Оказавшись на Курском вокзале, я сдала сумку в камеру хранения и обнаружила, что просто так попасть в зал ожидания нельзя. Пришлось купить билет до неведомого города со смешным названием Разливаево. Держа в руках серо-голубую бумажку, я с полным правом устроилась на жесткой скамейке и призадумалась. Что делать? Если бы Дегтярев сидел на месте, я тут же бы понеслась к нему, но Александр Михайлович удит рыбку и собирает грибочки, домой ему возвращаться почти через месяц. Ладно, скоро сюда приедет Зайка, и мы совместными усилиями придумаем, как следует поступить. У меня есть приятели в системе МВД, и можно попросить их разузнать, в чем дело. Я уже схватилась за телефон, но потом решила: нет, подожду Ольгу.
Время тянулось будто жвачка. Я купила газеты, прочитала их и чуть не заснула. Часы показывали полдень. В районе двух в душу начала заползать злость: где же Зайка? Она велела мне не пользоваться мобильным, и я послушно не трогала трубку. В пять я достигла точки кипения. Так, противная Ольга не приехала. Передача «Мир спорта», лицом которой является наша Заюшка, выходит в эфир в восемнадцать тридцать, значит, она сейчас в костюмерной, потом ее схватит гример. Раньше восьми вечера нечего и ждать ее на вокзале.
Чертыхаясь, я купила минералки без газа, напоила Хуча, вытащила из сумочки новую Маринину и попыталась сосредоточиться. Получалось плохо. Вокзал не лучшее место для отдыха. Тут и там на чемоданах и узлах спали измученные ожиданием люди, слышался детский плач, через каждую минуту оживало радио, гнусаво заводя:
– Граждане пассажиры, скорый поезд…
В придачу ко всему под потолком висело несколько телевизоров, вопящих на разные голоса. На одном экране мелькали мультики, на другом разрывался эстрадный певец, на третьем шли новости. Скамейка была жесткой, с жутко неудобной, вогнутой спинкой. На такой трудно просидеть больше часа, очень некомфортно. Интересно, кому пришла в голову идея установить такую мебель в зале ожидания? На мой взгляд, сюда бы лучше подошли мягкие, уютные диваны и кресла. От тоски я уставилась на один из экранов. Перед глазами возникла хорошо знакомая заставка. На голубом фоне вертится бело-черный мяч, сейчас появится Зайка и скажет: «Здравствуйте, вас приветствует передача «Мир спорта» и я, Ольга Воронцова».
Прозвучала бодрая музыка, и вместо задорно улыбающейся Зайки передо мной возникло лицо черноволосого, темноглазого мужика, который как ни в чем не бывало принялся читать спортивные новости. Интересное дело, куда подевалась Ольга? Что случилось? Зайка никогда не бросит работу. Она всегда будет вести программу, помешать Ольге не может ничто: ни высокая температура, ни головная боль, ни семейные обстоятельства. Что бы ни произошло, она возникнет в вашем доме в урочный час с обаятельной улыбкой на устах.
– К нам в студию без конца звонят зрители, желающие узнать, куда подевалась Ольга Воронцова, – неожиданно сказал ведущий, – кое-кто высказывает опасения, что она ушла с работы. Нет, Оля готовила сегодняшний выпуск, но провести его ей помешало несчастье.
Я вскочила на ноги. Боже! Что стряслось?
– Примерно около часа дня она попала в автомобильную аварию.
По моей спине потек холодный пот.
– Сразу успокою, – продолжал парень, – угрозы для жизни нет, у Ольги сломаны нога, рука и челюсть. Мы надеемся, что наша всеми любимая ведущая скоро появится и озарит экран своей неповторимой улыбкой. Желаем ей скорейшего выздоровления. А сейчас о матче…
Я плюхнулась на скользкую пластиковую скамью и, забыв о всех предосторожностях, набрала домашний номер.
– Алло! – заорала Ирка.
– Что с Ольгой?
– Ой, ой, ужас, жуть, – запричитала домработница, – слава богу, подушки безопасности сработали, иначе бы погибла…
– Говори по делу.
