Надо, Федя, надо!
Гайка на прощание махнула рукой, и исчезла, а я осталась в гордом одиночестве. Впрочем, ненадолго. Первым делом раскрыла сумку и выпустила наконец на свободу исстрадавшегося взаперти Хоббита. Погладила его, прижала к себе, причем он, кажется, ответил мне тем же. Потерся о мой бок своей короткой шерсткой, а потом пару раз провел по руке мягкой частью когтистой лапки. Я выудила из пакета сразу две морковки и всучила зверьку, после чего тот полностью сосредоточился на лакомстве.
Стоило мне усесться на кровать, а затем утомленно откинуться на подушку, не отрывая ног от пола, поскольку на то, чтобы разуться, сил попросту не оставалось, как дверь приоткрылась, и в каюту тихонько скользнул Тим. Я поспешила вернуть себе вертикальное положение, но хранила молчание до тех пор, пока переборка окончательно не задвинулась, максимально отделяя нас от коридора.
– Как прошел разговор с капитаном? – громким шепотом осведомилась я, хватая приблизившегося попутчика за руку.
– Благополучно, – успокоил меня тот, не шепотом, но тоже понизив голос. – Я бы сказал, ко взаимному удовлетворению. – Он запнулся, от души чихнул и продолжил: – Мы с капитаном остались довольны друг другом. Я сообщил ему полезную информацию о контрабандистах, а он не стал особо расспрашивать про нас с тобой.
– Это не подозрительно? – нахмурилась я, потирая виски в стремлении простимулировать работу мозга.
К сожалению, в моем нынешнем состоянии эффект был так себе. Хорошо еще, что я не стала пока принимать врученные Уолксом таблетки. Только побочных эффектов в виде сонливости и заторможенности мне сейчас и не хватало.
Вор пренебрежительно сощурился.
– Мы для них – не более чем свидетели. В остальных качествах никакого интереса для ВБС не представляем.
– А если контрабандисты начнут говорить? – не успокаивалась я. – Они ведь вроде бы тебя знают?
Тим фыркнул еще более пренебрежительно.
– Ничего конкретного они обо мне не знают, а доказать уж тем более не могут.
Я снова перешла на шепот.
– Но они знают, что ты вор!
– И кому, по-твоему, поверят? Преступникам, которых поймали на горячем, или двум законопослушным гражданам, которые помогли раскрытию преступления и вообще изо всех сил сотрудничают со следствием?
Не могу сказать, чтобы Тим окончательно и бесповоротно меня убедил, но оставалось лишь понадеяться на то, что он прав. Как-никак он вор со стажем, а я в подобных делах чистой воды дилетант.
– Значит, так. – Попутчик перешел на серьезный тон. – Запоминай. Мы с тобой собирались лететь на Митос. Приехали в космопорт. Хотели попасть на «Небесный журавль», но там не осталось свободных мест. Это правда, все билеты действительно были раскуплены. Мы расстроились, но к нам подошел человек и предложил подбросить до места. Цену он запросил высоковатую, но мы спешили и потому согласились. Лицензию на межпланетные перевозки они предъявили, с ней все было в порядке – во всяком случае, насколько мы могли судить. Об остальном мы на тот момент, когда садились на их корабль, не подозревали. Дальше поняли, что попали, мягко говоря, не туда, но было поздно. Если, пока мы не виделись, ты говорила что-то, что противоречит этой легенде, выкладывай, будем думать, как все устаканить.
Он снова душевно чихнул, потом умиленно поглядел на дожевывающего вторую морковку длинноклюва и погладил того по спинке. Зверек воспринял сей панибратский поступок благосклонно, но от своего дела не отвлекся.
– Да нет, вроде бы все совпадает, – нахмурившись в стремлении ничего не забыть, проговорила я. – Как-то старалась на эту тему особо не распространяться, да меня, в общем, и не расспрашивали. А так я тоже сказала, что мы с ними автостопом полетели, упомянула, что деньги заплатили (иначе нелогично было бы), и, кажется, все.
– Молодец, – похвалил Тим, после чего шмыгнул носом. – Слушай, а ты знаешь, что меня местный врач выловил? Прямо в коридоре поймал, на выходе от капитана. И к стенке прижал…
Он замялся и замолчал.
– Ну? – Я даже рассердилась – так сильно хотела узнать, о чем шла речь. – Чего он хотел?
– В общем, – вор отвел глаза, – спрашивал, был ли на «Пичуге» факт насилия. В смысле, завершенный.
Из моей гортани вырвался своеобразный смешок.
– Это ж надо! – выдохнула я. – То есть на слово мне так-таки не поверил, пошел проверять!
Тим непонимающе выпучил глаза.
– Он же врач. Что, сам определить не мог? – недоверчиво пробормотал он.
– Не мог. Я не далась.
– Чего?
Вор не сдержался и все-таки чихнул, а затем выпучил глаза еще сильнее.
– Отказалась от проверки, – пояснила я.
