Несколько месяцев назад
Я стоял перед дверью с табличкой «Приемная», не в силах постучать в нее. Не то чтобы меня пугали визиты в кабинет директора. Вовсе нет. За время обучения в приюте я навещал это благословенное место дважды в неделю. А в особо удачные седмицы количество таких визитов могло достигать десяти. Но в этот раз все было иначе. И я действительно чувствовал себя виноватым.
А еще мне было дурно. Во рту стоял стойкий привкус чего-то необъяснимо отвратительного, глотка растрескалась и пересохла. Голову словно проволокой стянули, руки-ноги слушались плохо. Безумно хотелось пить. Несмотря на то, что вода в меня уже не лезла. Вечеринка по поводу успешно сданных экзаменов и выпуска удалась на славу.
«Ладно, – пытался успокоить себя я. – Сделанного не воротишь. Кто же знал, что все так получится. К тому же учебный год уже закончен. Экзамены сданы, и со дня на день меня должны будут выпустить во взрослую жизнь. Так что…»
По обычаю старшей школы после сдачи экзаменов, которые длятся до конца июня, и получения аттестата об окончании общего образования, устанавливаются двухнедельные каникулы, после которых школяры сдают экзамен на ранг владения силой. Они длятся до середины августа. После чего проходит торжественное вручение бумаг, устраивается выпускной с соблюдением всех традиций учебного заведения.
Я глубоко вздохнул и несколько раз стукнул костяшками пальцев в створку. Дождавшись приглушенного: «Войдите», потянул на себя ручку двери и вошел в приемную.
Осмотрелся, будто ожидал увидеть что-то новое. Хотя здесь ничего не менялось. И за время предыдущих визитов, откровенно скучая, я успел изучить комнату.
Этот кабинет разительно отличался от приюта. Большое и светлое помещение со свежевыкрашенными стенами. Плотно подогнанные доски начищенного паркета. Удобный кожаный диван и пара кресел из умной наноматерии в углу у входа. Деревянные шкафы со стеклянными дверцами, отгороженные от посетителей столом, за которым сидел секретарь. Точнее – секретарша.
Она что-то читала с экрана ноутбука. Хмурилась, рассеянно грызла колпачок ручки, то и дело убирая со лба непослушную рыжую прядь.
Карина Сергеева, красавица и умница, которая решила остаться секретарем после выпуска из приюта. Сама девушка мотивировал это тем, что за время, которое она провела в этих стенах, приют стал ей родным. Но как мне казалось, причина крылась намного глубже.
– Привет, Карина.
Сидевшая за столом девушка оторвала голову от экрана, посмотрела на меня и смущенно заправила прядь волос за ухо.
– Снова вызвал?
Она встала из-за стола и подошла ко мне. Наманикюренные пальчики поправили узел моего галстука. Я заметил в зрачках больших зеленых глаз девушки отблески чужой Силы. И не смог сдержать улыбки. Значит, Петр Сергеевич Вяземский снимал стресс. Возможно даже, несколько раз. Об этой маленькой тайне знали трое. Я, Вяземский и Карина. Для остальных лицеистов девушка была неприступной недотрогой, смотревшей на школьников свысока. Впрочем, что знают трое – то рано или поздно становится известно всем.
– Как настроение? – я кивнул в сторону двери, на которой красовалась табличка «Директор Красносельского Имперского казенного лицея Вяземский П. С.».
Карина улыбнулась:
– На удивление спокоен. Даже рад.
Вот как? Ладно, попробуем забросить удочку еще раз:
– А зачем вызывал, не знаешь?
Карина благодушно улыбнулась:
– Он не докладывает. Ладно, иди. Хотя… стой.
Она подошла к столу, достала пластинки с жевательной резинкой. Вытащила одну, затем посмотрела на меня и добавила к ней еще одну. Подошла ко мне и вложила пластинки в мой открывшийся рот:
– Запах шампанского не перебить, но так будет хоть немного легче, – произнесла она, слегка надавив на подбородок, закрывая челюсть. – Все, иди.
Я подошел к двери и коротко постучал. После приглашения глубоко вздохнул, унимая страх, потянул ручку двери и вошел в кабинет.
– Вызывали? – остановившись на пороге, с обезоруживающей улыбкой поинтересовался я.
