельства Диодора и Кв. Курция Руфа восходят, как справедливо заметил уже И. Шеффер, в конечном счете к одному источнику, вероятно, к несохранившемуся сочинению историка Клитарха из Александрии⁴¹. Причем, этот греческий первоисточник не описывал саму стандартную, известную эллинам, конструкцию колесницы, он останавливался лишь на необычном для современных ему читателей вооружении квадриги. Вместе с тем, хотя Курций и Диодор черпают свою информацию из одного источника, их описания несколько различаются, что можно объяснить незнанием этими историками конструкции данной упряжки, ведь по одному только описанию довольно сложно составить себе представление о предмете, а тем более, доходчиво разъяснить его читателям. Это, в свою очередь, порождает авторскую интерпретацию текста. Лишь сопоставляя описания данных авторов как между собой, так и с сообщениями Ксенофонта и Ливия, можно попытаться установить реальное вооружение колесницы.

Диодор (XVII,53,1) так рассказывает о снаряжении квадриги: «…у каждой из них [колесниц] с обеих сторон от пристяжных торчали пригвожденные к ярму вытянутые трехпяденевые скребницы, имеющие изгиб острия к наружной стороне спереди, а близ замков осей, по прямой, – две другие, имея подобное первым лезвие к наружной стороне спереди, а по длине больше и шире, присоединялись же к их началам серпы». Сначала отметим, что «пристяжные» (σβιρόφορων) лошади не стоит понимать тут как термин (ср.: Dion. Hal. An. Rom., VII,73; Poll., I,141)⁴². Это всего лишь обозначение местоположения лошадей в упряжке: они запряжены по бокам от двух центральных коней, что следует из дальнейшего описания. Ведь от ярма, закрепленного на крайнем коне, торчали в бок лезвия длиной около 65 см. Если бы эти острия были бы приделаны к ярму центрального коренного коня, то, идя в сторону над шеями пристяжных лошадей, лезвия такого размера не выходили бы вбок. Саму форму данного клинка Диодор сопоставляет с широким, изогнутым внутрь лишь на конце инструментом (ξύστρα)⁴³. Эти лезвия, меньшие по размеру, чем серпы у оси, являлись новым оружием, по сравнению со снаряжением колесниц, описанным Ксенофонтом. Они были введены для поражения туловища и рук противника (см. Diod., XVII,58,5; Lucr., III,642–656; Suid., s. v. δρεπανηφόρα τέθριππα). Вместе с тем, только Диодор указывает на способ прикрепления таких серпов к ярму с помощью гвоздей (προσηωμένα <– ήλος·, гвоздь). Впрочем, греческий историк ничего не говорит о количестве лезвий и расположении этого оружия на ярме. Возможно, данная информация отсутствовала в его источнике. По-видимому, таких серпов было по два с каждой стороны ярма, что можно понять из последнего приведенного выражения, а так же из сопоставления с описанием Ливия.

О расположении клинков на ярме и осях сицилиец замечает лишь то, что они имели одинаково направленную режущую часть и что лезвия на оси вытягивались επ’ ευθείας – «по прямой». Комментаторы по разному интерпретировали положение серпов на оси: И. Шеффер думал, что один серп шел от оси горизонтально вбок, тогда как два другие были направлены вертикально вниз около края оси, т. е. одна колесница, в понимании немецкого филолога, имела шесть серпов у оси⁴⁴. Швейцарский филолог Жан Леклерк (1657–1736) считал, что серпы находились под кузовом; немецикй филолог Питер Весселинг (1692–1764), принимая чтение манускриптов Parisinus Gr. 1665 и Laurentianus 70,12 κατάκλισι των αξόνων, полагал, что серпы были снизу кабины⁴⁵. Однако, опираясь на информацию Ливия и Курция, можно предположить, что клинки у оси и ярма имели равное расположение. Но какое? Как понять выражение «по прямой»? Один серп расположен на одной горизонтали с соседним? Скорее всего, подразумевается одна вертикаль⁴⁶: один клинок шел горизонтально прямо от оси или дышла, а второй – под ним с наклоном к земле, как и в описании Ливия. Чека же, вероятно, как у китайских колесниц, проходила через металлический наосник в форме наперстка, создавая своеобразный замок, к концу которого крепились пара серпов. Они и являлись основным поражающим оружием квадриги, а поэтому данные мечи были больше и шире, чем лезвия, закрепленные на ярме, ведь на концах эти нижние «скребницы» имели серпообразный загиб, так, что по суммарной форме меч напоминал нам знак вопроса. Таково описание вооружения колесницы у Диодора.

