Призраки прошлого мучают снова.
Сколько же в жизни было плохого?!
(из стихотворения Ольги Черных «Труп невесты»)
Я проснулась от того, что в гостиной девушка поёт под акустическую гитару. Вчера они гуляли до полуночи, а сегодня решили продолжить банкет? Так не пойдёт, ребятки. Я приехала в родной дом не за тем, чтобы ходить с головной болью. Почему мне не везёт?
– Касси! – позвала я, но кошка не откликнулась ни в первый раз, ни во второй. Третьего шанса я не даю. Если она решила променять меня на кучку подростков, возомнивших себя представителями чёрно-розовой субкультуры, то я за себя не отвечаю.
Я начала день по привычному расписанию, которому следую уже много лет. Первым делом приняла тёплый душ. У меня есть отдельная ванная комната на втором этаже. Хорошо, что в доме их две, иначе мне пришлось бы всё дезинфицировать. Нужно вообще запретить соседям подниматься сюда. Здесь находится моя комната, моя ванная, мой чердак и спальня родителей, в которую я ещё не осмелилась зайти. На первом этаже достаточно места для двух человек: большая гостиная, кухня, спальня и веранда, где по утрам можно выпить чашку кофе. Именно так бы я и поступила, если бы не знала, что внизу меня поджидают местные жители. Они так и норовят накинуться на меня с расспросами: «Ева? Вы та самая Ева? Почему вы больше не снимаетесь в кино? Сколько вам лет? Вы так здорово выглядите!» Нет. Потому. Неважно. Спасибо.
Во второй пункт расписания входит завтрак, временить с которым я не собираюсь, даже несмотря на опасения. Я надела джинсовые шорты и длинную чёрную футболку, собрала волосы в пучок и накрасила глаза, при этом ни разу не посмотревшись в зеркало. Я знаю своё отражение наизусть. Была бы моя воля, я бы вообще не держала в доме это бесполезное стекло. Выходя из комнаты, я посмотрела в зеркало только для того, чтобы показать отражению средний палец. Смысл смотреть на себя, если внешность никогда не меняется? Конечно, я могу сменить причёску для разнообразия. Или лучше побриться налысо? Неплохой способ отпугивания соседей. Боюсь, даже Касси меня не узнает. А вот и она! Премило играет с рукой девушки, имени которой я не помню. При виде меня кошка лениво спрыгивает с дивана и бежит ко мне, чтобы я её погладила. А вот и нет!
– Доброе утро! – сказала девушка, прекратив петь, когда я вошла в гостиную. Парень перестал играть и тоже пожелал мне доброго утра. Сегодня его глаза не подведены чёрным карандашом. Видимо, это был сценический образ, который, признаться, ему к лицу. – Как спалось?
Я должна рассказывать этой особе, как мне спалось? Никак! Я не вижу сны, я ненавижу спать. То есть я вижу их, но не такие, какие бы хотелось. Я никогда не видела во сне Стефана или родителей, никогда не видела себя в детстве. Я бы уже забыла, как раньше выглядела и одевалась, если бы не альбом с фотографиями. Я не сплю, а проваливаюсь в бездну. Иногда мне снится, что я больше не проснусь…
– Хорошо, – ответила я. Существует синдром недосказанности?
Девушка подумала, что я занята рассматриванием гостиной и не сочла мой короткий ответ за невежество. Хоть я и на самом деле изучаю новый интерьер, всё равно не горю желанием оставаться здесь с этой влюблённой парочкой. Они смотрят друг на друга так, будто единственные люди на планете, а звуки гитары служат их тайным языком. Меня сейчас стошнит.
– Извините за вчерашнее, – сказала девушка, поправив чёлку, падающую на глаза. – Мы не думали, что вы так скоро вернётесь. Оливер не предупредил нас…
– Не оправдывайся. – После этих слов лицо девушки исказилось от удивления. Она хотела вставить слово, но я её перебила. – Он не знал о моём приезде.
Никто не знал. Даже я. До самого последнего момента. Почему же эти двое так сильно нервничают? Они не рады, что с ними будет жить хозяйка дома? Или они боятся, что я выгоню их? Я ещё не решила, как поступлю.
– Если вы приехали надолго, нам придётся покинуть дом? – спросила девушка, перебирая длинные чёрные волосы, собранные в хвост заколкой-бантом.
Я знаю, о чём она думает. Она ненавидит меня. Я разрушила их любовную идиллию.
– Обговорю это с Оливером и дам вам знать, – ответила я, и девушка молча кивнула, сделав вид, что смотрит телевизор, а парень снова взял гитару и стал наигрывать быстрый мотив.
Оливер – племянник Стефана. Когда мать Оливера состарилась, я попросила его заниматься квартирным вопросом. Только их семье я могу доверить родительский дом. Не знаю, чем сейчас занимается Оливер и кем работает, но мне кажется, моих отчислений за посредничество ему хватило бы, чтобы прокормить себя. Я решила делить деньги пополам. Мне вполне хватало зарплаты, а деньги за аренду я собираю на смену документов. Даже представить не могу, откуда у молодой пары в месяц берётся такая огромная сумма. Раньше дом снимали семьями, потому что он довольно вместительный, тем более в Мираже резко возросли цены на недвижимость. Это случилось, когда сюда стали приезжать знаменитости, как будто свет клином на них сошёлся.
– Что это? – спросила я, конкретно ни к кому не обращаясь, указывая на маленький белый камень каплевидной формы. Он висит на тонкой серебряной цепочке, которая обвила фарфоровую вазу, словно дамскую шею.
– Я думала, вы знаете, – ответила девушка с извиняющимся видом. – Мы с Диланом недавно наводили порядок в подвале и нашли в старом комоде фотографию в рамке. Сверху лежало украшение. Я удивилась, что прежние жильцы не нашли эти вещи, наверное, до нас никто не заходил в подвал. Он нам понадобился, чтобы хранить там музыкальные инструменты…
– Кто был изображён на фотографии? – спросила я, не выдержав долгих объяснений.
