– Его высочество видел, что происходит, но не знал, что с этим делать… – продолжил рассказ советник.
Се Лянь понимающе кивнул:
– Бог не может запретить своим последователям поклоняться кому-то ещё. Это ниже его достоинства!
– Верно.
– Но именно в тот момент он как никогда нуждался в духовных силах для строительства моста в Небеса…
– Поэтому отправил нас четверых на землю в надежде, что нам удастся вразумить смертных.
– И что из этого вышло? – поинтересовался Се Лянь.
– Ничего? – предположил Хуа Чэн.
– Ничего, – подтвердил советник. – Вернее, часть людей прислушалась к нашим словам, испугалась и вернулась в храмы его высочества… Но большинство, напротив, посчитало наследного принца деспотом: мол, сам не внемлет молитвам верующих, а к другим божествам не пускает. Человек имеет право поклоняться кому пожелает – это непреложная истина. Его высочество хотел помочь своему народу…
– Но не мог, – закончил фразу Се Лянь.
– Когда его высочество узнал, что о нём болтают, то запретил нам вмешиваться. Он сказал: «Незачем удерживать последователей уговорами – они всё равно не станут верить всей душой». Так и вышло: со временем в сердцах жителей Уюна не осталось места наследному принцу. Если кто и обращался к нему, в их молитвах больше не было прежней искренности.
– Он не мог сердиться на смертных, а у небожителей просить помощи не желал…
– Какой смысл? Они изначально были против затеи с мостом, а неудачи наследного принца обернулись для них шансом переманить себе последователей. Его высочество становился всё более молчаливым. В строительстве моста ему оставалось полагаться лишь на себя. Я каждый день наблюдал за ним и видел, что сердце его разрывается от горя, но не мог разделить с ним эту ношу. Мы четверо были бессильны помочь ему. Так прошло три года, вот-вот должен был извергнуться вулкан. Как только люди узнали об этом, они бросились к назначенному месту. Мы вели за собой несметную толпу и изнывали от беспокойства: наследный принц в одиночку держал мост на своих плечах… – Советник тяжело вздохнул. – Впервые мы усомнились в успехе его высочества. Поначалу мост стоял крепко, однако по мере того, как толпа прибывала, удерживать его становилось всё труднее. Наследный принц побледнел, руки его задрожали. Кроме нас никто этого не заметил, я заподозрил неладное и попросил людей не торопиться, дать его высочеству немного времени… Ему лишь нужно было передохнуть, и он бы непременно всех спас! Однако народ боялся, что сейчас хлынет лава, и не желал ждать. Все словно обезумели, ломанулись наперегонки, топча друг друга… Мы пытались их остановить, но случилось то, чего мы больше всего боялись. За эти три года множество последователей отреклись от наследного принца, его духовные силы оскудели. Когда многотысячная толпа ступила на мост и, радуясь спасению, устремилась к Небесам, он обрушился.
Се Лянь слушал, затаив дыхание.
– Люди сорвались с огромной высоты и на глазах у наследного принца сгорели в адском пламени. Я не смел взглянуть в лицо его высочеству: ничего нельзя было сделать – ни потушить огонь, ни спасти несчастных. Тех, кто не успел взойти на мост, накрыло волной лавы и запечатало пеплом. Отовсюду доносились вопли, стенания и проклятия – в жизни я не видел картины страшнее…
Се Лянь на мгновение представил себе это зрелище и содрогнулся, а советник продолжил:
– Оставшиеся жители Уюна обезумели. Они поджигали храмы его высочества, опрокидывали статуи, пронзали его сердце мечом, обзывали дрянью и никчёмной тварью. У божества нет права на провал! Небесные чиновники, которые только этого и ждали, накинулись на наследного принца с упрёками: «А мы говорили, что ничего не выйдет из вашей затеи! От вас слишком много бед, покиньте, пожалуйста, Небеса!» Его высочество не стерпел и воскликнул: «Почему вы не помогли мне?» Как глупо… С чего бы кому-то бескорыстно помогать ему? Напротив, другим его успех был невыгоден: если бы наследный принц спас жителей Уюна, у него на Небесах не осталось бы соперников. Думаю, он понимал это, но не удержался от вопроса. Никто не ответил, и его высочество низвергли. Он вернулся в мир смертных – больше не бог и не принц. Мы последовали за ним и неустанно твердили, что он сможет опять вознестись, и тогда он снова занялся самосовершенствованием. Однако это было поистине трудно – уж вы-то должны понимать…
Разумеется, Се Лянь понимал. Чем выше взлетишь, тем больнее падать. Сам он, изгнанный с Небес, встретил среди людей только равнодушие и злобу.