– С ума сошла, что ли? – изумился он.
Эта реакция вызвала во мне приступ раздражения. Что я теперь, каждому встречному-поперечному должна объяснять, что гинекологический осмотр – это вообще не самая приятная процедура в жизни любой женщины, а сейчас мне не хотелось проходить его вдвойне?
– Слушай! – Я уперла руки в бока. – Ты кто такой вообще? Да ты мне в студенты годишься! Учить он меня еще будет.
Я эмоционально махнула рукой, в результате чего пальцы на короткий миг оказались буквально в паре миллиметров от лба собеседника. Я замерла, давая мозгу время правильно интерпретировать сопутствовавшие ощущения.
– Да у тебя же жар! – всплеснула руками я, начисто забыв о недавнем гневе.
– Подумаешь, открытие, – фыркнул Тим. – И не жар, а так, простыл немного… Апчхи!
Хоббит вздрогнул от неожиданности и даже выронил на кровать последний кусочек морковки.
– Вот сейчас как миленький пойдешь, найдешь доктора и передашь себя в его полное распоряжение, – требовательно заявила я.
– Может, не надо? – попытался отвертеться вор, но вынужден был зажать переносицу, чтобы предотвратить очередной чих.
– Надо, – с садистскими нотками в голосе заверила я. – Второй этаж, от лифта налево. – И, видя, что Тим понуро, но все-таки направился к выходу, намеренный последовать моему совету, не удержалась и добавила: – И если он порекомендует тебе гинекологическую проверку, соглашайся без разговоров!
Оставшись в одиночестве (во всяком случае, если считать только гуманоидов), я снова повалилась на подушку и, по-прежнему не в силах снять ботинки, уснула. Уже проваливаясь в забытье, на краю сознания успела почувствовать, как крутится длинноклюв, поудобнее устраиваясь рядышком.
Судя по мягко светившимся на стене каюты часам, проснулась я всего сорок минут спустя. Вероятно, в мозгу отложились слова о получасовом отдыхе, в результате чего сработал биологический «будильник». А может, все дело в том, что я успела поспать днем в отеле, поэтому сейчас, ночью, организм в меньшей степени нуждался в объятиях Морфея.
Почувствовав мое шевеление, длинноклюв приподнял голову, щурясь заспанными глазками. Погладив его по слегка встопорщившейся шерстке, я предложила зверьку спокойно досыпать, а сама, порывшись в сумке, отправилась в душ. Кабинка оказалась тесной, но в воде недостатка не было, как холодной, так и горячей. Упаковка шампуня тоже имелась. Впрочем, долго стоять под струями я не собиралась: не могу сказать, чтобы эта процедура доставляла мне особое удовольствие, в отличие, к примеру, от принятия ванны. Надела чистое белье и запасную пару брюк. Все это – исключительно ради ощущения чистоты. А вот блузку сменить пришлось еще и потому, что старая надорвалась в нескольких местах. Возможно, будь я более умелой в таких традиционно женских занятиях, как шитье, ситуацию реально было бы исправить. Но мои руки работают значительно хуже, чем голова, если, конечно, речь не идет о набирании текста на виртуальной клавиатуре. Поэтому сомнений в том, что пострадавшую одежду придется выбросить, не оставалось. Хорошо хоть деньги на новые вещи имелись. Только бы благополучно добраться до магазинов, где ими можно будет обзавестись.
Тратить много времени на макияж я не стала. Выудив косметичку, слегка подвела глаза и смягчила при помощи пудры синяк, который хоть и успел существенно уменьшиться со времени посещения медотсека, но все-таки окончательно еще не исчез.
Наспех причесавшись и снова перехватив волосы резинкой, я набрала на переговорном устройстве комбинацию «3204».
– Да? – ответил из динамика голос, в первый момент показавшийся незнакомым.
– Гайка? – засомневалась я.
– О, Марина! Привет! – бодро произнесли с той стороны, и я поняла, что говорю все-таки с бортмехаником, просто техника искажает звук. – Молодец, что звонишь! Решила прогуляться? Сейчас я за тобой заскочу, отправимся на поиски приключений.
Приключений я не хотела, поскольку и без того уже нашла их на свою голову (чтобы не сказать на другую часть тела) более чем достаточно. Зато немного проветриться не мешало. Заверив длинноклюва, что скоро вернусь, и попросив его тихонько сидеть в каюте (кто знает, понял он или нет?), я вышла за дверь, чтобы встретить Гайку уже в коридоре.
К счастью, под развлечениями бортмеханик подразумевала исключительно прогулку в кают-компанию, весьма просторное помещение, где в данный момент обнаружилось пять человек. Среди них – Тим, уже чувствовавший себя в новом обществе как рыба в воде или, во всяком случае, умело создававший такое впечатление, Белл, который часом ранее провожал меня в медотсек, Картер, знакомый мне по «Пичуге», и еще двое военных, которых я видела впервые.