Меня совершенно не волнует, что эти двое делали в папиной лаборатории, которую они переименовали в подвал. Девушка права, никто раньше не заходил туда. Я давно распрощалась с его колбами и белыми халатами. Оставила только компьютер, на котором хранятся исследования родителей, и мебель. Я заперла дверь в лабораторию перед последним отъездом, чтобы больше никогда не нарушать покой в помещении, где мама с папой проводили основную часть времени. Мне казалось, что это место принадлежит только им, но молодые жильцы моё мнение не разделили. Хотя и без них в доме хватало людей, которые могли счесть лабораторию за подвал или использовать как погреб. Этого я знать не могу.
– Девушка, очень похожая на вас, – ответила певица. Что заставило её улыбаться? – Судя по потёртости рамки и качеству бумаги, на фотографии изображена ваша прабабушка. Взгляните сами, я оставила снимок на том месте, где его нашла.
Хоть что-то полезное сделала! Зачем же было подвеску трогать? Странные люди. Я коснулась пальцами камня и почувствовала знакомое покалывание. Нужно поискать в своих записях что-нибудь об этой безделушке. Не похоже, чтобы подвеска принадлежала маме, она носила исключительно золото, и то по праздникам.
– Можешь дать мне ключ от подвала? – обратилась я к девушке. Мне кажется, интеллект парня не слишком высок, чтобы заводить с ним разговор.
– Дверь не заперта, у нас и не было ключа от неё.
– Спасибо, – ответила я.
Девушка уставилась на меня, не веря своим ушам, наслаждаясь моей любезностью. Последний раз.
– А как же завтрак? В холодильнике полно еды, – воодушевлённо сказала девушка.
Она думает, что я стану есть её стряпню? Или буду подбирать остатки вчерашнего банкета?
– Завтрак подождёт.
Окинув взглядом гостиную, я убедилась, что второй холодильник стоит на прежнем месте, в углу напротив камина. Интерьер практически не изменился, с тех пор как мама с папой последний раз сделали ремонт. Они расставили мебель идеально, раз никто из жильцов не стал менять положение вещей: диван стоит в центре с удобными креслами по бокам, на стене висит старенький телевизор, справа от него – камин, за диваном – шкафы с посудой и два стеллажа с книгами (можно сказать, раритет). Окно с бархатными занавесками располагается напротив входной арки. Гостиная не является угловой комнатой, поэтому окно здесь одно. Дневного света достаточно, чтобы осветить немалую площадь. Над гостиной расположена комната родителей. Там два окна, и они тоже выходят на веранду. Моя комната находится над кухней, и окна выходят на соседние дома и главную улицу посёлка. Гостиная расположена прямо по коридору от входа, кухня – справа от неё, комната жильцов – слева, а уборная комната находится под лестницей в конце коридора.
Комнаты расположены так, что их объединяет коридор, а вход в каждую из них отдельный. Планировка тоже не поменялась. Единственное, что я успела заметить, так это новую мебель в гостиной и бытовую технику на кухне. Раздражает обилие цветов. Каждый жилец пытался подстроить дизайн под себя. Фиолетовые шторы, бежевый ковролин, чёрная мебель, красный диван. Представляю, что творится в спальне… На кухне я была вчера один раз, там всё выполнено в голубых оттенках. Никто не станет рушить плитку и постоянно менять бытовую технику под свой вкус. Приходится довольствоваться тем, что есть. Каждые несколько лет я выделяю арендаторам деньги на замену микроволновки, чайника и других бытовых принадлежностей при условии, что жильцы не станут злоупотреблять современными наворотами. При желании они могут осуществить прихоть за свой счёт, а вещи, купленные за мои деньги, должны оставаться в доме. Нужно же мне здесь чем-то пользоваться, тем более у меня никогда не было собственной кухни из-за постоянных переездов.
Любопытство повело меня в папину лабораторию. Для этого мне пришлось повременить с завтраком и выйти из дома. Далеко идти не нужно. Небольшая пристройка, именуемая лабораторией, находится сбоку дома. По краям она заросла виноградом, поэтому незнающий человек с лёгкостью прошёл бы мимо, не заметив железную дверь, которую папа всегда запирал чуть ли не семью замками. Я редко бывала здесь, насколько помню. Папа любил работать в одиночестве. Эту привычку я переняла у него. Я с замиранием сердца повернула ручку, и она сразу поддалась, как будто ждала моего визита. Автоматически загорелся свет. Раньше только подъезды были оснащены индикаторами, реагирующими на человеческое тепло или движение. Сейчас эту систему используют даже в квартирах. Неудобна она тем, что днём её приходится отключать, чтобы не травмировать счётчик, иначе денег не хватит заплатить за электрическую роскошь.
В лаборатории я ожидала увидеть паутину и кучу ненужного хлама, но мне открылась совсем иная картина. В помещении чисто и пахнет свежестью. Как и говорила Трейси (или не Трейси? Никак не могу запомнить имя соседки), здесь ждут использования музыкальные инструменты: две электрические гитары, одна акустическая, синтезатор и микрофонная стойка. Я часто останавливаюсь у витрин магазинов, чтобы посмотреть на гитары, которые уже не пользуются таким спросом, как раньше. Я даже хотела купить себе деревянную подругу, но подумав, что придётся кого-то просить научить меня играть на ней, я быстро передумала. Жаль, эта мысль не возникла, когда я встречалась с Брендоном. Большую часть жизни он был незрячим, зато обладал потрясающим слухом, что позволило ему освоить игру на барабанах и скрипке. Никогда не встречала столь разностороннего человека. Он умеет сочетать несочетаемое. Может, поэтому он назвал дочь в честь женщины, разбившей ему сердце?