Ирка затараторила, из ее слов выходило, что Зайка унеслась из дома в начале первого, а около двух позвонила женщина и сообщила, что Ольга Воронцова госпитализирована в Институт Склифосовского. Непосредственной опасности для жизни нет, сломана правая рука, левая нога и челюсть в двух местах. Говорить Ольга практически не может.
– А вас тут ищут, – добавила в конце Ирка, – все звонят и интересуются: «Дарья Ивановна не вернулась?»
– Отвечай всем, что я улетела в Париж.
– Да ну? Вот так внезапно?
– Ира! Говори, что велю.
– Ладно, ладно.
– Теперь позови Аркадия.
– Так он у Ольги! Все дела отложил и в Склиф бросился.
– Хорошо, сейчас ему позвоню.
– Не получится.
– Почему?
– Он со мной только что говорил, предупредил, чтобы мы не волновались, он останется в больнице на ночь, а в реанимации велят мобильный выключать, он там какие-то приборы замыкает.
Я отсоединилась и уставилась на мирно сопящего Хуча. Так, пришла беда – отворяй ворота. Зайка в больнице, Аркадий при ней, Александр Михайлович, ни о чем не подозревая, наслаждается свежим воздухом, а Машка вчера вечером, почти ночью, укатила вместе с теми, кто занимается в кружке при Ветеринарной академии, в Питер, на научно-практическую конференцию. Дети долго готовились к этому событию, клеили какие-то макеты, писали доклады… И что мне теперь делать? Где ночевать?
Пойти к Оксане нельзя. Если меня начнут искать, то первая, к кому придут, будет она. Отправиться в гостиницу? Во-первых, я с Хучиком. Не всякий отель пустит к себе женщину с собачкой, даже такой маленькой и умильной, как мопс. Во-вторых, милиция элементарно вычислит меня, ведь придется показывать портье паспорт. Впрочем, у меня довольно много друзей, так сказать, второй очереди. Мы поддерживаем хорошие отношения, но общаемся редко, попробую-ка обратиться к Ленке Глотовой.
– О, Дашка, – заверещала Ленка, едва заслышав мой голос, – сколько лет, сколько зим! Как делишки? Страшно хочется пообщаться, да все недосуг.
– Слышь, Лен, можно мы к тебе придем?
– Прямо сейчас?
– Ну да.
Ленка замялась, потом старательно изобразила радость:
– Конечно, сейчас быстро кексик приготовлю.
– Не суетись, я куплю торт.
– И то верно. А ты с кем? С Маней?
– Нет, со мной Хуч.
– Мопс?!
– Ну и что?
– Нет, ничего, конечно.
– Кстати, можно остаться у тебя на ночь?
– На ночь? – ужаснулась Ленка. – Но в моей квартире повернуться негде. Сама знаешь, только две крохотные комнатенки. В одной мама с Ксюхой, в другой мы с Володькой. Извини, у нас нет огромного дома.
Я повесила трубку. Между прочим, я сама прожила большую часть жизни в блочной «распашонке». Ленка по тем временам частенько оставалась у меня, ей неохота было ехать к матери, которая безостановочно пилила неразумную дочь. Вот она и ночевала в Медведково, да еще не одна, а с Костей, своим первым мужем, из-за которого ругалась с маменькой. Правда, потом они разошлись, Ленка выскочила за Володьку, но это уже неинтересно. Главное – я никогда ей не отказывала. Более того, Ленка и Костя, как молодожены, ночевали в маленькой комнате, на моем диване, а я ютилась на кухне, на полу, на матрасе, голова под столом, ноги у плиты.
Тяжело вздохнув, я набрала номер Наты Ромашиной. Послышались частые гудки, спустя пару секунд я повторила попытку и услышала тоненький голосок Натки:
– Да ну?
Я хотела было удивиться, отчего она так отвечает на звонок, но не успела, потому что прозвучала следующая фраза, сказанная другой женщиной:
– Вот тебе и ну. Полгода не разговаривали, а потом с бухты барахты звонит и собирается приехать с ночевкой, да не одна!
В ту же секунду я поняла, что Ната беседует с Ленкой Глотовой. Случается такое с владельцами мобильных телефонов довольно часто: пытаетесь соединиться с кем-нибудь и невольно влезаете в чужой диалог. В таком случае я немедленно вешаю трубку, но сегодня молча сидела на скамейке, прижимая к себе Хуча и слушая, как те, кого считала своими близкими подругами, перемывают мне кости.
