Психоанализ - читать онлайн

Познай самого себя.

Надпись на дверях Дельфийского Оракула

Первый сеанс – Рефлексия

Единственный человек, с которым вы должны сравнивать себя – это вы в прошлом.

Зигмунд Фрейд

Он шел по дорожке, перепрыгивая уже тающие сугробы, в надежде, что этим вечером ему повезет. Вот и нужный дом, им оказался двухэтажный таунхаус, довольно скромный с улицы, но не без доли изыска. Он постучал в дверь, и стал ждать, – тишина. Постучал сильнее, костяшки заныли, – снова тишина. Через минуту сверху зажегся свет в окне, он отошел от двери, чтобы показаться в полный рост. Силуэт в окне махнул рукой, подавая сигнал войти. Он подошел к двери и стал ждать хозяина, считая секунды, которые ему понадобились бы для того, чтобы спуститься вниз. Дверь открылась, и он увидел человека среднего роста с высоким лбом и узким телом, которое не подходило ему по размеру. Он был в домашней одежде свободного покроя, и ни чуть не удивленный поздним визитом, широко распахнул дверь гостю.

– Прошу. Вот сюда в гостиную, а нет, давайте сразу в мой кабинет. Можете прилечь пока на кушетку, уже скоро я закончу свои домашние дела, и вернусь к вам. Не переживайте, я быстро. – И он улыбнулся.

Оставшись один, гость стал разглядывать комнату: в глаза бросалось обилие книг, которые лежали и стопками на полу, или были вставлены во все свободные места на полках. На стене висели огромные часы в виде чей-то ритуальной маски, и очень громко тикали. Окна все были плотно зашторены, лишь абажур блеял тусклым светом. В углу стоял видимо его рабочий стол с креслом. Было можно сказать очень уютно.

– Извините, что так долго. Сразу разъясню вам. Мои услуги платные, консультации провожу только по субботам в аудитории университета. Дома принимаю только на коммерческой основе. – Гость достал из кармана пачку несортированных купюр и единой массой кинул их на стол. Возникла пауза. Пациент заговорил с полным безразличием, бросая между ними слова, как рисунки Роршаха на пустой стол:

– А вы извините что так поздно, у вас наверное уже закончился рабочий день. Я лидер известной рок-группы, но вы вряд ли интересуетесь такой музыкой. Мне дал ваш адрес мой хороший знакомый и ваш бывший пациент. У меня неотложная проблема, и без вас мне ее не решить, уже видимо. – Он развел руки в стороны в знак дружбы и исполнения его крошечной просьбы.

– Проблема? Ну что же, проблемы – это моя работа. – Указывая ладонью на кушетку, произнес доктор, и предлагая таким образом занять место пациента. – Я слушаю, рассказывайте. Что вас беспокоит? – Вытянув свою большую голову с маленькими внимательными глазами вперед, как стебелек на тонкой длинной шее.

– Я плохо сплю, и постоянно чувствую тяжесть в голове, ногах, спине… – Он дотронулся до каждого места.

– Понятно, можете не продолжать. – Перебил его психолог и откинулся на спинку кресла, поднял глаза в потолок, словно считал арифметическую задачу, а затем не опуская головы, спокойно и словно под запись заговорил. – Это довольно распространенный случай в моей практике. Дело в том, что ученые убедили нас всех, что наши мысли рождаются и живут исключительно в голове, а именно в центре черепной коробки. При этом, чем сильнее мы думаем, тем сильнее начинаем концентрироваться в этом месте. Самый большой обман, в который мы безоговорочно верим: что все наши мысли рождаются только в голове. Мы никогда не подвергаем сомнению то, что мысли живут в голове, а чувства в сердце. Но то не так, это великий обман.

– Постойте, постойте! Но тогда где живут мысли? Откуда они вообще берутся? – заерзал пациент на месте. В его голосе было столько претензий и возмущений, что доктор поморщился. И почему каждый, кто приходит к нему с деньгами, начинает вести с ним как с шарлатаном, думал психолог про себя. Почему каждый его нервный пациент, губит свою психику на протяжении десятка лет, уничтожая в ней все живое и прекрасное, а потом когда теряет здоровый сон, приходит к нему и требует вылечить его за пару часов.

– Мысль – это реакция синапсов или нервных окончаний, которые находятся по всему телу. Напряжение возникает только в тех местах, где слишком много мыслей, из-за их концентрации. Избыток мыслей в определенном месте создает там напряжение. Это похоже на стянутую пружину, для сосредоточия и стойкости мысли и действий. Однако, когда необходимость в концентрации исчезает, пружина остается натянутой, сохраняя напряжение в этом месте. Разжимайте свои пружины, убеждайте эти области тела, что больше нет никакой необходимости в концентрации. Опорой для возникновения и накопления мыслей в определенном месте являются застывшее повышенное внимание, которое характеризуется ярким светом, освещающим ясность этих мыслей. Чтобы снять концентрацию, нужно тушить этот свет во всех ярких и напряженных углах своего тела, иначе он будет гореть постоянно не давая уснуть, заставляя постоянно думать. Вообще имеет смысл в качестве отдыха тушить весь свет, который освещает не только наши мысли, но и наши слова, поступки, переживания, сомнения, ощущения тела и прочие волнения. – Психолог подвинул немного стул ближе к столу и немного нахмурил брови, будто пытался узнать кого-то из прошлого. Пациент полулежал на кушетке, и смотрел не моргая в желтый от абажура потолок.

– Тогда другой вопрос? Можем ли мы контролировать свои мысли? Почему не так просто отключиться от тревожащих нас мыслей? Почему они липнут к нам снова и снова? – Музыкант почесал затылок. Он не переставал возмущаться тем, что говорил ему доктор, будто ученик в школе издевался над учителем.

– Как я уже сказал ранее, мысль – это реакция нервных окончаний тела, и именно поэтому, значение мыслей определяется тем участком тела, который реагирует на внешнее раздражение, воспоминание или фантазию. Поскольку нервные реакции происходят линейно, как разряд молнии, то вполне возможно, что они и происходят по такому же принципу. Контролировать мы их не можем, но мы можем выбирать им фон, если можно так сказать, когда например, вместо правой руки мы переносим импульсы на левую. Но лучше всего, как показала практика думать из внутренней стороны ладоней и ступней, говорить из внутренней стороны локтей и коленей, действовать из внутренней стороны подмышек и паховой области. При этом такие непривычные процессы могут сильно повысить ваш иммунитет, так как стимулируют ток лимфы.

– Вы хотите сказать, что можно думать любой частью тела? – Музыкант слегка приподнялся, вытянув шею к психологу, тот даже не пошевелился. – И от того, чем именно мы думаем, будет зависеть наше отношение к этим мыслям?? – Он подтянул к нему шею еще ближе. – Но тогда чем же отличаются эмоции от мыслей?

Доктор чувствовал это неверующее давление на него, но единственное, что он обычно делал в таких случаях, это продолжал свой профессиональный долг так, будто ничего не слышал. В конце концов, излечение – это дело каждого из пациентов, и если они не хотят этого, то он бессилен им чем-либо помочь.

– Главное отличие в том, что эмоции сжимают тело, а мысли его расширяют. Хотя грань между ними условная. Боль – это сжатые эмоции, и в основном этими эмоциями являются эгоистичные побуждения, вроде гордости, гнева, зависти, жадности, спешки, злонамеренности, мести, уныния и других. Чтобы их освободить, нужно представлять их в прозрачной форме. Все отрицательные эмоции сжимаются в одной точке, а все положительные разжимаются как прожектор. – Психолог постучал тупым концом карандаша по ручке кресла, вслушиваясь в этот глухой звук резинки о дерево. Он ему что-то напоминал.

– То есть тогда получается, я могу и радоваться и печалиться разными местами? – Улыбаясь, и как бы все еще издеваясь, переспросил пациент, который развалился на кушетке уже как на пляжном шезлонге.

– Абсолютно любыми, но тут главное научиться управлять одновременно несколькими процессами. Радуйтесь не каким-то одним местом, а всем телом, и разочаровывайтесь не чем-то конкретным, а всем телом. Чувствуйте не сердцем, а всем телом, и ощущайте не пальцами, а всем телом. Ведь когда мы спим, мы же не спим отдельными частями, мы всегда спим всем телом, и точно так же мы должны выполнять и все прочие психо-эмоциональные действия, – обширно и органически связано. – Доктор широко развел руками, изображая расходящиеся круги на воде. Пациент улыбнулся, и в его глазах так же разошлись круги. Он все еще не принимал услышанное всерьез, и пытался отшучиваться, но тон его стал уже более серьезным.

– Таким образом, сжатию противостоит расжатие? Так я должен понимать все это, и удивленно кивать? А напряжение, как одно из проявлений сжатия, должно проходить с появлением расжатия? Так что ли?

Доктор уловил в голосе пациента нотки заинтересованности внутри сарказма, и попытался зацепиться за них доводами. Он не спеша выдохнул, и стал постепенно, как бы подходя к месту издалека, рассказывать.

– Самое интересное, что само сжатие, то есть имеющееся напряжение в теле, если оно уже возникло, расжатием, то есть обычным расслаблением не снять. Это то, с чем не может смириться и принять как данность все мои пациенты, ведь это не логично. Им кажется странным, что напряжение можно снять только напряжением, при чем в том же месте и с той же силой. – Доктор не может сдержать ухмылку, глядя на удивленное лицо музыканта, которое он привык видеть у всех кому, он это говорит впервые. – Как я установил ранее, важно не то, каким местом мы думаем, а то, как часто мы меняем эти места на противоположные. Стрессы и напряжения, повторюсь возникают из-за длительной концентрации на определенных местах. Я не призываю думать только левой рукой, ногой или только головой. Я лишь рекомендую менять эти места периодически на другие не похожие, и желательно симметричные в теле.

– Ваши советы похожи на мистификацию, на какие-то древние оккультные техники. Все это с трудом вписывается в привычную картину знакомого мне мира. У меня барабанщик, кстати, в группе тащится от таких нестандартных штучек. Каждую неделю разные побрякушки на себя нацепляет, и радуется. Радуется так, будто при этом новую руку или голову себе пришил. – С усмешкой выдавил из себя пациент.

– Видите он радуется.. и спит наверное при этом крепко. Меняя одежду, символы на теле, окружающую обстановку и прочее, он меняет и места, которыми думает, сам того не понимая. Судя по вашему облику… – Доктор медленно, словно утюгом прошелся по всему облику музыканта, и продолжил. – Видно, что в этой одежде вы ходите уже очень давно, и вы с ней свыклись, так же как свыклись и с мыслями, которые вас тревожат. Так ведь, вы сами, боитесь или не хотите ничего менять в своем облике, внешнем и внутреннем.

– Вы что сбредили?! Это совсем новый костюм, я его купил позавчера на гастролях, еще пыль не успела сесть! – Сказал надломленным голосом приподнявшись пациент, и стал с непониманием оглядывать себя, отряхивая прилипшие нитки, надеясь на то, что в этом тусклом свете абажура, не будет видно его реальное трехлетнее состояние гардероба. Действительно он уже сросся с этим костюмом и ходит в нем постоянно, и если проследить точный срок, то наверное он будет равен его тревожным мыслям, которые вертясь повторяются друг за другом точно такой же период. От этой мысли я окатило потом, «неужели он прав?».

– Постоянство это хорошо, но постоянство вызывает напряжение, которое вызывает стресс и бессонницу. – Прервал внутренний диалог музыканта доктор, своим утонченным педагогическим голосом. – Необходимо заменять везде, где это возможно свои мысли на чувства, а понятие мышления на понятие сердечности.

– Что? Что? – Поперхнулся пациент от новой порции знаний; ему показалось, что поперхнулись его мысли.

