Назим, бросив всё в родной деревне, приехал в Москву не только из-за нужды в деньгах. Много чего произошло, некоторые обстоятельства напоминали пороховую бочку, готовую взорваться в любую минуту. Каждый вопрос имеет свой ответ, но иногда на заданные вопросы невозможно подобрать ответы.
Назим сошёл с автобуса и направился к зданию, на котором крупными буквами по дуге было написано «Москворецкий рынок».
Он всегда выходил из дома не позавтракав. Потому что завтрак – это специфический процесс приёма пищи, имеющий свои условия. На столе должны быть масло, сыр, сметана, яйцо и сладкий чай. Накрывать стол каждый день – значит, через каждые два-три дня нужно делать покупки. У него не было на это ни времени, ни желания. В час дня во время обеденного перерыва он одновременно и завтракал, и обедал. А вечером, приходя домой, либо варил сосиски, либо ел готовую китайскую лапшу, залитую горячей водой.
На рынок он явился примерно на полтора часа позже обычного, так как до работы заходил в дом-музей. Назим торопился: женщины не имели права получать товары, так как он сам подписывал квитанции, проверял товары и раскладывал их на прилавках. Вероятно, эта полуторачасовая задержка сильно повредит работе.
В стеклянном киоске узкоглазая женщина готовила и продавала пирожки с мясом, рисом и картошкой. Покупатели с удовольствием их ели. Аппетитным был и запах пирожков. Назим почувствовал, как у него заурчало в животе и потекли слюнки. Он должен был поесть. Подошёл к стеклянному киоску и спросил цену, попросил по две штуки каждого. Женщина завернула шесть пирожков в бумагу, протянула ему банку кетчупа и спросила, что будет пить. Он ответил: «Колу».
Пирожки действительно были очень вкусными и хрустящими.
– Узбечка? – спросил он женщину.
И невольно удивился ответу: «Нет, таджичка». Ведь таджики не бывают узкоглазыми. Он хотел ещё что-то спросить, но вдруг увидел Нияза, брата Аслана. Нияз доставлял товары на автокаре и контролировал два других прилавка Аслана на другом конце рынка.
Вчера Аслан сообщил, что Нияз, только что приехавший из села, сказал, что семья Назима в плохом положении, потому что тот не посылает им деньги. Прямо сейчас можно было бы узнать положение его семьи у Нияза.
Он позвал Нияза, чтобы поговорить. Увидев его, Нияз остановился, они поздоровались. Нияз попросил водителя автокара ехать дальше без него и стал ждать, что скажет Назим, которого он недолюбливал.
– Чего надо?
Нияз был женихом Сельмы, сестры Назима, они уже пять лет не могли пожениться и создать семью.
– Ты недавно приехал из деревни?
– Да, два дня назад.
– Аслан сказал, что наши жаловались, как тяжело им живётся. Тебе Зарнишан пожаловалась? Или ты это от Сельмы услышал?
Нияз, не скрывая ненависти, злобно ответил:
– Слушай, деревня маленькая, все обо всех знают. Необязательно, чтобы Зарнишан или Сельма мне что-то говорили. Продавец сельского магазина сказал, что думал, ты пошлёшь деньги, закроешь долги за месяц или два. А ты, бедолага, не то что закрыть долги – даже своей семье деньги не посылаешь, твоя жена хлеб каждый раз в долг берет.
Нияз был на год старше, но даже эта мизерная разница в возрасте давала ему право поучать. На что в ответ Назим пообещал со следующего месяца стабильно посылать своим деньги.
Он извинился, будто это было его пороком, ошибкой перед Ниязом, и хотел загладить свою вину.
Нияз сказал:
– Твоя семья, твои родные – твоё дело. Я просто хотел дать понять, что не на правильном ты пути.
Нияз собирался уйти, но вдруг остановился. Пристально посмотрел на остолбеневшего Назима, державшего в руках пирожки, масло с которых каплями стекало прямо на его обувь. Резким тоном сказал:
– Отца твоего тоже видел. Он просил передать: найди Афласа и поговори, чтобы его двоюродный брат Мумтаз оставил нас в покое. Он сказал, что несколько раз предупреждал тебя, а ты не воспринял всерьёз и ничего не предпринял. А мать твоя сказала, что если из-за безалаберности Назима их выселят из дома, то она даже в могиле будет проклинать его.
Нияз ушёл, напрочь испортив настроение Назиму. Даже аппетит пропал. Положив пирожки, завёрнутые в бумагу, прямо на выступ, Назим зашёл на рынок. Товары уже были выложены на прилавок, женщины занимались продажей. Он понял, что Аслану самому пришлось выполнить работу из-за его опоздания. Он поздоровался с женщинами и прошёл за прилавок.