– Ей башню капитально снесло, – ответила Ната, – живет в своем мире. Прикинь, что моей Люське на день рождения подарила?
– Ну? – жадно поинтересовалась Ленка.
– Духи приволокла. Вернее, набор, пузырек вонючий, браслетик и ожерелье, якобы из жемчуга. Хотя это я зря, жемчуг настоящий. Тут намедни по Тверской прошвырнулась, зашла в пару магазинчиков, увидела, сколько сей подарочек стоит, и чуть не скончалась. Лучше бы деньгами дала, Люська давно о музыкальном центре мечтает. За каким лядом четырнадцатилетней девке жемчуг с элитным парфюмом? Ва-аще головы никакой нет!
– Она свою дочурку с макушки до пяток брюликами обвесила, – влезла Ленка.
– Так ее Машка отвратительная толстуха, нос картошкой, глазки – щелочки, уши как ручки у кастрюли, – взвизгнула Ната, – ясное дело, надо же женихов приманивать, вот и старается. Да и что ей? Денег немерено, проблем никаких. Вон, видишь, от скуки с идиотским мопсом по людям таскается.
– Знаешь, – засвистела Ленка, – я люблю собак, но мопсы, ей-богу, такие уроды, а этот ее Хуч полный кретин, вечно жрет, морда в крошках, прямо с души воротит смотреть. А она его нацеловывает: «Ах, ах, Хучик, ах, ах, красавец».
– С другой стороны, – ехидно протянула Ната, – кого ей еще любить? Мужика-то нет!
– А полковник? Он теперь с ними живет.
– Да ты что, – воскликнула Ната, – разве не знаешь?
– Нет.
– Ну даешь, все уже и говорить давно на эту тему перестали, а ты не в курсе.
– Ну!
– Он любовник Ольги, близнецы от него. Вот приедешь в гости, приглядись, просто одно лицо.
– А Аркадий что?
– Ничего, он импотент!
Не в силах больше слушать весь этот бред, я зашвырнула трубку в сумку.
Да, действительно я подарила Люське набор от Шанель. Но за несколько дней до праздника Люся сама позвонила Машке и стала ныть: «Прикинь, какую штуку видела, с ожерельем».
Естественно, Манюня мигом помчалась в магазин и купила набор. У Машки развился комплекс, она чувствует себя виноватой из-за того, что намного богаче своих подруг, вот и пытается изо всех сил исправить несправедливость. К слову сказать, ни Сашка Хейфец, ни Ольга Чалова, ни Катя Иванова никогда не делают никаких намеков и страшно злятся, если Маня пытается купить всей компании билеты в кино, но кое-кто бессовестно пользуется Маруськиной добротой.
И потом, Манюня вовсе не толстая, у нее хорошенькая, свеженькая мордочка с большими голубыми глазами, роскошные белокурые волосы и аккуратный носик. Никаких бриллиантов у моей дочки нет, носит украшения, соответствующие возрасту: серебряные сережки и браслеты, бисерные фенечки, цепочки, кулончик из горного хрусталя. Может, это его Натка приняла за алмазный.
А уж насчет того, что полковник – отец близнецов! Я даже и не предполагала, до какой мерзости могут додуматься люди. Уж скорей Хуча можно посчитать сыном полковника, Анька и Ванька совсем не похожи на Александра Михайловича.
Я сидела на скамейке, отупев от духоты и шума. Мопсы противные? Да мой Хучик красавец! И ему никогда не придет в голову рассказывать мерзкие сплетни!
Ладно, теперь поговорим с Женькой.
– Да, – рявкнул приятель.
– Женечка…
– Ты где?
Я чуть было не сказала: «На Курском вокзале», но неожиданно соврала:
– В пиццерии «Мастер Итальяно».
– Это где? – не успокаивался Женька.
– На площади у Курского вокзала.
– Немедленно езжай сюда.
– Почему?
– Сейчас перезвоню.
Я уставилась на пищащую трубку.
Минут через десять прозвучал звонок. Из трубки доносился шум, очевидно, Женя вышел на улицу.
– Немедленно ехай сюда.