– Ну что тут непонятного? – Развел ладони в стороны доктор, и поднял тонкие брови над очками. – Например, если у вас болит печень, то представьте, что там теперь находится ваше сердце. Теперь вы всех любите не сердцем, а печенью. Понятно? – Доктор посмотрел на изумленное лицо музыканта, которое было погружено так глубоко в себя, что даже у доктора закружилась голова, когда он представил эту глубину. Он сразу же вспомнил выражение про бездонную пустоту души некоторых людей. «Чем же набит изнутри этот странный музыкант?». Может он вынужден зацикливаться на чем-то одном, потому что сам по себе ограничен, и не способен сам расширять свои границы. И судя по тому, как долго он усваивает рекомендации доктора, вероятнее всего это так и есть. Представив сияющую пустоту музыканта, доктор аж зевнул. И только от этого звука пациент встрепенулся, и уставился невидимыми глазами на свои колени.

За окном проехала полицейская машина с включенной сиреной, и оба уставились на зашторенное окно.

– Продолжим. Если напряжен желудок, то нужно представить что теперь вместо него там находится так же ваше сердце. Или проще говоря, просто думайте сердцем отовсюду, где только это возможно. И вообще ни одно чувство, ни одна эмоция, ни одна мысль не должна ни при каких обстоятельствах подниматься выше уровня солнечного сплетения. А если все таки они поднимутся, то у вас вероятно будут стрессы и страхи. Когда мы думаем какой-то частью, то мы представляем там ум, а когда чувствуем – то сердце. Мысль сжимает тело, а чувства его расширяют. Просто представьте, как вы или эта особенная часть тела чувствовали себя до появления этой тревожной и пугающей мысли. Так проще понять разницу.

– Подождите, а что значит думать сердцем? Не значит ли это просто начать чувствовать, когда влюбляешься? Или умиляешься маленькому котенку на улице?

– Чувство любви сильно недооценено в современном мире, в то время как раньше на восходе человечества его отождествляли с магией. Как часто вы например влюблялись в своей жизни? Когда в последний раз любили кого-то или хотя бы что-то? Вот, и вы задумались, вероятно давно. Влюбляйтесь во все своей больное частью (напряжением). Любите все и вся вокруг, ведь любовь – это единственное рассеивающее чувство, в то время как все болезни связаны с концентрацией. Просто полюбите свои недостатки, страхи, сомнения, фобии, пороки, комплексы, страсти, инстинкты, эмоции. Любите свою боль, свою усталость, свои несчастья, только искренне и честно, иначе не почувствуете расслабления. Нами установлено, что если полюбить свой страх, то он исчезает. Если полюбите свое тяжелое или затрудненное дыхание, то оно проясниться, и восстановит работу сердечной мышцы. Нами должны управлять чувства, а не эмоции.

– Потому что чувства более благородные? – Невинными глазами спросил пациент.

– Все верно. Вижу, терапия уже идет вам на пользу. Почему нет? Что тут такого, если тот, кто вам вспоминается, не вы, а только ваша роль. Вы просто отказываетесь от этой роли, как от неудачной, и все. Вы настоящий должны осуждать себя искусственного. Думать сердцем – значит переключать свое восприятие с логического контекста на чувственный. Когда мы говорим «сердце», то всегда подразумеваем свои чувства, так и тут, мы переносим их в определенное место. А чувства всегда рассеивают равномерно то, что было сконцентрировано. Можно так же для удобства представлять каждый отдельный орган, как отдельного себя, только маленького, размером с сам орган со всеми свойственными нам ощущениями и переживаниями. С романтикой, обидой, злобой и любовью. Со своим дыханием и даже голосом.

– Что-то у меня от всего этого закружилась голова.. От мысли, что я когда-то где-то мог быть не я!.

– Все наши мысли имеют точку опоры и центр тяжести, и могут опираться на любую точку нашего тела. Мы так привыкли думать и чувствовать головой, что проще просто транслировать саму голову в животе или груди. Все наши эмоции то же имеют точку опоры, испытывая радость, каждый ощущает ее в разных точках тела. Этот центр тяжести можно легко перемещать по телу, и от этого будет меняться взгляд на одни и те же вещи. Но самое главное не пускать свои переживания глубоко внутрь себя, оставляя их где-то на поверхности тела. – Доктор поднял ладонь над своей головой, показывая уровень их обитания. – Эмоции нарушают наше дыхание, и соответственно разрушают организм, а вот чувства наоборот восстанавливают наше дыхание и весь организм. Эмоции представляют собой короткий прерывистый импульс, а вот чувства непрерывную гармоничную амплитуду. Вечером перед сном я стараюсь угадывать свои чувства, которые скрывает мое тело в течении дня, и всякий раз оно начинает сопротивляться и дергаться.

– Вот-вот. Я слишком глубоко пропускаю все через себя. – Прошептал музыкант, словно поймал вредного кота, который давно ему гадил в тапки. Голова его невольно качалась взад вперед, как у игрушки.

– Держите мысли поближе к коже, а чувства подальше от кожи. В данной процедуре главное даже не столько понять что да как, а просто научиться менять свои мысли и чувства на противоположные, или заменять одно другим. Вам просто нужно научиться поменять свои точки опоры и концентрации, – и все. – Доктор со звуком положил свои очки с толстыми линзами на стол, и резко закачал ногой, которая висела на другой ноге. – В каком бы состоянии вы не находились, вам нужно научиться переворачиваться на другую.

– Получается, вы подразумеваете, что мы можем менять свои воспоминания. Возможно ли это? – Пациент сидел сосредоточенно, сложив пальцы рук друг с другом, и внимательно слушая каждое слово.

– Не совсем, не менять, а воспроизводить заново, за счет инициирования похожих условий, так как те оригинальные условия, например точное время и место, мы уже с годами соответственно забыли.

– Это как? Я не совсем понимаю? Я вроде так и делаю? – ответил музыкант, поняв, что пришла его очередь говорить. Ему хотелось бы узнать какой-нибудь секрет или психологическую тайну, которой пользуются профессионалы своего дела, или которую скрывают секретные агенты, когда выполняют задания. Что-нибудь такое простое и в то же время эффективное, чтобы раз и я сразу бы уснул крепким сном.

– Не думаю, что вы так делаете. – Продолжил психолог, положив одну костлявую ногу на другую. – Скорее всего, когда вы думаете, или чувствуете или испытываете эмоции, то опираетесь на одну из точек в своем теле. Стройтесь превращать эти точки в области пространства. – Под доктором заскрипело кресло.

– Какие еще пространства? Космические что ли? – Усмехнулся музыкант, подняв вверх свой татуированный палец. На кистях его загремели потертые браслеты и цепочки. – Не понимаю? О чем вы?

– Смотрите на мир не глазами, а всей телом сразу, слушайте не ушами, а всем телом, чувствовать не пальцами, а всей кожей. Дышите не легкими, а кожей, думайте не головой, а кожей. В покое нужно дышать внутренними органами, а в движении кожей. – Доктор испытующе посмотрел на пациента из под очков. Глаза этого профессионала, смотрели на музыканта, не как на пациента, как на опытный образец, каждая деталь на котором крайне важна для понимания всего целого. Сопротивление было очевидно слабым.

– Пожалуй, вы правы, когда я пытаюсь сейчас дышать всем телом, наступает некое расслабление. – Более умиротворенным голосом уже произнес музыкант, наблюдая сам за своей телесной податливостью внутренним взглядом. Потряс сначала одной рукой, потом другой и обреченно без сил выдохнул.

– Поймите, иногда не хватает не смелости, а воздуха в легких для этой смелости. Есть выражение «нищие духом», и тут имеется в виду не слабость души, а скорее всего слабость легких. Мечты неразрывно связаны с системой дыхания, ведь именно мечты задают темп дыханию, и лишь потом дыхание создает наше самочувствие. То есть наше воображение лепит наше дыхание, так что следите за своими образами.

– То есть вы хотите сказать, что наши фантазии и мечты задают темп нашему дыханию? – музыкант почесал у виска, да так больно, что там остались красные разводы. Он заморгал чаще, пытаясь понять сказанное, будто понимание его происходило через взгляд, который был так же пуст, как и в начале беседы.

– Давайте зайдем издалека. – Почесав нижнее века, сказал глядя в пол доктор. – Когда я говорю, что за нашим окном стоит дракон, то что вы при этом представляете? Какие образы вы видите при этом? – Доктор подбадривая музыканта стал как бы подзывать его рукой, как собачку, готовую покормить с руки.

– Ну.. Какое-то чудище? Все липкое, и блестящее. В зеленой чешуе. Глаза у него злые и желтые. – Выдавливал слово за словом пациент, вцепившись пальцами в кушетку, боясь упасть с нее как с дерева.

– Ну вот видите. Кто вам диктует такие образы? С чего вы взяли, что именно так выглядит дракон? Вы его когда-нибудь сами видели? – Усмехаясь, стал выворачивать психолог. – Почему с желтыми глазами?

– Не знаю, просто таким образы всплыли первыми. – В нерешительности стал оправдываться музыкант.

– Теперь понимаете, что всю свою жизнь мы воспринимаем как этого дракона, то слишком страшно, то слишком радостно, хотя завтрашний день никому из нас не дано предсказать. Мы сами придумываем себе страхи, и радости кстати тоже. – Закончив говорить, доктор взял ручку со стола и обратной стороной стал ею тихо постукивать по столу. – Таким образом, мы пугаемся дважды: первый, когда предвосхищаем событие; и второй раз, когда реально сталкиваемся с ним, так как оно не соответствует нашим ожиданиям.

– То есть мы сами придумываем себе драконов? Но это же не правильно. Зачем мы так делаем? – Поникшим голосом пробормотал музыкант, понимая что точно так же он делает каждый день.

– На это нет однозначного ответа, но во многом это зависит от нашего дыхания, которое в свою очередь зависит от нашего воображения. Они влияют друг на друга, оставляя нас связанными в заложниках у себя.

– Когда мне страшно, я чаще начинаю дышать! Но значит ли это… Нет это невозможно.. я пробовал дышать спокойнее, когда было тревожно, но у меня ничего не получалось… – Хлопнул ладонью музыкант.

– Нервные проблемы у человека возникают, когда он начинает подстраивать свое дыхание к тому, что видит и переживает в голове, когда мысли начинают дирижировать его вдохами и выдохами, это первый признак дисбаланса в организме. – Доктор поджал губы, и стал думать над следующим тезисом. – Вы наверное замечали, что люди не меняются, – вроде общаешься, он все понимает, но действует все равно по прежнему – подло и лицемерно. Дело все в том, что больной человек уже собой не управляет, им управляют его симптомы, напряжения и боли, которые он пытается избежать своим поведением.

– Вы хотите, сказать, что страхи возникают из-за того что просто сбивается дыхание. – Пациент стал водить указательным пальцем, очерчивая круг на кушетке. Брови его не разжимались, глаза округлились от пустоты. – Но как контролировать свое дыхание? – Не отводя глаз от условных кругов, спросил он.

– Необходимо осознать раз и навсегда, что дыхание это абсолютно независимая от мыслительных процессов система, она должна работать сама по себе, в независимости от происходящих событий извне или внутри головы. Наше дыхание это всегда безопасный изолированный мир, который никогда не должен пересекаться с опасным внешним миром. – Доктор развел руками в стороны, подчеркивая на сколько важно то, что он только что сказал. – Ни один шорох, ни один звук не должен нарушать водную гладь вашего дыхания. В этом и есть секрет сохранения непоколебимого спокойствия в неожиданных ситуациях.

– Мне всегда казалось, что дыхание следует за сигналами тела, но не ума. – Музыкант погладил свой висок.

– Цикл выглядит так: ум толкает дыхание, дыхание толкает тело, тело толкает ум, и так по кругу. Слабым звеном тут являются только наши мысли. Сохранить спокойствие ума вы сможете только, если вам удастся не перемешивать его с дыханием. Впредь думайте отдельно и дышите всегда отдельно, эти системы никогда не должны пересекаться, и влиять друг на друга. И вот что еще важно, нужно видеть свое дыхание, не слышать, как советуют йоги, а именно видеть, смотреть на него. – Доктор приблизил свои пальцы к широко раскрытым глазам, указывая как важно смотреть на свои внутренние органы.

