– Ну что я могу вам сказать, молодой человек? Голова у вас в порядке, трещин не выявлено, рассечение вам весьма грамотно затянули, а вот с амнезией вашей всё сложнее… – задумчиво пробормотал доктор, рассматривая при этом зачем-то мои зрачки.
Больница оказалась рядом, буквально в десяти минутах езды, и там меня приняли, на удивление, очень быстро. Мне не пришлось ждать ни минуты. Едва я назвал девушке в регистратуре свою фамилию, как мне тут же сообщили, что меня ожидают, и одна из медсестёр даже проводила меня до кабинета врача, как будто боялась, что я заблужусь по дороге, или вообще сбегу.
– Но она пройдёт? – прервал я затянувшееся молчание.
– Я бы сказал, что, с вероятностью девяносто процентов, да, – с каким-то сомнением в голосе ответил доктор, как-то неопределённо мотнув головой, – Видите ли, в чём проблема… Несмотря на то, что благодаря магии мы очень далеко шагнули в деле исцеления, голова всё же в некоторой степени ещё остаётся для нам тёмным лесом… Нет, физические-то увечья мы устраняем, но вот то, что касается неврологических заболеваний и психических расстройств к которым и относится потеря памяти, то вот тут всё гораздо сложнее. Мда… – он встал из-за стола, сложил руки за спиной, и прошёл к окну, внимательно что-то за ним рассматривая.
– Магия, конечно, дала нам колоссальные возможности по изучению человеческого организма, что в сочетании с современными технологиями привело к потрясающим результатам, – после небольшой паузы продолжил он, – Наши возможности в настоящее время столь велики, что в скором времени мы вполне можем добиться практически бессмертия. Уже сейчас при соответствующем лечении люди вполне способны жить до трёхсот-четырёхсот лет. Но мы столь много внимания сосредоточили на физических кондициях человека, что совсем упустили из виду такие вещи, как психические расстройства, неврологические заболевания, стрессы… Вот тут мы, к сожалению, застряли в прошлом, и до сих пор ориентируемся в лечении на методы, разработанные ещё лет тридцать назад. Прогресса нет никакого…
– Так мне-то что сейчас со всем этим делать? – немного нервно прервал я его творческие муки. Как-то не до его терзаний было. Мысль о том, что я навсегда забыл свою прошлую жизнь внушала некоторую тревогу, знаете ли.
– Ну, для начала, молодой человек, мы вас всё же поместим в одну из палат, и понаблюдаем за вами, – повернулся он ко мне, – На всякий случай. Надо проверить вашу стрессоустойчивость, и посмотреть, как отреагирует ваша психика на утерю памяти. А то бывали случаи, что на таких людей накатывала паника, и они либо в обморок падали, либо даже накладывали на себя руки! Мы же этого не хотим? – доброжелательно улыбнулся он мне.
– Ни в коем случае, – аж поёжился я.
– Вот и чудесно. Тогда я сейчас отдам распоряжение медсестре, чтобы вам подготовили место в палате, оформлю необходимые документы, вы же можете пока позвонить родным, чтобы они принесли вам сюда все нужные вещи, – кивнул он мне было на мой браслет, а потом скривился, вспомнив, что он не работает, – Ах, да… Ну, ничего, это поправимо. Я со своего позвоню. Контакты вашей матушки у меня где-то были, найду. Тогда просто отдыхайте пока.
– Спасибо, – буркнул я, – И всё же, какие у вас будут рекомендации по восстановлению моей памяти?
– Рекомендации простые, – пробормотал он, что-то печатая на компьютере, – Покой, избегать стрессов, и погружение в привычную обстановку. Находиться среди знакомых вещей, посещать места, которые посещали ранее. Думаю, с этим вам ваши родные помогут. Находиться в окружении людей, с которыми чаще всего общались до потери памяти, и тогда постепенно всё вспомните. Даже не сомневайтесь! Ну, и будете наблюдаться у меня.
