Если блондина еще можно было причислить (хоть и с натяжкой) к роду человеческому, то это существо вообще ничего общего с людьми не имело.
Ростом оно было метра полтора, не больше, и таинственному незнакомцу, снова застывшему статуей, едва доставало макушкой до середины торса.
Мягкая серебристая шерстка, похожая на плюш, покрывала все открытые части тела. Круглая голова с широкими скулами, короткие треугольные уши, нежно-розовый нос с запятыми ноздрей, пучки толстых белых волос, торчащих от носа в разные стороны и такие же пучки над глазами…
Тот, кто стоял перед Мариной, внешностью походил на кота. Большого такого кота, вполне уверенно стоящего на задних лапах и одетого… в комбинезон из темно-синей плотной ткани.
Едва переступив порог, существо споткнулось взглядом о белобрысую статую, замерло и уставилось на Марину огромными, круглыми, как тарелки, золотистыми глазами без белков, треть которых занимал зрачок. Оно сморщило нос, словно принюхиваясь, и его усы-вибриссы забавно качнулись. А потом на лице (или может быть морде?) отразился животный ужас.
Оно резко развернулось, намереваясь то ли отпрыгнуть, то ли сбежать, и перед девушкой мелькнул длинный хвост.
– Кеджжжжа! – раздался зловещий скрежет со стороны блондина.
Сердце девушки обмерло от этого скрежета, провалилось куда-то вниз и забилось в бешеном ритме.
Мохнатик затормозил, сгорбился, вжал голову в плечи, и даже уши его прижались к макушке, как у нашкодившего кота.
Блондин швырнул в его сторону несколько резких, отрывистых фраз, пропитанных ледяной яростью. Язык был незнаком Марине, но от тона, каким они были сказаны, ей захотелось провалиться сквозь землю. Кем бы ни был этот тип, что бы он ни сказал – он наводил на нее неподдельный ужас.
Мохнатик же, услышав эти слова, задрожал, его глаза закатились так, что не стало видно зрачков, нижняя челюсть отвисла и изо рта (или пасти?) вырвался хрип. Еще мгновение – и бедняга, обмякнув, свалился на пол.
Девушку охватило оцепенение. Не веря в происходящее, позабыв, что нужно дышать, она с трудом подняла взгляд на блондина. Тот стоял с абсолютно бесстрастным лицом, застывшим, как маска, и смотрел на нее. Не отрываясь и не мигая, словно ждал какой-то реакции.
На секунду Марина зависла, утонув в этих глазах.
Она видела, как вокруг колючих зрачков спиралью закручивается серебристый туман, одуряющий, подавляющий волю. Она чувствовала его на себе, как он проникает в кровь, в мышцы, в сознание. Как чужая воля медленно, но уверенно берет власть над ней.
Ее слуха коснулся едва слышный стон.
Рвано выдохнув, она оторвала взгляд от засасывающих глаз. И сразу стало легче дышать.
Глянула вниз.
Хвостатое существо на полу забилось в конвульсиях.
Марину охватили жалость и гнев.
– Хватит! – выкрикнула она.
Позабыв о собственном страхе, подалась вперед, буквально рухнула на колени рядом с несчастным. Обхватила его голову ладонями, повернула набок, чтобы бедняга не задохнулся собственной слюной, что уже текла по его подбородку. А потом устремила на блондина ненавидящий взгляд.
– Хватит! – ее голос дрожал от гнева. – Разве вы не видите, что у него приступ?!
Охваченная бурей эмоций, она не сразу сообразила, что говорит на родном языке, принятом на восточном полушарии Земли. И повторила на космолингва, добавив:
– Сделайте хоть что-нибудь!
По лицу блондина прошла легкая судорога, на мгновение придав идеальным чертам выражение растерянности и боли. Он моргнул, словно просыпаясь от глубокого сна, его зрачки резко расширились, глаза потемнели, приобретая почти человеческий вид.
А потом Марина услышала хриплое:
– Что? Что здесь творится?
Он говорил на космолингве. Сдавленным, точно чужим, голосом. Казалось, каждое слово продирается колючкой сквозь пересохшее горло, причиняя ему неимоверную боль.