– Извержение вулкана продолжилось, и Уюн погрузился в хаос: всюду сновали беженцы, то и дело вспыхивали мятежи, не прекращались стычки с соседями. Люди пришли в отчаяние, и их любовь к наследному принцу обернулась ненавистью. Он не оставлял надежду помочь своему народу, но, как назло, именно в тот момент произошло ещё кое-что: другие божества стали оказывать милость жителям Уюна. Они не захотели бороться со стихией, лишь иногда даровали людям еду или целебные травы. То были жалкие подачки, но наследный принц не мог предложить и этого. Народ ухватился за спасительную соломинку и открыл свои сердца новым покровителям. Те немногие, кто ещё поклонялся его высочеству, переметнулись к другим богам. – Советник закрыл глаза. – Мы не хотели с этим мириться. Эти небожители палец о палец не ударили, чтобы спасти людей, пока была такая возможность, а наследный принц сделал всё, что было в его силах, – так почему им достались благодарность и почести, а его высочество обрёк себя на вечные муки? Я не мог перестать думать о том, что было бы, если бы он с самого начала умолчал о вещем сне и остался безучастным зрителем. Он ведь мог предоставить это на волю судьбы, а после извержения вулкана, подобно другим божествам, бросить народу кость – и народ был бы растроган до слёз.
– То есть до вас только тогда дошло? – бесстрастным тоном спросил Хуа Чэн. – Об этом стоило подумать с самого начала. Отдай человеку кусок своей плоти, и он будет благодарен. Но чем большим ты жертвуешь, тем больше от тебя требуют, и в конечном итоге от тебя останутся лишь выбеленные кости, а люди всё равно будут недовольны.
– Я не смел поделиться своими думами с его высочеством, – продолжил советник, – а он не делился тем, что у него на душе. Я не знал, приходят ли ему в голову те же мысли, что и мне. Дни сменяли друг друга, а лава текла и текла… Уюн погряз в кошмаре, и никто не знал, как положить этому конец. Однажды его высочество вдруг заявил, что нашёл способ остановить извержение вулкана, однако, когда он посвятил нас в подробности, мы очень сильно поругались.
– Он захотел принести человеческие жертвы, – догадался Хуа Чэн.
– Верно, – вздохнул советник. – Его высочество намеревался отобрать некое число злодеев и сбросить их в Медную Печь, чтобы унять её гнев. Мы четверо не всегда сходились во взглядах, но тут выступили однозначно против. Прежде его высочество не желал захватывать другие страны, не желал менять жизнь на жизнь. В чём теперь отличие? Мы открыто высказали свои возражения, спор перерос в драку. Этот разлад опечалил меня даже больше, чем беды, выпавшие на нашу долю, ведь мы всегда поддерживали наследного принца и служили ему опорой. Однако в тот раз в пылу ссоры мы не только дали волю рукам, кто-то бросил его высочеству в лицо, что он изменился и позабыл о своих истинных стремлениях. Это было слишком жестоко, просто невыносимо. Уж если даже мы против наследного принца, кто тогда займёт его сторону? В итоге я принял решение не вмешиваться и предложил оставить всё как есть, позабыть и о Небесах, и о смертных. Мы слишком устали… Но никто меня не послушал, и трое других духов-хранителей покинули его высочество.
