Глава 2. Демин. Самолет. Девушка
В самолёте Наташа наконец расслабилась. Только внимательно оглядев салон и не увидев ничего для себя опасного, поняла, в каком напряжении находилась этим вечером. Она выполнила требования стюардессы, и облегченно закрыла глаза, надеясь немного подремать. Но сон не шёл. Сознание опять вернуло ее в детство, в годы сумасшедшей неразделенной любви к Демину.
***
Это чувство подкралось исподтишка. Сначала зацепило Наташино сердечко коготком, и она перестала кривить рот при появлении Данилы. Потом любовь погладила ее щеку мягкой ладонью, и девочка стала пододвигать соседу тетрадь с домашним заданием, когда он не знал ответа на уроке. Между ними установилось относительное перемирие, Демин даже иногда грубовато обрывал одноклассников, пытавшихся пошутить над высоким ростом девочки.
Его защиту Наташа ошибочно приняла за знаки внимания. Каждый вопрос соседа по парте вводил ее в ступор. Она краснела, бледнела и заикалась при ответе. Данила смотрел на неё странными глазами, но молчал.
А Наташу будто прорвало. Она завела дневник, страницы которого поливала слезами. Сочиняла стихи и тайно подкладывала их Демину.
Шифровалась страшно. А вдруг поймёт, кто его виршами забрасывает!
Писала специально печатными буквами или вырезала слова из журналов. Подложить листочек со стихами старалась тайно, чтобы никто не видел.
Повадилась носить в сумке фотоаппарат и при удобном случае снимала Демина. А фотографии печатала на другом конце города, чтобы никто случайно не увидел. Дома над письменным столом сделала «иконостас» и вечерами покрывала поцелуями любимое лицо. Коллаж из фотографий с изображением Данилы скрывала от посторонних взглядов географической картой родного города. Кстати, и карта была с секретом: на ней цветными английскими булавками Наташа отмечала места, где любил развлекаться Демин.
– В общем, совсем спятила девушка от неземной любви, – так она горькой улыбкой описывала подружке Ленке свое состояние.
А тогда было не до смеха. Осунулась, похудела, перестала есть, спать и учиться. В школу ходила только затем, чтобы насладиться коротышкой Деминым, который как-то незаметно вдруг стал меняться.
Сначала вытянулся и стал вровень с Наташей, а потом и перерос на голову. Научился, паразит, насмешливо прищуривать ярко-синие глаза с густыми ресницами и презрительно кривить губы. А ещё приобрёл привычку, слушая собеседника, наклоняться к нему и смотреть прямо в глаза. Ни одна девчонка не выдерживала этот пронзительный взгляд.
Наташа где-то вычитала, что гормон влюбленности сохраняется в организме человека примерно два-три года, но ее одержимость Деминым с каждым годом только увеличивалась. Она себя накрутила этой безумной любовью так, что, наверное, не сдала бы выпускные экзамены, если бы не случай.
Ко Дню влюблённых она приготовила юноше подарок. Испекла кекс, украсила его сердечками и розочками из крема, купила красивую кружку (наверное, уже третью по счету) и решила подписать открытку со стихами, как делала это всегда, но в последний момент передумала. Черт попутал! Или леший. Или ещё какая нечисть, но девушка решила написать письмо с признанием. А может, просто устала от неразделенной любви и подсознательно чувствовала, что пора либо положить конец этой одержимости, либо дать отношениям развиваться.
***
– Вы что будете пить? – услышала голос стюардессы Наташа и вынырнула из воспоминаний в реальность.
– Воду без газа, пожалуйста.
Пластиковый стаканчик приятно холодил ладонь, которая пылала сухим жаром.
«Вот идиотка, надо же, как разволновалась! Тьфу-тьфу! Не дай Бог! Не пускай этого паразита в мою жизнь снова!»
***
Но мысли опять перенесли ее в далекое детство, вернули к проклятому любовному письму. Наташа попыталась вспомнить его содержание, но не смогла, так как несколько надушенных листочков были просто пропитаны сиропом сладеньких слов, комплиментов, слезной мольбы. Что-то типа:
«Дорогой мой человек! Самый замечательный! Самый родной!
Каждый день я любуюсь твоим точеным профилем. Мне нравится, как ты хмуришь брови, грызёшь задумчиво ручку, перекидываешься словами с друзьями. Когда я смотрю на твою милую родинку в уголке правого глаза, я думаю, что она – продолжение ресниц. Не раз я тянула руку, чтобы это проверить, но не смела к тебе прикоснуться. У тебя сегодня опять болтаются шнурки на кроссовке. Я так хочу их завязать, потому что боюсь: ты наступишь на них, упадёшь и поранишься…»
И прочее бла-бла. Бред сивой кобылы, вернее юной кобылицы. Особенно ужасна была концовка письма:
«Я тебя люблю! Дорогой мой Данила, Данилушка, мой принц, мой рыцарь, мой сказочный герой! Так люблю, что готова отдать тебе и душу, и тело, не прося ничего взамен».