Я провела рукой по струнам, затем понажимала клавиши, чтобы немного успокоиться. Не мешкая, открыла шкафчик, где должна была лежать фотография. В гордом одиночестве здесь покоится изображение юной Евы. Я ли это? Нет сомнений, это моё лицо, моя фигура. Только волосы у меня на фото короче и выкрашены в белый цвет. Я стою возле крыльца и машу рукой в камеру. На мне длинный свитер под горло и синие джинсы. Снег бьёт в лицо, но я улыбаюсь и выгляжу чертовски счастливой. Это моя внешность, но чужое душевное состояние. Я не помню себя такой. Эта девушка кажется мне незнакомой…
Любимому Стефану на память. С Рождеством тебя!
Ева Стюарт, 1998 год.
Узнаю свой почерк и несоединённые буквы в словах. Подпись чёрной ручкой в уголке фотографии вызвала у меня сухие слёзы. Я не могу плакать. Я разучилась, когда потеряла его, когда потеряла себя, когда переросла то время, когда мы были вдвоём. Стефана не вернуть, как и родителей. Не вернуть прошлое, когда я забегала в лабораторию на минутку, чтобы позвать папу обедать, затем ужинать, когда он не спешил идти домой. Не вернуть моменты, когда мама гладила меня по голове и говорила, как ей плохо одной без папы. Немая боль пронзает тело, и я не могу спрятаться от неё. Мне больше некуда бежать. Я забираю фото, потому что это ещё одна зацепка за прошлое, закрываю ящик и без оглядки покидаю подвал. Именно так теперь я буду его называть. Нет никакой лаборатории. Я, конечно, могла бы сидеть здесь часами, усердно представляя, что папа по-прежнему работает над проектами, представляя рядом с собой Стефана, но это было бы лишь иллюзией, игрой воображения… Возможно, мне стало бы легче, но тогда я рискую провести остаток дней в психушке. Мне остаётся жить настоящим. К сожалению, я не знаю, какой вариант лучше. И тот и другой сводят меня с ума.
Я позавтракала в комнате йогуртом, печеньем и чашкой растворимого кофе. Это всё, что я вчера привезла с собой из еды. Я могла воспользоваться предложением соседки и отведать её пищу, но меня бы стошнило прямо в тарелку от вида их милого хихиканья и постоянного пения. Радует, что они не целуются в моём присутствии.
Как бы мне ни хотелось, придётся ехать в город за продуктами и средствами гигиены. Со старого мобильного я вызвала к дому такси и переоделась в удобные джинсы и тёплую рубашку. Хорошо, что у меня остались деньги на счету, потому что стационарный телефон в доме я не нашла. Его, наверное, отключили жильцы из-за ненадобности. Интересно, есть ещё люди, которые им пользуются? Я слишком отстала от жизни. По крайней мере, никаких необычных гаджетов у музыкальных соседей я не видела. Они сразу показались мне старомодными. Даже несмотря на это, я чувствую себя инородным организмом в отлаженном механизме. Я слишком лжива для этого дома, и с каждым днём мне придётся лгать всё больше и больше, если я собираюсь остаться здесь жить. Никто не должен привязаться ко мне. Если это вообще возможно.
Взглянув на фото, украденное (по-другому и не скажешь) из подвала, я вспомнила, что собиралась сделать. Это ещё одна причина, по которой мне следует отправиться в город. Я должна отдать то, что мне не принадлежит, как и эта фотография. Я не знаю, как она оказалась в лаборатории, если была адресована Стефану. Может, мы однажды поругались, и он со злости отдал её мне? Я такого не припоминаю, но это не исключено. Вряд ли я когда-нибудь разгадаю эту маленькую тайну. Чтобы создать хоть какой-то уют в новой старой комнате, я поставила рамку с фотографией на письменном столе рядом с дневниками и фотоальбомами. Вчера я успела разложить вещи в шкаф, а больше у меня ничего и не было. Убрала ненужный чемодан под кровать на неопределённое время и спрятала контейнер подальше от Касси, чтобы не нервировать кошку. Кстати, она так и не пришла ко мне.
Услышав сигнал машины, я спустилась на первый этаж, не глядя в сторону гостиной. Наверняка эти двое неустанно репетируют песенки, и у меня нет желания лишний раз наблюдать за ванильными сценами. Таксист счёл, что я долго собираюсь, и снова посигналил мне. Что за дурная привычка? Будь у меня плохое настроение, я бы отправила машину восвояси и вызвала другую. Водителю повезло, он обошёлся лишь испепеляющим взглядом и громким хлопаньем двери на заднем сидении. Ненавижу дурные манеры.
– В центр, на почту, – сказала я, и таксист кивнул, услышав место назначения.
Не исправил мою ошибку, значит, не желает завязывать со мной диалог. Давно нет термина «почта», сейчас она называется Центром отправки и получения ценных бумаг и посылок, сокращённо ЦОП. Как ни меняй название, услуги почты не пользуются популярностью, как раньше. Письма больше никто не пишет и посылок не отправляет. Вещи, заказанные из интернета, курьеры привозят на дом. Сейчас учёные пытаются изобрести портал, который из одного пункта назначения доставит тот или иной предмет в другой пункт быстро и качественно. Разработки стоят дорого, поэтому прогресса ждать долго, но, чувствую, как только учёным удастся добиться результата, людям срочно понадобится что-нибудь кому-нибудь отправить забавы ради. Таков современный образ жизни. Изгоем считается тот, кто не испробует новую однодневную диковинку, о которой завтра никто и не вспомнит. Главное, что сегодня нужно истратить уйму денег и доказать всем, что ты в тренде. Разве во время моей «молодости» кого-то интересовали механические кисти, пишущие картину вместо художника? Или тушь, которая сама красит ресницы? Или холодильник с автоматической дверью? А игрушка, полностью копирующая повадки настоящих животных? Ручка, пишущая под диктовку, приводит меня в ужас, стоит только представить, какой шум стоит в учебном классе или студенческой аудитории. Новые изобретения доходят до абсурда ради отмывания денег. К чему этот пафос? Лучше бы занимались разработкой лекарства от онкологических заболеваний и СПИДа. А зачем? Проще отвлечь людей очередной безделушкой…
Устав думать о вещах, которые не в силах изменить, я стала со скучающим видом разглядывать дома соседей, хоть уже и видела их вчера по пути домой. Внешний вид посёлка изменился, но общая атмосфера спокойствия и уюта осталась прежней. Пожив во многих городах, я с уверенностью могу сказать, что лучше Миража нет. Чистые улицы, красивые пейзажи, ухоженные участки. Конечно, окраина города не сравнится с центром, где кипит жизнь, а воздух более загрязнён. Мне всё равно нравится этот город.