Ее охватило секундное замешательство. Пытаясь скрыть свой испуг, Марина с раздражением бросила:
– А на что это похоже? У этого… – она запнулась, пытаясь подобрать подходящее слово, – существа приступ эпилепсии! Нужно зафиксировать ему язык, пока он его не отгрыз.
Несколько мгновений блондин хмурился, разглядывая стонущего хвостатика.
– Атаро, – произнес, наконец, безразличным тоном, не делая попыток помочь бедняге.
– Что? – вспыхнула девушка.
– Атаро. Выведены моими предками два галактических цикла назад. Как декоративный вид.
Словно в ответ на его слова несчастный перестал дергаться. Издал долгий стон и вытянулся всем телом.
Марина обескураженно заглянула в умиротворенную морду-лицо.
Атаро вздохнул, открывая глаза. Увидев девушку, метнул на блондина испуганный взгляд.
– Вставай, – сухо обронил тот на космолингве.
А потом заговорил на другом языке, бросая короткие, рубленые фразы, от которых на мордахе бедолаги появилось затравленное выражение.
Марина отодвинулась, позволяя большому пушистому котику встать. Все происходящее напоминало ей театр абсурда, в котором она, по чьей-то неведомой прихоти, играла первую роль. Но хуже всего было то, что она совершенно не помнила, как здесь оказалась. Более того, при любых попытках напрячь память, голову охватывала резкая боль. Она вспыхивала в висках и распространялась по лбу и затылку, замыкая череп в кольцо, которое медленно сжималось, обжигая раскаленным металлом.
Это было странно и страшно.
Ощущение собственной беспомощности и растерянности разозлило ее. Марине захотелось вскочить, броситься на блондина, которого ее интуиция опознала как главного виновника всей этой неразберихи. Схватить за плечи, затрясти изо всех сил, добиваясь ответов. Но…
Она осталась сидеть на полу, исподлобья глядя, как атаро пятится задом поближе к выходу. У раздвижных дверей он коротко всхлипнул и замер.
Новый звук заставил девушку посмотреть на блондина. Тот поднес правое запястье к губам и, поймав ее взгляд, что-то быстро сказал в маленькое устройство.
Ей это совсем не понравилось. Особенно его взгляд.
Он смотрел на нее сверху вниз с такой жадностью, будто собирался наброситься и проглотить целиком.
– Что за дерьмо происходит? – сглотнув, пробормотала она. И в который раз повторила: – Кто вы такой?
Блондин не ответил.
Его взгляд оторвался от нее, переместился куда-то поверх ее плеча, и Марина услышала за спиной тихий щелчок. Потом раздалось шипение, словно воздух выпустили из баллона.
Она не хотела знать, что там, за спиной. Не хотела. Интуиция буквально кричала, что оно ей не нужно.
Но обернулась.
Крышка соседней медкапсулы была уже поднята. Из внутренностей аппарата выбиралось новое существо.
Ничего подобного Марина не видела ни в одном справочнике по расам, сотрудничающим с Альянсом. Это была ящерица. Почти с нее ростом. Прямоходящая, с желто-зеленой чешуей, более светлой на груди и внизу живота. И, судя по выражению ее морды, разумная!
Ящерица успела перекинуть одну ногу через бортик медкапсулы, когда блондин что-то резко сказал.
Марина хихикнула. Сначала тихо, почти беззвучно. Потом немножко громче, чувствуя, как изнутри напирает истерический смех.
А через минуту уже хохотала взахлеб, трясясь всем телом, икая, сморкаясь и глотая слезы одновременно. Пока белые стены не закружились перед глазами и потолок не опрокинулся вниз, накрывая ее собой.
Последнее, что запомнилось угасающему сознанию, это взгляд. Пылающий как огонь, леденящий как стужа, пробирающий до самых костей взгляд блондина.
Взгляд голодного зверя.
***
Она обмякла в его руках. Сингх почувствовал, успел поймать тот момент, когда ее напряженное тело сдалось, превратилось в безвольную куклу.
И успел поймать ее взгляд, полный истерического веселья.
Притрагиваться к девчонке и проверять на прочность собственную выдержку, желания не было. Но и альтернативы он тоже не видел. Еще раз доверить драгоценный груз двум идиотам, которых он не иначе как в алкогольном помутнении зачислил в команду, это все равно что собственноручно вышвырнуть за борт все пятьдесят миллионов.