И поставила подпись.
***
– Фу, чушь какая! Лучше об этом не думать, лучше не думать! – помотала головой Наташа. – Вот идиотка я была, предложила себя парню на блюдечке и надеялась на счастливый исход.
***
Но воспоминания все равно теснились в голове, будили старые эмоции, заставляли трепетать сердце.
Если раньше Демин мог только догадываться о ее страданиях, то теперь узнал бы о них наверняка. Но влюбленная девушка не рассуждает здраво. Многолетние и тщательно скрываемые чувства просились на свободу. Что сделано, то сделано. Письмо написано, запаковано вместе с подарком и поставлено на школьный стол. А дальше уже как судьба ляжет.
Не легла! Зло посмеялась над ее юношеской глупостью и наивностью и вызвала стойкое отвращение к мужскому полу на всю оставшуюся жизнь.
***
– Татьяна Ларина, мать твою! – с омерзением к себе пробормотала Наташа.
– Вы что-то спросили? – повернулась к ней смуглая девушка с соседнего кресла.
– Нет. Хотя… Вы не знаете, почему нас не кормят?
Из-за вечерней суматохи Наташа не успела поужинать и теперь чувствовала, что желудок готов запеть арию: «Накорми меня, накорми…».
– Не знаю. Давайте спросим у бортпроводницы.
Новость была неутешительной. В спешке и суматохе последних дней, Наташа не поинтересовалась, какой авиакомпанией летит. Документы на поездку делала Валя. Оказалось, что этот рейс без питания. Можно было купить бутерброд за двадцать долларов, который предложила стюардесса, но он выглядел так непрезентабельно, что Наташа отказалась.
– Так… Поездка обещает быть томной, – горько пошутила она.
– Вы первый раз летите в Дубай? – поинтересовалась соседка.
– Да. Подруга предложила горящую путевку, я и сорвалась. Раньше говорили: «Увидеть Париж – и умереть», а теперь, наоборот: все стремятся слетать в Дубай. Только и слышно: «Ах, Дубай! Ах, архитектура! Ах, богатство, шейхи, роскошные автомобили!» Вот и получила первый сюрприз.
– Не переживайте. Из Москвы в Дубай летают три авиакомпании, и, кажется, только одна с питанием на борту. А вы в каком отеле остановились?
Наташа пожала плечами. Внимательно и обстоятельно прочитать договор о поездке она хотела дома, но внезапное появление Демина сбило все карты. Теперь она вдруг поняла, что летит в неизвестность. Да еще и поздним вечером, почти ночью. Нет, она была опытной туристкой, и часто путешествовала одна, поэтому дорожные трудности ее не пугали. Но сейчас почему-то стало неуютно.
«А, наплевать! Справлюсь как-нибудь. Первый раз, что ли!» – подумала она.
Но вслух сказала другое:
– Я не помню название отеля.
– Не переживайте. В аэропорту туроператор встретит, отвезет куда надо. Только вас в агентстве предупредили, что сейчас месяц рамадан?
– Нет. А это что за зверь?
Наташа рада была отключиться от неприятных воспоминаний.
– Это национальный праздник. На улице нельзя есть и пить воду до вечера. Только после девятнадцати ноль-ноль разрешен прием пищи. Еще нельзя ходить с открытыми плечами и коленями. А если вы отдыхаете одна, то лучше всего выходить с территории отеля с компанией.
– Да ладно вам! Неужели по такой жаре нельзя даже глоток воды выпить! – удивилась Наташа.
– Нельзя. За территорией отеля остановят полицейские и оштрафуют
– Вы, наверное, меня разыгрываете?! – не верила Наташа. – Неужели они и к туристам так строго относятся?
– Конечно. Это же мусульмане, они живут по законам шариата. Раз приехали в их страну, значит, должны уважать местные традиции. Да вы и сами увидите. И вообще, постарайтесь одна никуда не ходить. Лучше познакомьтесь с кем-нибудь. Это мой вам совет. Посмотрите на себя: светлокожая блондинка с аппетитными формами – это самый лакомый кусочек для всех арабов, индусов, пакистанцев и других азиатов.
– Ну, не такие уж и аппетитные. Всего-то килограммов пять лишних. Не успела к лету согнать, – смутилась Наташа.
– Так это же самый смак! Худышек они не любят, а вот такие ягодки в соку у них сразу эрекцию вызывают.
– Так уж и эрекцию?! – засмеялась Наташа, почувствовав, как от простого намека на интим рот наполняется слюной.
Она еще что-то хотела спросить, но пожала плечами и надоедать соседке вопросами больше не стала. Вытянула ноги, потерла затекшую спину, потом решила наведаться в туалет. Смуглянка тут же вскочила, пропуская ее к проходу. Наташа повернулась лицом к салону и поразилась: в самолете было очень мало европейцев.
Она привыкла, что в любой стране при посадке, прохождении паспортного контроля и досмотра пассажиры одного рейса держатся вместе. Всегда можно получить совет или дружескую поддержку соотечественника. А тут что! С кем держаться? Ответ простой: с соседкой по креслу.
