В сборник вошли стихотворения русских поэтов XVII – начала XX века, главным образом – переложения псалмов, составляющих Псалтирь, одну из книг Священного Писания Ветхого Завета (в еврейской традиции называемой Книгой Хвалений). Среди них есть и парафразы, более или менее близкие к исходному тексту (как правило, славянскому), и вольные «подражания», но во всех случаях это стихотворения, напрямую связанные с конкретными псалмами[1]. В сборнике представлены переложения всех 150 псалмов (и дополнительного 151-го, имеющегося только в греческой и славянской Библии), большая их часть – в нескольких вариантах, принадлежащих разным поэтам. Тексты расположены по авторам в хронологической последовательности. Указатель соответствующих каждому из псалмов переложений находится к конце книги[2].
В «Дополнениях» помещены переложения девяти «библейских песней», или «Песней Священного Писания»[3]. В Септуагинте (греческом переводе Ветхого Завета, созданном в III–II вв. до Р.Х.) из них составлен особый раздел, находящийся после Псалтири, и позднее они традиционно рассматривались как дополнение к ней. Наряду с псалмами они постоянно используются в богослужениях Православной Церкви (как и католической). Симеон Полоцкий и В. К. Тредиаковский – первые русские поэты, сделавшие стихотворные переложения всей Псалтири (в 1680 и 1753), – переложили и эти библейские песни. Такое намерение, видимо, возникало и у А. П. Сумарокова, который в своих «Стихотворениях духовных» (1774) после всех переложений псалмов поместил переложение 2-й песни Моисея о второзаконии (как последнее в сборнике стихотворение). Священник Г. А. Пакатский, четвертым по счету из русских авторов переложивший Псалтирь стихами (1818), перед этим выпустил составленную из библейских песней «Священную поэму» (1814). Перелагали их и другие авторы, в частности, А. Ф. Мерзляков (1778–1830), чьи переложения двух песней Моисея в свое время почитались образцовыми духовными стихотворениями. В наст. изд. избранные переложения девяти библейских песней вынесены в особый раздел, чтобы обратить внимание на такие стихотворения, являющиеся особою (и наименее известною) частью псалмодической лирики русских поэтов и до сих пор не входившие в аналогичные нашему сборники.
Первый в отечественном книгоиздании сборник переложений псалмов, сделанных разными русскими стихотворцами, вышел еще в 1809 и с дополнениями был переиздан в 1811[4]. Его составитель, А. Г. Решетников, кроме прочего, перепечатал в нем все псалмы Симеона Полоцкого и Сумарокова. Все позднейшие сборники, хоть и включают также позднее написанные стихотворения, значительно уступают ему по разнообразию и объему. Так, в сборнике, дважды изданном книгопродавцем Н. А. Шигиным (1869, 1874)[5], тоже есть переложения всех псалмов, но каждый представлен только одним переложением одного автора. В других сборниках XIX века находятся лишь избранные переложения далеко не всех псалмов[6]. В новейшее время вышел лишь один заново подготовленный сборник переложений псалмов того же, что у нас, периода, небольшой по объему, но зато с указаниями на источники текстов, примечаниями и статьей его составителя Б. Н. Романова (1995)[7].
Настоящий предлагаемый читателю сборник на данный момент является наиболее полно представляющим псалмодическую лирику русских поэтов XVII – начала XX века. Многие вошедшие в него стихотворения либо никогда не перепечатывались в подобных сборниках, либо не перепечатывались вообще.
Последнее касается не только малоизвестных авторов, но и, например, Сумарокова, у которого некоторые стихотворения являются переложением сразу нескольких псалмов («Из 3–16-63 псалма», «Из 38-39-58-69 псалма» и др.). В посмертном полном собрании его сочинений, выпущенном Н. И. Новиковым (Т. 1–10. М., 1781–1782; 2-е изд. М., 1787), все переложения собраны в первом томе и расположены по порядку Псалтири, соответственно все такие стихотворения разделены на части, помещенные в разных местах под своими номерами, в результате в значительной степени просто утрачивая смысл. В наст. изд. все они (большая часть – впервые) воспроизводятся в подлинном виде по прижизненному изд. 1774.