– Но как я его могу увидеть, дыхание же не материальное. Или вы имеете в виду просто воображать его. И вот чего никогда не мог понять, как же правильно дышать, и какая связь дыхания с самочувствием?

– Мышцы питаются телесным удовольствием, которое возникает при каждом выдохе. Мы так привыкли думать, напрягая мышцы лица и тела, что нам кажется, что по-другому невозможно. Посмотрите, как думают дети, ни один мускул на их лице не дрогнет, а все сухожилия согнуты. Когда мы пытаемся снять стресс, то все мы пытаемся расслабить физические мышцы, именно поэтому нам никогда этого не удается. Чувствуйте улыбку при каждом своем движении. Чувствуйте улыбку при каждом своем выдохе. Или старайтесь более часто испытывать чувство нежности, единственное удлиняющее наши выдохи, из-за которых происходит расслабление мышечных спазмов и восстановление работы внутренних органов.

– Я так понимаю, система дыхания имеет огромное значение в вашей теории восстановления.

– Конечно. Все стрессы и страхи приходят к нам на вдохе, поэтому вся восстановительная терапия должна основываться на более длительных выдохах. Надо так сказать, выдыхать свои страхи и стрессы из мест напряжения, а если они не хотят вылезать, дробить их на мелкие части, и выгонять уже по частям.

– Вы так интересно рассказываете, что я уже начинаю засыпать. – Улыбка музыканта расплылась по всему телу, как чайная ложка сливок по всему стакану бежевого кофе. Его тело заметно обмякло на кушетке.

– Дышите всегда спокойно, в независимости от своего или чужого мышления, и думайте всегда независимо от того как дышите. Умение восстанавливаться во многом зависит от умения понимать себя: за что мы любим себя, и за что ненавидим себя; что пугает нас в себе, и что делает нас смелее в себе; что беспокоит нас в себе и что успокаивает нас в себе. Эти довольно простые вопросы, могут привести нас на путь изначального самочувствия. – Психолог поднял палец вверх, акцентируя внимание на сказанном.

– Больше всего меня интересует, как мне вернуть детское состояние покоя. – Музыкант закивал головой. – Можете мне подсказать в этом направлении что-нибудь конкретное. – Его глаза стали по детски наивными.

– Попытайтесь поймать и понять каждую спонтанную мысль, которая призывает вас к суете, дискомфорту, дерганью. Медитируйте, познавая каждое дуновение ветра внутри и каждый шелест листьев от него. Своими словами мы можем ранить других, а своими мыслями себя. Вспоминайте мысли, которые вызывали в вас сомнения и стыд, неуверенность, злобу и желание сдаться. Вероятно они, и есть причина вашей сегодняшней суеты, от которой можно избавиться только пережив их снова по нескольку раз. Самое опасные те, эмоции которые направлены даже не на других, а на самого себя: злоба, ненависть, вина. Это так называемое самобичевание или самонаказание за какие-то ошибки, когда мы не находим себе оправдания и не можем простить себя. Такие направленные вовнутрь эмоции сложнее всего вспомнить, и они глубже всего впиваются в тело. Но, как бы мы не хотели, нам нужно их снова расконсервировать.

– Что вы имеете в виду – пережить их снова? Зачем мне этот стресс переживать снова? Я думал, вы мне поможете его забыть, навсегда? Разве не за это я вам плачу деньги? – Глаза пациента округлились.

Послышался скрип деревянного пола у них над головой, оба озадачились и тут же забыли, о чем только что говорили. Послышалось падение чего-то тяжелого и твердого на пол, но на этот раз никто не поднял даже головы. Психолог старался незаметно задуматься о том, что же там могло происходить на втором этаже, это было видно по коридорам в его глазах, по которым бродило его сознание. Потом продолжил спокойно:

– Поймите меня правильно, я желаю только скорейшего выздоровления своим пациентам. – После этих слов он медленно облокотился на спинку своего кресла, которое заскрипело под ним. – Сознание и тело должны работать синхронно, а не параллельно. Когда они разделены, то возникает напряжение и там и там.

– Интересное предположение, и как нам тогда их объединить? – Музыкант склонил голову от удивления.

– Для балансировки сознания и тела необходимо для каждой приходящей в голову мысли искать ассоциацию из шести форм: зрения, слух, вкус, запах, прикосновение, дыхание. Например, на что похожа наша мысль, чем пахнет, как звучит, какая на вкус и на ощупь, или как она дышит. Соединение ментального и физического приведет к снятию стресса. Старайтесь не разъединять сознание и ощущения, и чтобы они всегда проецировались не в каком-то отдельном месте тела, а по всей его полости одновременно. Зависть например имеет горький привкус под языком, паника – привкус мяты над носом, жадность – соленый привкус под сердцем, позор – горелый привкус в печени, опасность – жареный привкус в животе, месть – сладкий привкус в поджелудочной, гнев – привкус табака в макушке или на затылке. У каждой эмоции есть свой вкус, с помощью которого она подстраивается к нашему телу, не как чужеродное явление, как родное и привычное.

– Это то, о чем вы говорили ранее: – слушать не ушами, а всем телом сразу? – нахмурив брови, спросил музыкант, пытаясь вспомнить, о чем говорил доктор пять минут назад, словно откатывая чугунный люк.

– Да. Подсознание и сознание едины, но с возрастом каждый из нас начинает их разграничивать. То о чем мы думаем, и то, что мы воображаем – является двумя сторонами одной медали. Концентрация без ассоциаций приведет к нарушению и того и другого. Каждую ночь, засыпая, человек почему-то входит в разные двери подсознания с новыми образами, когда на самом деле туда ведет лишь одна единственная потертая дверь. Нужно создавать не новый сценарий во сне, а продолжать старый, бесконечный сериал.

– Как это благоразумно, продолжать старый сон. Ах! Как бы я хотел продолжать свои детские сны.

– Вспоминайте. Засыпая каждую ночь, продолжайте вчерашний сон, вспоминая какие образы были в нем. Это можно представить как лабиринт закрытых дверей, когда открывая каждую из них, мы попадаем в помещение одного и того же цвета. – Доктор стал крутить рукой, словно проворачивал педаль велосипеда.

– Неужели эти ваши рекомендации помогают кому-то исцелиться от бессонницы? – Почесав свой длинный мягкий нос своим длинным шершавым от гитарных аккордов пальцем, спросил музыкант.

– Я и не утверждаю, что это помогает всем без исключения. К тому же нужно учитывать, что это нетрадиционные, а соответственно не доказанные пока еще официальной наукой техники. – Просто попробуйте. Пока я ни у кого ни разу не замечал от этого никаких побочных явлений. Не ищите новое. Нужно всегда искать что-то единое между тем, что было минуту назад, и тем что происходит сейчас, как между вчерашним сном и сегодняшним. Только тогда нам удастся стереть грань между сном и бодрствованием, успокоится и восстановить утраченный в детстве сон. – И часы на стене затикали громче.

– Звучит любопытно, и даже многообещающе. – Музыкант улыбнулся глазами, от которых потянулись морщинки, словно от кресла, на которое только что сели. Пациент лениво открывал и закрывал свои тяжелые веки, и все вокруг него расплывалось, сон не отпускал его и тянул мягкими лапами к себе. Но как только он услышал знакомый скрип кресла, он тут же широко открыл глаза, и почувствовал легкий стыд. Доктор, глядя на дремлющего пациента, слегка покряхтел в кулак, и разгоняющимся голосом заговорил:

– На самом деле в здоровом состоянии мы спим и днем и ночью, видя бессознательные образы днем, а не только во сне. Однако большинство взрослых, гонят от себя подсознательные образы днем, чем и нарушают ночной сон, поскольку он рвет единую нить работы сознания-подсознания. Мало того, можно даже сказать, что сон и явь это суть одного целого. Стресс – это четкое разграничение сна и реальности, когда мы точно воспринимает что-то не как сон. Соответственно всякое расслабление должно стать соединением суровой реальности с прозрачными снами. – Доктор облокотился с удовольствием на спинку стула, видно было что спина его устала, да и весь он сам изрядно выкладывался, когда вел терапию.

– Любопытно, вы хотите сказать, что вся наша жизнь это продолжение сна, а сон это продолжение жизни. – Музыкант еще до конца не отойдя от образов сна слегка зевнул, и положил ногу на ногу, прищурился.

– По другому никак. Не стоит разграничивать образы сна и образы действительности, необходимо складывать их в одну коробку. То есть, бодрствуя, не стоит забывать свои сны, а спя не забывать увиденное наяву. – Он поправил спавшие к кончику носа очки, подтянув их к самой переносице и продолжил. – Мало того, можно даже сказать, что сон и явь это суть одного целого. Стресс – это четкое разграничение сна и реальности, когда мы точно воспринимает что-то не как сон. Соответственно всякое расслабление должно быть соединением суровой реальности с прозрачными снами. Не стоит разграничивать образы сна и образы действительности, необходимо складывать их в одну коробку. То есть, бодрствуя не стоит забывать свои сны, а спя не забывать увиденное наяву. Нужно продолжать плыть и ни в коем случае не выходить на берег. Так как именно этот берег, заставляет нас останавливать воображение и вызывает вопросы.

– Доктор, а если сны настолько ужасны, что не хочется продолжать их наяву, что тогда делать?

– Сны нельзя понимать буквально. Не так важна картинка в снах, как те эмоции, которые он вызывает. К тому же, если накладывать сон на напряжение, эмоции под ним быстрее начинают выявляться. Подсознание так устроено, что оно накладывает любые картинки на те эмоции, которые остаются у нас в течении дня. Это многих и сбивает с толку, особенно тех, кто пытается толковать сны по увиденным в них картинкам и сценам. Запоминать нужно только эмоции сна, и продолжать их наяву, тогда они будут разжаты, и каждый новый сон будет все мягче и мягче. Но сделать это не так просто, как кажется. Лучшее лекарство, когда мы спрашиваем тело о том, какое оно сейчас испытывает стресс, и потом к этому стрессу прибавляем сон, в котором стресс растворяется как мед в молоке. Иными словами, все что нас беспокоит, нужно не выгонять или уничтожать, а смешивать с тем, что нас успокаивает и расслабляет в единое целое.

Доктор сложил ладони в треугольник, и опустил в них свое лицо. Видно было, что он переживал собственный опыт, а не вспоминал уже чей-то чужой. Сны это сложная тема для любого психолога.

– Но не для вас. Я вижу, как вы хорошо в них разбираетесь. А для меня сон всегда был загадкой.

– В соединении подсознания с сознанием организм обретает гармонию и способность к самовосстановлению. С другой стороны, все наше воображение это не цепь спонтанных и хаотичных образов, а единое море воображения. Необходимо соединять вчерашнее, сегодняшнее и завтрашнее воображение в одно общее восприятие. – Психолог сжал и разжал руки, будто сыграл на аккордеоне. – Понимаете у большинства людей воображение вроде бы есть, но оно как бы мертвое: они будто тащат на себе его бездыханное тело. Так вот главное, чтобы ваше воображение было живое, дышало и двигалось. Будто воображение существует как отдельный от нас субъект. Вспоминайте даже не столько красочные сны, которые вас успокаивали, сколько те места и состояния, где вы быстро и легко засыпали.

– Под воображением я так понимаю, вы подразумеваете, всплывающие спонтанные эмоции? – Нахмурив брови спросил музыкант, и по его виду было ясно, что он впитывал теперь каждое слово, и аккуратно складывал в ровную стенку, которую с тщательностью растущего ребенка собирал в песочнице.