Кв. Курций Руф представляет нам несколько иное описание снаряжения квадриги. Как справедливо отметил комментатор Джон Аткинсон, Курций знал серпоносные колесницы с двух точек зрения: как историк похода Александра и из воспоминаний о войнах Рима с Митридатом и Фарнаком⁴⁷. Поэтому информация данного автора более похожа на описание Ливия, чем рассказ на Диодора. По-видимому, Руф использовал еще какой-то источник для своего описания или же, по крайней мере, он истолковывал свой рассказ, базируясь еще на какой-то информации. Он так описывает вооружение упряжки (Curt., IV,9,5): «Из верха дышла торчали копья, окованные спереди железом, и по обе стороны от ярма были выставлены по три меча, между спиц колес торчали наружу многие наконечники, затем другие серпы крепились на верхних ободах колес, а другие – опущенные к земле, чтобы, если что-либо оказалось встреченным быстрыми конями, это серпы отсекали (Ex summo temone hastae praefixae ferro eminebant, utrimque a jugo ternos direxerant gladios, inter radios rotarum plura spicula eminebant in adversum, aliae deinde falces summis rotarum orbibus haerebant et aliae in terram demissae, quidquid obvium concitatis equis fuisset, amputaturae)». Первая часть этого описания: копья торчащие далеко вперед от морд коней (ср.: Curt., IV,15,4), отсутствует у Диодора, но имеется у Ливия⁴⁸. Этому факту есть два объяснения: либо Диодор в своем пассаже забыл упомянуть эти острия, либо, наоборот, латинский историк сам прибавил такую информацию, базируясь на своих данных. Зная более тщательное отношение Диодора к своим источникам, можно склониться ко второму варианту⁴⁹. Т. Фогель отметил, что ternos gladios – это неправильный перевод латинским автором ξύστρα τρισττίθαμα Диодора. Причем более необычное ξΰστρα-скребницы Курций меняет на понятные всем gladii-мечи⁵⁰. Это представляется тем более вероятным, что три лезвия на конце ярма выглядят излишней перегрузкой, а для функционального использования достаточно было два серпа: одного – горизонтального, а второго – наклоненного к земле.

Весьма сложным является описание Курцием Руфом серпов на колесах, поэтому и комментаторы расходятся в своих интерпретациях данного пассажа. Так, голландский комментатор Годескалк Штеевеш (1551–1586) реконструировал такое колесо как имеющее три небольших, загнутых наружу острия, на оси же был один большой горизонтальный серп⁵¹. Впрочем, его реконструкцию критиковал уже голландский иезуит Герман Гуго (1588–1629), отмечая, что при таком расположении серпов на ободе, колесо вряд ли крутилось бы⁵². Не приняв интерпретацию голландского ученого, филолог-иезуит М. Радер (1581–1634) выдвинул свое понимание текста. Он полагал, что на оси вообще не было серпов, а на ободе, наоборот, имелось значительное количество лезвий, изгиб которых был обращен в сторону оси⁵³. Голландский филолог Якоб Перизоний (1651–1715) дал другое объяснение конструкции колеса, согласно которому мечи шли от обода, сгибаясь над спицами⁵⁴. И. Шеффер считал, что серпы и спикулы между ними были закреплены лишь на ободе колеса⁵⁵. Впоследствии одни исследователи признавали наличие наконечников, вертящихся на ободе⁵⁶, а другие отрицали их существование как на ободе, так и на спицах⁵⁷.