– Спасибо, – ещё раз поблагодарил я, и замолчал, не мешая ему закончить формальности.
– И чё, ты прям совсем-совсем ничего не помнишь? Ни родителей, ни друзей? Офигеть! Вообще огонь! – пристал ко мне сосед по палате, мальчишка, лет десяти-одиннадцати на вид, когда меня подселили к нему.
Палата была двухместная, так что новых соседей не ожидалось, что не могло не радовать. Мне его одного за глаза хватило. Мы минут двадцать только как познакомились, а он меня уже успел достать своими вопросами. Ещё и вертелся постоянно, как будто у него было шило в заднице.
– Не вижу причин для такого восторга, – скривился я недовольно, улёгшись на койку, и положив руки под голову. Палата, кстати, оказалась очень даже ничего. Мало того, что тут была душевая с туалетом, так тут даже телевизор на стене висел, а в углу примостился небольшой холодильник! Я, конечно, не помнил, но что-то мне подсказывало, что далеко не все больницы могли подобным похвастаться.
– Да ты чё! – аж вскинулся он, – Это ж ты теперь в школе на законных основаниях косить можешь! Что тебя не спросят, а ты такой – амнезия! И всё, нет вопросов.
– Ну конечно. И ты думаешь, на этом от меня отстанут? Да нифига! Заставят всю школьную программу с самого начала учить! Чуть ли не с самого первого класса! Всё ещё думаешь, что это здорово? – насмешливо глянул я на него. Рыжий замолк, сосредоточенно обдумывая новые вводные. В этот момент он выглядел таким смешным, что напомнил мне одного очень известного рыжего персонажа. Ну прям точь-в-точь он! А что за персонаж-то? – вдруг озадачился я, и схватился за резко заболевший висок.
– Да, об этом я не подумал, – пробормотал он, – Не, так себе вариант. И что, впрямь вообще ничего из школьной программы не помнишь? Сколько будет семью семь?
– Сорок девять, – машинально ответил я, и только потом удивился, что таблицу умножения я похоже всё же помню.
– Ну вот! Значит, не всё потеряно! Может ты и остальное ещё помнишь?
– радостно подпрыгнул он, – В каком году произошла Первая магическая война между Францией и Испанией?
– Не помню, – вынужденно признался я, после недолгих мучительных раздумий. Вот вообще ничем в памяти не отозвалось.
– Ну, ладно. Это, видимо, слишком сложный вопрос. Вдруг ты его и до потери памяти не знал? – не сдавался мальчик, – Давай с чего попроще начнём. Как зовут нашего императора?
– Владимир? – наугад брякнул я.
– Скажешь тоже! Константин Второй! – поправил он меня, – А фамилия…?
Договорить он не успел, так как дверь палаты вдруг распахнулась, и к нам буквально влетела какая-то женщина, сразу же кинувшаяся ко мне, и я как-то моментально понял, что это моя мама.
Невысокая миниатюрная женщина, с усталым взглядом, который, впрочем, ничуть не портил её красивых карих глаз, примостилась на краю моей кровати, и погладила меня по волосам.
– Как ты, дорогой? Что-то болит? – участливо спросила она, – Как же ты меня напугал! Доктор сказал, ты ничего не помнишь, неужели, меня тоже?
– К сожалению, нет, – не стал скрывать я, опасливо поглядывая на неё. Ощущения были… Странные. Почему-то я воспринимал себя каким-то самозванцем. Ни малейшего отголоска в памяти не возникло при виде её.
– Ну ты даёшь, брат! Что, хочешь сказать, и меня не помнишь? – донёсся от двери чей-то весёлый голос. Я перевёл туда взгляд, и обнаружил в проходе высокого крепкого парня с копной волос соломенного цвета на голове, с добродушной усмешкой смотревшего на меня.
– Нет, – опять признался я.
– Забавно! – рассмеялся он.