С каменным лицом, он забросил девушку на плечо. В воздухе мелькнули ее ягодицы, голова свесилась вниз, ему на спину, светлые волосы рассыпались, щекоча ему шею.
– Капитан… – проблеял Кеджа, вжимаясь в стену. – Я могу все объяснить.
Его взгляд метнулся к шуррангу, который так и стоял одной ногой в капсуле, вторую держа навесу.
– Объяснишь, почему девчонка очнулась, хотя должна была спать еще сутки? – процедил Сингх с леденящим спокойствием. – И где ты был, когда система подачи воздуха отключилась, а крышка осталась на месте?
Врач и его мохнатый помощник переглянулись.
– И, я так понимаю, подчистить ей память никто не успел? – Сингх прищурился.
Одной рукой он придерживал девушку под колени, но его пальцы буквально чесались от желания провести ладонью по ее узкой спине, задрать короткий подол, пройтись по обнаженным ягодицам, запоминая все округлости и изгибы.
– Двенадцать нарядов вне очереди, – зло выдохнул он. – Будете драить сортиры до самой Цетеры. А за нашим трофеем я сам послежу. Ты! – взгляд аркхая уперся в шурранга. – Зови Тирка. Немедленно! Пусть валит ко мне. Вам дуракам больше не доверяю.
Он вышел, унося с собой девушку и скрытую ярость.
Эта ярость клокотала в нем, не давая дышать. Тисками сжимала грудь. Заставляла сердце гнать кровь по венам. И к ней примешивалось что-то еще. Почти непреодолимая потребность скинуть девчонку с плеча, сорвать с нее нелепый халатик, сжать бедра, собственническим жестом толкнуть к стене и накрыть своим телом.
Почувствовать вкус ее губ. Вкус ее языка. Не целовать, а ставить печать, не ласкать, а клеймить. Прямо вот так, в коридоре, где под потолком установлены датчики. Прямо такую, безвольно прильнувшую к нему.
Он сильнее стиснул зубы, отгоняя шальные желания. Зашагал быстрее. Но они не отпускали его. Они бежали следом. Захлестывали, не давая связно мыслить. Заставляли тело плавиться и пылать, а голову гудеть, как с перепоя.
Когда впереди замаячила дверь капитанской каюты, Сингх с последним рывком преодолел отделявшие его метры. Лбом уперся в металл дверного полотна. Не глядя нащупал сенсорную панель, приложил запястье с ксанаром.
Щелкнул, открываясь, электронный замок. Дверь медленно отошла в сторону, и Сингх буквально ввалился внутрь.
Из пересохшего горла вырвался полурык-полустон.
Руки аркхая подрагивали, когда он укладывал на софу драгоценную ношу. Наверное, точно так же трясся над своим сокровищем скряга из детских сказок.
Он понимал, что должен уйти. Немедля покинуть помещение и не вдыхать воздух, отравленный ее запахом.
Но не мог.
Это было сильнее.
Его добыча сейчас так близка, так доступна. Тонкий халатик задрался, обнажая больше, чем позволяли приличия. Голова девушки слегка запрокинулась, рот приоткрыт, а грудь под одноразовой тканью тихо вздымается.
Он коснулся ее щеки. Осторожно, боясь причинить боль и одновременно сам испытывая ни с чем не сравнимую муку. Прочертил пальцем вниз по щеке, по линии подбородка.
Какая у нее нежная кожа.
Так и хочется прикоснуться губами.
Его пальцы скользнули ниже. К V-образному вырезу халата. Небольшое усилие – и верхняя кнопочка расстегнулась. А за ней вторая и третья.
Оглушенный шумом собственной крови, завороженный открывшимся зрелищем, он застыл, не в силах ни отпрянуть, ни прильнуть ближе. Чувствуя, как невидимый огонь, зародившийся где-то внутри, уже лижет поверхность кожи. И не в силах прекратить эту агонию.
Защитный механизм, дремлющий в каждом аркхае, сработал, подчинив его тело.
За спиной щелкнул замок. Дверь открылась.
– Капитан? – раздался удивленный и встревоженный голос Тирка. – Ох, ратсовы яйца!