Се Лянь покачал головой: худшее, что можно было сделать, – уйти в такой момент.
– С его высочеством остался только я. Он ничего не сказал на прощание тем троим, лишь спросил у меня: «Ты тоже уйдёшь?» Я взглянул ему в лицо и почувствовал, что, даже если он сбросит людей в Медную Печь, я пойму и приму это, и заверил, что никуда не денусь. Наследный принц ничего не добавил и впредь не упоминал о жертвоприношениях, вместо этого установил алтарь у Медной Печи. Вместе с ним я ежедневно выслушивал брань и терпел удары камней, что швыряли в нас беженцы, пока мы проводили обряды, пытаясь усмирить вулкан. Я полагал, что распри остались в прошлом, пока однажды не обнаружил… – Лицо советника исказил такой ужас, словно перед ним вновь предстала та картина из прошлого.
Се Ляню показалось, будто его сердце сжала невидимая рука.
– Что случилось?
– Его высочество, вопреки обыкновению, начал прятать лицо. Я забеспокоился и спросил, что стряслось, а он ответил, что случайно обжёгся, однако не объяснил, где и как это вышло. Он не позволял взглянуть на рану, сам занимался лечением, а после стал постоянно где-то пропадать. Это казалось мне странным, но вскоре моё внимание отвлекло радостное событие: извержение внезапно прекратилось. Над Уюном вновь воцарилась тишина, Медная Печь постепенно успокоилась и погрузилась в сон. Поскольку его высочество у всех на виду усердно работал над этим, многие жители Уюна решили, что именно он усмирил вулкан. К наследному принцу вернулись последователи, люди перестали ругать его, а со временем даже начали улыбаться. С самосовершенствованием тоже дело пошло на лад. Вот только меня не покидало ощущение, будто здесь что-то нечисто, у меня накопилось множество вопросов. Трое моих друзей были совершенно разными, но одно я знал точно: махнуть на всё рукой и исчезнуть – это было на них не похоже. Даже если они злились на его высочество, могли бы связаться со мной, однако я не получал весточек. Впрочем, больше всего подозрений вызывало лицо его высочества. Он продолжал разными способами скрывать его: поначалу это были тряпки или плащ с капюшоном, а позже он надел маску и не снимал её целыми днями. Порой я даже сомневался: точно ли этот человек – наследный принц? Не пытается ли кто-то чужой выдать себя за него? Его манера речи, поступки и даже характер – всё изменилось. Иногда он вёл себя весьма любезно, а иногда принимался метать громы и молнии. Однажды, когда он остался один, то разбил все зеркала и с ног до головы перемазался в крови. А затем я начал слышать голоса…
– Какие? – спросил Се Лянь.
– Порой посреди ночи в комнате его высочества раздавались людские голоса, словно несколько человек тихо препираются между собой, но когда я заходил, то неизменно заставал наследного принца в одиночестве. Это повторилось несколько раз, а затем он запретил мне переступать порог. Как-то я опять услышал странные голоса, и на этот раз мне показалось, что они принадлежат моим друзьям! Я не выдержал, вскочил и ворвался в комнату его высочества, недоумевая: «Неужели они тайком вернулись? Почему скрыли это от меня?» К моему удивлению, в покоях был только наследный принц, он лежал на кровати в маске. Я прислушался и понял, что голоса исходят прямо из-под неё. Я подкрался поближе и убедился, что мне не мерещится. «Неужели его высочество разговаривает во сне? Или так тоскует по бывшим слугам, что изображает их голоса?» – подумал я. Он не шевелился, я решил, что он спит, и, поколебавшись, всё же снял с него маску. Тогда я увидел их… – Советник скривился. – Всё лицо наследного принца было изрезано до кости и покрыто коркой запёкшейся крови, а среди ран виднелись три лика – лица моих друзей.
Се Ляня прошиб озноб.
– Он… сбросил в Медную Печь своих бывших соратников?