Петр Сергеевич сидел за столом. Перед ним лежала папка с личным делом. И я очень надеялся, что бумаги не мои. Услышав мой голос, мужчина оторвался от изучения документов и мягко улыбнулся:
– Проходи, Никита.
Признаться честно, такое поведение повергло меня в ступор. С чего вдруг у директора такое хорошее настроение?
– Да ты присаживайся, – с улыбкой продолжил он. – В ногах правды нет.
Я замер. И только спустя несколько секунд понял, что хочет директор. Благодарно кивнул и прошел по кабинету. Сел в кресло.
Петр Сергеевич довольно хлопнул в ладоши:
– Итак, могу поздравить, Воронов. Ты успешно сдал теоретические и практические квалификационные экзамены. И набрал минимальный балл для поступления в среднее учебное заведение. А еще тебе присвоен ранг мастера. Теперь нашему учебному заведению придется с тобой распрощаться.
Я на это лишь кивнул.
Царскосельский приют был старшей школой для бастардов, у которых Сила приобрела цвет. На протяжении двух лет, в довесок к грамоте, недорослей учили обращаться с Силой. А в конце обучения ученикам приходилось сдавать практические экзамены. Индивидуальные для каждого цвета Силы.
Сила бывает пяти цветов. Черный, к которому относятся стили энэнра, магии крови, а также колдовство. Синий включает школы Льда, Воды, Ветра и Молний. Красный позволяет владеть Огнем и тайной магией. Зеленый дает возможность освоить Силы природы, Земли или Песка. Ну, а белый открывает способности к Свету или мистицизму.
После сдачи экзамена каждому подростку присваивается ранг освоения Силы. Большинство выходят учениками. И за десять лет берут планку мастера. Но мне повезло. И дважды я брал первые места на ежегодных школьных турнирах. К тому же легко сдал нормы на ранг мастера.
– Для меня было честью учиться в этом заведении. И я очень благодарен вам… – начал было я, но Вяземский меня перебил, переходя на «Вы»:
– Вы бы оказали мне огромное одолжение, юноша, если бы не указывали наше учебное заведение ни в одной анкете, – попросил он. – Нигде. Даже в социальных сетях.
Директор встал и прошел к двери, намекая на то, что мне пора. И я последовал за ним.
Вяземский открыл передо мной дверь и с улыбкой протянул мне ладонь:
– Надеюсь, мы с вами никогда не увидимся. И только между нами: попытайтесь начать новую жизнь. Подумайте о том, что вы выходите в общество. Да, совсем забыл. Вот, держите.
С этими словами он полез в карман и достал связку ключей.
– Вот. Положенное вам императором жилье. Корабельный район. Не самое благоприятное место, да и уровень преступности там достаточно высок. Но это лучше, чем жить под мостом. Да и проживете вы там до момента, пока не поступите на служение какой-нибудь семье, – с легкой издевкой пояснил директор.
Я растерянно принял ключи, убрал их в карман пиджака.
– Кстати о семье…
Я кивнул в сторону стола. Где в рамке стоял снимок, на котором Петр Сергеевич в обнимку стоит с совсем еще юной девушкой.
– Я слышал, у Марии Петровны наконец обрела цвет Сила. Поздновато, в восемнадцать-то лет. Но…
– Моя дочь уже начала домашнее обучение. И готовится поступать в Институт международных отношений, – строго оборвал меня Петр.
– Отношения – это хорошо, – согласился я и пожал протянутую ладонь. – Ну, прощайте, Петр Сергеевич.
Директор улыбнулся и закрыл дверь за моей спиной. Я же довольно улыбнулся Карине. Но она никак не отреагировала. Открыв от удивления рот, девушка смотрела видео на телефоне. На щеках Карины выступил румянец.
Я прикрыл за собой дверь и спустился по лестнице. Посмотрел на часы: у меня минут десять. И лучше бы за это время мне покинуть корпус общежития.
Директор Царскосельского приюта для бастардов, Петр Сергеевич Вяземский, прошел по кабинету и сел в кресло. Откинулся на спинку, устало глядя в монитор.
Он возглавлял приют двадцать лет. И впервые на его памяти ему попался настолько… беспокойный ученик.