– Глагола «ехай» в русском языке не существует, – не утерпела я.
– Послушай, – взвился Женька, – грамотная ты наша! У Лени Максимова к тебе куча вопросов, неприятных!
– Каких, например?
– Стаса Комолова отравили.
Я чуть не упала.
– Да ну!
– Баранки гну! – заорал Женька. – Поднесли мужику лекарство в таком количестве, что хватило бы на половину населения Москвы.
– Как же так? – забормотала я. – Кто? Когда? Мы же два часа были вместе… Что же за отрава такая, которая столь долго действует?
– Очень даже быстро убивает, – отчеканил Женька, – только глотнешь – и пишите письма, он и охнуть не успел.
– Но кто…
– Ты! – рявкнул Женька. – У наших сложилось твердое мнение, что угостила парня ты.
– Я?! С ума сойти. Мы не знакомы совсем.
– А некий Алексей Зырянов сообщил, будто ты со Стасом на его дне рождения весь вечер проплясала и прохихикала, было такое?
Я вспомнила наш разговор со Стасом у входа в консерваторию и растерянно ответила:
– Ну да, вроде мы встретились у Лешки.
– Зачем тогда врешь, что не знакомы?
Я не нашлась, что ответить.
– Уж извини, – злился Женька, – но ты себя так глупо вела… Лучше признаться.
– В чем?!!
– Да все известно! Лекарство в большом количестве попало в организм Комолова во время концерта, а кто принес ему воду?
– Я.
– Еще вопросы есть?
– Женька, – заорала я, – ты с ума сошел? Мы столько лет дружим. Я похожа на убийцу? И зачем мне лишать жизни полузнакомого парня?
– Ты где взяла воду?
– В буфете купила.
– Не ври. Там продавали фанту, колу, шампанское и «Святой источник», а у тебя была «Аква минерале».
– Господи, у меня на нервной почве развилась идиотия! Извини, болтаю сама не помню что. Мне дали бутылку и валокордин.
– Кто?
– Мужчина.
– Какой?
– Ну служитель, в директорской ложе работает, программки продает, за порядком следит.
– Внешность описать сумеешь?
Я призадумалась.
– Достаточно молодой, в районе тридцати, в синем костюме.
– Блондин, брюнет?
– Ну, такой…
– Какой?
– Обычный.
– Цвет глаз?
– Не заметила, но, если увижу, должна узнать.
– Ты его не увидишь, – достаточно жестко отрезал Женька.
– Почему?
– В консерватории капельдинерами работают только женщины.
– Да?
– Да!
– Кто же тогда дал мне воду?
– Дарья, – вздохнул Женя, – ребята установили, что у Стаса Комолова были проблемы с бабами…
– Но он женат.
– С чего ты взяла?
– Разве у Комолова нет жены по имени Арина?
– Он убежденный холостяк.
Я растерянно замолчала, вспоминая элегантное золотое кольцо, сиротливо лежащее на тротуаре. С чего я решила, что оно обручальное?
– Женя, ты знаешь меня много лет…
– Дарья, – прервал приятель, – немедленно приезжай сюда. Есть еще кое-что, свидетельствующее не в твою пользу.
– Что именно?
– Стас имел дело только с богатыми женщинами, бедные его не привлекали. Так вот, он сказал Алексею Зырянову, будто свел знакомство с очень обеспеченной дамой, матерью двух взрослых детей. Женщина живет в загородном доме, у нее куча домашних животных, собаки, кошки… Встречается она с Комоловым тайком, потому что уверена: семья не одобрит ее выбора. Узнаешь типаж?
– Это не я!!!
– Еще Стас сообщил, что мадам ревнива и постоянно устраивает скандалы.
– Это не я!!!
– Но ведь чудо-водичкой Комолова угостила ты.
– Мне ее дали!
– Ага, парень, которого в природе нет. Дарья, я тебя жду. Мы во всем разберемся.
Я сунула телефон в карман. Да уж, старая истина: друзья познаются в беде. Сколько интересного я узнала за последний час! Ленка Глотова и Ната Ромашина на самом деле терпеть меня не могут, а Женька мигом поверил уликам… Ясно одно, домой возвращаться нельзя, и друзей, кроме Оксаны, у меня нет, а ей звонить опасно.