Рассмотрим описание Курцием вооружение колеса. Оно начинается с наконечников, прикрепленных между спиц. Мы не найдем упоминаний об этом оружии ни у Ксенофонта, ни у Диодора, ни у Ливия, но нечто подобное можно прочитать в анонимном фрагменте, описывающем серпоносные квадриги Дария III: «Были же у Дария, сражающегося с Александром, снаряжены серпоносные квадриги таким образом: у колес по периметру были помедненные серпы…» (Suid. s. ν. δρεπανηφόρα τέθριππα)⁵⁸. Вероятно, и Курций взял свою информацию о спикулах из аналогичного рассказа и скомбинировал ее с описанием своего основного греческого источника. Ведь Руф, а, возможно, и его первоисточник, довольно плохо представлял себе конструкцию данных колесниц, но вместе с тем он пытался как-то рационально объяснить конструкцию упряжки с серпами⁵⁹. Причем, очевидно, сам Курций понимает spicula не буквально как острия, но как серпы (ср.: aliae deinde fakes). Впрочем, как справедливо отметил еще И. Гинцрот, данные лезвия на спицах не нужны, поскольку, при наличии серпов, торчащих от оси в стороны, они просто нефункциональны⁶⁰. По-видимому, латинский историк обратился к другому, нежели Диодор, описанию колеса квадриги, из-за того, что не совсем понимал смысл фазы первоисточника, которую сицилиец передает как «присоединялись же к их началам серпы». Вообще же, прообразом этих мифологических остриев на ободе могли быть заклепки на боку или на внешнем ходу шины для лучшего сцепления колеса с грунтом. Последние заклепки мы видим практически на всех изображениях ахеменидских квадриг⁶¹. В общем, информацию Курция о спикулах на спицах колеса следует признать неверной.

Реконструкции вооружения колес колесницы, а) Иллюстрация реконструкции М. Рад ера вооружения колеса персидской серпоносной колесницы, б) Реконструкция колеса по описанию М. Радера (1670 г.), в) Реконструкция И. Шеффером оси и колес колесницы с серпами (1671). г) Колесо реконструкции серпоносной колесницы, помещенной в издание Г. Штевееша (1592 г.), б) Расположение серпов на колесе, как это представлял Я. Перизоний.

Воспроизведено по изданию: Quinti Curtii Rufi de rebus gestis Alexandri Magni libri qui superstites / Ed. F. Schmieder. Vol. I. Londinii, 1825. Ill. Inter p. 286 et 287.

Далее Курций переходит к описанию собственно серпов. Расположение последних на оси так же вызвало неоднозначную оценку комментаторов. Часть филологов полагала, что фраза aliae deinde falces etc. Просто поясняла предыдущую информацию о спикулах, а отсюда делался вывод, что лезвия были лишь на ободе колеса⁶². Я. Перизоний полагал, что, кроме лезвий на ободе, были еще и серпы, опущенные к земле или горизонтальные, наклоняющиеся от оси⁶³. Промежуточную позицию занял Ф. Шмидер, критикуя Г. Штеевеша и М. Радера и оправдывая самого Курция, он считал, что серпы были и у вершины оси, и под кузовом, в то же время он признавал и наличие лезвий на ободе⁶⁴. И. Гинцрот, вдохновленный собственной неверной реконструкцией ковины, думал, что у квадриги серпы располагались не на колесе, а сверху него, на кузове⁶⁵. Как представляется, в этом споре правы Н. Лемер и Дж. Аткинсон, которые, по аналогии с пассажем Ливия, считают, что речь у Курция шла о серпах, идущих от оси в сторону, один горизонтально, а второй с наклоном к земле⁶⁶. Разночтение же в манускриптах по поводу положения верхних мечей (summissae – summis), не меняет смысла фразы: «другие… наивысшие серпы располагались на ободах колес» либо «другие… серпы располагались на вершинах колес» (aliae deinde falces summissae (summis) rotarum orbibus haerebat)⁶⁷. Orbibus в данном случае означает ободы колес⁶⁸. Но если мы все же представим, что на ободе колеса были мечи, то получится довольно фантастическая картина: серпы, расположенные снизу на ободе, будут цепляться за малейшие неровности почвы, а трупы, лежащие на земле, будут подцепляться этими остриями, выворачивать их из креплений, ломая колеса и затрудняя движение коней. При наличии же серпов, идущих от оси в стороны, такие острия, как справедливо предполагал И.-Х. Гинцрот, не нужны – они не функциональны и отягощают конструкцию колеса⁶⁹. Вероятно, можно посчитать, что и в данном описании у Курция произошла ошибка. Если мы обратимся к свидетельствам Ксенофонта и Ливия, то увидим, что описание серпов начинается с мечей, выступающих горизонтально. По-видимому, прав Ф. Шмидер, сопоставляющий фразу Руфа aliae… falces… haerebant с выражением Диодра προ? δε καί ταις κατακλείσεσι των αξόνων… άλλα δύο⁷⁰. Причем Курций сам объясняет расположение этих двух серпов: один верхний горизонтальный, а второй, идущий наклонно вниз, как и в описании Ливия. Не случайно же Руф, упоминая о ранах нанесенных квадригами, говорит о копьях, торчащих спереди, и о серпах, выставленных сбоку: «…одних сокрушали копья, торчащие намного дальше дышла, а других – спускающиеся с обеих сторон серпы» (Curt., IV,15,4: alios ergo hasta multum ultra temonem eminentes, alios ab utroque latere demissae falces laceravere).