Грустно осознавать, что взрослые люди, живущие на моей родной Облачной улице, которых я знала в детстве, уже умерли. Их дети, скорее всего, тоже. Я чувствую себя виноватой перед ними за то, что могу видеть жизнь после их смерти. Как растут их внуки, как развивается город, процветает страна, набивает карманы правительство. Это несправедливо во всех отношениях. Природа ошиблась и не собирается менять решение. Несправедливо, что сейчас я еду в такси, живу, дышу, занимаю чьё-то место. Несправедливо, что люди, которых уже нет в этом мире, встретились со своими близкими там, на небесах, а я – нет. Не могу перестать думать о том, что я была за что-то наказана. Неужели хоть один страшный поступок пропорционален бремени, которое я несу?
Только я собралась перестать жалеть себя и взять волю в кулак, как через окно заметила весёлого парня с густыми светлыми волосами и стройным телом. Его дом не огорожен забором, и я могу видеть, как он играет с собакой на подстриженном газоне. Золотистый ретривер приносит хозяину палку и просит, чтобы тот снова бросил её подальше. Если бы парень не повернулся лицом к дороге, я бы не узнала в нём вчерашнего собеседника, который наскучил своими разговорами. Он бросил взгляд на машину и быстро отвернулся, потому что пёс стал облизывать его руку. Это произошло так быстро, что парень не увидел бы меня, если бы даже стёкла автомобиля не были затонированы. Я обернулась, чтобы рассмотреть собаку, но мы уже повернули на другую улицу, ведущую в центр города. Парень не соврал. Он живёт через дорогу от меня, левее на три дома. Впрочем, мне всё равно.
Мираж отличается от городка из моих воспоминаний. Раньше здесь не было высотных домов разнообразных форм и цветов. Даже это местечко прогресс не обошёл стороной. Правда, по пути на почту я встретила только один умный светофор. Это говорит о небольшой численности населения по сравнению с мегаполисами, в которых я жила прежде. Здесь скрываться будет гораздо сложнее, но пока мой азарт одерживает победу над страхом быть узнанной кем-то, кто знал меня много лет назад. Вероятность этого ничтожно мала, потому что я редко завожу новые знакомства, тем не менее нельзя забывать об осторожности. Я пыталась вообще отказаться от общения с людьми, но собственное отражение и разговоры с самой собой быстро наскучили. Хотела завести попугая, но меня остановила боязнь его скорой смерти.
– Приехали, – сказал водитель, протянув руку в салон.
Что за наглость? Я вложила в его мозолистую ладонь свою карточку и злость. В ответ мужчина не открыл мне дверь (хоть это стоило ему лишь нажатия кнопки) и не пожелал счастливого пути. Я бы на его месте поступила точно так же. Хорошо, что он не потребовал с меня оплату в двойном размере. Я ввела пароль на дисплее, встроенном в дверцу, и названную водителем сумму, после чего получила карточку обратно. Я положила её в сумочку и вышла из машины, не закрыв за собой дверь.
Мираж ничем не отличается от остальных городов страны, разве что размерами. Здесь всё немного меньше: здания, цены, население, суета. Это прельщает далеко не всех. Большинство жителей интересует престиж и масштабы. Так было всегда: и десять лет назад, и двадцать, и сто. Человеческая сущность неизменна. А как бы я рассуждала, если бы Стефан был жив? Возможно, мы бы поженились и завели ребёнка. Я стала бы мыслить, как все нормальные женщины, желающие счастья себе, мужу и детям. Я сидела бы дома с дочкой или сыном, готовила вкусные обеды и ждала Стефана с работы. Мы бы жили в центре Миража, где и познакомились, поближе к детскому садику и школе. Мы были бы счастливы… и уже давно бы умерли. Наши дети сейчас бы нянчили внуков, если бы… Если бы смерть не забрала Стефана. Если бы жизнь не сыграла с моим организмом злую шутку. Я каждый день придумываю сценарии совместной жизни со Стефаном, но никогда не смогу их экранизировать из-за отсутствия главного героя.
– Осторожно. – Чужой голос эхом повторился над моим ухом.
Я пошатнулась. Чьи-то руки схватили меня за плечи, не позволив мне упасть. Увлёкшись мыслями, я не заметила, как подошла к ступенькам, ведущим к зданию почты, и споткнулась.
– Что вы себе позволяете? – требовательно спросила я, когда подняла голову и увидела незнакомое мужское лицо, обрамлённое разноцветными дредами. Какой бы год ни был, всегда будут парни, похожие на плохо одетых девушек. И этот один из них. Его металлические серьги в форме звёздочек и розовая толстовка окончательно выбили меня из колеи. – Уберите. От меня. Руки.
– Я всего лишь не дал вам упасть, – оправдался парень и с недоумевающим видом пошёл прочь, несколько раз обернувшись в мою сторону, при этом бросая виноватый взгляд.
Может, он действительно не из тех парней, которые при удобном случае трогают девушек, но любой, кто касается меня хоть пальцем, автоматически попадает в этот список.
Не желая и дальше портить себе настроение, я поднялась по мраморным ступенькам, и открывающиеся двери встретили меня с распростёртыми объятиями. Не такой я запомнила почту. Раньше, когда бабушка просила меня заплатить за коммунальные услуги, я по часу стояла в очереди, а то и больше, особенно если придётся уступить место какой-нибудь старушке. Иногда мне становится себя жалко, когда я перечитываю старые дневники. Я и слова против сказать не могла, лишь бы не ввязываться в спор. Я молча соглашалась с тем, что мои одноклассники уходили домой, а мне приходилось дежурить в классе с такой же дурочкой, как я. В любой очереди я всегда надеялась на удачу, но это было раньше. Сейчас на почте более цивильно. Здание изнутри похоже на корпорацию, какую часто показывают в фантастических фильмах. Серебристые стены, зеркальные потолки, стеклянные перегородки между диспетчерами и сотрудниками, электронные доски вместо бумажных объявлений и порядковые талоны вместо криков: «Кто здесь крайний?» Может, мне повезло, но людей сегодня мало, и почти все они ждут посылки, а мне нужно в отдел отправки. Для этого я взяла талончик. Ждать не пришлось, меня сразу вызвали к окошку.
