Мы с Наткой ошиблись. Даже представить не могли, что в июне на берегу Средиземного моря можно замёрзнуть. Я думала, мы будем изнемогать от жары и наши единственные тёплые вещи – мой кардиган и Наткина джинсовая куртка – так и пролежат в чемодане.
В первый же день, встретив парочку негров в пуховиках (правда, на ногах у них всё же были резиновые сланцы), мы осознали глубину нашего заблуждения. Да, солнце палило вовсю, однако с моря постоянно дул холодный бриз.
Требовалось пополнить дочкин гардероб, ведь она должна была остаться в Монпелье до конца месяца. Вооружённая только короткими платьицами, крошечными шортами и топиками, она точно околеет от холода. Замёрзнуть под пальмами – это парадокс!..
Ребёнок воспринял идею с энтузиазмом, но пожертвовать занятием ради беготни по магазинам не согласился:
– Мам, ну ты это… Сама давай. У тебя отличный вкус.
– Ах, как же это здорово! – прокомментировала Кристина. – Услышать от шестнадцатилетней дочери: «У тебя отличный вкус»! Ленка, твоя жизнь, определённо, удалась…
В среду мы с прекрасной искательницей гармонии оставили «Ситроен» в районе парка Променад дю Пейру.
– Вполне бы доехали на чудесном трамвайчике, – бухтела Кристина, пока я искала место для парковки. Вдоль тротуаров всё было настолько плотно заставлено автомобилями, что между бамперами соседних машин не протиснулся бы и комар.
Да, трамваи Монпелье заслуживали целой поэмы. Ярко раскрашенные, они радовали глаз и оживляли улицы. Каждая линия имела свой фирменный стиль. Натка добиралась до школы на трамвае, разрисованном крупными красно-жёлтыми цветами, или на синем с белыми голубями, похожими на звёзды в вечернем небе, или на фиолетево-зелёном, с морскими мотивами…
– И зачем ты арендовала машину? – удивилась Кристина.
– Я привыкла всегда быть на колёсах. А что? Заплатила каких-то триста евро – и вуаля! Целую неделю в моём распоряжении отличный, застрахованный по самое не хочу, автомобиль. К тому же мы с Наткой планируем съездить в Камарг.
– Куда?
– В Камарг. Это национальный парк, расположенный неподалёку. Там водятся розовые фламинго, чёрные быки и белые лошади. Натка прожужжала мне все уши про этот заповедник. Быков она, что ли, не видела?
– Триста евро для тебя не деньги, – сделала вывод Кристина.
– Нет, не деньги, – призналась я. – Особенно, если речь идёт о моём комфорте.
– Крутая ты, Ленка, стала. А в институтской столовке, помнишь, прикидывала: брать второе или обойтись супчиком?
– Помню! – засмеялась я. – Точно! Так оно и было. Каждую копеечку считала, на еде экономила. Весёлые были времена. Выкручивалась, как могла. Жила на стипендию да по квартирам бегала – уколы делала и капельницы ставила. Родители мне особо не помогали, они и сами бедно жили.
– Зато сейчас ты вся в шоколаде.
– Однозначно. Но поверь мне, Кристиночка, каждый миллиграмм этого шоколада я оплатила кровью и по́том. Когда другие люди отдыхают, когда у них, например, наступает вечер пятницы, или выходные, или отпуск, я продолжаю вкалывать, как папа Карло. Никогда не останавливаюсь.
– Но сюда же ты приехала? Отдохнуть?
– Эту неделю я буквально выгрызла зубами из моего расписания. Спасибо Натке, уговорила, уломала. Я даже не припомню, когда я куда-нибудь ездила просто так, а не по делам.
– Скажи, тогда в институте ты дружила с Игорем. Причём, насколько я помню, у него была девушка, а у тебя – парень. Но вашей дружбе это не мешало.
– Игорь, – вздохнула я. – Да. Было дело.
– И что? Где он сейчас?
– Именно с Игорем мы и затеяли общий бизнес, когда осознали, что врачи из нас получились хреновые. Открыли фирму, стали торговать медицинским оборудованием…
Я нахмурилась. Воспоминания о друге будили двойственные чувства. С одной стороны, пятнадцать лет дружбы, словно годы долгого и счастливого брака, из жизни не вычеркнешь. Сколько хороших моментов сохранилось в памяти – то, как мы подписали первый крупный контракт, то, как переехали в новый офис, как проводили «мозговой штурм», как поддерживали друг друга и пили шампанское, празднуя победы…
Да, мне есть, что вспомнить… Но два года назад наша дружба лопнула, как мыльный пузырь. Потому что Игорь ужасно меня подставил…
– О, нам туда! – кивнула Кристина в сторону красивой арки.