Итак, можно представить себе вооружение серпоносной квадриги времени битвы при Гавгамелах таким образом: две пары меньших, изогнутых на конце лезвий, торчали по обе стороны от ярма вбок, один меч горизонтальный, а второй, нижний, наклоненный вниз. Эти лезвия предназначались для поражения рук и туловища противника. Основным же оружием колесницы оставались серпы, прикрепленные аналогичным образом с целью ампутации ног у врагов. Поскольку верхний горизонтальный серп у оси находился примерно на высоте 80 см от земли, и, следовательно, от него можно было попытаться укрыться, низко присев, то против такого маневра был необходим второй серп, плавно опускающийся от оси в сторону.

Таким образом, видим, что за 130 лет вооружение колесницы с серпами претерпело эволюцию, тогда как сама конструкция квадриги, вероятно, осталась без существенных изменений, достигнув максимальной эффективности. Исчезли серпы, расположенные под кузовом. Их исчезновение можно связать с небольшой пользой, приносимой ими. Ведь обычно перед скачущей квадригой враги успевали расступиться и никто на землю специально не ложился и, следовательно, данные мечи по существу оказались нефункциональными. Кроме того, от этих лезвий отказались и вследствие того, что они, подходя близко к земле, могли цепляться за неровности почвы и трупы. Вместе с тем, на концах ярма появились и новые серпы, предназначенные для поражений верха рук и корпуса противника. Следовательно, оружие упряжки стало более эффективным⁷¹.

4. Конструкция серпоносных колесниц в период эллинизма

Единственное описание серпоносной квадриги Селевкидов мы находим в XXXVII книге Тита Ливия, опирающегося в данном пассаже на Полибия⁷². Действительно, нередко греческой историк обращался к объяснению различных видов оружия и военного снаряжения столь милого сердцу ахейского гиппарха⁷³. Таким образом и Ливий описывает именно вооружение, а не конструкцию вооруженных квадриг. Он начинает свой рассказ с описания остриев, торчащих спереди от квадриг: «Были же они [квадриги] вооружены именно таким образом: они имели наконечники около дышла, торчащие, подобно рогам, от ярма на десять локтей, которыми они пронзали все, что попадалось навстречу… (Liv., XXXVII,41,6: Armatae autem in hunc maxime modum erant: cuspides circa temonem ab jugo decern cubita exstantes velut cornua habebant, quibus, quiquid obvium darentur transfigerent…)». Это, пожалуй, единственная неясность в описании знаменитого историка, происходящая, видимо, от того, что автор плохо представлял себе конструкцию колесницы⁷⁴. Действительно трудно поверить, что наконечники длиной в 4,5 м торчали из дышла.