– Всем привет! – по-свойски махнула рукой моя спутница. – Это Марина!
Что за Марина, спрашивать никто не стал. Вероятно, на корабле о наших с Тимом злоключениях уже были наслышаны. Появление Гайки восприняли с воодушевлением. В кают-компании вообще царила веселая, молодежная атмосфера. Конечно, все эти ребята прошли необходимую подготовку и были профессионалами своего дела, но настоящих войн Новая Земля не вела очень давно. Поэтому, несмотря на то что участвовать в сложных операциях кораблю вроде «Галалэнда» наверняка приходилось, члены экипажа патрульной службы оставались скорее талантливыми ребятами, которым свойственна юношеская непосредственность, нежели многоопытными бойцами, травмированными ужасами войны.
Мне резво уступили место рядом с Тимом, кто-то подвинулся, чтобы Гайка могла сесть за стол – невысокий, крепившийся к стене и выкрашенный под дерево. Незнакомые парни были настроены благожелательно и с удовольствием представились. Одного, постарше, звали Мэтт, точное название его должности я не запомнила, но суть заключалась в том, что он был здесь главным по компьютерам. Второй оказался стрелком, по совместительству разбиравшимся во всякой электрике.
– У доктора был? – с требовательностью, какой не проявляла даже по отношению к студентам, осведомилась я у вора.
– Был, – с готовностью отличника откликнулся тот.
Говорил, судя по всему, правду. Я сидела совсем рядом и чувствовала, что прежним жаром приятель уже не пылал, к тому же он перестал чихать и шмыгать носом. Да и вообще вид имел цветущий. Так что я поощрила его поступок удовлетворенным кивком.
Пока мы обменивались репликами, Гайка успела оказаться в центре оживленного разговора членов экипажа. Вскоре она упомянула о том, что я зоолог, и это отчего-то вызвало настоящий ажиотаж.
– А каких животных вы изучаете? – спросил Белл.
– Инопланетных, в первую очередь млекопитающих, – начала объяснять я. Такие обсуждения всегда давались мне тяжело: попробуй объясни, почему ответ на столь элементарный, казалось бы, вопрос выходит далеко не простым. – Вернее, некоторые из них вскармливают детенышей жидкостью, которая очень сильно отличается от молока, но их все равно часто так называют, по привычке. Но вообще у меня довольно широкий профиль, и работать доводилось с очень разными видами. Все зависит от того, какие звери и птицы попадают в конкретную лабораторию. В последнее время я много занималась миенгообразными обезьянами.
– О! Миенгообразные обезьяны! – воскликнул Картер с такой радостью, словно я упомянула его ближайших родственников. Хотя сам он, без сомнения, был человеком и, следовательно, к вышеупомянутому виду отношения не имел. – А мне давно было интересно: это правда, что у миенжских птиц по четыре лапы?
– Да, – подтвердила я.
Стрелок-электрик тоже кивнул – видимо, ему доводилось бывать на Миенге. Я же просто многое знала про животный мир этой планеты.
– Но как такое может быть? – почти простонал Картер. – Птица – и четыре лапы? Что она с ними в воздухе делает?
– Нам трудновато себе представить, – улыбнулась я. – Но вообще ничего нелогичного в этом нет. Просто эволюция двинулась по другому пути. На Новой Земле у большинства позвоночных по четыре конечности. У людей это ноги и руки, у зверей – четыре лапы, у птиц – две лапки и два крыла. А на Миенге сложилось по-другому, там у всех, кроме насекомых, конечностей – шесть. У миенжцев соответственно две ноги и четыре руки, у миенгообразных обезьян тоже что-то в этом роде, а у птиц вот, кроме крыльев, четыре лапы.
Картер собирался не то сказать, не то спросить что-то еще, но тут дверь кают-компании отъехала в сторону, и к нам присоединился старший помощник капитана. Вид он по-прежнему имел подтянутый, спину держал ровно, одет был безупречно, но круги под глазами выдавали усталость.
– Вольно! – сразу же махнул он рукой присутствующим военным, которые не так чтобы вытянулись по стойке смирно, но во всяком случае поднялись со стульев, будто не вполне уверенные, как именно следует себя вести в такой неофициальной ситуации.
Колебались все, кроме Гайки: та изначально даже не думала подниматься на ноги, а вместо этого, наоборот, полуотвернулась и скривила недовольную рожицу.
– Всем доброй ночи! – поздоровался Тонклорн, опускаясь на свободное сиденье.
Я ощутила легкий диссонанс: для меня эта фраза звучала скорее как прощание.
– Уже утро, сэр! – заметил Белл, кивая на настенные часы – точную копию тех, что красовались в отведенной мне каюте.
Я автоматически подняла глаза. И в самом деле, десять минут шестого. У нас на побережье в это время уже светает.
– Действительно, – признал справедливость поправки старпом, и в этот момент в его голосе тоже звучала усталость. – В насыщенные дни время летит быстро. Как вы освоились? – обратился он к нам с Тимом.