– И эмоции и чувства, как источник. Извините за путаницу. Воображение лишь маска, под которой скрываются эмоции. Вся терапия только и заключается в поиске и обезвреживании своих же эмоций.

– Доктор, но я пришел с другими симптомами, меня одолевает суета, будто внутри все чешется. Ни днем, ни ночью мне покоя не дает. Я не могу ни успокоиться, ни расслабиться. Меня это просто удручает.

– В современном мире – это довольно частый случай, когда внутреннее напряжение не желает уходить. Проблема внутренней неподвижности в том, что все что нас окружает: предметы, интерьеры, музыка, лица, интонации, события, планы, – все это привыкло нас пробуждать и возбуждать. Все говорят, что у них есть источники силы или места вдохновения, а есть ли у кого-нибудь из них источники покоя и места реального внутреннего расслабления. Думаю, что нет. Проблема в том, что наш рыночный мир создан только для активных действий, без которых человек перестает быть цивилизованным человеком. Все вокруг учит и заставляет нас напрягаться, и ничего, кроме дикой природы, расслабляться. Но люди понимают это слишком поздно, когда внутреннее напряжение уже не просто входит в привычку, оно становится частью.

– Но разве, когда мы спим, или пытаемся спать, не возникает внутреннего расслабления?

– В том то и дело, что нет. Можно спать, и не иметь внутренней неподвижности: постоянно ворочаться, просыпаться и не мочь уснуть снова. Можно даже просто лечь, закрыть глаза и уши, полностью себя обездвижить, но внутренней неподвижности может и не возникнуть, внутри все равно что-то будет ползать. Она залог нашего здоровья и восстановления всех функций и систем. Она исходит от неподвижности языка, глаз, носа, ушей, кожи, мышц, а так же отсутствия вкуса, зрения, обоняния, слуха и осязания. Внутренняя неподвижность – это полное отсутствие связи и обмена информации с внешним миром через органы чувств. Внутренняя неподвижность достигается постепенно через широкий поток перманентного сознания, который отключает все органы чувств и ощущений, и переключает на автономный внутренний мир. После обретения этой внутренней неподвижности организм получает выход огромной энергии, правда только внутренней, в виде легкости и освобождения, но если тело готовить к этому сразу, то и она придет быстрее. Во время расслабления может приятно зудеть в области глаз, носа, языка, ушей и кожи…

Снова послышались громкие стуки сверху, и доктор взволновано встал, затем как бы отряхиваясь то ли от пыли, то ли от терапевтического сеанса сказал. – Мне нужно отлучится снова на минутку. Подождите.

Музыкант только и успел кивнуть, как хозяин дома вышел из кабинета, наглухо захлопнув за собой дверь. Теперь тиканье часов стало гораздо ощутимее, слышен был даже легкий свист ветра за окном. Пациент от усталости уставился в одну точку на стене, и постепенно узоры обоев стали расходится ритмично под отщелкивание настенных часов, он чувствовал, но ничего не мог поделать, так как его тело его не слушалось. Пришлось лишь покорно наблюдал за тем, как его засыпал песком то один, то другой бархан.

Вскоре он очнулся и его сознание стало всплывать на поверхность стремительно как поплавок, оставляя позади себя только черное дно и волны. Комнатный воздух и тусклый свет абажура, – теперь он четко почувствовал, что проснулся. Доктор сидел за столом, изучая какую-то книгу, но как только услышал шорох на кушетке, тут же ее захлопнул, оттолкнулся ногами и повернулся в сторону к своему пациенту. Доктор изучал состояние проснувшегося, по глубине его глаз, и как только он увидел в них удовольствие от пробуждения, стукнул по столу ладонью. Моргая глазами, музыкант в очередной раз проснулся, слух его был пока слаб, но он тут же уловил блуждающие в воздухе слова доктора, как сигнальные маячки на море:

– Вижу вам лучше. Хороший сон – лучшее лекарство. Хвалю, в нашем возрасте сну уже нужно предаваться там и тогда, где он приходит, а не выбирать место самому. Я рад, что вы вздремнули. Воображение должно быть не минутным или часовым, а недельным или месячным, оно должно переносится через дни и ночи без искажений, только так можно поймать прячущиеся за ним эмоции, погасить их и восстановить сон. Помимо воображения необходимо соединять вчерашние, сегодняшние и завтрашние слова в единую конструкцию, так же объединять чувства и поступки. Неосознанные реакции в виде слов, движений, дерганий, страхов, раздражений могут явно говорить о каких-то эмоциях внутри. – Голос доктора спросонья бил ему по голове, как большие льдинки во время града, и он жмурился от нестерпимой боли.

Музыкант ясно вспомнил свои детские эмоции, которые характеризовали его отношения с родителями, и сейчас лежа на кушетке, отчетливо чувствовал, как его мышцы внутри расслаблялись одна за другой, а от внимания доктора не ускользнуло произвольное подергивание кистей рук и колен пациента. Мышечное расслабление приносило облегчение и в сознание музыканта, он даже услышал какие-то новые ноты.

– Гениально, мне уже легче. Об этом я напишу свою новую песню? Скинуть вам демо-версию потом?

– Думаю не надо, ведь вы мне не за это платите деньги. – Застенчиво ответил доктор, слегка покраснев.

– Я думаю, на сегодня вы их отработали полностью. – Пациент широко улыбнулся, и в этой улыбке было все: и благодарность, и признание, и крепкое рукопожатие, и наверное даже дружеское объятие.

Музыкант стал медленно вставать с кушетки, будто после трехчасового контактного массажа всего тела. Такую легкость в себе он и в самом деле давно не испытывал. Будто он только что приземлился на землю после долго полета на парашюте. Тело знобило холодом и приятной дрожью. Слабость тянула ко сну. Заплетающимися языком он попрощался и заплетающимися шагами доплелся до дома и мигом уснул. Над его домом горела ярко оранжевая луна, точно такая же когда он впервые убежал из родительского дома.

Второй сеанс – Медитация

Мы выбираем не случайно друг друга. Мы встречаем только тех, кто уже существует в нашем подсознании.

Зигмунд Фрейд

Проснувшись у себя дома, музыкант почувствовал будто помолодел на лет десять – не меньше. Вот что значит терапия с профессионалом, хотя причем здесь доктор, ведь ему самому пришлось вспоминать весь этот детский ужас. Однако, в этом и заключается работа психолога, ввести нас в такое состояние, чтобы было возможно это вспомнить. Надо бы еще раз сходить на прием к нему, ведь тот наверное не обидится, если он еще раз заявиться к нему в позднее время, без предупреждения. По крайне мере в прошлый раз доктор даже не возмутился, а был достаточно рад и гостеприимен. Это его работа, – так он вроде сказал.

Пока он шел по уже знакомой тропинке, сзади раздался оглушительный выстрел такой силы, что он невольно пригнулся, а внутри застучали кровью все органы по отдельности. Он стал задыхаться, не успев во время убежать из тела. Оказалось, что это был обычный хлопок проезжающего мимо грузовика, но такой сильный, что было ощущение будто вся машина взорвалась. А может быть и не сильный, может ему просто так показалось, потому что он был слишком расслаблен этим вечером на этой пустой освещенной луной улице и совсем не был готов к такой неожиданности. Ничего не предполагало такого шума. Музыкант заметил, что звуки происходящие за спиной всегда пугают, даже если они знакомые и приятные.

Внутренний стук пульсирующей крови прекратился, только когда он уже подошел к дому психолога. На этот раз свет горел во всех окнах, хотя время было прежним, – вероятно он его ждал на повторный сеанс. Как только дверь открылась, музыкант услышал приветливый голос доктора: «Заходите, я вас как раз ожидал!», – с таким видом будто точно знал, что все пациенты возвращаются на повторный прием. Он был в кухонном фартуке, и с румяным лицом, видимо от горевшей печки. На этот раз он был без очков, и временами щурился, например, когда брал одежду из рук музыканта, или показывал куда положить зонт.

– Как ваше самочувствие сегодня? Как вчера спалось? Запомнили свои эмоции? – Доктор почесал глаз своим кривым указательным пальцем, с видом будто он устал повторять эти фразы пациентам.

– Спалось замечательно, просто великолепно… – И музыкант не находил слова, будто его озеро под названием мышление внезапно пересохло. Доктор смотрел на него внимательно изучая мимику. Тишина стала приобретать характерные запахи пыли и пота испуганного рядом человека. Пульс скакал под языком пациента, и больше ничего не происходило, только теперь еще стал стелиться легкий запах вечера в носу. Стены гремели взволнованные тем, как стучали эмоции гостя, он тщетно пытался остановить их и дыхание.

– Я сейчас! – Буркнул доктор, не глядя на гостя, и побежал, спотыкаясь по лестнице на второй этаж. Музыкант прошел без приглашения в уже знакомый кабинет, и прилег на знакомую ему кушетку, которая тут же обняла его спину, приласкав его бока и шею. Голова закружилась от усталости, потолок стал крутиться и размываться об образы прошлого. Тихая обстановка располагала к ностальгии, тиканье часов его гипнотизировало. На мгновение он потерял сознание и утонул в нахлынувших внезапно чувствах.

Когда музыкант открыл глаза, психолог уже сидел напротив него за столом, и делал какие-то записи в тетрадь, время от времени почесывая длинным карандашом свое лицо. Как только он заметил направленный взгляд пациента на себя, то тут же отложил в сторону тетрадь. Интересно, что он писал?

– Доктор, вы наверняка знаете, почему мы вообще боимся чего-либо? Откуда эти страхи у нас? – Спросил музыкант хрипловатым голосом, который бывает у людей, начавших говорить сразу после пробуждения. После этого сна его переполняло необъяснимое облегчение, и он с трудом мог даже пошевелиться.

– Чем больше событий происходит извне, тем они кажутся нам враждебнее и страшнее. Страшно все то, что не внутри нас; страшно все далекое. Все, что происходит внутри нас – кажется нам безопасным и теплым, а все что происходит во внешнем мире – холодным и опасным. – Начал издалека доктор, переходя на шепот. – Страх как таковой – это выход из безопасного состояния, а стресс – это нахождение в небезопасном состоянии. Любой напряженный участок тела или орган застрял в небезопасном состоянии.

– Вы хотите сказать, что нас пугает только все внешнее? Но куда мы можем деться от внешнего? – Музыкант заерзал на кушетке, как собака, ища поудобнее место. Он почувствовал себя некомфортно.

– Собирайте в себе свою вселенную, представляя: все, что происходит в мире – происходит не где-то там, а внутри вас. Иными словами, мы должны стать больше, чем наши страхи и стрессы. – Доктор отодвинулся от стола, чтобы его лучше было видно и постучал тем же кривым указательным пальцем себя в грудь. – Проблема стресса заключается в одном общем свойстве – сужении сознания до одной единственной мысли: печаль, обида, гнев, ненависть, зависть и т.д.. Эта единственная мысль, возведенная до уровня огромного. Она настолько большая (важная), что ей тесно (больно) в нашем сознании. Так появляется и протекает любая депрессия. Нужно следить за своими мыслями, они должны расширять сознание, а не сужать его.

– Вы снова правы. Меня постоянно мучают по кругу одни и те же мысли. И они кажутся огромными, как слоны в ванной. Они громыхают, ерзают, не могут найти себе места, и постоянно напоминают о себе.