Петр Сергеевич устало прикрыл глаза. И не смог сдержать довольной улыбки: наконец-то беспокойный юноша ушел. Что будет с ним дальше – головная боль преподавателей, которым не посчастливится принять его в ряды учеников.
Директор встал и подошел к сейфу. Набрал цифры кода, потянул на себя дверцу, вынул бутылку с янтарной жидкостью. Вернулся к столу, откупорил коньяк, налил в пузатый стакан, извлеченный из ящика стола. И торжественно поздравил сам себя:
– Ну, за освобождение от проблем… – Вяземский отсалютовал портрету бородатого мужчины, висящему на стене.
Но выпить ему не дал телефон, который завибрировал на столе. Вяземский взял аппарат. На дисплее высветились номер и фотография улыбающейся девчушки с двумя косичками.
Петр провел пальцем по экрану, принимая звонок:
– Да, доченька.
В ответ в динамике послышались всхлипывания и рыдания, среди которых с трудом можно было разобрать отдельные слова:
– Папа… Прости… Они… А он… Я не винова-а-а-а-та-а-а-а…
Сбивчивая речь оборвалась, и в трубке снова послышались рыдания.
Спокойствие и умиротворение мигом исчезли. А в душе зашевелилась необъяснимая тревога. Предчувствие чего-то глобального. И очень плохого.
– Что случилось? – осторожно уточнил директор.
– Телефон… взлома-а-а-а-ли… и хранилище фотографий, – зарыдала в трубку девушка.
Машина прибыла прямо к дверям корпуса мальчиков. Крышка багажника открылась, и я закинул в него сумку и пару чемоданов. Сел на пассажирское сиденье.
– Вас приветствует автоматический сервис такси Койфмана, – вежливо сообщил женский голос. – Наша машина с максимальным комфортом доставит вас до пункта назначения. Вам остается только расслабиться в удобном кресле, получая удовольствие от поездки. К вашим услугам предоставлены мини-бар, кофейный автомат, видео- и аудиоколлекция на любой вкус. Желаем вам приятного пути.
Я отрегулировал спинку сиденья и довольно откинулся.
– Укажите точку назначения.
– Петербург. Корабельный район. Улица Юнкера Свиридова, дом десять, – прочитал я адрес, выбитый на прикрепленном к ключам бейджике. И на навигаторе автопилота нарисовался маршрут.
– Приблизительное время в пути один час десять минут, – сообщил голос. – Приятного пути.
И когда машина подъехала к воротам, где-то от школы послышался полный злости крик:
– Воронов! Тебе конец! Ты понял? Конец.
Я лениво покосился в боковое зеркало. Из открытого окна своего кабинета высунулся Вяземский. Лицо мужчины покрывали красные пятна гнева.
– Я вам помог, а вы грозитесь, – устало пробормотал я. – Без меня ваша дочь вообще могла бы не открыться.
Я и впрямь не считал, что поступил недостойно. Девушка сама пожелала поэкспериментировать. Отказывать даме в таких вещах не пристало. Ну а то, что она сохранила фото и видео наших утех – так это ее вина. Я тут при чем? Вот и доигралась. Взломали, и все утекло в сеть. Теперь видео с ее участием попадет в топы порносайтов. И о международных отношениях, скорее всего, придется забыть.
Мало кто смел говорить об этом, но все знали, что Мария Вяземская грозила не одному своему любовнику жалобой на домогательства после проведенных вместе вечеров. Просто не учла, что меня запугать было нечем. Заигралась, девочка. Вот и прилетел бумеранг.
В кармане завибрировал телефон. Я вытащил трубку и посмотрел на экран. Вяземский. Нет, князь, простите. Разговаривать с вами сейчас у меня нет никакого желания.
Я переключил телефон на авиарежим и, довольно улыбнувшись, прикрыл глаза.
– Вы прибыли в конечную точку маршрута. Желаем вам приятного дня.
Голос автоматического водителя вырвал меня из крепкого сна, и я открыл глаза.
Отдых сделал свое дело, и чувствовал я себя куда лучше, чем у кабинета Вяземского.