– Ничего забавного тут не вижу, молодой человек! – обожгла его строгим взглядом женщина, которую я пока даже мысленно пока не мог назвать мамой.
– Да ладно тебе, мам, – не испугался он её, – Врач же сказал, что это временно, так что всё будет нормально.
– Очень на это надеюсь, иначе вашему отцу не поздоровится! И неси сюда сумку, – сухо поджала губы она, и тут же мне улыбнулась, – Не волнуйся, всё будет хорошо. Я тут тебе вещи первой необходимости собрала, и кое-какие фрукты положила. Разберёшь потом сам, – кивнула она на довольно большую сумку, которую мой… брат, видимо, подтащил к кровати, и поставил рядом с ней.
– Спасибо, – выдавил я из себя.
– Не стоит благодарности, – отмахнулась она, – Я пойду до доктора дойду, поговорю насчёт тебя, а ты пока с братом пообщайся. И… Может, тебе отдельную палату попросить? – многозначительно покосилась она на явно гревшего уши рыжего.
– Не надо, вдвоём веселее, – решительно отказался я, резонно предполагая, что лучше иметь под рукой хотя бы такой источник знаний, чем вообще никакого. На телевизор особой надежды не было.
– Ну, как знаешь, – с каким-то сомнением глянула на меня женщина, – Раньше ты полное одиночество предпочитал. Впрочем, ладно. Я пошла. Не скучай тут.
– Ну здорово, братан, – рухнул на её место парень, как только она вышла, – А ты, я смотрю, вдруг с чего-то себя бессмертным вообразил? Нахрена ты главу змей раздраконил похабным жестом не русского происхождения? Или у тебя вдруг смелость проснулась?
– Случайно вышло. Как-то само собой, – аж поморщился я, догадавшись, о ком он говорит, – Впрочем, он сам виноват. Нехрен было до меня докапываться.
– Ничего себе! Кто ты и куда дел моего брата? – вдруг грозно нахмурился парень, но уже через секунду его маска дала трещину, и он рассмеялся, – Охренеть! Так это правда? А я думал, что он просто неправильно тебя понял. Видать, терять память иногда полезно для организма. Ты же всегда патологическим трусом был! Да ты даже качаться стал только для того, чтобы отпугивать от себя людей своим внешним видом. Надеялся, что это избавит тебя от большинства конфликтов. Может, ты теперь и в припадках больше не будешь биться?
– Да что за припадки такие? – невольно вспылил я, – Я понятия не имею, о чём ты говоришь! И как тебя, кстати, зовут?
– Точно, блин. Забыл, что ты меня тоже забыл, – почесал затылок он, – Сергей я. Твой старший брат. Один из них, точнее. Так-то ещё Димка есть. Ну, и две младшие сестры у нас, Машка да Юлька. Они тоже к тебе сюда просились с нами, но мама решила их не брать с собой, пока сама на тебя не взглянет. Маму у нас, кстати, Ольга зовут. Ольга Николаевна, если быть точнее. Батю – Пётр Иванович. Ну, а с припадками всё просто и сложно одновременно. Про дар же нашего рода ты тоже ведь не помнишь, как я понимаю? – вопросительно глянул он на меня. Я лишь отрицательно покачал головой.
– Тогда слушай, – вздохнув, начал он рассказ, – Род наш хоть и не очень влиятельный, но довольно старый, и есть у нас родовая особенность, переходящая по наследству. Мы – берсерки. Если нас разозлить, тело наше трансформируется, раздуваясь от мышц, сила наша многократно возрастает, и мы становимся не восприимчивы к любому физическому, и почти любому магическому урону. В эдакую машину смерти превращаемся, хоть и не на долго, и тогда лучше у нас на пути не становиться никому! Действует это по времени у нас у всех по-разному. Я, например, в этом состоянии минут десять могу находиться, батя же наш около часа может продержаться! И так получилось, что из всей нашей семьи дар этот не проявился пока только у тебя, из-за чего наш отец так разозлился, что изгнал тебя из рода, хоть мама была и против этого. Ну, а точнее, он не столько на отсутствие дара разозлился, сколько на твою трусость и её побочный эффект. Стоило тебя как-то разозлить, напугать или вывести из себя, как ты валился на землю и бился в припадке. Специалисты говорят, что так у тебя дар пытается проявиться, но что-то ему это не даёт. Скорее всего, твоя трусость. Как-то так, в общем, – пожал он плечами.