– Каждая отрицательная эмоция имеет свой путь в теле, свой невидимый канал, по которому ходит раз за разом при каждом новом раздражении. Эта нить похожа на молнию, она происходит за доли секунды, и состоит из множества точек, как китайские меридианы, только не вдоль кожи, а на внутренних органах. Я сейчас работаю над тем, чтобы описать их все наиболее точно, но пока мало данных и экспериментов. Так что вы пока сами можете, внутри себя проследить и высветить эти каналы, проявляя раз за разом гнев, злость, зависть, обиду, вину, оправдания, ложь, стыд и прочие эмоции, которые вызывают в вас напряжение или точечную боль. Но самый важный и необходимый канал – это канал страха, и имейте в виду, что страх может проходить мимо напряжения, либо исходить из напряжения, либо входить в него. Как только весь канал страха станет ясным и видимым, тогда напряжение навсегда исчезнет из тела. Очень часто такие каналы заканчиваются всегда на лице, стягивая те или иные мышцы на нем, и по ним сразу видно с какой стороны у человека проблемы. Когда блокируется одна из точек этого канала, возникает боль сразу во всем канале при каждом последующем проявлении этой эмоции, и нарушается работа внутренних органов, связанных с этим каналом. Блокируется же точка очень сильным впечатлением при этой эмоции, когда сознание пытается задержать эту эмоцию дольше чем на секунду, чтобы «успеть все разглядеть». Чтобы разблокировать эту точку, нужно сначала определить точное ее местонахождение в теле, затем в конкретном канале, и просто успокоить ее, так же как мы усыпляем себя перед сном или когда ударимся.

– Точно! Точно! Точно.. точно… – все медленнее и медленнее, словно засыпая произносил пациент. Глаза его с каждым словом погружались все глубже и глубже в себя. Казалось, что он что-то там обнаружил.

Доктор сидел молча, ища следящую мысль, которая бы объясняла его предыдущую и одновременно давала ответ на озадаченное молчание пациента. Часы на стене мерно отсчитывали это неловкое ожидание.

– Чем меньше нам кажется, осталось времени, тем меньше нам кажется пространство для противодействий. Ощущение времени меняет ощущение пространства одновременно и бесповоротно. – За окном раздался в отдаление грохот от выхлопной трубы, видимо грузовик подъехал забрать уличный мусор. Доктор сделал вид, что ничего не слышал. – Не торопитесь действовать в ограниченном пространстве, найдите лучше дополнительное время. Не стоит беспокоить раздраженную мысль, достаточно только ее разбавить другими мыслями. Попытайтесь расширить сознание и впустить в него посторонние мысли – это лучшее лекарство и самое быстродействующие. Причины стресса в узости пространственного мышления; старайтесь перенести все, что вас раздражает на шкалу времени: когда? как долго? Чем шире и свободнее пространство, тем прозрачнее нам кажется наше тело, ведь так легко расслабиться на природе и так сложно в тесной квартире.

– А еще сложнее на сцене перед тысячами поклонников. – Самодовольно выдавил музыкант. Жилки на его висках стучали возбуждением. Он прекрасно помнил эти ощущения, когда стоишь на сцене перед тысячью глаз. Когда ты один, и не знаешь на ком остановить свой взгляд, а они все цепляться в тебя и попадают..

– По сути, стресс – это страх, который нельзя гасить из-за его важности, ведь именно длительность воображения начинает раздражать, поэтому нужно подменять важность внешних процессов в пользу внутренних. Так уж происходит, но мы с возрастом неизбежно начинаем все больше любить что-то внешнее, и все меньше что-то внутреннее. Старайтесь смотреть на все внешнее через призму внутреннего, так вас ничто не напугает и вы никогда не потеряете самообладание. Снимать стресс нужно тем же чувством значимости, что и вызвало его, и в тех же местах. Лучший способ снять стресс – это вообразить новый стресс, а чтобы избавиться от страха – нужно чтобы он вам приснился.

– Ого, это радикальный способ. – При этих словах у музыканта зачесались локти. Он вопросительно посмотрел на доктора. – Это нервное! – Объяснил он доктору, который с пристальным вниманием наблюдал за ним, будто бы старался отметить мельчайшие детали, вроде таких незначительных как то: каким пальцем он сильнее чесал, а каким просто водил по коже, поглаживая ее.

– В минуты стресса мы концентрируемся на изгибах своего тела. Там, где расположены основные лимфоузлы (колени, ступни, кисти, локти, грудь, подмышки, подбородок и т.д.), затем когда нам нужны силы, мы уже отталкиваемся от этих затвердевших изгибов, питаясь силой застывшего там страха. Снять стресс можно только расслабив эти изгибы, представляя в них одновременно во всех сразу чувство сладкого и глубокого сна. Или научиться говорить с самим с собой из этих изгибов в локтях и коленях, ладонях и ступнях. Когда мы концентрируемся, то всегда опираемся на какое-то место в нашем теле, вот именно с этой опорой нам и нужно работать, – она причина всех наших недомоганий. Однако в нашем теле их может быть много, столько, сколько мы испытывали когда-то стрессов. Первое, нужно обрисовать четкие формы напряжения. Второе, попытаться вспомнить в какой период оно появилось впервые. Третье, понять как долго оно уже в нашем теле, ощутить весь этот период. – Доктор посмотрел на пациента, который продолжал чесаться, но уже больше просто по привычке, чем ради примитивного телесного удовольствия. Нервы под его кожей уже успокоились, это было заметно по глазам, которые потеряли движение и просто неподвижно слушали доктора.

– То есть отталкиваясь, или ища силы у спазмов, мы сами их закрепляем на долгие годы? Неужели это так? – Не мог поверить услышанному музыкант, высунув немного язык изо рта. Доктор ускорил речь:

– Да это так. Страх (моментальный стресс) и стресс (продолжительный страх) закрепляются от того, что мы сами потом от него начинаем отталкиваться, ища в себе силы в трудные минуты, когда нужна концентрация и собраться с силами для решительных действий. Поначалу мы ищем опору от страха, потом используем эту опору как источник силы, и под конец уже делаем эту точку частью себя, и не можем с ней расстаться, поскольку она начинает нам помогать. Важно вспоминать время и периоды, когда наше напряжение и боль были для нас не утомительными, а наоборот источником наших любых движений. Однако постоянная опора и отталкивание от нее приводит к воспалению этого участка и нарушению. А избавиться от этого мы уже не можем, потому что свыклись с ним как со своей сверх-силой. Вот в чем парадокс и главная проблема восстановления. Пациент просто сам не хочет расставаться с этой опорой уже.

– Но тогда это получается какой-то замкнутый круг, который нельзя разорвать простыми способами.

– Все верно, только мы сами можем его разорвать. То есть, мы срастаемся с неожиданным когда-то стрессом на всю жизнь. Потом мы начинаем видеть в этом стрессе не только необходимость для своего дальнейшего существования, но и психофизическую эстетику своего существования и характера. То есть мы начинаем видеть красоту в подобном напряжении, и наслаждаться им, как новой чертой своего характера. В этом главная замануха и заблуждение всякого напряжения, оно начинает нам нравится, и мы уже сами боимся его отпустить, лишившись этой суперсилы, как нам кажется. Многие пациенты прям пугаются, когда их спазмы разжимаются, у многих кружится голова, некоторые плачут с сожалением.

– Все что вы говорите, просто не укладывается у меня в голове, неужели все так прозаично и жестоко.

– Как говорил классик: «и обидеться то как бывает приятно», и вот в осознании привлекательности своего стресса и заключается избавление от него. В проникновении в это извращенное удовольствие от непрерывного напряжения определенных частей своего тела. Не потакать ему, упиваясь своей искусственной силой, которая сожрет своего хозяина со временем, а разбирать ее на части незаметно. Если мы будем наслаждаться тем, что нас пугает, оно потеряет над нами свою силу. Это ведь просто.

Возникла тишина в комнате, слышно было как проезжали вдалеке автомобили за окном и тикание часов.

– Позвольте возразить, доктор! Лично я заметил, как красота музыки и песен, расслабляет мои колени и кисти иногда. Я хочу сказать, что красота возможно так же, как и сон, расслабляет наши изгибы тела.

– Возможно, возьму на заметку. Теперь по поводу самих ощущений, которые мы смешиваем. Дело в том, что у каждого из нас есть внутренняя и внешняя активность, и ощущаются они не просто по-разному, а полностью противоположно. Когда нам кажется, что наши органы спят, на самом деле они активно работают, и наоборот, когда нам кажется, что они работают, то значат они не работают. Нельзя никогда забывать о том, что любое внутренее важнее гораздо важнее любого внешнего. С возрастом мы все больше уделяем внимания и важности тому, что происходит во внешнем мире, и ищем там для себя удовольствия, и все меньше обращаем внимание на внутренние ощущения, которые единственные способны доставлять нам удовольствие. То есть мы перегреваем внешние рецепторы и одновременно атрофируем внутренние. Мы боимся вообще потому, что нас слишком много во внешнем мире, и слишком мало во внутреннем.

– То есть работу органов мы не можем почувствовать? – Пациент поднял брови, описывая полукруг циркулем. Взгляд его был направлен в себя, в нем отражалось то, как он бродил внутри запыленного себя.

– Все верно, мы не можем почувствовать работу здоровых органов, так как они работают незаметно.

– Это как с беспокойством? Мы слышим стук своего сердца только, когда переживаем о чем-то?

– Именно! В спокойном состоянии мы ничего не услышим. Стресс – это пробуждение внутренних органов, до не свойственной для них внешней активности. Когда наши органы без перебоев работают, то мы их не чувствуем совсем, вот в чем подвох. Нам нужно просто усыпить ранее встревоженные органы ощущением внешнего сна. – Доктор замолчал, сглотнул, и поправил наконец-то очки, которые долгое время спадали.

– Как вы предлагаете усыпить встревоженные органы, если они уже встревожены чем-то. Это как посадить на то же место, только что взлетевшую птицу. – Произнес музыкант уже почти еле слышно.

– Есть недоказанный пока метод заключается в том, чтобы наполнять определенные участки характерным для них цветом чакр: лобковую область красным, живот – оранжевым, солнечное сплетение – желтым, грудь – зеленым, горло – голубым, голову – фиолетовым, макушку – белым. Именно чувство наполненности этим цветом вскрывает с легкостью все страхи и спазмы, которые этому препятствуют. Так же было установлено, что и индийские чакры открываются и закрываются все теми же страхами. Эта техника уже показала 100% результат восстановления, правда пока всего на десятке испытуемых. И вы бы оказали неоценимую услугу науке, если бы опробовали эту чакро-терапию на себе и написали бы нам отзыв.

– Хорошо. Что не сделаешь только ради научного прогресса, обязательно напишу свои впечатления. Но мне кажется уже сейчас, что снять стрессовое состояние с помощью какого-то цвета – это слишком наивно.

– Стресс характеризуется тонкокожестью, когда мы слишком остро на все реагируем, поэтому необходимо развивать толщину психологической брони, как панцирь у черепахи. Глубину этой психологической кожи нужно определять эмпирически, примеряя различные раздражители и стрессы на нее до тех пор, пока они не покажутся ей безвредными. Суть в том, что мы слишком сильно переоцениваем проблемы внешнего мира в ущерб проблемам внутреннего. Необходимо воспринимать внутренний мир значительно выше и приоритетнее мира внешнего, а важнее изучать химию внутренних процессов в ущерб пониманию физики внешних процессов. – Стал понижать до шепота свой голос доктор, чтобы успокоить музыканта, который с равнодушием и печалью поглядывал на зашторенное окно, скрывающее свет вечерних фонарей. И этот свет стал казаться ему сначала яркими пятнами, а затем стал расплываться в сереющие блики, которые сливались друг с другом, успокаивая все звуки вокруг, в том числе кажущийся уже далеким голос доктора:

– Значение, которое мы придаем своим мыслям, это объем, который они занимают в нашем сознании. Перебирайте перед сном все свои текущие мысли и чувства, и заново их переставляйте по новым местам, изменив их массы по объективной значимости для вас. При этом между внешним миром и внутренним находятся раздражители, и если мы не смягчим их передачу к нам от жесткого удара до мягкого прикосновения, то тогда любая внешняя информация будет причинять боль. Только успокаивая этого посредника можно стать безразличным. – Музыкант поднял веки и осмотрел комнату, будто видел ее впервые. По крайне мере в таких размытых красках ее больше никто никогда не видел, свет абажура не отличалась от света уличных фонарей. Его глаза слипались, как и его мысли. Последние слова доктора: – Лучший способ избавиться от тревоги – это заменить ее на сострадание, в той форме и в том же месте.