Дверь машины была открыта, а неподалеку стояли трое. Невысокий лысеющий мужчина в очках с золоченой оправой. Дорогой костюм и дипломат в руке создавали образ служителя преисподней, который выбрался из пекла, чтобы купить мою душу. При условии, если бы у меня была душа, она бы досталась Хозяину преисподней бесплатно. Уж слишком много я грешил.
Двое других стояли чуть поодаль, рядом с машиной премиум-класса. Модели «Консул», кажется. Эти были в черных костюмах охраны. На лацканах пиджаков был вышит логотип с «компасом». Но кому принадлежал герб, я не знал.
– Мастер Воронов? – с улыбкой осведомился стоявший у дверей мужчина.
Двор был пуст. Только эта троица и я. Дружинники постоянно вертели головами по сторонам, пытаясь выявить возможные опасности. На их месте я бы уделил большое внимание окнам, откуда может прилететь что-нибудь неприятное. А может быть, даже смертельное. Бойцы явно были напряжены. Ну, оно и понятно: Корабельный район был вовсе не престижным. И люди, которые могли появиться здесь в таком прикиде, имели весьма высокий шанс пропасть без вести. Особенно после выступлений некоего фокусника в красной маске, который терроризировал особняки знати несколько дней. Коммунальные службы до сих пор закрашивали баннеры в его честь. И каждую ночь баннеры появлялись заново. Парень, который убивал аристократов, стал настоящей знаменитостью среди простого люда. Обострив и без того напряженные отношения в обществе.
Краем глаза я заметил стайку подростков, которые наблюдали за дружинниками из-за угла кирпичного дома. Парни были в серых рабочих робах, на голове – широкие кепки, скрывавшие лица. Аборигены цепко изучали пришельцев, о чем-то переговариваясь. И я было подумал, что они решились на грабеж, как один из дружинников лениво щелкнул пальцами, и прямо возле засады появился ледяной двойник, который шутливо погрозил пальцем паренькам. Те намек поняли и, спрятав руки в карманы, разошлись по сторонам. Делали они это нарочито медленно, не торопясь.
– Мастер Воронов? – с той же улыбкой повторил мужчина с дипломатом. Он выглядел спокойным. Казалось, он вовсе не испугался возможности грабежа. Ну, или умел делать вид.
– Он самый, – ответил я, пытаясь оценить ситуацию.
– Прошу, – мужчина потянул дверь, открывая ее и помогая мне выйти. – Не стоит задерживать такси.
Я кивнул и вышел во двор. Дерзить такому дяде не хотелось. Особенно когда за его спиной маячат лбы охраны. Тем более начало разговора было достаточно вежливым и настраивало на дружелюбный лад. Машина мигнула фарами и выехала со двора. Я провожал такси растерянным взглядом.
– Не стоит беспокоиться. Ваши вещи уже погружены в нашу машину, – «успокоил» меня мужчина. – Кстати, позвольте представиться. Меня зовут Иван Васильевич Привалов. Я адвокат, представляющий интересы семьи Святогоровых.
Он протянул мне ладонь, и я ответил на рукопожатие:
– Очень приятно. Чем могу быть полезен?
Дорогу Святогоровым я не переходил. Вроде бы. Если только тронул кого-нибудь из их бастардов, но в приюте это обычное дело.
– Сейчас.
Адвокат открыл дипломат и вынул гербовый бланк, чтобы протянуть его мне.
– Я хочу сделать вам предложение, от которого вы не сможете отказаться, – пробормотал он, перебирая документы. – Ага, вот. Ознакомьтесь.
Я взял бумагу, бегло пробежал по ней взглядом.
«Это что? Шутка?» – мелькнула в голове мысль.
Оторвавшись от чтения, я оторопело посмотрел на Привалова. Но адвокат был невозмутим.
– Это не шутка. Павел Васильевич Святогоров пропал без вести полгода назад. Намедни комиссия Священного синода признала его умершим. А так как единокровных наследников у него не осталось… Позвольте полюбопытствовать, какой у вас цвет Силы?
– Белый, – растерянно ответил я. – Свет. И склонность к освоению мистицизма.
– Стиль боя рыцарь-храмовник, – продолжил Привалов. Поправил на переносице очки и улыбнулся: – Значит, скорее всего, все сходится. Прошу, Никита Павлович. Поедемте с нами.
И он указал в сторону «Консула», у которого скучали бойцы.