– Теперь всё понятно, – мрачно произнёс я, – Ущербный я, значит. Действительно, припадочный. А батя, вместо того, чтобы поддержать, решил просто выгнать меня. Вообще отлично.
– Ну, не совсем уж просто выгнать. Не в никуда же, – вмешался тут брат, глядя как-то виновато на меня, – Тебе сняли квартиру, и выделили денежное содержание. Так что ты очень даже не плохо живёшь. Я, например, с удовольствием оказался бы на твоём месте. Живёшь сам по себе, на мозги никто не капает, да ещё и деньги дают при этом. Разве плохо? – подмигнул он мне.
– Ну, если посмотреть на это с такой стороны, то да, не плохо, – протянул я, – Вот только странно. Смысл от такого изгнания, если я всё равно на обеспечении рода нахожусь? Бред же?
– Воспитательный момент, видимо, – опять пожал здоровенными плечами он, – Батя, видимо, думал, что так ты станешь более самостоятельным, научишься справляться со своей трусостью, а там, глядишь, и трансформироваться сможешь.
– Похоже на правду. Но глупо как-то, – согласился я с ним, – Что-то я сильно сомневаюсь, что у ребёнка появится больше смелости, если его заставят одного жить.
– Ну, батя у нас никогда особым умом не отличался, – хохотнул брат, и тут же охнул от прилетевшего ему подзатыльника мамы, тихо подошедшей к нам.
– За языком следи, – строго оборвала она его, – Нашёл место, где отца обсуждать. Да и в принципе, не смей этого делать. А то вылетишь тоже из рода, вот только без содержания.
– Молчу-молчу! – примиряюще поднял вверх обе руки брат, и сделал жест, как будто закрывающий рот на замок.
– Вот и молчи, – буркнула мама, с какой-то жалостью глядя на меня, – Я поговорила с твоим врачом, он считает, что дело не безнадёжное. Рано или поздно память должна вернуться. Но сейчас тебе запрещены любые потрясения и переживания, понял? Полный покой! – строго сказала она мне, и погладила по голове, – Два дня ещё тебя здесь понаблюдают, и выпишут, дав освобождение от школы на неделю. Я пришлю тебе машину, когда тебя выпишут, она доставит тебя домой. Впрочем, об этом мы завтра ещё поговорим. Я приеду сюда ещё раз, и сестёр твоих с собой возьму. Они соскучились по тебе. Ты же не будешь возражать?
– С чего бы? Нет, конечно. Приезжайте, – чуть покривил душой я, так как совсем не горел желанием общаться с незнакомыми детьми. Я бы сейчас скорее хотел оказаться в полном одиночестве, чтобы меня никто не беспокоил, и я мог спокойно всё обдумать. Впрочем, ладно. Потерплю.
– Вот и хорошо. А сейчас нам пора. Не скучай тут, – опять потрепала она меня по макушке, и они пошли к выходу.
Интерлюдия
Граф Гончаров спокойно сидел в своём кабинете, и просматривал отчёты от предприятий за прошлый месяц. Так-то этим обычно его личный помощник занимался, но иногда глава рода выборочно сам делал проверку. Чтобы люди не расслаблялись. Вон, его отец в своё время чрезмерно стал доверять помощнику, полностью отстранившись от дел, а тот в итоге обворовал род на весьма приличную сумму. Нет уж. Он такой ошибки не допустит. Да и вообще этих помощников время от времени менять надо, чтобы они слишком расслабиться не успели.