Музыкант почувствовал как скатывается в мир снов, как кушетка наклонилась под острым углом, и он уже не в силах был сопротивляться, перед тем как упадет в эту переливающуюся глубину океана сквозь звуки:

– Когда мы вызываем просто сон, то он к нам не приходит, из-за недостатка атрибутов, которые его вызывают. Когда мы вызываем сон и вечный покой параллельно, то сон приходит с большей охотой, поскольку приходит в знакомые условия. – На стене мерно тикали стрелки часов, отсчитывая шаги перед тем как он провалится в царство сна, даже тени на стене стали щелкать пальцами, ведя обратный отчет. – Когда мы вызываем одновременно сон, вечный покой и глубокое дыхание внутри, то все это приходит вместе сразу и в полном объеме, поскольку одно идеально дополняет другое, и не может существовать в отдельности. При этом нужно пытаться не просто почувствовать покой физически, но и представить его в воображении, как непрерывный стабильный процесс, а точнее состояние абсолютного недеяния. Чтобы понять, что он из себя представляет для нас, из каких образов и модальностей он собственно состоит.

Музыкант слушал психолога, а тот намерено говорил все тише и тише, словно спускался осторожно по лестнице, держа музыканта как ребенка за руку. А тот все оборачивался по сторонам, и пытался вернуться наверх. Музыкант боялся отключиться прямо сейчас не потому что боялся это сделать при незнакомом человеке, ведь он уже засыпал на этой кушетке, он боялся уснуть здесь надолго, потому что то, что к нему подкатывало, было грандиозным и огромным по своим масштабам. Он чувствовал, что это грядет большой и глубокий сон, который был бы не уместен в этом месте и в это время, хотя он его так долго ждал.

– Каждый из них в отдельности лишь пассивный фон для другого, и только вместе они заставляют активизироваться друг друга на сцене всех внутренних процессов. Проблема в том, что с годами мы становимся все беспокойнее внутренне, мы все сильнее куда-то спешим, все сильнее боимся куда-то опоздать, и происходит это нет от усилия воли, ведь мы уже не можем остановить эти процессы, становясь раздражительными. Разгоняют нас наши страхи, беспокойства, тревоги, раз за разом, чуть по чуть-чуть, словно проворачивая наше внутреннее колесо с каждым разом быстрее. И вот мы уже не можем спокойно сидеть, спокойно говорить, думать, стоять на месте, мы не можем спокойно спать. Пережитые и застывшие в нас страхи и тревоги в виде напряжения, продолжают нас подталкивать к увеличению скорости, словно помогая избежать опасности, которой уже давным-давно нет рядом. – Слова доктора раздавались в ушах, словно мягкие волны о борт стоячей лодки. И вдруг в окно ударился голубь, и они оба вздрогнули.

– Да уж, первый раз такое слышу. Может быть.. – Обернувшись к доктору, только и мог сказать музыкант. – – А что это была за птица? Она меня здорово встревожила. Обычно птицы летают высоко. Странно?!

– Это был белый голубь, и видимо был уже ранен, поэтому ударился к нам, летя откуда-то выше полукругом. Возможно, вон с той многоэтажки, или вон с тех деревьев. – Доктор водил рукой по сторонам.

– Странно, белый голубь – это почтовый голубь. Может он нес нам какое-то послание? – Улыбнулся музыкант. Доктор отмахнулся, давая понять, что ученый не верит никаким суевериям и мистификациям.

– Ну вот, он сбил мне весь сон, и теперь я опять не усну. А все так хорошо складывалось. – Он выдохнул.

– Не переживайте, сейчас все восстановим в лучшем виде, и вы сегодня забудете как уснули. Аристотель говорил, что цель любых действий человека – это обретение безмятежности души, и я думаю, в чем-то он прав, поскольку у каждого из нас сплошная суета внутри, и это видно по речи и повадкам. Нужно перенести в место напряжения безмятежность духа (несмотря на то, что никто не знает что такое душа, ну хотя бы свое понимание ее), а не безмятежность тела. При этом сама безмятежность должна быть не затухающим салютом, а сплошным непрерывным процессом, – только тогда высветятся все страхи, которые ее окружают. Нужно, чтобы бесконечный (вечный) покой сменил там бесконечное беспокойство и страх.

– Я себя знаю, едва ли это теперь возможно повторить. Если я пересилил раз, то это все бессонная ночь.

– Перед сном необходимо несколько раз искусственно вызвать зевоту от живота до ушей, прижимая язык к нижнему небу. Засыпая, старайтесь дышать пирамидально, когда в одном вдохе появляется другой более маленький, а в том еще один еще меньше и т.д. Индусские древние традиции советуют нам спать исключительно на правом боку, как лев или кошка, соединив негу сомкнутых коленей и сомкнутых ладоней с макушкой в единый поток сновидений. Сознание не отключается, а путешествует по телу и лицу электрическим током, снимая мышечные зажимы разностью своих потенциалов. Так легче будет заснуть.

– Как это интересно, сознание покидает тело и путешествует по его поверхности как жук?

– Да верно, в течении дня мы слишком много нервных лучей направляем внутрь тела, а перед сном нужно их выворачивать, испуская как прожектор, как солнце, от себя, от тела, наружу, во все стороны.

– Здорово, у меня мурашки пошли по коже от этого чувства, а в некоторых местах даже щекотка.

– Электричество на поверхности кожи имеет огромное значение для нашего самочувствия. Пускайте постоянный ток по углубленным контурам дыхания и пищеварения через нос и рот, а так же по всем естественным отверстиям тела; а так же электролизируйте внутренние полости ушей, носа, глаз, рта, пупка, анального и мочеиспускательного отверстий. Замыкайте электрические цепи внутренних систем.

– Вы хотите сказать, что ток постоянно должен бродить по нашей коже, и единственное что может разорвать эту электрическую цепь – это наши естественные отверстия в виде рта, носа и прочих дыр. Я даже почувствовал кислый привкус на языке, будто облизывал разряженную батарейку. Кожу щекочет приятно. Мне кажется, что я скоро начну испускать молнии из кончиков пальцев. У меня глаза не искрятся еще? – Новые ощущения явно забавляли музыканта, и от этого он испытывал физическое удовольствие. Доктору даже показалось легкое опьянение в его глазах, которое он никогда раньше не замечал в других пациентах.

– Электричество на поверхности кожи давно доказано учеными. А что есть электричество, как не солнечный свет. Вот скажите мне, много ли света в тех сценах, которые вы воображаете? Есть мнение, что наиболее полезно солнце во сне, ведь оно бактерицидно не только на яву, но и в воображении, не теряйте его ни днем, ни ночью. Все болезни происходят из-за недостатка солнечного света в воображении.

– Да вы правы, я только сейчас понял, что мои образы предстают мне в темных подвалах каких-то. – Удивился музыкант, и тут же спросил доктора. – А почему так? Помню в детстве, все только в ярком свете представлялось, почему же сейчас с возрастом все поблекло и потускнело?

– Тут как и во многом другом нет однозначного ответа, так происходит по воле природы человеческой, возможно это издержки нашего старения. И происходит это, как и все прочее незаметно, что мы даже не замечаем подмену. Старость вся такая, она меняет одно на другое незаметно, меняя сначала одну деталь, а потом другую. А один мой пациент сказал, что в молодости так боялся быть старым и немощным, но когда это произошло, он даже не заметил. Мне кажется, сама старость нам людям дана, чтобы нам не жалко было умирать. Ведь уходить молодым и красивым жалко и страшно всякому, а умирать больным и страшным – никому. Это задумка природы, чтобы в каждом возрасте люди стремились и ценили разные вещи.

– Не знаю, мне наверное об этом рано думать, но наверно вы правы, боль которая прилипает к людям с возрастом, да та жа бессонница, делает меня безразличным ко всему вокруг и внутри себя.

Доктор слушал неторопливые заплетающиеся ото сна слова музыканта и кивал своей большой головой в знак согласия, тень на стене от его силуэта была гораздо больше, чем она сам из себя представлял.

– Взрослые так привыкли думать головой днем, что начинают предполагать, что быстро уснут, если достанут из головы нужные сновидения. «Голова, голова, главное – хвост», помните этот психоделический мультфильм. – Он первый раз по-детски улыбнулся, и музыкант увидел в нем не просто ученого, а душу ребенка; наплыв научности слетел от него в миг. Доктор засмущался, но все равно все еще стесняясь и отводя глаза в пол, запинаясь продолжил свою мысль. – Мы забываем, что микрокосм сновидений хранится у нас в животе и только там стоит искать глубокие и устойчивые фантазии. Ко сну нужно готовиться так же, как дневному бодрствованию, это два равно значимых мира, и недооценка одного приводит к утрате другого. Нужно просто взять и размечтаться на пустом месте всем телом, как в раннем детстве. Нужно снова научиться мечтать рассеянно и длинно, а не сконцентрировано и коротко, как сейчас.

Музыкант постучал пальцами по своему животу, но ничего не почувствовал, затем стал водить по нему ладонью, и уловил приятные вибрации, которые вызывали в его сознании светлые и спокойные образы.

– Качество дня неизбежно зависит от качества сна. – Продолжал не глядя на своего пациента доктор. Он был полностью увлечен тем, что говорил, что даже не открывал глаза, считывая мысли с воображаемой доски. Лишь его дергающаяся нога говорила о том, что он забегал вперед. – Одинаковая активность не может быть и днем и ночью, – это просто невозможно в силу физических возможностей организма. Как правило, больше всех успевают не те, кто раньше всех встают, а те, кто раньше всех ложатся.

– Вы хотите сказать, что важнее раньше ложиться спать, чем раньше вставать. Но вы знаете ка трудно унять беспокойное сознание, которое разгонялось весь день. Это как тормозить грузовой поезд руками.

– Чтобы быстро уснуть, представляйте, как все предметы отдалились от вас, стена, пол, комната где-то очень далеко. Ваше сознание бродит по пустым комнатам, этажам, улицам пока тело спит. Почувствуйте как ваш разум покидает тело и становится частью вселенского разума, к которому притягиваются и другие разумы. Чтобы погрузиться в сон советуют познавать внутренние процессы организма без усилий ума, а затем объединить тело, речь, ум и эмоции в нечто единое и неделимое похожее на ясный свет. Чтобы легко заснуть нужно представлять как все выпущенное попадает в цель: мяч в корзину, шар в лунку, пуля в яблочко, поезд в туннель, машина к финишу, ищущий потерянное, втулка в паз, опаздывающий успевает, боящийся в безопасное место, любящий влюбляется; то есть чтобы хотя бы в мире фантазий было все идеально, чтобы хотелось туда погружаться и возвращаться снова и снова.

– Интересные ощущения появляются, когда я представляю свой разум частью вселенского разума, который находится за пределами нашей галактики. Он сразу же начинает успокаиваться и расслабляться. Не пойму только ка можно объединить мысли и слова в ясный свет. – Бубнил музыкант даже не открывал глаз.

– Ясный свет мы видим доли секунд довольно часто в повседневной жизни в следующих состояниях: 1) между выдохом и вдохом, 2) между одной мыслью и другой, 3) когда зеваем, 4) когда чихаем, 5) когда краснеем, 6) во время оргазма. Необходимо эти секундные искры ясного света превратить в бесконечный поток ясного света, хотя бы в своем воображении. Слияние ясного света между выдохом и вдохом с ясным светом между одной мыслью и другой приводит к озарению.

– То есть ясный свет это не просто солнечный свет в воображении, но это еще и физическое состояние? Похожее на буддистскую нирвану, или нечто подобное? Правильно я понимаю? – Привстав немного с кушетки на локти, спросил пациент, явно предельно заинтересованный этим загадочным явлением.