Практически все ученые полагают, что в данном месте у Ливия произошла ошибка. Так, И. Шеффер предлагает читать не decern cubita, но decern cuspides, то есть, по его мнению, из конца дышла торчало десять наконечников⁷⁵. Но тогда непонятно сравнение римского историка velut согпиа-«подобно рогам». Голландский филолог Арнольд Дракен-борх (1684–1748), сопоставляя данный пассаж с описанием Диодора, предлагал заменить decern («десять») на duo («два»)⁷⁶. Однако тут у античных авторов речь шла о разных остриях: у Ливия говорится об остриях, торчащих вперед, а у Диодора – в стороны. Английский филолог Джон Брискоу справедливо полагает, что десять локтей слишком много для выступающих остриев и что такие наконечники вообще могли иметь смысл, лишь выступая вперед; тогда как сравнение Ливием этого оружия с рогами атакующего быка он относит на неправильное понимание нашим автором Полибия⁷⁷. Между тем, другой английский филолог-классик Патрик Дж. Уолш (1923–2013), напротив, говорит, что decern следует сохранить, поскольку Ливий, по его мнению, представлял себе эти острия, как торчащие сариссы, которые, как и в описании Кур-ция Руфа, идут по обеим сторонам от места соединения дышла и ярма⁷⁸. Но если бы эти наконечники шли перпендикулярно дышлу, крепясь, например, к брусу ярма, то и тогда непонятно, зачем торчат вбок колющие наконечники, а не режущие острия. Тем более, что такое расположение данного оружия продублировало бы по функциям серпы, прикрепленные на концах ярма. В общем, можно согласиться с И.-Х. Гинцротом и Дж. Брискоу, что эти наконечники смотрели вперед⁷⁹. О таком направлении этих остриев напоминает аналогичное оружие на серпоносной квадриге, описанной Курцием (IV,9,5; 15,4). Видимо, острия крепились около места присоединения ярма к верху дышла и шли вперед между конями, постепенно расходясь в разные стороны и несколько опускаясь на концах. А так как таких наконечников была пара, то они velut cornua. Возможно так же, что Ливий сделал такое сравнение из-за того, что острия торчали из двух дышел. Однако, длина этого оружия у Ливия выглядит чрезмерной, разве только посчитать, что автор говорит об общей длине острия и дышла.

Реконструкция селевкидской серпоносной колесницы ко времени битвы при Магнезии. 190 г. до н. э. Рисунок А.В Сильнова.

Реконструкция произведена по описанию Тита Ливия и по изображению эллинистического оружия на рельефах алтаря Афины в Пергаме. В некоторых аспектах реконструкции автор опирался на реконструкцию Ника Секунды (Sekunda N. V. Seleucid and Ptolemaic Reformed Armies, 168–145 В. C. Vol. 1. Dewsbury, 1994. Pi. 5). Возница защищен железным шлемом и металлическим панцирем с двумя рядами полотняных птериг. Руки прикрыты железными ламинарными наручами. Деревянный, обтянутый кожей, кузов колесницы тянут четыре коня посредством двух дышл и двух ярем, на внешних концах которых закреплена пара серпов, которые должны были поражать верх корпуса неприятеля. На концах оси закреплены еще четыре серпа, предназначенные для поражения ног противника. К концам дышл прикреплены копья для поражения впереди стоящей цели. Лошади защищены металлическими нагрудниками с птеригами и налобниками

Расположение прочего смертоносного снаряжения в описании Ливия никаких сомнений не вызывает: «И на концах ярем выступали по два серпа, один наравне с ярмом, другой ниже, опускающийся к земле: тот [первый], чтобы отрезал что-либо, выставленное сбоку, а этот [второй], чтобы достигал до упавших и подбирающихся» (Liv., XXXVII,41,7:…et in extremis jugis binae circa eminebant falces, altera aequata jugo, altera inferior in terram devexa, illa ut quidquid ab latere obiceretur abcideret, haec ut prolapsos subeuntesque contingeret…). Таким образом, видно, что способ прикрепления этих серпов, не отличался от ахеменидского. Они идут от концов ярма, одни горизонтально, другие – опускаясь вниз по косой.

Функции этих мечей так же не отличались от более ранних конструкций (ср.: Xen. An., 1,8,10; Curt., IV,9,5).

Естественно, основным оружием квадриги были четыре серпа, прикрепленные к оси, по паре с каждой стороны. Ливий пишет: «Также от осей колес с обеих сторон были прикреплены по два серпа, разнонаправленные тем же способом (Liv., XXXVII,41,7:…item ab axibus rotarum utrimque binae eodem modo diversae deligabantur falces)». Следовательно, пара серпов, больших, чем предыдущие, по размеру была закреплена на довольно больших колесах, как и в предшествующую эпоху⁸⁰.