И мы совершили головокружительный марш-бросок по улице Фош, грабя фешенебельные магазины.
Конечно, мы с Кристиной были в неравных финансовых условиях. Не зря она уточнила, является ли для меня сумма в триста евро значительной. Приятельница тратила то, что ей удалось сэкономить за несколько месяцев в преддверии поездки. С зарплатой врача особо не разгуляешься, сама знаю, ведь работала в поликлинике. С тех пор ничего не изменилось – как были рядовые медики нищими, так и остались…
Вчера вечером, когда мы ужинали в саду, завязался разговор на экономические темы. Было интересно сравнить жизнь в двух странах, узнать, кто сколько платит за жильё, за коммунальные услуги, ужасны ли налоги. Виржини подробно расписала свой бюджет, а потом поинтересовалась, сколько получает Кристина.
– Приблизительно… Триста пятьдесят евро, – подсчитала в уме приятельница.
– Это в неделю? Так мало?! – изумилась Виржини.
– Нет, что вы, в месяц!
…Поэтому Кристина в магазинах особо не буйствовала, вещи выбирала придирчиво. А я вовсю дербанила карточку, привязанную к банковскому счёту моей фирмы «Современные медтехнологии» и потому практически бездонную. Кристина купила два платья, я – целый ворох одежды для Натки. Но и себя, конечно, не обидела.
Улицу Фош украшала очаровательная Триумфальная арочка – копия той, что высится на площади Этуаль в Париже, только в два раза меньше. Мы миновали арку несколько раз, пока метались по магазинам, и рассмотрели её со всех сторон. В конце концов вернулись на Променад дю Пейру, купив по дороге половинку испанского арбуза.
Пикник на скамейке в прохладе под сенью деревьев был чудесен. Мы ковыряли сладкий арбуз пластмассовыми ножами и вилками. Морской бриз трепал наши волосы, холодил плечи. Огненный шар солнца перекатывался над кронами деревьев, сверкая сквозь листву короткими вспышками.
– Ты заметила, сколько старушек в дорогих магазинах? – спросила Кристина.
– Насколько я поняла, они тут главные покупательницы. Продавщицы танцуют вокруг них канкан, пока те выбирают маечки со стразами или мини-платья на бретельках. Ни в чём себе не отказывают.
– Почему-то молодёжи в бутиках не встретишь.
– Мне кажется, здесь, во Франции, молодёжь – самая бедная часть населения. А дамы элегантного возраста могут себе позволить одежду подороже. Наверное, у них пенсии, накопления, акции, страховки. Посмотри на мадам Ларок. Наша Виржини наверняка тоже постоянно пасётся в «дольче-габбана» и «версаче».
– У нас всё наоборот.
– А как выглядят эти французские бабули! Они меня поражают, – призналась я. – Издалека и не поймёшь, что перед тобой давно уже не девочка. И даже не тётенька.
– Вот-вот, смотри, – прошипела Кристина, кося глазами в сторону двух подобных экземпляров.
Я осторожно повернула голову вправо и увидела двух девушек. Нет, серьёзно, а как ещё назвать стройных мадемуазель на высоченных шпильках, в мини-юбках и открытых маечках? У одной был иссиня-чёрный «конский хвост» до талии, у другой – эффектное «каре». Плюс масса украшений – браслеты, кольца, серьги… И только на близком расстоянии становилось ясно – «девушкам» давно за семьдесят!
Барышни хохотали и переговаривались о чём-то, сияя белоснежными зубами. Лица у них были загорелыми и морщинистыми.
Они и нас одарили радостными улыбками:
– Бонжур! Бон аппети!
– Бонжур! Мерси, – лихо ответила я по-французски.
– Я сейчас сфоткаю их, – шепнула Кристина, шаря в сумке.
– Перестань, неудобно, – сказала я и помахала «девчатам» рукой.
Мы доковыряли арбуз, превратив его в полусферу, похожую на каску пехотинца, и выкинули в мусорку.