Девушка за стеклом предложила мне сесть в пластиковое кресло в форме тарелки. Я, не мешкая, согласилась.
– Ваше удостоверение личности, пожалуйста, – попросила девушка.
Её внешность не соответствует моим воспоминаниям о сотрудниках почты. Раньше здесь работали женщины средних лет в форменной одежде, а эта девушка далека от сложившегося портрета сотрудника. Её белокурые волосы не собраны в тугой пучок, а распущены и волнами струятся по плечам. На ней серебряная блузка, как и на всех других сотрудниках, под тон стенам, как будто персонал является элементом декора.
Я протянула девушке паспорт. Она посмотрела на мою фотографию, потом на меня, потом снова на фотографию и заулыбалась.
– Вы так молодо выглядите, – сказала она.
– Это старая фотография. – Мой ответ девушку явно не устроил.
– Я не о фото. Я имела в виду, что для тридцати одного года у вас прекрасная кожа и фигура.
– Походы в салон красоты дают результаты, как оказалось, – сказала я, переведя тему в шутку. Вообще-то, леди вместо того, чтобы подсчитывать мой возраст, следует предоставить услугу.
– Не подскажете название? – совершенно искренне спросила девушка.
По ней видно, что на внешность она тратит всё свободное время и, кажется, больше ни о чём другом не думает. Типичная блондинка, хоть я и не сторонница ярлыков и стереотипов.
– Я спешу. Может, перейдём к делу? Вы ещё слишком молода для операций, – сказала я, но эти слова ничуть не обидели девушку. Даже наоборот, она ещё шире заулыбалась и стала поправлять причёску. Я закатила глаза, но от радости она этого не заметила.
– Конечно. Чем могу помочь?
– Мне нужно отправить посылку в другой город, только я не знаю точного адреса. Это возможно? – спросила я и протянула девушке маленький запечатанный коробок.
Никто не должен увидеть, что там лежит. Это будет наш с Брендоном секрет. Как раньше. Он удивится, когда получит именное кольцо, которое он однажды мне подарил. Другое кольцо, помолвочное, я, разумеется, не приняла.
– Это уже давно не является проблемой, – ответила девушка. Давненько я не пользовалась услугами почты. На самом деле я знаю адрес, но надеюсь, что он сменился. – Назовите имя и фамилию адресата. Я найду координаты в системе.
– Брендон Хайд. Город Коннект.
Не прошло и минуты, как девушка, довольная собой, сказала, что нашла адрес Брендона. Он оказался единственным жителем Коннекта с таким именем и фамилией.
– Желаете знать место его проживания и род деятельности? Вы, наверное, давно не виделись… – сказала девушка.
Любопытство тоже входит в пакет почтовых услуг?
– Нет, спасибо, – ответила я.
Мой сомневающийся тон не убедил девушку, и я повторила, что не хочу ничего знать. Я не вправе лезть в личную жизнь человека, который всячески пытался меня забыть, хоть мне бы и хотелось узнать о нём побольше.
– Тогда заполните анкету, где нужно вписать ваше имя, обратный адрес и сообщение для получателя посылки, – сказала девушка, удивившись, что я не настолько любопытна, как она полагала (по себе, как говорится, людей не судят). Если бы мне нужно было связаться с Брендоном, я бы воспользовалась интернетом.
– Пожалуй, сообщение ни к чему, – твёрдо сказала я. – Этот человек предупреждён о посылке.
Да и что я ему напишу? «Брендон, прими это кольцо в знак моей дружбы, передай его своей дочери и береги малышку!» Что за чушь? Или написать, как сожалею о том, что не пригласила его на чашку кофе вчера? Прошли всего сутки с момента нашей встречи, а такое ощущение, что целая вечность. Нет, я не стану прикреплять письмо. Мы не дети. Он поймёт, что я хотела ему сказать. Он всегда понимал меня без слов.
– Хорошо, – согласилась девушка и сама подписала конверт, затем вернула мне паспорт и дала чек. – Распишитесь здесь и здесь. Завтра адресат получит посылку.
Я расписалась на чеке, оплатила сумму, указанную в нём, и поблагодарила девушку.
– Удачного дня, – сказала она и отвлеклась на следующего клиента.
Я кивнула и вышла из здания, от которого рябит в глазах и болит сердце. Представляю лицо Брендона, когда он получит подарок обратно… В очередной раз я думаю лишь о своём спокойствии, но должна вернуть то, что мне никогда не принадлежало. Его кольцо и чувства.
***
У меня возникло желание бежать. Не помню, когда я в последний раз занималась спортом, но бег доставил мне невыносимое удовольствие. Я побежала по центральной аллее, обгоняя прохожих. Им есть куда спешить, поэтому они идут быстрым шагом, чтобы сэкономить время, а я бегу, чтобы разогнать сердце. Пусть оно выпрыгнет из груди, чтобы в этот момент я почувствовала себя по-настоящему живой. Я бегу, волоча за собой сумку, словно девчонка, опаздывающая на урок. Я никогда никуда не опаздывала, но хочу представить это чувство. Чувство важности, необходимости и причастности. Я бегу, сбавляя темп, вспомнив, как мы с Брендоном заводили интеллектуальные беседы и были счастливы, даря друг другу внимание. Мы редко дурачились и разбавляли диалоги весельем. Брендон всегда был серьёзен, и меня устраивало это, но я ничуть не жалею, что оборвала все нити, связывающие меня с ним. Так будет лучше для него. Для меня. Я бегу, чтобы забыть о боли в груди, но она только нарастает и сбивает с ног.
