Мы шли с тобой, как ходят только дети,
Ладонь зажав запальчиво в ладони,
Не чуя ни засады, ни погони,
Как водится, забыв про всё на свете.
Мы шли с тобой, как ходят только дети,
В какой-нибудь Шекспировской Вероне,
Как будто бы нас время не догонит,
Как будто нет ни старости, ни смерти.
Впустую и погоня, и засада,
Мы знали, что не нужно торопиться,
Мы понимали: всё идёт как надо.
Улыбки освещали наши лица,
Мы шли с тобой, как дождь идёт в Макондо.
Мы просто не могли остановиться.
На всё про всё осталось полчаса.
Я сам себе назначил эти сроки.
Подобье циферблата, колеса,
Вращенье выворачивает строки.
Идут часы, опять же – полчаса,
Семь раз отмерь и ошибись в расчетах…
Пускай мы не на разных полюсах —
Вполне смертельна разница в широтах.
Возьми меня в ночной абонемент.
Возьми меня в дозор, в разведку, в драку.
Возьми на мушку, выбери момент,
Убей как друга, или как собаку.
Прими меня в штыки, или на грудь.
Возьми меня на сдачу, словно спички,
Как сотню грамм, закушай чем-нибудь.
Вот так раз пять – и я войду в привычку.
Красиво жить – не запретишь,
Так запрети жить некрасиво,
Пускай слеза настольной ивы
Настольный жалобит камыш.
Красиво жить не запретишь.
Пускай звезда в твоем колодце
Не отразится, а взорвется,
И ты об этом промолчишь.
Красиво жить не запретишь.
Пусть в небе отразится небо
И ночь придёт чернее хлеба,
Когда ты сладко-сладко спишь.
Красиво жить не запретишь,
Пусть я приду не раньше ночи,
А дальше – место многоточий,
А дальше – кыш, читатель, кыш…
Я помню чудное… Беспечен
И два не чудных я забыл…
Придёт февраль, наступит вечер
И серафимый шестикрыл
Нас разберёт на чёт и нечет.
А февраля и след простыл…
И нам оправдываться нечем,
И незачем. Я Вас любил
И (даже!) обнимал за плечи…
Вот то Чёрное море, где
Я учился глаза открывать в воде,