– Да. У него два вида и два пути. Ясный свет формируется либо в затылке и сползает вниз по позвоночнику, либо во лбу и стекает вниз по груди. Ясный свет это фундаментальное явление индуистских техник. С ним связано множество состояний человеческого духа и тела, и все они имеют исцеляющею функцию.

– То есть мы плавно перешли к сути медитации, когда нужно сидеть неподвижно и что-то созерцать? – Почесав колено, спросил музыкант. Психолог при этом почесал у себя в затылке и продолжил:

– Медитация это отключение сознания прежде всего, и уже во вторую очередь – созерцание чего-либо. Есть медитация на дыхание например, она означает, что мы должны видеть и удерживать внимание только на дыхании, растворив в пустоту все остальное, включая самого себя. Понимаешь, должно быть только наше дыхание во всем целом мире, а нас самих не должно быть. Кто-то созерцает камни, без себя соответственно. Кто-то концентрируется на отдельных чувствах в себе, но без себя. Пожалуй, самое сложное в медитации – это даже не удержание внимания, как многим начинающим кажется, а растворение самого себя, своего эгоистичного и вечно чего-то желающего «я» до ничего не значащей пустоты. – Доктор задумался о значимости каждого из нас, и о том, почему мы себя хоти кем-то мнить. – Важно отдалиться от своего мышления и понять, что мы не есть наши мысли. Посмотреть, как говорят дзэн-буддисты, на себя и свои эгоистические позывы и поступки со стороны, как на бурлящую и быструю реку. Нужно принять во внимание, что мысли которые приходят к нам в голову к нам вообще не имеет никакого отношения. Эго и мы – это два разных субъекта. Мы не есть наше эго, необходимо всегда сохранять дистанцию между ними. Смотрите на себя со стороны, пытаясь понять свою сущность и недостатки глазами окружающих.

– Ух ты! Здорово! У меня при медитации возникает другая проблема: как вообще отключиться от шума?

– Да это реальная проблема. Чтобы быстро уснуть рекомендуется концентрироваться на точках: 1) вокруг и внутри глаз, 2) мочке уха, 3) кистях рук, 4) шее напротив подбородка, 4) в горле, 5) солнечном сплетении, 6) на пупке, 7) на коленях. Это места отключения сознания. Нужно заполнить эти точки ясным светом. – Доктор хлопнул себя по бедру и скромно улыбнулся, давая понять пациенту, что это проще простого.

– Этот ясный свет похож на свет солнца? – Изумленно повернувшись на бок, спросил музыкант. Видно было, что он пытался уже воплотить все то, что уже высказал психолог, вдаваясь в детали для погружения.

– Вроде того, здесь нет четких рекомендаций, кто как хочет его так и представляет. Сосредоточие и концентрация или удерживание внимания – исключительно человеческая ошибка, так как все мельчайшие частицы стремятся к движению, к равно-удалению, симметрии. Никогда не останавливайте и не задерживайте свои внутренние поезда, они должны продолжать ходить по своему расписанию. Суть медитации не в том чтобы сосредоточиться на чем-то одном, а в том, чтобы наоборот рассредоточиться.

– То есть, глядя на фикус, мы должны не концентрироваться, а расслабляться, запуская свои внутренние поезда. Раньше я думал, что нужно следить только за одним поездом. Вероятно, поэтому у меня ничего и не получалось. – Загадочно покачал головой музыкант, хмуря обиженно брови. Доктор продолжал:

– Чтобы расслабить отдельную часть тела, например туловище, можно представлять, как оно независимо от других частей тела путешествует во времени. Представьте, как ваш напряженный участок спит в детстве, юности (временные периоды) или в другом районе, другом городе, или на другом конце планеты (пространственные периоды). – Психолог запнулся, покряхтывая в кулак и уже с красными глазами продолжил. – Если кратко, скорости нашего сознания и тела совершенно разные и не должны быть одинаковыми, хотя стрессы и страхи пытаются их уравнять, чтобы во время опасности мы не тупили.

– То есть наше мышление и телесные функции – это параллельные поезда, едущие в разные стороны.

– Проблема в том, что наши поезда едут всегда на разных скоростях, хотя могут быть и однонаправленно, и что еще особенно любопытно останавливаются не там где надо, создавая пробки электрических импульсов по всему телу. Их депо находятся на границах наших естественных отверстий: глаз, рта, ушей, носа и других, – именно там должна возрастать скорость наших импульсов во время спешки, а не где-то внутри организма посреди пути между поездами, которые от этого блокируются.

– Получается, что проблемы со сном возникают из-за дефицита воображения что ли?

– Получается, время как бы застывает в определенных местах тела и начинает потом болеть. И чтобы от него избавиться, я часто рекомендую, пытаться представить весь период напряжения, то есть отрезок времени, когда эта боль в-первые появилась до сегодняшнего момента, как чувствовала и что ощущала все это время сама эта напряженная часть. Тут к месту будет вспомнить о своих необъяснимых фобиях с детства, например, страх высоты и темноты, насекомых и животных, страх нищеты и одиночества, страх болезни и конечно же смерти, о которой каждый из нас когда-либо точно задумывался, и которая всех нас впечатляла. Просто закройте глаза, и представьте, как идете совершенно один в пугающей темноте незнакомого места, или по краю самого высокого здания. Эти опыты универсальны, ведь почти каждый из нас в раннем детстве боялся темноты, чудовищ и злых духов. При этом необходимо ощущать внутри себя временные отрезки разной длинны, и стараться их укорачивать путем многократного переживания. – Музыкант поднял в недоумении голову, глаза его расширились от изумления. Обратив на эту реакцию пациента, доктор добавил более спокойно и медленнее, как бы успокаивая и одновременно давая надежду. – Позже мы еще поговорим об этом более подробно. О том, как мышечные спазмы расслабляют страхами.

– Вы хотите сказать, что детские фобии могут жить с нами, затаившись десятилетиями? Возможно ли это?

– Абсолютно. Нами даже установлено, как долго такие спазмы держаться в организме – ровно 2 года, после чего начинают выходить во сне, или в спонтанных бредовых иллюзиях на яву. Так что не все так печально, как может показаться с первого взгляда. Главное, чтобы в этот момент у человека не было другого стресса. Однако проблема заключается еще и в том, что за это продолжительное время взрослые люди уже свыкаются с этими спазмами, черпая в них свою силу и выносливость, а когда они пытаются сами исчезнуть, через видения или пугающие ощущения внутри, люди пугаются, ощущая как теряют прежнюю силу, и сами же стараются удержать их. Таким образом, человек сам сопротивляется исцелению, боясь лишиться обретенной случайно супер-силе, эдакой способности переступать через свои слабости. При этом нам даже не нужно вспоминать конкретные эмоции, а лишь попытаться представить в воображении весь период напряжения в этом участке, и эмоции как тараканы сами начнут спонтанно вылезать. Просто вспомнить отрезок, как долго с нами это напряжение и все, и оно пройдет.

– То есть, чтобы избавиться от напряжения в пространстве нужно представить его во времени?

– В точку, а вы умнее, чем кажетесь. Не ожидал от вас такого глубокого вывода. – Доктор широко улыбнулся, покачивая вверх и вниз головой, выпятив нижнюю губу, в знак своего одобрения.

– А вы думали я совсем глупый человек? Не слишком ли вы высокого о себе мнения? – Злобно ответил музыкант, явно недовольный низкой оценкой своих аналитических способностей. Его это немного задело.

– Я не это хотел сказать. – Стал спешно оправдываться доктор, говоря почему то губами, а не горлом. – Я имел в виду, что не ожидал от непрофильного специалиста, то есть от музыканта, такой глубокий вывод.

Пациент, отвернувшись к окну, сделал вид что не слышал объяснения психолога. Но не столько слова задели его, сколько высокомерный тон, который доктор с трудом контролировал и привык приказывать своим пациентам, и уже не замечал, когда сам становился невыносимым. Но не знал как это исправить.

– То есть нужно вспоминать, вспоминать и еще раз вспоминать? – Внезапно резко спросил музыкант, таким голосом будто он не обиделся, и готов был продолжить старый их разговор. Голос его немного остыл.

– Лучшее лекарство от бессонницы – это мечты. – Тут же подхватил доктор, радостный тем, что не нужно будет извиняться перед пациентом. – И мечтать нужно так, чтобы щекотало во всем теле, мечтать не фрагментами, а целыми городами, странами, эпохами. Воображайте и вспоминайте события вне своего тела, воображение и память должны идти сквозь тело. Чтобы расслабиться, объем воображаемого образа должен быть гораздо больше размеров нашего тела, но меньше вашего веса. Нужно ограничить пространство воображения своим внутренним физическим напряжением, при этом свести свою значимость в нем свести к минимума, а значимость окружающих к максимуму. Так как вместе с нашим Эго в воображение попадают все наши страхи, тревоги и волнения, а там где нас нет – всегда спокойно. То есть просто везде, и не только в фантазиях, но в мыслях, снижать и вычеркивать себя и увеличивать других.

– Это что-то новенькое, доктор. Воображение больше того, кто его воображает. – Пациент почесал в затылке. – Ну сам страх человека можно считать же больше человека, в котором он появился? Правильно?

– Любая человеческая эмоция больше, чем сам человек, поскольку она может объединять многих людей.

– Тогда если я правильно понимаю, нужно представлять то, что способно просто объединять людей?

– Отчасти да, – это верное замечание. Все добродетели объединяют. Однако нужно объединять не только идеи, которые приходят к нам во время бодрствования, но и сны. Нужно стараться засыпать не на одну ночь, а на годы, не зная когда и где проснешься. При этом воображение всегда противостоит мышлению, ведь где много одного, там мало другого. Сон – это занятие любовью с самим собой с головы до ног.

– Доктор, я пробовал, не получается. – Губы музыканта расползлись в улыбке.

– Древние считали, что все болезни в организме из-за мыслей, и всячески пытались остановить их поток для исцеления. При этом, не думать можно не только головой, но и другими органами. Кстати, как раз мыслительный процесс из какого-либо органа может говорить о его нарушении. Однако на самом деле, все наши мысли вертятся вокруг нашего я, и соответственно чем больше нас в наших мыслей, тем сложнее остановить там спонтанные и беспокойные мысли. Если представить болезнь, как большое локальное Я, то лечение – это уменьшение Я в этом месте. Все наши болезни от избыточного самомнения.

– Да-да, я помню, здоровые органы работают бесшумно и незаметно. – Музыкант слегка хихикнул.

– Не думая всем телом сразу, можно восстановить его работу. – Продолжал психолог, не обращая внимание на пациента. – Истинное счастье и свобода заключается в полном избавлении от каких либо мыслей в теле, когда сама мысль растворяется в дыхании, как сухая ветка в бурной реке.

– Можно ли сравнить остановку мыслей с нашими попытками рассредоточиться и запустить поезда?

– Разумеется. Боль – это скопление определенных мыслей в определенном месте. Чтобы орган расслабился и задышал, он должен избавиться от всех мыслей. Растворяйте мысли например в потоке дыхания.

– Не всегда понятно, кстати, когда я мыслю, а когда воображаю, доктор. – Музыкант снова почесал затылок. Взгляд его был погружен внутрь себя и выражал пустоту и одиночество.

– Наблюдения показывают, что мысль появляется из-за нарушения какой-либо формы. То есть, у человека есть воображение и он может представлять спонтанно что-то, но вот последовательно мыслить здоровый организм не в состоянии. Логичность противоестественна здоровью. Посмотрите на детей. Их заставляют постоянно включить мозги, не понимая, что после этого они сразу же сломаются как взрослые. Именно причинно-следственная связь создает мысли, которые противостоят нашему воображению. Мысль – это то, чего всячески следует избегать, заменяя спокойным дыханием и спонтанными образами.