Я останавливаюсь на перекрёстке и пытаюсь сориентироваться, где нахожусь. Строение улиц осталось прежним, поэтому мне не составляет труда найти ближайший гипермаркет, в который я собираюсь зайти. Мне срочно нужно в уборную. Пот ручьём бежит по лицу, и я опускаю голову, чтобы никто не видел моих раскрасневшихся щёк. Я пробежалась всего около ста метров и быстро устала. Раньше такого не случалось. Я не робот. Мне даже нравится ощущать боль в животе и ногах. Приятно быть живой.
Войдя в комнату для девочек, я первым делом посмотрела на себя в зеркало, чтобы поправить выбившиеся пряди волос. Насчёт красных щёк я ошибалась. Моё лицо бледное, как у вампира, и это не совпадает с моим внутренним состоянием. Кажется, я горю изнутри. Опёршись ладонями о раковину, я рассмотрела лицо на более близком расстоянии. От этого оно румяней не стало. Немного отдышавшись от волнения и пробежки, я ополоснула щёки водой, вымыла руки и вышла из уборной. Отмечу, что современные туалеты не издают неприятный запах, даже наоборот, здесь пахнет ягодами, но я не изменяю себе и продолжаю быть брезгливой, поэтому надолго здесь не задерживаюсь.
Ненавижу шопинг, но мне нужно запастись едой и бытовой химией. В посёлке, где я собираюсь жить (своим домом я пока назвать его не могу), есть магазины, но там меньше выбора, и каждый день их посещают мои соседи, с которыми я не хочу лишний раз пересекаться. В юности я мечтала о парне, который будет встречать меня из магазина и забирать неподъёмные пакеты. Я бы не отказалась от робота-помощника, но сейчас у меня нет работы, чтобы без удара на накопленный бюджет его приобрести. Тем более я потеряла к машинам интерес в то время, когда пыталась найти с ними общий язык. Мне просто необходим мужчина, который будет подвозить меня, куда я попрошу, и носить тяжёлые сумки. Это прозвучит эгоистично, но у меня уже был Брендон. Он делал всё, что бы я ни попросила. Именно поэтому сейчас чувствую себя обязанной и виноватой перед ним. Вдобавок ко всему он меня любил. Или мне казалось, что любил…
У меня внезапно закружилась голова, но это не должно стать преградой между мной и ещё не купленными продуктами. Я миновала поток людей, спешащих по магазинам торгового центра, и направилась в супермаркет, взяв корзинку. Решётчатые корзины на колёсиках заменены на так называемую тачку. В её основе лежит простой самокат, только пользоваться ею нужно задом наперёд. Нужно встать на площадку для ног и взяться за руль, который предназначен для управления тачкой. На нём всего четыре кнопки: влево, вправо, вперёд и стоп. Неудобность этой усовершенствованной корзины в том, что людям невысокого роста необходимо каждый раз спускаться с площадки, чтобы взять тот или иной продукт и положить его в контейнер большой вместимости, находящийся впереди руля. Плюс ко всему тачка создаёт очередь. Зато старушки прекрасно справляются с управлением, и им не нужно ходить пешком по нескончаемому гипермаркету. Помимо этого новшества при входе можно взять обычную корзинку с ручкой, и я выбрала именно её, потому что меня некому встречать из магазина…
Я, наверное, похожа на робота, запрограммированного ходить за покупками. Хватаю с полок продукты, бросаю в корзину и никогда не задерживаюсь, чего не скажешь об остальных девушках. Все как одна по нескольку минут читают состав, проверяют срок годности, рассматривают обёртку, нюхают… Я тоже была такой. Много лет назад, когда мне не надоедало есть одни и те же блюда, пить одинаковые напитки, готовить полезную еду. Сейчас я тоже полуфабрикатами не питаюсь, которые, кстати, уже не пользуются популярностью. Зачем ими травиться, если изобрели комбайн, в функции которого входит даже разделывание курицы. Ни одна мультиварка не сравнится с ним. Хоть у меня её и никогда не было, я знаю, что в неё, в отличие от комбайна, нельзя было закинуть нечищеные овощи, чтобы, к примеру, сварить борщ. Техника идёт в ногу со временем, учитывая интересы как продвинутых юзеров, так и ленивых домохозяек.
Подойдя к кассе, я заметила, что моя корзинка набита до краёв. Три пакета мне обеспечено. Передо мной стоят парень с девушкой и мило беседуют друг с другом, пока считывающая полоса сканирует их покупки. Не думала, что новая покупательская система добралась и до Миража. Даже здесь не могу чувствовать себя в своей тарелке. Особенно когда кассирша глазеет на тебя от нечего делать. Зачем вообще оставили эту должность, если машина сама просканирует товары?
– Спасибо за покупку, ждём вас снова, – не переставая улыбаться, сказала кассирша влюблённой паре. Вот зачем нужна эта должность! Иначе без этой фразы мой день будет унылым. – Добрый день. Запаковать ваши покупки или пожелаете сделать это самостоятельно?
Она ещё и выбор мне предоставила. Какая прелесть. Я предварительно выложила все продукты на считывающую полосу (она всё такая же чёрная, как и раньше), чтобы металлическая клешня (выглядит ужасающе, ещё бы кожей обтянули) просканировала каждый предмет.
– Спасибо, сама, – ответила я, и улыбка на мгновение исчезла со смазливого лица молоденькой кассирши. Небось порадовалась, что ей не придётся делать это вместо меня. До чего же все обленились!
Раньше я хорошо ладила с роботами, и этот навык мне пригодился. Мы с клешнёй отлично сработались вместе. Она сканирует товар, называет цену, после чего я забираю его со считывающей полосы и кладу в пакет. Во-первых, человек должен заниматься физической работой, а во-вторых, занимаясь фасовкой, я избежала несколько минут ничегонеделания. Жаль, кассирша всё ещё не поняла, что я не тот покупатель, которому нужно улыбаться. Я всё ещё не понимаю, что она здесь делает, если компьютер даже назвал сумму моей покупки.