Пока она шла по проходу, все время ловила на себе взгляды мужчин. «Дура, надо было брюки надеть. А я вырядилась в открытый сарафан». Вернулась она быстро. Но только устроилась в кресле, как опять в голову полезли мысли о Демине.
«Чур, меня, чур! Отстань!» – мысленно воскликнула она и посмотрела на соседку, чтобы побольше расспросить ее о Дубае. Но девушка сидела с закрытыми глазами, а надоедать Наташе не хотелось.
«Ладно. Демин, так Демин. Видимо, пока до конца не разворошу старое дерьмо, не будет мне покоя».
***
В принципе, остаток истории был печальный.
Демин обошёлся с Наташей подло: он рассказал о письме своим друзьям. Вечером в школе была дискотека для старшеклассников. Наташа готовилась к ней тщательно. Скромная ученица, какой она была в классе, изменилась. Девушка надела роскошное платье (позаимствовала выпускное у старшей сестры, окончившей на год раньше школу), сделала прическу и профессиональный макияж. Она шла на праздник, замирая от волнения и надежды.
– Натка, ты на себя не похожа, – ахнули подружки. – Прямо модель с подиума!
Окрылённая поддержкой, Наташа гордо направилась в спортивный зал, где обычно организовывали дискотеки. Тоненькая, стройная, с горящими от возбуждения глазами, девушка думала, что именно сегодня ее ждёт счастье – награда за годы страданий.
– Натаха, а мне тоже дашь? – услышала она вдруг за своей спиной голос первого школьного хулигана Сережки Зиновьева.
– Что дам? – не поняла сначала она.
– Ну, это… – парень недвусмысленно сделал движения бёдрами.
– Ты сдурел, что ли! – залилась краской девушка и растерянно оглянулась: вдруг кто услышит.
– А что! Даньке можно, а я рыжий?
Только сейчас Наташа увидела, что одноклассники смотрели на неё: девушки – с жалостью и даже с брезгливым презрением, юноши – с нескрываемым любопытством и вожделением. А рядом стоял ухмылявшийся Демин и держал в руках розовые листочки ее письма.
Наташа остановилась и впервые за долгое время посмотрела в его глаза с вызовом.
– Натаха, может, сейчас и пойдем, прямо в туалете, а? – продолжал развлекаться Серега. – Хотя нет, Дань, она же тебе в любви объяснялась, ты первый на очереди.
– Да ладно. Я тебе ее по дружбе уступлю.
Наташу обдало ледяным холодом, она помертвела. «Он? Меня? Кому? Зиновьеву? Почему?» – роились в голове вопросы, на которые не было ответа.
Одноклассники засмеялись. Сначала несмело хихикнул один, потом его поддержал второй, а вскоре хохотал весь школьный холл.
Наташа смотрела на Демина, на подруг, на ребят, еще пять минут, назад бывших ее лучшими друзьями, и не понимала, что происходит.
– Отдай письмо, – прошептала она и протянула руку к Демину.
– А ты отними, – Серега выхватил листочки и побежал в спортзал.
Все ринулись за ним. Зиновьев подскочил к микрофону и стал вслух читать ее письмо. В зале наступила мертвая тишина. Две параллели старших классов слушали признание Наташи, затаив дыхание. Вряд ли кто из школьниц решился бы на такой поступок. А то, что невозможно и запретно, всегда привлекает неимоверно. Это как скрытое желание, которое вдруг стало явным. Как в щелочку подглядеть. Как узнать сногсшибательную новость, а потом, захлебываясь слюной, поведать ее первым всему миру.
Наташа не кричала, не плакала. Она будто окаменела. Как была в платье и туфельках, так и вышла на улицу. На февральский мороз. В снег. Холода она не замечала. Шла, куда глаза глядят. Вернее, совсем не видела, куда шла. Потом поскользнулась на подвернувшейся ледышке и упала в сугроб. Может, так бы и замерзла, если бы не вахтерша, Ирина Ивановна, случайно посмотревшая в окно.
А может, спасла подружка Ленка, которая, очнувшись от шока, побежала разыскивать ее.
Или Малыш. Первый Малыш, не тот, который остался сегодня дома. Просто бродячий кот, который мягкими лапками прошелся по ее животу, потом ткнулся мордочкой в лицо и стал слизывать острым язычком соленые слезы…
В родную школу Наташа больше не вернулась.
Долго болела. Потом стала усиленно заниматься. Бросилась в учебу с головой, будто в омут. Сдала экзамены, получила аттестат и поступила в местный вуз на юридический факультет. И вот теперь занималась бракоразводными процессами, навсегда потеряв интерес к любви и к трепетным отношениям.
Двадцать лет прошло с тех пор. Казалось бы, давно пора забыть и Демина, и его подлый поступок, а стоило ему появиться на пороге кабинета, как прошлое набросилось на нее и безжалостно погрузило в пучину боли.