Если кто-нибудь попытается насильственно нарушить что-нибудь из коренящихся в самой природе требований, идя против естественной возможности, то, если это и остается скрытым от всех людей, бедствие от этого для него самого
будет ничуть не меньшим и нисколько не большим, чем в том случае, если это все увидят. Ибо в этом случае вред причиняется не вследствие мнения людей, но поистине.
Антифонт.
Несколько долгих дней жители Прекрасной Гавани и прилежащих к городу селений разыскивают юного грека, но тщетно. Его никто не видел. Рыбаки, последние очевидцы, наблюдавшие, как эфеб направлялся по песчаной косе на запад, вспомнили некоторые другие подробности. Якобы перед этим ими была замечена лодка Памфилоса с незнакомым гребцом в темном плаще. Эта лодка, быстро двигавшаяся в том же направлении, что и юноша, исчезла, и больше ее никто не встречал. Быстрее других в безнадежности поисков Эрасмуса убедился Памфилос. Вечером злосчастного дня, нечаянно задев громоздкую амфору для пшеницы, стоявшую пустой в его комнате, он услышал подозрительный звон – перевернув сосуд, он увидел его содержимое, это были две серебряных царских драхмы МитридатаⅥ и золотой статер*, подмигнувший ему улыбкой Афины. На них можно было купить не одну лодку. Спрятав монеты, он немедленно позвал жену и дочь, приказал им быстро собирать вещи. Рабы Памфилоса с раннего утра следующего дня запрягали лошадей, грузили товар на возы, на которые перед самым отправлением в Керкинитиду усадили испуганных женщин. Сам же хитрый грек поместил в лодки оставшийся товар, за весла одной из них сел сам, править другой поручил своему помощнику.