– Будете расплачиваться карточкой или наличными? – спросила кассирша, тем самым ответив на мой немой вопрос.
Я молча протянула ей банковскую карту, чем окончательно стёрла улыбку кассирши. Неужели она привыкла, что люди должны улыбаться ей в ответ? Получив карточку обратно, я взяла пакеты и направилась к выходу. Сексуальной мою походку не назовёшь, если ходьбу на полусогнутых от тяжести ногах вообще можно назвать походкой.
Одурманенная свежим воздухом, я стала терять сознание. Такого никогда не случалось прежде, и я не знаю, как себя вести. В глазах потемнело, в висках застучало, лицо покрылось испаринами, голова закружилась, ноги подкосились, пакеты выскочили из ослабленных рук. Я поняла, что упала, когда вместо лиц прохожих я стала видеть их ноги, а вместо зданий – ступени.
– Ева… Ева! – позвал мужской голос.
Иногда у меня возникает желание взять пистолет и застрелить первого человека, который обратится ко мне по имени…
Парень понял, что я не откликнусь, и подбежал ко мне. Я потёрла виски и открыла зажмуренные глаза. Я упала в паре метров от спуска по лестнице. Вроде не ушиблась. Последний раз разбивала коленки в детстве.
Одной рукой я закрыла глаза, а другой показала парню, что хочу ещё посидеть. Спустя несколько минут он помог мне встать, и я чудом снова не упала. Никогда раньше не находилась в предобморочном состоянии. Не хватало ещё, чтобы кто-нибудь вызвал «скорую». Парень избежал лишних проблем. Когда моё зрение постепенно вернулось, взгляд сфокусировался на изумрудных глазах, которые я недавно видела, но не обратила внимания на их необычный оттенок и радостный блеск.
– С вами всё в порядке? – Типичных вопросов не избежать.
– А что, не видно? – ответила я вопросом на вопрос, даже не пытаясь скрыть раздражение. Я отдёрнула его руку с плеча и всем своим видом дала понять, что ко мне не стоит приближаться.
– Вы могли бы быть повежливее с человеком, который только что собрал все ваши покупки, – сказал парень с улыбкой на лице.
Как же меня тошнит от этой кривой линии в виде изогнутых губ! Все вокруг улыбаются, как идиоты, ещё и без причины.
– Забыл сказать, что спас мне жизнь, и я должна быть благодарна за это!
Я вспылила то ли из-за плохого самочувствия, то ли из-за того, что этот парень увидел меня в таком состоянии. Чтобы отвлечься, я стала взглядом искать свои пакеты. Их и правда нет, но хорошо, что при падении сумочка осталась висеть у меня на плече.
– Даже не собирался, – обиделся парень. – Пакеты уже в багажнике. Позволите довезти вас домой?
Я хотела воспротивиться, но раз уж мой багаж загружен в машину, то сэкономлю деньги на такси. Я кивнула, и парень открыл мне переднюю дверь белой машины. Я хотела сесть назад, но он сказал, что там занято. Мне показалось, что он снова смеётся надо мной, но спорить не стала и села вперёд. Какие-то несколько километров разделяют меня с домом, поэтому я смогу потерпеть присутствие этого навязчивого молодого человека, который ещё утром гулял с собакой у себя во дворе.
– Может, заедем в аптеку? – предложил он, когда выехал на дорогу.
Что я там куплю? Таблетки от обморока? Сообразив, что сказал глупость, парень добавил, что имел в виду лекарство, нормализующее давление. Никогда их не принимала и не собираюсь.
– Ты следил за мной? – спросила я, проигнорировав его вопрос.
– Когда мы успели перейти на «ты»? – спросил он, искоса поглядывая в мою сторону.
– Я старше и имею право называть тебя как угодно. Не переводи тему.
Я демонстративно отвернулась к боковому окну, чтобы полюбоваться современной архитектурой города. Я часто смотрела фотографии в интернете, поэтому знаю, что особо ничего не изменилось. Длинные улицы, несколько парков и фонтанов. Главной достопримечательностью города является большая каменная фигура девушки, сидящей на облаке, которую мы только что проехали. В детстве я любила смотреть на песочные часы в руках девушки, светящиеся ночью, и воображать, почему время для неё остановилось. Мне казалось, что когда-то девушка была настоящей, а злая ведьма превратила её в камень. Моя любимая версия звучит иначе: девушка спустилась на облаке с небес, чтобы напомнить людям о ценности времени. С таким же успехом я могу сесть рядом с ней и рассказывать прохожим свою печальную историю.
– Нет, я приехал в город по делам, – ответил парень. Я уже и забыла о его присутствии.
– Утром не было похоже, что ты собираешься куда-то, и ты даже не переоделся в соответствии с «делами». – Я не подумала, что этого говорить не следовало.
– Я… Постой, это ты следишь за мной! – ответил парень, после чего засмеялся.
Впервые за последнее время чужой смех ласкает мне слух. Я быстро отогнала эти мысли прочь и попыталась выкрутиться из неловкой ситуации.
– Снова перевёл тему. Я первая задала вопрос.
– Нет, я не следил за тобой. Имею же я право выехать в город так же, как и ты. Если я встретил тебя здесь, это ещё ничего не значит…
– Зачем ты оправдываешься? – спросила я, довольная тем, что поставила парня в неловкое положение.
Он молчал несколько секунд, поражённый моим вопросом, и я подумала, что сейчас он высадит меня из машины. Было бы обидно добираться домой пешком, находясь от него на полпути.
– Ты спросила, а я ответил. Я не оправдываюсь. – Интонация парня немного изменилась, и голос сейчас звучит уже не так радостно, как в первые минуты нашего общения.
– Снова оправдываешься, когда говоришь, что не оправдываешься.
– Кажется, сейчас у тебя должна болеть голова, а не у меня! – не выдержал он и прибавил скорость. Если бы я умела водить машину, уже давно бы выхватила у вспыльчивого парня руль.