– Неожиданный поворот, доктор. Вы меня удивляете каждый раз. То есть, все, что нам нужно, это жить как дети беззаботно, и не о чем не думая. Но разве это возможно, живя среди думающих людей?

– Смотрите. Всякая боль осязаема, а значит имеет форму и границы, в этом и есть причина первоначальной концентрации и последующего напряжения. Чтобы расслабиться нужно превратить застрявшие там мысли в бесформенные, либо заменить их сновидениями. – Доктор на секунду взглянул на пациента, пытаясь уловить в его глазах, понимает ли он его слова, и удовлетворившись, тут же продолжил. – Все страхи, тревоги и беспокойства, застрявшие в теле должны стать бесформенными и неосязаемыми. Все мысли, имеющие форму вызывают тревогу, в то время, как все мысли, не имеющие форму создают покой. Сновидения – это мысли без формы, а мысли – это сновидения, имеющие форму.

– Очередной переворот в моей голове. Вы не представляете даже, сколько раз за этот сеанс она уже привернулась. – Музыкант покачал своей головой в разный стороны, а затем встряхнул ей. – Сновидения – это мысли без формы. Это надо запомнить! Нет, лучше записать! Я сделаю такую татуировку!

– Сознательно сновидения можно увидеть 1) созерцая красоту настоящего (состояние потока), 2) выдавая желаемое за действительное (механизм замещения), 3) ностальгируя по прошлому, 4) романтизируя будущее. Это основа всех ночных снов, и чем меньше таких сновидений мы получаем в течении дня, тем сложнее нам уснуть вечером. Окружающие предметы так же представляют опасность, они пугают наше тело своей твердостью, которая может потенциально причинить боль. По-настоящему мы можем расслабиться только в мире бесформенных и неосязаемых вещей, изменив лишь свое восприятие на одни и те же вещи. Все окружающие звуки, чужие голоса и прочие раздражители должны стать бесформенными.

– Это уже какая-то область мистики, когда все становится бесформенным. Но признаться честно мне это нравится и даже успокаивает. Да, это определенно добавляет чувство безопасности телу.

– Все верно, тело не говорит об этом, но оно ежесекундно боится твердых предметов, как источников боли. Ну это как нам постоянно ходить вокруг огромных верзил с ножами и пистолетами. Когда каждый из них может нас ранить, так может причинить боль телу и любой твердый предмет.

– Даже кушетка, на которой я так мягко развалился? – С ухмылкой спросил музыкант.

– Особенно она, так как вы с ней особенно тесно соприкасаетесь. Но попробуйте представить, что эта кушетка лишь ваш образ, и она вовсе не твердая и не имеет формы.

– О! Доктор, перестаньте! У меня закружилась голова. Но это так приятно. – Музыкант закрыл глаза от удовольствий, которые на него внезапно нахлынули.

– Нужно не избегать внешних раздражителей, а трансформировать их в бесформенные релаксанты, тишина же наоборот может только все усугубить. Повторяйте свои мысли, чужие голоса, и посторонние звуки в сознании, чтобы проследить их путь, и понять в каких местах тела они застревают. Иногда все что нужно – это просто сесть, принять неподвижное состояние и слушать шепот, тихие голоса своего напряженного тела, чтобы они раз и навсегда расслабились, ведь нам постоянно некогда их слушать. Если все вокруг представлять бесформенным и неосязаемым, то все вокруг покажется сновидением, или волшебной сказкой, обволакивающей все наше тело. – Доктор уставился на умиротворенного пациента.

– Да вы правы, это отлично расслабляет и навевает сон. – Шепотом произнес музыкант и тихо зевнул.

– Сон – это растворение форменного в бесформенном, внутри нас тоже только пустота и ясный свет. Представляйте все, что вы видите и слышите вокруг неосязаемым (это расслабляет верхнюю часть спины, грудь и руки), а то, что чувствуете и осязаете – бесформенным (это расслабляет живот, поясницу и ноги).

– Чем больше я представляю предметов бесформенными и неосязаемыми, тем глубже я проваливаюсь в сон. Доктор, это отлично работает. Спасибо, буду чаще этим пользоваться.

– Пожалуйста. Когда чувство неосязаемости сверху, соединится с чувством бесформенности снизу в одном дыхании, – придет сон. Если и существуют параллельные миры, то это мир вещей и мир идей, и нам стоит чаще переключаться из мира форм в мир бестелесный. А чтобы этот переход был быстрым необходимо взять одну идею или образ и размножить до бесконечного количества, которое тут же заполнит все сознание полностью, вытеснив все форменное и суетное.

– Размножил вашу кушетку на десять кушеток, но она все еще упирается мне твердостью в спину.

– Если тысяча копий не расслабляют, то размножаете их до сотни тысяч, и если это не помогает, то до миллиона копий, и так до тех пор, пока полностью не исчезнет форменное восприятие, а вместе с ним и телесное напряжение. Копии должны заполнять изгибы тела, поскольку переход в бестелесный мир происходит через бездействие. В процессе тиражирования одна негативная эмоция должна превратиться во множество позитивных. Это работает против нашей воли. – Возникла пауза, которая длилась 2 минуты. И все это время доктор неподвижно наблюдал за тем, как воображение пациента превращало его кабинет в бесформенное и неосязаемое подобие помещения, как его тело изгибалось в процессе экстаза. Психолог, уже отвернулся и смотрел в окно сквозь полупрозрачную штору, когда услышал позади себя голос:

– Очень интересная теория. Что еще можете рассказать про древние техники сна?

– Много, но не все они подойдут вам. Например, чтобы успокоить ум, нужно наблюдать, как появляются мысли. Чтобы снять напряжение, нужно изгонять мысли из напряженного участка. Только проследив весь путь мысли от ее зарождения до исчезновения, можно увидеть ее форму целиком, и затем лишить ее этой формы. Повторяйте в голове звуки, особенно раздражающие, чтобы понять их путь от зарождения до реакции тела. Только мысли могут причинить организму боль, поскольку имеют твердую форму.

– То есть, чтобы увидеть всю форму мысли, ее нужно выманить из логова, как охотник дичь. Получается мы начинаем охотится за мыслями, за своими собственными мыслями. – Музыкант громко рассмеялся.

– Понимаю, это выглядит абсурдно, но такого природа человека. Мы же не уничтожаем как охотники мысли, а только снимаем с них шкуру, то есть форму, превращая в безвредные сновидения.

– Да это выглядит более гуманно, чем казалось сначала. – И музыкант снова громко рассмеялся. Но сквозь этот смех доктор заметил искорки слез на глазах пациента, что говорило о том, что этот смех был защитной реакцией. Музыкант понимал, что это работает, просто не мог поверить тому, что слышал.

– Поймите, любую мысль можно превратить в исцеляющие сновидение, лишив ее лишь собственной формы. Принесет вам чтение боль или расслабление, зависит от того, во что превратятся буквы в вашем сознании – в твердые мысли, или бесформенные сновидения.

– То есть вы предлагаете определять их состояние до появления в сознании. Слушайте, да это возможно. Я только что попытался выпускать свои выходящие мысли без формы, и меня стало клонить ко сну.

– Можете не сомневаться, это работает. Форма мысли исчезает, как только будет определена в своих границах: острую боль можно снять через обрисовку ее внешних форм, а скрытое напряжение только через опознание форм изнутри. Если форма не исчезает, а ищет динамику, то она ищет развитие, которое нужно заменить одинаковым тиражированием, смысл которого нивелирует ее развитие. Форма страха определяет его остроту и продолжительность, все имеет границы, четкие или размытые, настоящие или вымышленные.

– Больше всего поражает не то, что все это работает, а то, почему это работает. – Взгляд музыкант был опустошен. Он явно не ожидал таких истин и откровений, когда шел на сегодняшний прием к доктору.

– Это установили еще древние индусы много тысяч лет назад, поэтому вас, как современного человека, это не должно так удивлять. Эти техники очень стары, и давно испробованы.

– Это еще больше удивляет. Скажите, а чтобы лишить мысль своей формы, нужно ее только размножить?

– Не только. Чтобы лишить мысль формы, нужно понять, чем она отличается от другой, а для этого нужно растиражировать одну мысль до бесконечного множества, а затем сравнить их друг с другом. Лишь, когда не видно будет разницы между отдельными мыслями, тогда границы их и форма начнут растворяться. Необходимо стараться воспринимать все мысли сразу во множественном числе, а отдельные – в коллективные. Тиражируя мысли, мы, таким образом, превращаем их сразу в бесформенные сны.

– Получается, что и напряжение в теле возникает из-за скопления в нем твердых мыслей?

– Да. Любой участок в теле можно расслабить и вылечить, вытащив оттуда все мысли по одиночке, либо взамен запустить уже множество одинаковых сновидений. Быстрые сновидения во множественном числе неизбежно вытолкнут медленные мысли в единственном числе из любого места. Длинна каждой мысли должна быть равна длине последующей, чтобы не выделяться и не обретать твердую болезненную форму на этом длинном пути. Стоит также все большое или просто привычное, превращать во все маленькое и непривычное, то есть опасное в безопасное. Абсолютно все должно стать крошечным, сказочным и смешным. – Сквозь сползающие очки доктор посмотрел уставшими глазами на музыканта.

– Ух! – Пациент вытер пот с нахмуренного лба и тихо произнес. – Доктор, думаю на сегодня уже достаточно для меня информации, я так все не запомню, давайте подытожим сказанное.

– Хорошо. Если вы не почувствуете четкую разницу между состоянием активной работы организма и его покоем, то вы не сможете легко переключаться с одного на другой. Почувствовав сейчас покой, вы сразу же поймете, какие участки у вас напряжены, чтобы воздействовать на них другими способами. Вот вам памятка о последовательном изменении своих состояний, я вам дам ее с собой, а сейчас зачитаю, что в ней. В итоге, чтобы крепко уснуть, необходимо преобразовывать воображаемые образы следующим порядком: 1) форменное в бесформенное, 2) осязаемое в прозрачное, 3) единственное во множественное, 4) большое в маленькое, 5) острое в мягкое, 6) быстрое в медленное, 7) неожиданное в ожидаемое, 8) трудное в простое, 9) срочное в безмятежное, 10) важное в привычное, 11) тревожное в спокойное, 12) сконцентрированное в рассеянное, 13) нужное в общее, 14) грандиозное в банальное, 15) известное в случайное, 16) закрытое в открытое, 17) стабильное во вращаемое, 18) давящее в приятное, 19) колющее в дышащее, 20) память в беспамятство, 21) ум в воображение, 22) движение в невесомость, 23) суету в оргазм.

– Здорово. Помогает. Я уже засыпаю. Наверное я исцелился. Пойду домой. Пока тянет ко сну. Спасибо доктор. – Пациент с трудом встал с кушетки, и почувствовал как у него хрустнула спина. Ему казалось, что в этой комнате он не второй раз, а уже был здесь две тысячи раз. Считается ли такое тиражирование ощущений, попыткой сделать их бесформенными и приятными. Слишком много информации за сегодня. Об этом он подумает завтра на свежую голову, если конечно что-либо вспомнит из этого разговора.

– Сладких снов вам и всего хорошего. – Хлопая по плечу, мягко говорил психолог, провожая своего пациента до двери. – Аккуратно идите по бесформенной дорожке к своему неосязаемому дому.

Музыкант был тронут такой заботливость в голосе доктора, и от этой теплоты он почувствовал к нему какие-то крепкие дружеские чувства, будто бы они были знакомы с самого раннего детства. Он удивился такой резкой перемене в отношении своего психолога, которого еще вчера принимал за шарлатана. Что-то в голосе психолога, то ли шоколадно-ореховая интонация, то ли преподавательский тон, заставляло его к нему проникнуться всей душой, и хотелось ему безгранично доверять. Музыкант протяжно зевнул вечерний вохдух, и гусиной походкой, направился к себе домой, со сладким чувством предстоящего сна.