Мумтаз, двоюродный брат Афласа, начав работать на Дорогомиловском, за короткое время открыл свои точки ещё на нескольких рынках. Позднее на заработанные деньги открыл несколько кафе, и сейчас у него была целая финансовая империя. Создавая её, он жёстко обходился с соперниками-соотечественниками, имея цель их «обезвредить»: кого-то запугивал, кого-то избивал и выводил «из игры». Все про это знали. В прошлом году он купил участок земли на стыке реки и леса в своей деревне, начал строить там туристический комплекс. Он планировал купить дома троих жителей села, живущих в отдалённой части, чтобы снести их и построить на их месте инфраструктуру. В отличие от двух других, отец Назима Аршад упорствовал и не желал продавать свой дом. На мужчину после безрезультатных попыток уговоров посыпались угрозы, сожгли стог сена, даже сбили экскаватором его корову, возвращавшуюся с пастбища. Но он был непреклонен.
Пока жили в селе, отец уговаривал сына противостоять Мумтазу и его людям, но Назим не нашёл в себе смелости. Как он мог противиться человеку при деньгах? Зачем наживать врагов? При каждом разговоре пытался уговорить отца: «Продай этот дом и построй новый, тебе нечего терять». Он понимал, что Мумтаз вложил приличные деньги в строительство и из-за одного дома не отменит планы, он просто этого не допустит. Ну зачем на ровном месте наживать себе врагов?
Лишь однажды, прошлым летом, когда Афлас пришёл и предложил поехать в Москву на заработки на Дорогомиловский рынок, Назим спросил его, что сделать, чтобы Мумтаз оставил его отца в покое.
Афлас сказал:
– Ей-богу, ты не соображаешь. Мы строим там объект на десять миллионов, разве откажемся от этой затеи ради твоего отца? Но твой отец легко может отказаться от глупого упорства. Итак, решение проблемы зависит только от вас. Мумтаз предложил твоему отцу приличную сумму денег. Можем и тебе скинуть пять тысяч, если уговоришь отца.
С желанием заполучить пять тысяч Назим отправился к отцу, но в этот раз говорил уверенно, даже хотел мать подключить как посредника, чтобы отца на путь истины наставить, пообещав отцу, если тот ответит «да», потратить две тысячи на стройку нового дома, оплатить покупку дверей и окон. А его отец Аршад упирался, аргументируя тем, что этот дом достался ему от предков и каким же он должен быть трусом, чтобы уступить его проходимцам. Отец обругал его и выгнал.
В деревне пошли сплетни, что даже сын не поддержал старика Аршада, и причиной их стали угрозы Мумтаза. Если добавить ко всему этому слёзы матери, намёки отца, то становилось понятно, в каком положении был Назим. Он ничего не мог сделать.
Сейчас отец наверняка хочет получить юридическую помощь от Назима. Он образованный, пусть поможет, наймёт адвоката, обратится в суд. Упирая на то, что «имущество моё, я его не продам, закон на моей стороне», поставил вопрос ребром и завёл Назима в тупик.
Как же ему уговорить отца? Поскольку Назим находится в Москве, то может выманить не только обещанные пять тысяч, но и воплотить в жизнь мечту работать на Дорогомиловском рынке.
Пришло сообщение от Любы. «Зая, может, в кино меня сводишь?»
Ответ написал сразу: «Нет, любимая, я устроился на работу, по вечерам буду работать охранником. Чтобы денег побольше было».
Не надо было этого писать. Тут же пришло очередное сообщение от Любы: «О-о-о, как ловко придумал мой зайчик. Очень хорошо. Что это за работа? Слушай, зайка, давай возьмём машину в кредит на моё имя. Оплачивать кредит ежемесячно будем с зарплаты новой работы. Будем на колёсах».
И так настроения не было. Она за секунду нашла, куда потратить ещё не заработанные деньги. Сперва хотел написать «нет», объяснить положение семьи, как им тяжело, что хочет детям на нужды деньги послать. Но сразу передумал. А что, если Люба разозлится и бросит его? За уважение на рынке он обязан своей связи с Любой. Он что, должен от этого отказаться?
– Почему за картошку так дорого берёте, гражданин?
– Сами дорого берём, поэтому.
– Это же не мясо, а картошка. Какое вы имеете право продавать по такой цене? Черномордые скоты. Приезжаете и свои законы устанавливаете. Я буду жаловаться на вас.
Опять эта пенсионерка-демагог бастует, приходит раз в неделю и устраивает скандал из-за цен.
У него сильно заболела голова. Сказав: «Бабусь, дай мне лекарство от головной боли», он обратился к обеим женщинам одновременно. Женщина во фруктовой лавке достала из сумки таблетку анальгина и пластиковую ёмкость с водой и протянула ему.
Назим проглотил лекарство и выпил воды. Потом закрыл глаза и стал ждать, когда боль утихнет.