– Смерти моей хочешь? – спросила я, посмотрев на него впервые за всю поездку.
Он выглядит напряжённым, судя по побелевшим костяшкам пальцев, которые крепко вцепились в руль, но лицо не выражает никаких эмоций. Его прямой нос, пушистые ресницы, обрамляющие веки, густые брови и губы в форме перевёрнутого сердечка образуют эффектный профиль, какому позавидовала бы любая девушка. Он заметил, что я разглядываю его, и немного расслабился. Мне стало неловко, и я снова перевела взгляд в другую сторону.
– Что за глупость? – спросил он, и я не поняла, что он имеет в виду: мою смерть или разглядывание его лица.
– То, что ты не умеешь водить машину, считаешь глупостью?
– Ты о чём? – непонимающе спросил он.
– Разве нужно объяснять, что ты беспричинно обгоняешь машины и не следишь за дорогой?
– Мы долго будем общаться с помощью вопросов? – спросил он, очевидно забавляясь ситуацией.
– До тех пор, пока ты не объяснишь, каким образом очутился возле меня пару минут назад!
– Хорошо, – согласился он и сбавил скорость. Решил провести со мной больше времени или испугался, что с такой, как я, легко можно попасть в аварию? – Мой пёс поранил лапу сегодня утром. Ты, кажется, видела, как я с ним гулял. Случайно? Или наблюдала с балкона в бинокль?
– Тот милый ретривер? – Я проигнорировала его вопрос, поскольку меня волнует только здоровье невинного существа. – Что ты с ним сделал?
– Можешь успокоиться? Он лежит на заднем сидении, слушает наш бред и желает поскорее выйти из машины, чтобы не быть свидетелем диалога двух сумасшедших.
Этому парню повезло, что я переключила внимание на дремлющую собаку.
– Как его зовут? – спросила я, поглаживая пса по гладкой длинной шёрстке.
Мне пришлось отстегнуть ремень безопасности, чтобы наклониться к нему, и автоматизированная система стала мне приказывать вернуться в исходное положение.
– Джонни, – ответил парень.
Я почувствовала, как он сверлит мою спину взглядом. Пусть заткнёт свой компьютер, я не отвернусь от ретривера.
– Депп?
– Ты только одного Джонни знаешь? – спросил он и, словно прочитав мои мысли, отключил сигнальное оповещение, требующее вернуть моё тела в нормальную позу.
– Мне достаточно знать одного, чтобы вечно им гордиться, – ответила я.
Тепло заструилось по венам от мысли о великолепном актёре и от маленького сердечка, бьющегося под моей ладонью.
– Так ты его знаешь? – Этот парень шутит или издевается?
– Его все знают! – ответила я в надежде, что он наконец от меня отстанет.
– Я просто подумал… Ты снималась в кино и, быть может, знакома с ним лично, – предположил он.
В его словах есть доля правды. Если бы я продолжила сниматься в кино, то ходила бы по разным фестивалям, хотя даже там редко можно было встретить мистера Деппа. Он не был частым гостем подобных мероприятий, и это одна из причин, по которой я всегда считала Джонни настоящим профессионалом. С него можно смело брать пример. Он полностью отдаётся работе и перевоплощается для роли.
– Актёрство в прошлом. К сожалению, я не успела воспользоваться привилегиями.
– Ты меня не помнишь? – спросил парень, и я вздрогнула, потому что его голос зазвучал ниже, чем обычно.
Испугавшись вопроса, я глубже зарыла руку в шерсти собаки. Джонни открыл глаза, и мы встретились с ним взглядом. Он совершенно не против, что я вторглась в его личное пространство. Перебинтованная лапка больше не дрожит, и я перестала массировать её. Джонни посмотрел на меня с благодарностью, отчего наша невидимая связь стала крепче.
– А должна? – спросила я, не поворачиваясь к парню.
– Я был подростком, ты не узнаёшь меня, наверное, – с горечью в голосе сказал он. Былого тепла как ни бывало из-за лезвия по сердцу. Ощущение того, что мне знакомы эти изумрудные глаза, не покидало меня, и интуиция в очередной раз не подвела. – Я Кай Райтон, мы встречались на съёмочной площадке фильма «Рельсы судьбы», я помогал своему отцу.
Это было почти десять лет назад, то есть моя память уже не должна хранить подобные воспоминания, но они обрушились на меня тяжёлой стеной. Тот мальчик, который постоянно пытался заговорить со мной. Мальчик, который никогда не оставлял меня наедине с навязчивым партнёром по фильму – Винсентом. Мальчик, который смотрел влюблённым взглядом. Этот мальчик сидит передо мной в образе привлекательного мужчины. Его тело изменилось, но взгляд остался прежним.
– Сколько тебе лет? – Это единственный вопрос, который волнует меня на данный момент. Я готова стать желе, чтобы просочиться сквозь щели и выбраться из машины незамеченной.
– Двадцать пять. Прошлый раз мы виделись девять лет и десять месяцев назад, в последний съёмочный день фильма. – Кай конкретизировал дату, как будто хотел показать, что считал не только месяцы, но и дни, и может спокойно их назвать.
Почти десять лет. Для парня этот срок имеет гораздо больше значения, чем для меня. Съёмки фильма закончились как будто вчера. После премьеры я переехала из Анджелеса в Коннект, чтобы начать новую жизнь. Не думала, что кто-нибудь, не считая репортёров, напомнит мне о прошлом, что кто-то вообще вспомнит о нём. Пугает, что этот зеленоглазый мальчик знает обо мне больше, чем положено. Ещё вчера он дал понять, что знает меня, но я не думала, что настолько близко. Как я сразу не догадалась, что видела его прежде? Как могла не узнать этот голос, который почти не изменился, и преданный взгляд? Я слишком увлечена тем, что не замечаю никого вокруг. Если бы я сразу поняла, кто этот парень, возможно, сразу уехала бы из Миража. Так что же мне мешает сделать это прямо сейчас? Любопытство, за которое я осудила блондинку, работающую на почте.