Целый ряд авторов представлен всеми имеющимися у них переложениями, как, например, М. В. Ломоносов и В. И. Майков, или большинством из них, как Г. Р. Державин (в наст. изд. включены 23 из 27-ми его псалмов). В некоторых случаях сохранена композиция соответствующих разделов в прижизненных сборниках, очевидно, имевшая для авторов определенный смысл, когда они располагали свои переложения и не по нумерации Псалтири, и не по времени их написания. Это касается И. Ф. Богдановича, В. В. Капниста, М. А. Дмитриева, а также И. А. Крылова, который в середине 1790-х (за десять лет до того, как заняться исключительно баснями) составил рукописный сборник своих стихов, который должен был открываться циклом из восьми духовных од (при его жизни были напечатаны только две из них).
В общей сложности в нашем сборнике представлены стихотворения более пятидесяти русских поэтов[8]. Сведения об отдельных включенных в него авторах и текстах находятся в примечаниях. Здесь ограничимся несколькими пояснениями о принятых в наст. изд. хронологических рамках.
Переложения псалмов (или «подражания» им) в новой русской литературе вплоть пушкинского, как минимум, времени являлись основной разновидностью высокой лирической поэзии на духовные темы. Не слишком преувеличивая, можно утверждать, что с них, в общем-то, и началась история русской поэзии. «Псалтирь рифмотворная» Симеона Полоцкого, изданная в 1680 году (вместе с переложениями девяти библейских песней и стихотворным Месяцесловом), оказалась не только первым у нас опытом стихотворного переложения Псалтири, но и вообще первой изданной в России книгой стихотворений. Ломоносов, по имеющемуся свидетельству, в ранней юности читал ее «многократно», отчего и «пристрастился к стихам»[9].
Первое совместное выступление Тредиаковского, Ломоносова и Сумарокова, трех основоположников новой русской литературы, «отцов российского стихотворства», которое, среди прочего, ознаменовало окончательное принятие ими силлабо-тонической системы стихосложения (спор шел о качествах ямба и хорея), было их поэтическим состязанием по переложению 143 псалма, а вышедшая в итоге брошюра «Три оды парафрастические псалма 143, сочиненные чрез трех стихотворцев» (СПб., 1744) стала первой в русской гражданской печати книгой со стихотворными парафразами из Священного Писания.
Прижизненные собрания стихотворений Ломоносова (1751, 1757) открывались переложениями псалмов, составлявшими больше половины стихотворений в разделе «Оды духовные» (семь из десяти). Впоследствии они служили чем-то вроде жанрового эталона духовной оды (Пушкин, критически относившийся к торжественным одам Ломоносова, как раз о его переложениях псалмов писал, что «они останутся вечными памятниками русской словесности»).
Псалтирь Тредиаковского, полностью подготовленная им к изданию в 1753, но опубликованная только через два с половиной века (в 1989), в свое время могла бы стать самой большой по количеству написанных силлабо-тоническими стихами книгой (не исключая и вышедшие перед 1753 собрания стихотворений его самого и Ломоносова).
Псалтирь Сумарокова, кроме прочего, замечательна чрезвычайным разнообразием стихотворных форм, среди которых есть и уникальные для его времени свободные стихи, верлибры (по крайней мере, сейчас они воспринимаются именно так).
Священник Г. А. Пакатский предисловие к своей «Псалтири в стихах» (1818) начал такими словами: «Не удивляйтесь, благосклонные читатели! что так многие за преложение псалмов Давидовых стихами охотно принимаются. Сама по себе Псалтирь есть обширное поле для стихотворческих занятий»[10]. Далее он говорит о духовной пользе псалмов, но, как видно, начинает с упоминания, казалось бы, безотносительных к ней «стихотворческих занятий». Обращенность их к Священному Писанию, к предметам духовным в глазах Пакатского (и не его одного) как раз и оправдывала эти занятия, придавала им высокий смысл и значение.