Что касается конструкции кузова квадриги, то об этом у нас данных нет, но возможно, она не изменилась, как осталось прежним и количество коней. Видимо, кони либо совсем не имели брони, либо были прикрыты лишь частично, ведь в бою их сильно поражали метательные снаряды (Liv., XXXVII,41,10).

Не совсем ясной остается система тяги кузова эллинистических квадриг. Дышел и ярем могло быть как по одному, так и по паре. Сам Ливий говорит о дышле в единственном числе, но это может быть простым обобщением. П. Уолш полагает, что было одно ярмо на четыре коня⁸¹. Это предположение, похоже, согласуется с сообщением испанского энциклопедиста Исидора Севильского (ок. 560–636): «Действительно, кузова квадриг иногда имели двойное и сплошное дышло, которое и набрасывалось ярмом на всех коней» (Isid. Orig., XVIII,35,1: Quadrigarum vero currus duplici temone olim erant, perpetuoque, et qui omnibus equis injiceretur jugo). К сожалению непонятно, какую конструкцию дышла имел в виду гиспаленский епископ; вероятно, это было Λ-образное дышло. Впрочем, наиболее эффективной была запряжка коней с помощью двух дышел и одного или пары ярем. Вместе с тем, из-за подобного способа запряжки, колесницы были очень трудно разворачиваемы, поскольку, поворачиваясь, им надо было описать по земле дугу большого диаметра, о чем нам сообщает Аппиан (Арр. Mith., 42). Н. Секунда предполагает, что две пары коней были запряжены друг за другом цугом⁸². Впрочем, такой вид упряжки был у древних лишь весь редким и поздним исключением, но никак не правилом. Практически всегда коней запрягали по фронту колесницы в одну линию⁸³.

Таким образом, сама конструкция колесницы, вероятно, говорит о преемственности типа этого оружия от Ахеменидов к Селевкидам⁸⁴. Видимо, уже у персов конструкция квадриги достигла своего оптимального варианта. Хотя, очевидно, именно в эллинистический период ее вооружение дополнилось еще и парой копий, торчащих вперед, и вторым серпом у ярма, опущенным к земле. Тем самым была увеличена эффективность поражения врага, да и для устрашения противника это новое оружие имело немалое значение.

О конструкции понтийских серпоносных квадриг у нас данных нет, ведь подробное их описание Саллюстием не сохранилось (Serv. ad Verg. Aen., 1,476). Однако, видимо, прав Т. Рейнак, полагая, что моделью для колесниц Митридата VI, как и Антиоха III, послужили персидские образцы⁸⁵.

5. Исторична ли серпоносная колесница царя Абрадата?

Очевидно, специально следует остановится на описании Ксенофонтом нетипичной серпоносной колесницы вымышленного царя Сузианы Абрадата (Xen. Cyr., VI,1,51; ср.: 4,1; Arr. Tact., 2,5)⁸⁶: «Он же запряг свою четырехдышловую колесницу и восемь коней… А кони колесницы были снабжены сплошным бронзовым прикрытием». Причем сам Ксенофонт указывает на ее особенность, говоря, что такую упряжку имел лишь эламский царь. Если древние и средневековые авторы, всецело доверяя Ксенофонту, не пытались пояснить это свидетельство (ср.: Philost. Imag., 11,9,2; Zonaza., III,22A; Tzetz. Chiliad., 111,698–699), то в исследованиях нового времени упряжка Абрадата вызвала многочисленные суждения, касающиеся, главным образом, расположения дышл. Большинство комментаторов, вслед за французским гуманистом Клавдием Салмазием (1588–1653), полагали, что четыре дыщла были расположены по фронту колесницы⁸⁷ Однако И. Шеффер считал, что Ксенофонт говорил об одном длинном четырехчастном дышле, к которому были последовательно, по типу цуга, припряжены четыре пары коней⁸⁸. Немецкий филолог Бенджамин Вайске (1748–1809) колебался между мнением И. Шеффера и собственным, которое состояло в том, что у данной колесницы могло быть два дышла, на каждом из которых было по два четырехместных ярма⁸⁹.

Остановимся на этом сюжете немного подробнее. Как доказывал французский майор Ришар Лефевр де Ноэтт (1856–1936), в античности кони запрягались почти исключительно по фронту повозки⁹⁰