Он уже почти всё закончил, и ничто не предвещало беды, когда дверь кабинета вдруг без стука распахнулась, и внутрь рассерженной фурией влетела жена.
– Ну что, доигрался? – сходу грозно рыкнула она, нависая над ним, – Как ты там говорил? Пусть сынок получше жизнь узнает, пару шишек набьёт? Поздравляю! У тебя получилось! Набил! Да так, что теперь память потерял! Доволен??
– Подожди, дорогая, не горячись, – попытался успокоить он её растерянно, – Объясни нормально, что случилось?
– Что случилось!? – ещё сильнее вскипела она, – А случилось то, что твоего сына столкнули с крыльца школы, в результате чего он разбил себе голову, и теперь у него амнезия! Он даже меня не узнал! Признавайся, это тоже твоих рук дело??
– Так, успокойся уже! Совсем с ума сошла? Нет, конечно! – хлопнув ладонью по столу, рявкнул уже граф, не отличавшийся особым терпением, – Ты узнала, кто это сделал?
– Демидов младший, – неохотно ответила Ольга, сверля мужа недоверчивым взглядом. Слишком уж хорошо она его знала.
– Так. Я с этим разберусь. Что врачи говорят? – кое-как взял себя в руки, ощутив, как от вспыхнувшей ярости затрещала рубашка под вздувшейся мускулатурой. Не время сейчас для этого.
– На пару дней в больнице оставят под наблюдением. Память должна рано или поздно вернуться, но гарантий не дают, – устало выдохнула жена.
– Вот видишь, рано паникуешь. Всё будет нормально. А с Демидовым этим я сам разберусь, не сомневайся. Иди, отдыхай, и ни о чём не переживай, – мягко закончил он. Граф очень хорошо знал свою жену. Она была хоть и вспыльчива, но отходчива, как и всё их семейство. Главное, не нужно было подкидывать новых поленьев в пламя её ярости, и не спорить с ней, и тогда она очень быстро перегорала. Вот и сейчас она с облегчением выдохнула, кивнула мужу, и вышла из кабинета.
Граф подождал несколько секунд, подошёл к двери, и проверил, что она точно ушла, а не стоит за ней, и только после этого взял телефон и стал звонить. Можно было, конечно, с виртумма набрать, так даже можно было бы видеть собеседника, но он предпочитал ряд звонков делать по старинке, с телефона.
– Ты чего натворил, идиот? – без всяких прелюдий начал он, едва ему ответили, – Я тебе разве ставил задачу убить или покалечить своего сына? Я всего лишь дал тебе поручение попугать его, но никак не заниматься рукоприкладством, ты, дебил! Нечаянно?? Ты понимаешь, идиота кусок, что за подобное нечаянно ты вполне мог в тюрьме оказаться? Если бы ты дожил до неё, конечно, потому что если бы ты покалечил мне сына, я бы не стал дело до суда доводить, а лично бы тебе твою тупую башку открутил! – в телефоне что-то жалостливо пробубнили, на что граф лишь поморщился.
– Раньше думать надо было! Тебе повезло ещё, что моя жена со мной решила поговорить, а не в полицию пошла. Я дело, конечно, замну, но ты слушай меня внимательно! Задача меняется. Мой сын потерял память, а значит, ему, во-первых, нужна будет помощь, а во-вторых, сейчас будет самая подходящая возможность повлиять на него, и слегка подкорректировать его личность. Пока он считай чистый лист бумаги. Что напишем, то и будет. Короче, слушай меня внимательно. Когда он вернётся в школу, ты должен с ним подружиться и помогать ему во всём. Он ничего не помнит, так что особых сложностей у тебя с этим быть не должно. Скажешь, что хочешь искупить свою вину, войдёшь в доверие, а с дальнейшими планами потом определимся. И ещё ты оштрафован на свой недельный заработок, может это тебе поможет хоть иногда мозгами пользоваться. Всё, выполняй!