В новой русской литературе, в светской поэзии, возникшей в России в первой половине XVIII века и размежевавшейся с церковною книжностью, переложения псалмов выполняли важные функции, а в частности, давали религиозное оправдание самому ее существованию, удостоверяли, что подвизающиеся в ней авторы – богомыслящие христиане. Искусный поэт, мирской человек, не имеющий права говорить от имени Церкви и, в общем-то, не обладающий в глазах читателей никаким религиозным авторитетом, свидетельствуя в стихах о своей вере, все-таки привлекал к ней их сердца, что было очень важно в период секуляризации русского общества. Духовные оды Ломоносова и спустя сто лет после их написания церковные писатели признавали как сочинения, которые «для духовного просвещения много значили и значат»[11].
Переложения псалмов есть у большинства русских поэтов второй половины XVIII – начала XIX века, как у самых прославленных, вроде Державина, так и у наименее заметных, вроде А. Ф. Протопопова. Некоторые же авторы, как, например, Н. М. Шатров, вошли в ряд знаменитых поэтов своего времени исключительно благодаря своим подражаниям псалмам, в которых, в частности, отразились общественные переживания Отечественной войны 1812 года и последующих событий. В пушкинское время, вплоть до конца 1830-х, псалмодическая лирика еще занимает большое место в творчестве русских поэтов, из которых в особенности нужно назвать Ф. Н. Глинку и В. К. Кюхельбекера, но, например, у самого Пушкина уже нет переложений псалмов, как нет их и у В. А. Жуковского, несмотря на его глубокую религиозность и постоянный интерес к Библии (в 1840-х он перевел на русский язык весь Новый Завет, перелагал в стихи Апокалипсис и др.). Нет их и у М. Ю. Лермонтова, хотя первый его сохранившийся автограф – владельческая запись на экземпляре русского перевода Псалтири (М., 1822), сделанная в 1824, а в числе самых известных его стихотворений – перевод «Еврейской мелодии» Байрона, в которой царь Саул обращается к псалмопевцу Давиду. Во второй половине XIX века переложения псалмов у ведущих поэтов становятся редкостью, и их совсем мало у поэтов Серебряного века, хотя, например, Вячеслав Иванов связывал открытие в себе поэтического призвания с чтением в детстве 151 псалма, а в конце жизни подготовил комментированное издание «Псалтирь на славянском и русском языках» (Рим, 1950).
Конечно, дело не в том, что сама Псалтирь перестала волновать поэтов, напротив, она (прежде всего в славянском переводе) как бы растворилась, вошла во фразеологию и образный строй русской поэзии, возраставшей во многом именно на переложениях псалмов. К началу XX века она, казалось, окончательно переросла их, словно дитя колыбель, и парафразирование псалмов стало уделом стихотворцев, стоящих в стороне от главных литературных движений времени, как, например, священник Василий Пробатов (1866–1956), сделавший новое стихотворное переложение всей Псалтири в 1930-м[12].
Во второй половине XX века, в особенности в последние его десятилетия и вплоть до настоящего времени, переложения псалмов и подражания вновь стали притягательною задачей для поэтов. Только полных переложений Псалтири стихами в последнее время появился целый ряд (прежде всего, наверное, стоит назвать совершенно разные опыты Н. И. Гребнева и С. С. Аверинцева[13]). Это в каком-то смысле неожиданное возрождение псалмодической лирики, совсем, казалось, угасшей к началу XX века, еще нуждается в осмыслении. Опыты поэтов позднего советского времени и наших современников от переложений псалмов, представленных в нашем сборнике, отделены временным промежутком более чем в полвека, когда эта разновидность лирической поэзии была вполне маргинальной. Поэтому в качестве верхней хронологической границы в наст. изд. избрано предреволюционное время, представленное стихотворениями Валерия Брюсова и Ивана Бунина, а нижней – конец XVII века, когда в Москве была напечатана «Псалтирь рифмотворная» Симеона Полоцкого.